Мастер-класс

Учитель мой Готтлоб выпустил перед учёными коллегами рыб. Да-да, вытряхнул, как есть, рыб из ведра прямо на пол, святым Иоанном клянусь! - Ну-с, уважаемые коллеги, - прогундел он, окинув их самодовольным взглядом. - Это и есть тема нашего сегодняшнего мастер-класса. Я-то знал, что никакими «уважаемыми коллегами» учитель Готтлоб их не считает. С темой для выступления он бился аки Давид с Голиафом целых полмесяца, а только ничего путного не выходило и я, ничтожный его ученик и слуга, ничем этой беде помочь не мог по причине скудных знаний своих. На конкурсное состязание сегодня мы вышли не подготовившись: вконец отчаявшись и осыпав ярой бранью всех своих «уважаемых коллег», и кураторов, и организаторов, и многоуважаемое жюри и помянув всуе всех святых, учитель мой Готтлоб решил идти как Бог на душу положит, то есть – как есть, а как есть – это выходило что никак. Оделся он в лучшие одежды, долго приглаживал остатки волос и водружал на них шапочку, а потом велел подать ему роскошный упелянд, отороченный куньим мехом, и мы вышли. - Груздей бы сейчас с пахучим маслом, - тихо промолвил учитель Готтлоб, когда мы пересекали рыночную площадь, - а не вот это всё. Движимый внезапным порывом он купил у рыбака свежепойманных карасей вместе с ведром и так мы двинулись дальше - в храм знаний, прибежище людей учёных на конкурсное испытание. Святым Иоанном поклянусь хоть перед кем, что вчера в нашем плане карасей не значилось. Всю дорогу я ломал голову над тем, пустят ли учителя с карасями и зачем они ему. Выступающих перед нами было человек пять, и многоуважаемое жюри и уважаемые коллеги от их выступлений то морщились, будто поели квашеной капусты, то смеялись, то смотрели скучающе. Наконец, дело дошло и до нас и вот тут-то учителю моему и пригодились караси. Метнув рыб, мастер Готтлоб встал гордо, аки Самсон, победивший льва, и оглядывал многоуважаемое жюри и уважаемых коллег хитро: мол, что вы на это скажете? Многоуважаемое жюри зашушукалось, уважаемые коллеги заволновались - никто глаз не отводил от карасей, трепыхавшихся по мозаике, изображавшей крещение святого Петра. - Я понял! - возопил вдруг один из уважаемых коллег, весь худой, длинноватый, нервный. И воздел кривоватый указательный палец. - Это есть метафора победы христианства над иными религиями! - Ваше толкование примитивно, коллега, - вступил в разговор другой. - Может, это борение света и тьмы в душах людских? - взволнованно предположил третий. И всё пришло в движение, всё смешалось в храме знаний. О карасях забыли! Со всех сторон кричали, потрясали кулаками, выкрикивали мнения, кого-то чуть не побили, кого-то чуть не кинули к трепыхавшимся на полу рыбам. Учитель Готтлоб посмеивался, тройной его подбородок дрожал в меховом воротнике. Когда караси издохли, а вместе с ними издох запал присутствующих, учитель подогрел их интерес, достав старую и вонючую испачканную мелом тряпку. - Сифа! - крикнул он и древний инстинкт взыграл в присутствующих. Многоуважаемое жюри горными козами кинулось через скамейки, уважаемые коллеги, крича, как ученики на перемене, порскнули врассыпную. Что хотел сказать учитель мой загадочными своими действиями? В чем заключалась суть мастер-класса, долженствующего подвигнуть уважаемых коллег к углублению в проблему, осмыслению старого опыта и принятию опыта нового? На это учитель Готтлоб ответа не дал, сказав лишь, что человеку умному тут и так всё ясно, а после того никто не хотел показаться неумным, спрашивая. Прочих выступающих мы пропустили, выйдя из храма знаний вон и перекусив пирожками с печенью, за которыми я сбегал. Перед оглашением результатов многоуважаемое жюри совещалось недолго. Надо ли говорить, что победителем был объявлен мой учитель Готтлоб, и я, ничтожный ученик его и слуга, утирал слёзы гордости? Сегодня поутру мы шли на конкурсное испытание без надежды, как древние христиане на съедение львам рыкающим, но предчувствуемое поражение обернулось великолепной победой. Впрочем, многомудрому ли учителю моему было не найти выхода? - Абсурдность требований рождает абсурдность решений, - изрёк учитель, покупая на обратном пути молодой картошки, соленых груздей, душистого масла и репчатого лука и вручая всё это мне. И подивился я мудрости решений его, и находчивости, и смелости. Мне, ничтожному ученику и слуге его, ещё постигать и постигать глубины опыта его, внимать и восхищаться, и смиренно надеяться, что однажды и я стану столь же находчив и смышлён, как учитель мой Готтлоб. Ну уж а сегодня ждал нас ужин роскошный – с картошечкой, с солёными груздями с луком и душистым маслом, потому что одолели мы многоуважаемое жюри и уважаемых коллег как мадианетян нечестивых.