СЧАСТЛИВАЯ ЖИЗНЬ ПРИ ГРЕХЕ

Это было так предсказуемо. Настолько ожидаемо, что любой подросток без осложняющих заболеваний, влияющих на мировосприятия, сразу же понял, к чему всё идет. Майкл Карфагос, или же, как до недавнего времени, он любил себя звать - "Великий Михаэль", навис впереди шеренги из утопающих в печали людей, над раскрытым, дорогим гробом, где на подушках лежало умиротворенное лицо подростка его же возраста, с завивающимися волосами цвета соломы. За ним следовал только двое пришедших к траурной процессии друзей, маленький, ужасающийся при виде трупа Энджел, и молча оплакивающая смерть невинного ребенка Шарлин. Так же, уже позади них выстроились в крошечный ряд мелкая процессия из неизвестных ему людей, или же редких, знакомых проходимцев. Соседей родного города Фаравей. Длинноногие братья Родригез, оба не вымалвливающие ни малейшего слова, заливающаяся слезами девушка, ныне бывшая сиделка почившего, и сборище не побоявшихся прийти к печальному мероприятию посетителей церкви, отправляющие свои соболезнования кивками, находившимся под дождем, друзьям с важными персонами. Все в черном. Обри, до момента ужасного события выступающей в качестве лидера группы, в коей состоял мальчик, запретили переходить через порог церкви, несмотря на её спокойные мольбы. Когда городишка поднялся на ноги при грустном известии о внезапном, хоть и закономерным, самоубийстве Бейзила, она больше всех ощутила на себе вес упавшего тяжестью горы греха. Юноша мог чувствовать затылком взгляд спрятавшийся в кустах барышни, наблюдавший издалека за разворачивающимися похоронами. С той секунды обвинений, вставшим позади бывшего нонконформиста спортсменом, её глаза не источали ничего, кроме усталости и сожаления. Подруга главы, носящая очки с толстовкой Кимберли, так же не сумела прийти на мероприятие, но уже не из-за некоего запрета со стороны священника, а от пробирающего насквозь чувства вины. Ибо она, была одной из непосредственных участников буллинга ни в чем неповинного флориста. Брат любительницы сладкого решил остаться вместе с ней, не желая оставлять сестру на произвол жестоких самобичеваний. Хорошо для них. Сейчас, молодой мужчина держал в руках букет подсолнухов убирая пленку и кладя поверх такой же горки цветов, вокруг бледного лица юнца. Еще никогда в жизни, Майкл не думал что ему предстоит побывать на чьих то ни было похоронах. Конечно он знал, что настанет день, когда умрут его родители, друзья, брат с сестрой, возлюбленная или же возлюбленный, какой бы болезненной эта мысль не была. Но дитя, чьи предки приехали из другой страны, не догадывался что это мало того, произойдет так скоро, но и еще, будет связано с ним. Жертвой его издевательств, насмешек, и самое главное, безразличия. Целых три года постоянного, непрекращающегося игнорирования, пролетели перед глазами подростка. Лицо, застывшее в одном неподвижном положении, мигом переменилось выражением чистого страха и паники, когда девушка с битой заносила на него кулак, а он, стоя позади, откидывал челку своего жалкого парика, думая что мальчуган заслуживал такое брутальное избиение. Слезы, мольбы о помощи, взгляд в сторону модника прожигались под видом воспоминаний, втайне от остальных человек, покуда тот не отрывал рук от бортиков гроба. Он мог остановить преступницу, понять насколько же он не прав, стоя и не предпринимая попыток спасти нервного ровесника, или на крайний случай, обратиться в полицию, тем самым спасая Бейзила от судьбы, уже произошедшей. Но сын пекаря не сделала этого. Посчитав занятие не стоящие драгоценного времени, юноша занимался любыми бесполезными вещами, вместо того, что необходимо. "Мне так жаль..." - прошептал уже сгинувший Микаэль, склоняя голову вниз, пока дождь заглушал тихие слова беспечного ребенка. Отойдя в сторону, и дав дорогу остальным , находящимся в трауре людям, старшеклассник поднял голову к небу, ловя веками, щеками, губами и лбом разбивающиеся об кожу капли проливного дождя. В голове появилась одна стойкая мысль, закрепившаяся, и ставшая результатом невероятно ужасных последствий. Будучи взращенным в семье, где в главном зале не было телевизора, мягкого кресла или дивана с стоящей рядом мини-библиотекой, а гурьба шатких стульев и угрожающе лежащая Библия, у него с самого детства зародился укрепившийся страх перед Господом Богом. Отцом всех живущих существ, мужчины и женщины, хозяином своих рабов. В особенности, Майклу запомнились рассказанные почти двенадцать лет тому назад отцом подробности о Аде. Горящих котлах, дьяволе и причинах, по коим человек может попасть в столь ужасное место. Мысли о том, чтобы его душа после смерти оказалась навечно запертой в долине боли, стенаний и пыток, где не будет даже шанса на искуплени грехов, а только бесконечные последствия от совершенных действий, пробирала мальчугана до костей. В первые годы до начала пубертата. Тогда, наводнившие тело гормоны, выступившие на поверхности кожи волосы и серьезное желание прочувствовать на себе греховные желания, по типу интима и исследования своей сексуальности, пробудило в нем неожиданный всплеск бунтарского поведения. С той секунды, когда он впервые почувствовал пульсацию, решение носить на себе те тонны разноцветных париков, ярко выраженную одежду и вести себя как безответственный придурок, взяло над совестью вверх, убрав понимание концепции страданий в дальний уголок сознания. До того момента, как глаза подростка, уже без искусственных волос а только с родными, черными, увидели на уровне живота не дыщащую оболочку загубленной жертвы. Последствия во всей красе, приведшие к наиважнейшему вопросу, который был обращен в никуда, но ответ получен от себя. "Не уж то, я уже начал получать по заслугам?" - пронеслось под черепной коробкой смуглого от рождения ребенка, пока надетый пиджак с рубашкой под нею, промокали насквозь. Ему было плевать если сейчас он заболеет, ведь в первую очередь, сейчас мозг думает только над описанными ранее вещами. Собственных ошибках и тому, что нужно было начать гораздо, гораздо раньше. Но теперь, у него есть знак. Отметка того, что он сбился с пути о котором ему так долго ведали, поддавшись блуду, преступлениям и неповиновению. И ею стала смерть наверно одного из добрейших людей во всем захолустном городке. Из-за него. С такой думой на уме, не отрывая глаз от неба, всё ожидая, когда же его ударит молния за совершенные преступления, Майкл провел в некоем подобие транса до конца погребения несчастной души, не желая смотреть больше никуда, кроме как на заполонившие просторы, серые облака. Уши парня уловили чужие шаги. Толпа начала расходиться, а на месте, где появился новый надгробный камень, осталось только пятеро человек, помимо юнца, его друзей и пришедшей вместе с ним семьи. Грубая, натренированная на готовке, замешивание теста для всевозможной выпечки рука, опустилась на хлюпающие от влаги плечо, милосердно сдавив, вытянув из витающего в пространстве вздох. Повернувшись, обвинивший во всем случившемся себя мальчик увидел лицо родного отца, стоящий под зонтом в руках, с матерью и парой близницов. Их глаза выражали сочувствие и искреннюю печаль. По отношению к пареньку, за которую ему было неприятно. ""Сынок" - спокойно, не давя или же обвиняя мальчишку в задержке сказал мужчина с отчетливыми мешками под глазами и более тусклой кожей. В его намерениях легко читалось желание доставить умиротворение своему сыну, хоть и тому, на кого воздействовали слова, казалось что место он занял на плахе. "Давай пойдем домой. Позволим оплакивающим провести свой траур. Тебе не нужно больше здесь находится, если настолько больно." Этими речами, младший сын семьи Карфагос, понял, что даже под скрывающими слезы каплями, все равно были видны слезы. Утерев их еще не до конца вымоченным рукавом, парень поспешил пойти впереди остальных, не желая отвечать на предложение, толи из-за отсутствия настроения или же нежелания стать достаточно уязвимыми перед теми, кто готов предоставиь ему незаслуженную, безпричинну заботу. Позади него оставались удивленные родственники, совместившие в лицах сожаление и горечь чужой боли, пока друзья мальца пребывали в неведении с поведения подростка, но не решающие устроить настоящий спор, в такой то ситуации. Что до самоназванной семьи постепенно разлагающегося тела, те не подумали повернуться к нему, за что тот не имел права их обвинять. С каких это пор, он должен быть удостоен их взгляда? Безмолвно ответив на вопрос, а точнее зная изначально, паренек вошел в молитвенный зал, шлепая промокшими туфлями по бархатному, красному ковру. Послышались еле пытающиеся понизить темпер голоса, нашептывающие всевозможные порицающие оскорбления. Персоны затрагивали те моменты , что уже были давным давно пережиты, прочувствованы и пройдены. Упоминалась травля молодого фотографа, постоянные мелкие преступления со стороны "Скейтерской банды", незаканчивющиеся никогда акты показухи черноволосого десидента, передающиеся из рук в руку купюры, лишь бы пубертатник мог получить пары минут женского внимания, посредством жалких фокусов, выпендрежа и глупых поз. Дойдя до конца помещения, положив кисти на вертикулярные ручки для выхода из святого места, юнец почувствовал на спине вес своих грехов, вместе с парой десятков глаз, пока один единственный, судил его с креста. Бог всегда и всё видит. По пути домой, а точнее когда до здания оставалось каких то там пару жилых участков, его умудрились догнать постоянные сожители. "Майкл! Прошу, не пугай нас так! У твоей матери чуть сердце не остановилось когда ты внезапно выбежал!" - вновь прозвучал голос хозяина семьи, пока оба родителя вставали по руку от него, разворачивая черный зонт. Их глаза чуть ли не изливались сочувствием, вызывающим ничто иное как подступающую рвоту. Почему такие добрые люди, должны заботиться о таком грешнике? За спиной, почти не отличимые друг от друга брат и сестра, перешептывались между собой, как всегда с каменными лицами, смотрящие в его сторону. Ему никогда не удавалось нормально прочесть эти странные, непробиваемые морды, задумывающие каждый день ту или иную подставу, вытягивающую из паренька в обычное время раздраженные вздохи и бубнеж. Глядя назад, на те дни, проводимые исключительно в их компании, юнец понимает, как же сильно он ошибался, называя их глупыми, и ребяческими людьми. Ведь в отличии от него, они были полностью нормальными, добрыми, желающими только всего самого хорошего окружающим людям. "Прости меня Отче. Больше я не принесу вам проблем." - тихо, в неестественно прямолинейной манере выцедил бывший любитель париков, вступая на дорожку к парадному входу. Несмотря на прекратившийся дождь, тучи продолжали кружить над провожающим несчастную душу городом, попутно затягивая петлю на шее уже мертвого Микаэля. Его тело рывками затаскивали в ад, одновременно с чем, Майкл, ребенок кем должен был жить мальчик все шестнадцать лет, выходил на свет, с намеченной целью, ждущей по ту сторону деревянной двери. Отперев и войдя во внутрь, отрекшийся от своего отвратительного поведения старшеклассник, не снимая туфлей, прошел через гостиную. Стулья, иконы, картины, затухшие свечи не волновали взора стремившегося попасть себе в комнату мальчишки, ведь теперь, он станет видеть их куда чаще чем обычно. Не обращая внимания на возвышающуюся лестницу, грешник незамедлительно отпер вход в свою мелкую каморку. Комнату, предоставленную ему еще долгие годы назад, уже после того, как он стал слишком большим чтобы спать в одной постели с братом и сестрой. Раньше - кладовая, а сейчас - сплошной кавардак из разбросанного белья, игрушек, консоли и хлама. Как же долго малец, проводил здесь свободное время, тратят впустую драгоценные дни, за просмотром дегенеративного контента, потребляя вредную пищу для ума и тела, не забывая отдаваться с потрохами греху. Если ему и впрямь хочется измениться, искупить совершенное преступления, то лучше всего, будет принять хоть какие то меры. В картонную коробку полетели вещи без малейшего разбора. Предметы устойчивые к пламени, легко возгорающиеся, крайне опасные жидкости, вычурная одежда, синтетика и далее далее далее, заполняя коробку целой горкой безделушек, коим намного полезнее развееться на ветру пеплом. Фигурки разламывались на составные части, пока их бросали с недюжей силой, испытывая неподдельную злость к самому себе, кто купил весь этот мусор. Диски крошились, парики мялись, одежка скомкывалась и рвалась, доставляя лишь крохотную частицу отомщения, но пока процесс не завершится, юнец не сможет найдет спокойствие в новой роли. Когда сбор подошел к концу, юноша потянул за собой вместительный куб, дребезжащий и шуршащий по паркету, во время того, как подрастающий мужчина тянул его за собой. В гостиной, переодетые, молчащие родители с двойней посмотрели на него сконфуженными парами глаз, молча не веря происходящему. "Сын мой, это что, все твои вещи?" - спросила хранительница очага, подходя к картонному контейнеру, осматривая со всех сторон, прищуривая глаза. "Твои игрушки, парики и книжки с картинками... Куда ты их несешь?" "Матушка" - зашептал Майкл, отпуская край картона, чтоб сделав несколько шагов, обнять приведшую в этот мир родительницу. Как бы часто у него не было случаев раздражения к лишней заботе матери, среди четырех имеющихся родственников, она осталась и в сию секунду той, кого он неподдельно любил. Те рассказы о Рае, поучения, советы, любовь среди всех передаваемых уроков выскалебла замочную скважину в сердце метающегося из стороны в сторону ребенка, предоставив легкий доступ к тем таящимся за поверхностью уверенности мыслям. Прямо как сейчас. "Мне так, так жаль. Я должен был послушать тебя очень давно, бросить это гиблое дело, взяться за ум и наконец то понять, ради чего мне нужно делать всё то, чем вы занимались продолжительные годы. Не надеюсь что ты сможешь меня когда нибудь простить, но ныне, даю обещание что обязательно изменюсь..." "Ох. Моё бедное дитя." - зачирикала в ответ роженица, взяв родную кровь в нежные объятия, приведя фаланги пальцев к лопаткам тинейджера, не желая давать тому погрязнуть в болоте, куда он сам себя загнал. "Тебе не нужно себя менять. Мы и Бог любим тебя таким, какой ты есть. Не удосуживай себя обещаниями, все будет хорошо" "Нет. Нет маменька." - наотрез заявил Майкл, выпутавшийся из конечностей любимого родителя и вновь занявшись тем, чем он обязан. Рывками вперед с весом прожитых лет в застое. ""Бог показал мне, чего стоило безрассудство, отрешенность и отсутствие правильного пути. Он, наш Господь, наказал меня, забрав к себе Бейзила. Я стоял, смеялся, бездействовал, пока на теле цветочника появлялись многочисленные синяки. Ради всего святого, я считал что он заслужил этого, хотя и не знал простейших причин! Возможно, будучи более серьезным, мои действия сыграли бы ключевую роль в его жизни. Но теперь, такого больше никогда не произойдет. " Давшего клятву парня пытался переубедить отец, старший брат и сестра, но он не поддавался на их слова. Они слишком добрые, для его же блага. Только своими силами, ему удастся взойти на путь истинный, найдя в себе ту неимоверно важную решительность. На черный от воды проезд у гараж, взвалился квадрат, с пригорошней чуть вываливающихся за край вещиц. Поверх них, полилась желтая жидкость, прямиком из маленькой железной канистры, с пластиковым горлышком на верхушке. Розжиг покрывал готовящиеся к уничтожению предметы, о коих он не собирается скучать. Средних размеров ящик еще остался закопанным под кроватью, ибо показав их семье, то христианин и мог обеспечить себе преждевременную смерть от сожаления и смущения. Он спокойно выкинет их куда то в другое место, когда настанет глубокая ночь. А пока что, стальная, прямоугольная зажигалка издала характерный треск огнива, при повороте колеса, а на выступе, показался мерцающий огонек. Приспособление стало подарком, в тот день когда подросток стал участником молодежной группировки и была выкурена первая - последняя сигарета. Дым в легких иногда оставляет свой след на его легких, но только в те моменты, когда курила Обри или её верная подруга. Теперь, он никогда не сможет поджечь очередной палочки, что только пойдет на пользу. Сделав последний вздох, Майкл швырнул механический объект в гору богомерзкой чепухи, увидев мертвыми глазами поднявшиеся на метр вверх пламя, поймав ушами ужаснувшиеся взодохи родственников. Глядя на небо, юнец надеялся что Бейзил вместе с Богом глядит на него с небес, осуждая и ожидая дальнейших решений. Парень сделает всё, чтобы получить от них по заслугам. -------------------------------------------------------------------------------------------- ""Брат мой..." - голос смуглой кожей барышни, повернутой к своему дражайшему человеку спиной, пронёсся по закрытой на ключ их общей комнате, как нож с маслом об поверхность свежеиспеченного хлеба. Её длинные, утонченные, шелковистые, темнее океана в глубокую ночь волосы мотались то туда то сюда, пока дамочка вертела бедрами из стороны в сторону, наслаждаясь разворачивающимся моментом. Под шевелюрой одной управляющей отделом выпечки леди, висела большая футболка оверсайз, проходя чуть ли не до локтей, создавая особенную ауру уюта и гармонии. Повернувшись на сто восемьдесят градусов, Дафна, единственная дочь в семье, выстрелила в близнеца своей скромной, но некой степени дьявольской улыбкой, пребывая в тихом блаженстве от нарушения правил, что ими скоро будут совершены. Ладони утонченные, несмотря на постоянно трудозатратную готовку, придерживали раскрытый ноутбук, в чьей поверхности различалось окошко с загруженным через пиратский сайт фильмом рейтинга Р, где конечно же присутсвовала нецензурная брань, много жестоких сцен и пару пикантных моментов. Всё то, что порицается в их крайне религиозной семье уже долгие поколения. Устройство двоица позаимствовала у проживающей неподалеку знакомой, с кожей прошли через огонь и воду, или если по человечески, университет. Отец с Матерью по сей день забывают о их самостоятельности и способности отделять зёрна от плевен, забрасывая правилами, по коим они в теории обязаны жить, от чего единственное имеющиеся достоинство двадцать первого века, представляло собой допотопный компьютер. Разумеется, как хорошие дети, почти не отличимые друг от друга родственники соблюдали законы с первого до последнего, испытывая неподдельное уважение к тем, кто их вырастил. Но при этом, сохраняя пару тройку секретов от родителей, каждый из коих, скорее всего обеспечил им бы остановку сердца. Например, таких как этот. Или нечто более табуированное. ""Готов к сегодняшнему просмотру запрещенных кинолент?" "Разумеется сестра" - менее эмоционально, но в той же степени заинтересованно ответил Боуэн, раскрывая тот форт из подушек, одеял и простыней, построиный ими после отьезда родителй пару дней тому назад. То было первым, сделанным поступком в минуту их одиночества. Своеобразное возвращение в счастливое прошлое, сбрасывание угрюмого фасада безэмоциональности и взрослого поведения, возносящие радость нового часа одиночества между ними. Ухмыльнувшись с манеры речи своего менее социоактивного брата, барышня сделала пару шагов к нему навстречу, поварачиваясь снова затылком, и прислонясь к его груди лопатками, обтираясь об человека с коим делила одну матку, устраиваясь как можно поудобнее. Она в пространстве между его ног, а у её конечностей лежит тихо гудящий механизм, выводящий на электронный экран ожидающие запуска изображения. Положив по оба бока от себя всякие закуски, еще один сладостный грех, коим они научились наслаждаться за проведенное время, братец с сестренкой включили запись, принявшись за долгожданный просмотр. Разумеется, не позабыв об одном важном действие перед этим. Быстрый, романтичный, заполненный чувствами до самых краев поцелуи в губы, немного задержавшийся на десять секунд во ртах друг друга. ""Я люблю тебя" - прошептали оба в унисон, вернувшись к спокойным объятиям, в который раз подтвердив свою непрошенную Богу любовь. Всё началось пять лет тому назад. Два ребенка, богобоязненные верующие, только только ступившие на путь пубертата, осознали концепты романтики, любви, доверия и преданности потенциальным партнерам. Живя, молясь, питаясь, и засыпая в одной комнате, дети не могли не заглядывать на своего близнеца с необычными взглядами, перебирая на затворках памяти все те сокровенные моменты, запечатавшиеся на всю оставшуюся жизнь, как ключевые воспоминания. Несмотря на хорошие отношения с родителями, парой друзей, знакомыми, в их жизнях не существовало никаких других людей, с таким же уровнем доверия, что и у соседа по комнате. с момента их рождения, парочка отпускала руки противоположноти исключительно ради важных дел, таких как работа, учеба, физические потребности и необходимость войти в место стороннего социального взаимодействия. В детстве играли как не в себя, устраивая всевозможные шалости, при одобрении родителей. По сей день, в их шкафах хранятся вырезки их обоих в полный рост, рассказывающие как часто и далеко они заходили в своих странных игрищах. Во время же только рассвета полового созревания, когда гормоны били в голову с той же силой, что и Великий потоп ударял по Ноевому ковчегу, у двойни появилось чувство собственного личности, что несомненно принесло за собой и очевидные последствия, в виде эмоциональных перепадов, неуверенности в себе, а также нескончаемой тревожности. Как и было очевидно, что Боуэн что Дафна нашли в себе силы для помощи подростку на другой стороне комнаты, выслушивая через сеансы мини терапии о проблемах и ненастьях в жизни, на протяжении часов, ощущаемых как минуты. Неделя за неделей, месяц за месяцем, любовь росла подобно тщательно удобряемому дереву, приобретая яркие листья из добра, понимания и поддержки. Не успело пройти и десятка лет, как в разумах близнецов, промелькнула одна и та же мысль, вызвавшая ужас, страх, панику, конфуз и настоящий террор перед последствиями. В те недели, юноша и дева не могли спокойно проводить время наедине, предпочитая работать за троих по отдельности или же усердно молиться, в надежде выбросить гадкие думы из черепной коробки. Усилия подростков оказались тщетными, ибо ни одна сила на планете, не сумела сдержать их желания, вылившись в очень эмоциональный диалог, где они впервые подняли голос выше монотонного шепота. С тех пор, началось их трудное путешествие длиною в продолжительные годы, где они сумели сделать всё, ради саморазвития. Избавиться от религиозного помешательства, найи новые способы взаимодействия, не нарушая образ обычных брата с сестрой, обрести полное умиротворение с фактом их новой ветви в жизни и банально, начать получать удовольствие, а не затягиваться в гнилую пучину однообразной рутины. Как оно проходит сейчас? Очень положительно, на самом деле. Благодаря прямолинейной договоренности рассказывать обо всем что их беспокоит, получилось не сразу ведь даже с их уровнем доверия, никто не отменял волнение о надоедливости, им удалось достичь хорошего взаимпонимания, открытости и конечно чувственности. А, ну и разумеется их интимные утехи помогли в снятие стресса. Что касается этого, то здесь пришлось пройти через немалое количество проблем, ввиду их в какой то манере токсичного воспитания. Библия была одной из немногих в списке позволенной для чтения детям, отрокам и тинейджерам книгой в этом доме, а почему, преимущественную часть их характера, устаревших взглядов на подобные вещи, в течении обширного периода времени, наступала в душу, сводя на нет все бурлящие, просящиеся наружу физические возбуждения. Однако, как им показал опыт, не одна вещь не остановит локомотив любви, даже верующие консервативные законы в голове. Первая ночь, когда они пошли дальше поцелуев, зашла слишком далеко, но с течением практики, терпения и спокойствия, у них получилось сделать из хаотчного выброса перевозбуждающей энергии мирный поток симпатии и интима. И это их полностью устраивало. Что их не устраивало, так это пожирающее изнутри чувство вины за беспомощность, с коей они живут уже на протяжении утомительного полугода. А точнее, делят одну крышу с несчастной душой, чья упертость и самобичевательная уверенность не позволяла добрым словам старших детей пройти черех увесистую завесу, воздвигнутую мучеником. Майкл, их дражайший старший брат, лицо кое они помогли вырастить родителям с секунды первого пеленания, приобрел разительно отличающиеся от обычных черт. Тот, кто был энергичным, самовыражающимся, пафосным, выпендрежным и громким, вдруг превратился в крайне закрытого, молчаливого, угрюмого христианина, проводящий всё свободное время согласно святому писанию. Сейчас, в октябре месяце, после каждого законченного учебного дня, юнец либо шел в церковь, молиться часами, выступать в качестве волонтера ночлежками, и ухаживать за конкретной могилой несчастного мертвеца, или же часами закрываясь в комнате, читая только одну книгу. Такое поведение очевидно настораживало двоицу в инцест отношениях. Какие бы попытки переубедить мальца, пребывающего в очевидной яме из горькой вины, не предпринимались, они были как об стенку горохом. Жалкие движения, приводящие разве что к молчаливым покачиванием головой, с щелчок запирающегося на замок входа в кладовку. Дни, усеянные взаимодействием с унылой версией и братца, сменялись грустными неделями, а уже они, невыносимыми месяцами. Даже сейчас, в момент радости Боуэн и Дафна не могли перестать ощущать бессилие, перед поглотившей родственника тоской. После продолжительной волны шуток, смешков, щекоток и приятных фактов, конечно же для снятия стресса ввиду паранои, им пришлось отвлечься и спустится вниз. То ведро попкорна, сладкого, хрустящего удовольствия, подошло к концу и требовало пополнения. Посему, сопровождая передвижения хихиканьем, при воспоминании о той смешной фразе, сказанной главным героем, парочка прошла на первый этаж, в короткий момент поглядев в сторону запертой дверцы брата. Думы о его возможных ночных молитвах тревожили хрупкие, радостные сознания молодых взрослых, предпочтивших отвести глазные яблоки и сосредоточится на цели. Даже если они сейчас постучат в дверь, высок шанс что братец просто напросто не встанет с коленей перед алтарем, продолжив восхваление супостата Бога. Спустя пару десятков шагов в доме, по зданию раздался гул работающей микроволновки, пока крошечный, закупоренный пакетик кукурузных семян лопался в разные стороны, прибавляя в размерах. Пара проводила минуты ожидания, занимаясь одним из своих любимых дел в мире. Пребывая в объятиях половинки, наслаждаясь присутствием родственной души. Такая приятная, обычная мелочь, но при этом столь дорогая, часто согревала влюбленных как в тяжелые, так и простые моменты, даря удивительное количество непередаваемой другим заботы. Находясь в руках того, кто по идее будет готов убить за любовь всей жизни, им казалось что какие бы невзгоды не произошли в дальнейшие десятилетие, всё окончится хорошо. Как оказалось, подтверждение этому уже взошло на подъездную дорожку, прямиком к их двери, держа в руках печальную весть. Внезапно, в каждой комнате можно было услышать дверной звонок. Посреди холодного, ветряного, темного вечера. Некая фигура стояла у резиденции пекарей, ожидая когда кто-нибудь подойдет дабы открыть наконец перекрытие из дерева, металла и пластика. Этими кем то, к счастью оказалась двоица недавно закончивших обучение в колледже детей владельцев сего здания, за секунду до этого, переглянувшие меж собой. Мать с отцом в принципе не могли прийти так рано, ведь место их назначения по сути, находилось еще в десятках километров от города. Соответственно, там может быть кто угодно. Грабитель, сосед, знакомый, возможно полиция, узнавшая про их долго процветающие отношения. Так или иначе, нацепив обратно каменные лица, не забыв взяться за руки, двое людей вышли из дому, увидев перед собой иного, как одетого в утепленную куртку, поверх стандартной полицейской формы, патрульного. Автомобиль позади заглушил свои мигающие огоньки, пока сидящая за рулем женщина постарше стоящего пред ними, одаривала пару скорбящим взглядом. Близнецы практически физически почувствовали, как их сердца упали в глубину желудков, хотя ни одного подтверждения печальной мысли не существовало. Пока что. ""Здравствуйте. Прошу прощения за столь поздний визит. Надеюсь, я вас не отвлек ни от чего важного." - сказал офицер при исполнении, увидев сзади, стоящую на краю дивана миску горячего лакомства. Сегодня никто его не съест. "Вы Дафна и Боуэн Корфагос?" ""Да." - просто, четко, без лишних слов сказала леди, сжав посильнее руку возлюбленного, получив от того приятное поглаживание большим пальцем. Барышня всегда была в разы сильнее по части социального взаимодействия. Однако в моменты тяжелого стресса, нету в мире лучше поддержки чем её брат. "Вы дети Даниэля и Марты Корфагос?" - задал очередной вопрос служащий, постепенно подводя к самой важной на сегодня части. "Именно так"- теперь, хватка на кистях стала болезненной. Две руки, сжали друг друга что есть силы, желая как можно скорее уверится, что это не конец их истории. "..." - "..." - госслужащий замолчал. Не было злости, презрения, гнева или же приблизительно похожей на перечисленные эмоции. Только тяжелое сострадание, перешедшие из глаз в мгновение поднимающейся к фуражке руки, стягивающей её к груди великовозрастного человека. Хоть их страхи о раскрытие испарились в ту же секунду, когда пальцы коснулись торса рабочего участка, но на месте страха, разрося настоящий ужас, при осознании надвигающейся катастрофы для всех, кто здесь жил, живет и будет жить. "С прискорбием обязан сообщить, что ваши родители покинули этот мир" Дальше, близнецы слышали только своё дыхание, шум завывающего ветра, продолжающийся белый поток в голове и пустые дуновения в отдалении, ибо ни одна сказанная незнакомцем подробность, не имела малейшего значения. Оставался важным лишь тот факт, что с секунды , когда информация дошла до разумов пекарей, их жизнь кардинально переменилось, вместе со всеми имеющимися до недавнего времени целями. Маменька и Папенька, люди, приведшие их обоих в мир, заботящиеся день и ночь, предоставляющие кров, воду, еду, тепло и заботу - ныне мертвы. Уши уловили пару отдаленных фактов. Что-то про аварию на дороге, пьяного водителя, смерть учинившего несчастный случай и неопознанные тела. В любом случае, сейчас, их силы уходили на две вещи. Попытки сдержать безэмоциональные лица, дабы человек ушел как можно скорее, оставив скорбеть наедине, и не проколоть ногтями загрубевшую кожу от силы той хватки, что они сейчас накладывали на себя. "Мне очень жаль что это с вами произошло. Примите мои соболезнования. " - через какое то время тишины, мужчина в поздний час поднял глаза от бетонного пола, взглянув вперед и увидив ничего не выражающие формы, безусловно заработав себе ожидаемый конфуз. Но при всем при этом, желая оставаться максимально профессиональным, персона соизволила задать конкретный вопрос двум находящимся на грани слез людей. "Вы же... Сможете прибыть в ближайшее время на дознание? Знаю что это грубо с моей стороны, говорить такое, но...' "Ничего. Понимаем. Прибудем завтра к трем часам дня. В этом можете не сомневаться" - на сей раз, тем кто заговорил стал Боуэн, часто любящий сохранять молчание в любых проявлениях той или иной беседы. Ощущая рвущуюся кожу от ногтей сестренки, он поторопился облегчить её ношу, сумев сохранить самообладание и ответить в максимально спокойной, с нынешними обстоятельствами, интонацией. Парень сразу понял, что благодарность родственницы не знает как таковых границ, ибо те кружки, водимые пальцами Дафны пару минут назад, возобновили ход, хоть и изрядно поломанный. Кивок от мистера полицейского официально окончил сей диалог, передав после этого стикер с его телефонным номером и именем, чтобы на ресепшене, оставшихся членов семьи сопроводили в нужную комнату. Пожелав всего наилучшего безмолвными кивками, человек пошел своей дорогой, зайдя в автомобиль и пустившись дальше по дороге. Оставив несчастных решать свою дальнейшую судьбу. Как бы не было предсказуемо, но первое что сделали близнецы, стоило им закрыть дверцу, так это бросится в объятия своих успокаивюащих половинок, заливаясь как можно тише горьким рёвом. Коврик под ногами двоих уже причинял несоизмеримую боль, при понимании что больше никогда нога Отца или же Матери не ступит на его, придя к очагу с улыбкой на устах, рассказывая какую же толпу они собрали с недавно выпеченной линейкой нового хлеба. Стулья перед иконами более не ощущать на себе вес тела двух влюблённых, молящихся за здоровье каждого ребенка, за их спасение, развитие и превозмогание. И не произойдет такого, что после долгого разговора, затрагивающего их будущее, от коего мать заплачит а двоица нахмурено отправится в комнату, семья вновь соберется на кухне, за чашкой чая, осыпая стороны мольбами о прощении и заверениями о том, как же сильно они их любят. Теперь, в сие обители не осталось людей, единолично, без чьей либо помощи взрастивших их троих. Какие бы средства, достояния, фирмы, счета и возможности не появились в результате обсуждения завещание, нету в мире физических благ, способных заменить родителей. Даже если между ними имелись некоторые недосказанные слова. "Брат... Что мы будем делать?" - спросила дочь почившего хлебопекарня, содрогаясь, пуская соленую воду в плечо любимого. "Я не знаю. Но мы что нибудь придумаем." - с серьезность уверил возлюбленную стойкий мужчина, но не найдя в себе силу сдержать пару пролившихся слез. Анти социальные девиации не отговорка, когда дело доходит до поддержи тех, кто ему дорог, а соответственно, он был обязан дать ей хотя бы такую версию поддержки. Минуты текли, секунды падали вниз, в больших песочных часах, а их грусть постепенно сменилось щемящей тоской. Только что, острая правда вырезала из сердце кусочки , в чьих пустеющий ямках ныне льется бордовая жидкость, заполняя собою окружающие органы, постепенно их убивая. Не физически, а исключительно морально. Но осталась одна деталь, судя по всему, готовая поставить точку в их нормальном состоянии. В кладовке, прямо сейчас, стоя на коленях, ничего не подозревая о произошедшем, усердно вымаливал у высшей фигуры прощения младший брат. Невинная, загубившая себя душа, не понимающая, какой же шторм из эмоций ему предстоит вскоре испытать на себе. Да, они могли бы удержать знания о кончине кормильцев как можно дольше, но в скором времени, правда обязательно выйдет на поверхность, принеся только в разы разрушительные последствия. К тому же, близнецы слишком долго оттягивали момент разговора. Может быть, настал момент когда им все таки пора помочь пережить утраты вместе. Не разрывая пальцев, почти что дрожа от шага за шагом, Боуэн с Дафной подошли к входу в кладовую. Мычания, просьбы, заповеди и молитвы звучали за мелкой преградой, накаляя атмосферу своей яростной настойчивостью. Время скорби кардинально поменяла манеру воздаяния Майкл к Господу, превратив раздраженные бормотания в яростные слова, выговариваемые с влияющим на него же ядом, заставляющим младшего походить на яро верующего фанатика. В принципе, таким он к сожалению и стал. Переглянувшись, обменяв кивок на кивок, с утиранием последних слезинок, двое постучали костяшками об дерево, получив незамедлительны ответ, вышедший в форме тишины. Спустя пару мгновений без единого звука, помимо дыхания, дверь открылась нараспашку внутрь, явив ночной образ юного братца. В какой то степени, мальчика было трудно отличить от Боуэна, в его младшие годы, во времена стажировки. Аккуратность, галантность, зализанность и педантичность во всей красе. Не было любимых им выделяющихся цветов, искусственных париков или же экстравагантных поз. Исключительная правильность, даже показывающая себя через стойку. Гладкая белая рубашка, бежевые брюки, черный ремень, лакированные туфли, без эмоциональное лицо и ухоженные дегтевые волосы. Его трудно назвать Майклом, если хотя бы попытаться. "Брат. Сестра. Я чем то вам понадобился?" - прорезал тишину шепот истинного христианина. Им уже становилось некомфортно, но путь выбран и сходить с него запрещено. "Младший братик, можем ли мы войти? Мы думаем, что нам надобно кое что обсудить" - вышла первой в диалог сестрица, удивив подростка надломанностью голоса. "Какая бы тема вас не беспокоила, я еще не закончил свои ночные молитвы. Бог никогда никого не ждет. Как только я освобожусь, возможно приду" - всё с тем же холодом заговорил мальчонка, к шоку двойни потянув вперед ручку двери, желая закрыть её. Но реакция Боуэна, второго оставшегося среди них мужчины, остановила его, благодаря хватке кисти на запястья подростка. "Пожалуйста." - попросил тот, как можно сильнее стараясь убедить младшего родственника, вливая в пару слов всю имеющуюся волю. "Нам правда нужно с тобой поговорить. Прямо сейчас." Майкл замер, обдумывая услышанное. Как бы долго они не жили, и на сколько бы лет мужчина впереди него не был старше, юноши редко удавалось услышать пару сносных предложени от парня социофоба, за что он в свою очередь, раньше любила подшучивать над ним. Сейчас, чувствуя ту нервозность, надобность в речи старшего, ему не хватало моральных сил, чтобы до конца закрыть проход. Чтобы не произошло, это уж точно крайне важно, ведь такой человек как он, навряд ли стал тратить свои драгоценные слова на пустую болтовню. Пройдя чуточку в бок, уже окончательно давая пройти близнецам, тинейджер слегка нахмурился, хотя и гадал от чего именно. Недовольства, или стыда за состояние комнаты. "Проходите" - таковым был ответ изменившегося человека, пригласившего ближайших людей в свою обитель. Она изменилась не в очень лучшую сторону. В какой то степени. Да, мусор убран, запах заменился на сожженный воск а постоянная сырость, настоявшаяся от пота мальчика в середине пубертата исчезла насовсем. Но все примочки оставляли исключительно поверхностный характер, потому как целый алтарь, с подношениями, цветами, иконами, надписями и святой книгой в середине подставки, вытесывали на сердце беспокоющихся Дафны с Боуэном отчетливые следы тревоги. Трое, сели на ухоженную кровать юнца, он по середине а они по бокам от него. Не желая затягивать всю неловкую причуду, Майкл своевременно перешел к делу, не имея при себе терпения для предисловий. "Что-то произошло? Будьте любезны, скажите мне сразу и без прикрас." "Майкл..." - рот барышни отчаянно пытался закрыть саму себя, прикладывая максимальные силы для непозволения выпуска столь проклятых, отвратительных слов. Но им некуда больше идти. Оставаясь внутри, единственной ихней судьбою станет постоянное настаивание, увеличение давления, только чтобы вырваться в наихудшей из существующих форм. Осознавая трагические последствия рокового молчания, девушка решилась, сжав кулаки и не глядя на братика, в конце концов выпалила мерзкую отраву, ставшую реальностью. "Наших родителей, больше нету на этом свете." Парень по середине молчал, расширив глаза в не верящем взоре, тут же поглядев направо и налево. По обе стороны, брат с сестрой справлюсь с правдой по своему. Старшая сестренка, одно из олицетворений позитива с радостью жизни, прикрыла ладонью рот, вздрагивая от неуравновешенных всхлипов, не находя способности повернуть голову в его сторону, пока старший мужчина в новой семье, сдерживая скорбь, яростно сжал челюсть, хмуро кивнул на заявление, сказанное женщиной. Понимание произошедшего ударил по бывшему малолетнему преступнику как битой об затылок, пустив вдоль нервной системы скорый электрический ток, дошедший до ног и моментально поднявший мальчонку вперед, перемещая Майкла рваными шагами взад вперед. "Нет. Нет, это всё неправда. Я вам не верю. Это... Это должно быть еще один из ваших глупых пранков. Да! Я понял что вы хотите сделать! Простая попытка отвлечь меня от важных дел своими бесполезными, жалкими насмешками. Неужто вы думали, я настолько тупой, чтобы поверить в ваш черный юмор? Как вы смеете называть себя христианами, если так надменно отзываетесь о наших родителях!" "Мы бы никогда о таком не соврали, младший брат! Пожалуйста, успокойся..." - мигом умоляла леди, приблизившаяся к младшему среди них человеку, тут же получившая несколько шагов назад спиной от него. "Даже не подумаю. С чего бы я должен вам поверить?" - заиграла паранойя юноши, в момент начала его активной панической атаки. Маленькая часть внутри него вцепилась в речь женщины как назойливая пиявка, выпивающая из него гниль и разрастаясь до неведомых масштабов, вынуждая сомневаться, а правда ли это жестокая шутка? Учащенное дыхание, расфокусированное зрение, дрожь в пальцах, пока полутемная комната мутнела перед очами мальчишки. Все признаки на лицо. Имея опыт в решении такого рода проблем, Боуэн не стал идти впереди паровоза, бросаясь с насильными способами успокоить бедолагу, а предприняв смиренный вариант действий. Спустившись с матраса на колени, чутка подползая к задыхающемуся тинейджеру и замерев на достойной дистанции, парень поставил перед собой цель, помочь любимому братишке, после долгих недель лентяйства. "Майкл" - произнес он, не выражая ни капли упрека, прекрасно понимая, через что сейчас проходит дергающийся от иррационального страха ребенок пред ним. Когда то, и сам ведь был таковым. "Повтори за мной. Тебе станет лучше. Вдох через нос..." - мужчина показал как правильно делать дыхательное упражнение на себе, раздув ноздри и впустив в легкие обильное количество настоявшегося кислорода, прежде чем подержав и его пять секунд, выпустив с громким звуком - "И выдох через рот. Давай. Постепенно" Подросток не сразу последовал воли явившегося последней отсутствия родственника, продолжив запыхаться и давится собственным дыханием. Картина мира плыла подобно картинам Ван гога, стопы не держали на земле, по итогу подарив своей неустойчивостью пару ссадин на коленках и вызвав ужаснувшуюся экспрессию на лице Дафны. В секунду черезчур сильного страха пред тем, что может произойти если он пойдет дальше с упертым поведением, юноше не оставалось выбора, кроме как последовать советам накренившегося человека, проводя ту же вереницу движений, что и он. Постепенно, не торопясь, концентрируясь на каждом порыве воздуха, верующий последователь налаживал здоровье, приходя к более менее стабильному состоянию. Помещение вернуло прежнюю форму, конечности прекратили те судорожные тряски, а голова отпустила яростные крики неверия, пропустив к мозгу до боли важную истину. Устранив приступ гипервентиляции, до недавнего момента стойкий парнишка, приобрел несколько трещин, поверх маски безразличия и религиозного фанатизма. Пара всхлипов вырвалось с уст тинейджера, пока сам поклоняющийся Богу, приподнял к верху лицо, обнажив готовые сорваться с яблок слезинки. Двойне было физически больно смотреть на него в таком поражающе разрушенном виде, но видя как он собирается нечто сказать, не посмели рвануться тут же на его ломающиеся от надвигающейся скорби тело. "Т-так... Это всё не ложь? Они и впрямь... У-умерли?" Ответ последовал сию секундно, ибо тела двух взрослых обволокли собой несчастную душу, мигом прорвав ту дамбу, построенную бережными усилиями впавшего в траур подростка, разослав по дому несчастный крик отчаяния, отражающийся от стен эхом. Смерть Бейзила, буквального незнакомца, хоть и ставшего жертвой его бездействия, жестоко пошатнуло моральное состояние пекаря, превратив оного в изувеченную копию некогда жизнерадостного ученика старшей школы. Сейчас же, понимая какая судьба постигла не кого-то случайного, а непосредственно родительские фигуры опустошенного мальца, его разум безуспешно старался сдержать порывы не приступить к девиации или же выработки целой травмы, от такой серии трагедий. Как заранее предполагалось, первые слова Майкла во время бурного потока слез, конечно же были просьбы прощения и само бичевания. " Мне так, так жаль! Боже милостивый, прости меня грешного!" - чуть ли не крича выплюнул сквозь слюну и сопли парень, ожидаемо увидев непонимающие, заплаканные лица оставшихся членов семьи. ""Брат мой, о чем ты вообще говоришь?" - задала вопрос Дафна, проводя ладонью по щеке бедолаги, убирая дорожки зеленоватого раствора с мягкой, чистой кожи. "В этом только моя вина. Из за меня родители мертвы. Бог, наш отец создатель, наложил на мои плечи свой гнев за совершенные ошибки! Я отказался от его пути, отдался грехам, решил что могу спокойно оставаться без наказанным и вот что получилось. Если бы только я..." - не успел вдаться в еще более отвратительные подробности страдалец, как две кисти женщин напротив, ухватились за две стороны непонимающего происходящее лица, повернув противоположно себе. "Майкл. Послушай меня внимательно и ответь на вопрос максимально честно , без приукрашиваний. " - то была не просьба, а непосредственный указ, идущий из уст наверное добрейшей женщины, после почившей матушки. Что-то в тоне сестры заставило сердце парнишки подпрыгнуть от неожиданных чувств, но не имея времени на обработку, он просто кивнул. "Ты был тем, кто избивал Бейзила?" ""Н-Нет, но я..." - попытался вставить оправдание в поддержку ненависти к себе юнец, но прервавшая его речь девицы, не позволила ему этого сделать. "Ты сидел за рулем врезавшегося в наших родителей внедорожника?" - продолжила Дафна, хоть произношение столь серьезных предложений давалось ей не легко. "Меня там не было, однако это..." - и снова слова не смогли достичь своей истинной форме благодаря реакции сестры, но на сей раз, более умиротворенной, принявший обличие успокаивающей улыбки. "Тогда в этом нету твоей вины. Ты - не виноват во всех этих смертях. Ты был под давлением группы, и не знал, до чего может дойти вся ситуация. Ты понятия не имел, что произойдет с папой и мамой. С тебя уже достаточно бессмысленных страданий. Пожалуйста, перестань винить себя в таких вещах и объяснять всё это божьей карой. Бог - это практически большой, непослушный ребенок, обижающийся на всех, кто не следует его безумным, фанатичным законам. Отпусти это, и позволь себе скорбеть, младший братец" - зашептала повариха, нежно лаская пальцем скулу мальчика, впавшего в настоящий шок. Тот безумнй растрел информацией разных сортов, типов и веса оставил на нем четкий след, ибо, не веря ни одному ободряющему слову, оставаясь при своём мнении, Майкл не смог произнести ни одного слова потом, пропуская на волю разве что слияния странных звуков, прежде чем слезы снова заполонили обзор. Близнецы поспешили решить эту проблему легким, но очень смущающим способом, затушив свечи, уложив мальца на середину кровати, пара расположилась вокруг него, обнимая во время процесса. Прямо как в давние дни его младенчества, когда отец с матерью оставляли малыша на попечение своих первенцев, от чего те, предоставляли ему невероятное ощущение комфорта, заботы и умиротворения. Накатившие внезапно воспоминания, в который раз оставили не восстанавливающуюся брешь в дамбе репрессированных эмоций, убрав вопросы на потом, и отправили мальчонку проводить следующие минуты в слезах, цепляющимся за рубашку дорогой сестрицы. Сон медленно настигал выдохшийся разум подростка, притягивая веки к друг другу. Но прежде чем он окончательно потеряет контроль над телом, отправившись в царство снов, полное кошмаров, ему необходимо в последний раз спросить. "Что мы будем делать?" - предложение, сочиненное без конкретного уточнения, не вызвало бурную реакцию. Совсем наоборот. Приятное молчание, закончившиеся последним поцелуем в лоб от двух любящих родственников, прижавшие его к себе поближе, уверяя в том, что все закончится для них хорошо. "Пока мы вместе, мы всё переживем. Спокойной ночи, Майкл. Мы любим тебя. Никогда этого не забывай" В ту ночь, троица провела свой сон в блаженном, без красочном состоянии. ------------------------------------------------------------------------------------------------ С того дня, разрушившего все барьеры и наведшего ужасную боль на хрупкую душу затворника, прошло два месяца. За шестьдесят дней, данное обещание ни разу не было нарушено, сохраняясь почитаемым и сокровенным. Первые недели без родителей выдались тройке особенно трудно. Попытки преодолеть долго накапливающиеся страхи, неуверенности, вину за поведение заканчивались сплошными неудачами, еще сильнее растраивающие как старающегося изменится, так и его покровителей. Проблемы с психологическими неурядицами не оставались без присмотра, вечно подвергаясь новым испытаниям, а также практикам по устранению, таким как семейное времяпрепровождение, выслушивания и конечно же телесный контакт. Однако заявляющие о своей важности финансово бюрократические крики ненастий, разумеется занимали большую часть в накапливании стресса новых хозяев дома. Как оказалось, отправившиеся на тот свет родичи когда то давным давно, оставили им троим завещание, написанное примерно в том же времени, когда близнецы заканчивали старшую школу. В нем писалось, что в случае непредвиденных обстоятельств, несчастного случая, развившейся болезни или любого из множества возможных причин для кончины, трое отпрысков получат свои доли в семейном бизнесе, ровно как и права на владение пекарней. Так же, документы владения земельным участком, иначе говоря коттеджем в коем они и проживали все годы, маленький счет, с коим смогли протянуть нахлынувшие, тяжелые деньки освоения пекарного бизнеса, и всю имеющуюся собственность. Да, сказать что Мама с Папой отдали всё что имелось драгоценным детишкам, стало бы грубым преуменьшением. Поблагодарив не увидевших передачу владений зоны выпечки опекунов с земли, брат с сестрой начали активно работать в заведении, понимая что теперь, у них есть серьезная ответственность, в виде присмотра за не самым стабильным младшим братцом. К сожалению, пришлось попрощаться с мечтой продолжить обучения в поварском колледже штата, но понимая, какой ценой им это ообойдется, они ни о чем не жалели. По первой, это давалось им не столько легко, сколько сложно. У них был мелкий опыт в работе здесь, но исключительно в роли помощников, а не тех, кто ведет бухгалтерию, отчеты, помывку и уборку, вместе с постоянной готовкой, закупкой ингридиентов и продажей. Только благодаря поддержке Майкла, этим двоим удалось вывести на плечах столь трудное дело, дабы потом привыкнуть к постоянному давлению от работы, намного больше ценя короткие часы, проведенные в компании на диване. Что до подростка, то ему прошедшие недели достались смутно прилично. Даже очень хорошо. Он стал полезным в доме, прибираясь, помогая близнецам, хотя те старались его отговорить, настаивая на заботе о себе. Ему не составило труда восстановить былые отношения с крошечной группой оставшихся из членов банды Скутеров. Не из всех конечно, ибо Ким с Венс часто старались держаться от них подальше, предпочитая находиться как можно чаще в компании исключительно друг друга, а про Обри дружно решили по крайней мере сейчас не часто разговаривать. То ли дело в обвинении её во всех случившихся раздоров, то ли в неготовности встречаться вновь после долгого отсутствия общения, однако на данный момент, никто не мог подойти и поговорить с заметно депрессивной девушкой. Майкл пообещал себе, что как только настанет момент его полноценного выздоравливание, он незамедлительно поможет и ей. И, самое главное среди всех потрясений, у него сильно наладились отношения с Дафной и Боуэном. Они стали в разы дружнее, ближе, спокойнее и терпеливыми друг с другом. Исчезли рамки, построенные от смущения, подросткового негодования и гормонального раздражения. Безусловно, иногда брату с сестрой приходилось малую каплю давить на него, чтобы убрать шелуху и раскрыть не до конца увереннного в себе тинейджера, жертву активного фанатизма. За что он был безумно благодарен. Игры помогали троим развеяться в трудные минуты, словесные советы по поводу отказа от страха перед верой короткими шажками подводили мальчика к устойчивому положению сознания. Иногда, случались короткие моменты, когда ни одна из помощей друзей, родственников или же самого себя не могла оторвать его от мысли, что услышанные слова - ложь, сказанная ради нахождения момента для покарания провинившегося неудачника. В те часы, дни, всё было без толку а горе вины становилось невероятно сокрушительным. Однако, каждый шторм имеет свойство подходить к концу, принося с собой тишину и орошенную почву, для новых возможностей. По типу возвращения к прежним устоям. Нет, здесь не говорится о уже подзабытых, рецидивистских наклонностях, а о кое-чем куда приземленнее, и связанным с его телом. Как бы ему не хотелось этого отрицать, уходить в саморазвитие, духовные практики, работу или, не упаси, к старым хобби, он оставался и останется примерно лет до восемнадцати - девятнадцати подростком, со всеми вытекающими. А в это входит и печально известное, половое созревание. Мальчика не очень волновали последствия, по типу волос на коже, эмоциональных перепадов и волнений из чистого воздуха. Всё это уже было пережито и понятно. Но вот осознание сексуальной природы человека, помноженное на религиозное воспитание, прибавление к травмам на осное неовозможных к отводу времени вспять поступкам, привели к пагубным комплексам. Во времена его бандитизма, парень любил, так сказать, поэксперементировать со своим телом, а благодаря высокой концентрации тестестерона в крови, был замечен за непристойным поведением близ нанятых им девчушек, рассказывая какой же он прекрасный и великолепный ухожер. К сожалению, но лучше будет сказать что к счастью, он так и остался без опытным, неловким, глупым девственником, выступающим на потеху адекватным людям. Хотя сам Майкл так не сказал бы, ведь в те дни, ему особенно трудно давалось не только справляться с побуждениями, под носом глубоко верящих опекунов, зачастую занимаясь чем то таким под покровом ночи, в грязной, неубранной комнате, фантазируя о тех или иных людях. Во время одного из разговоров с друзьями, Ким подкинула ему особенный подарок, чья форма мгновенно вывела параноика из себя, поведя рефлекс в руку и закинув продолговатый, резиновый предмет далеко в парк, куда его никто не найдет, под смех своих товарищей и смущенные выкрики уже несуществующего Микаэля. Да, каким то чудесным образом, с постоянными укрытиями истинной ориентации, эта кучка подростков раскрыла бисексуальные наклонности поваренка, вытащив на чистую воду. Хотя, больше вероятно что они просто напросто стреляли наобум, желая увидеть раскрасневшееся лицо мальчика в парике. Им это удалось. По сей день, после всех печальных событий, переждав сожжение под весом матраса, он оставался закрытым от остального мира. До недавнего момента, пока юнец не решил попытаться использовать его на себе вновь, к большому сожалению. Ведь если бы пекарь этого не сделал, то не оказался бы в нынешней ситуации. "Дорогой брат." - заговорила Дафна, приветствуя вернувшегося домой школьника после личного рабочего дня. Боуэн ждал парнишку рядом с ней, отводя взор, о чем то переживая. "Мы убирались в твоей комнате, сегодня вечером. И нашли кое что необычное. Думаю, нам есть о чем поговорить, если ты не против" Холодок пробежался по позвоночнику перешедшего порог мальца, вместе с чего его зрачки сузились от ужасного понимания явившегося факта. "Ч-что именно вы нашли?" - нервно спросил парень без парика. "Тебе и так ясно, что я имею ввиду. Как только будешь готов, пройди к себе в комнату. Мы будем ждать тебя там." - безэмоционально, шокированная от узнанного барышня, исчезла из поля зрения тинейджера, уведя за собой настолько же сконфуженного парня. Раздавшийся щелчок от закрытой дверцы, подал сигнал на тихую панику вернувшегося брюнета, чуть ли не упавшего на колени, ухватившись за голову. Варианты, шансы, проценты на его скорую встречу с почившей семьей метались в голове, толкаясь друг об друга как ударившеся во время серьезного заезда скоростные баллиды. Продлилось это недолго, поскольку несмотря на желания боящегося за жизнь Майкла, ему так или иначе всё равно придется завести этот разговор, и лучше сейчас, чем на смертном одре. Разувшись, повесив верх на вешалку, сделав троицу глубоких вдохов, подросток прошел прямо к комнате. Отперев, у него чуть ли не в тот же миг остановилось сердце, пока глаза устремились к темной игрушке взрослого характера, охваченной руками старшей сестры. Двое людей выглядели не менее взволнованными, чем сам старшеклассник. Они не переводили на него взгляд, и не обращали внимание на брата до того момента, пока упомянутая жертва обстоятельств не села посередине их двоих. Прямо как в ту ночь. "Братец... Откуда это у тебя?" - спросила гораздо активная в обществе сторонних людей сестрица, слегка приподняв болтающийся при колебаниях предмет. Подросток благодарил всех имеющихся богов, в особенности своего покровителя Господа, за то что на нем не осталось следов последнего, недавно произошедшего использования. ""Я..." - пробормотал любитель носить полгода назад парики, уставившись в стену от пробирающего насквозь стыда - "получил его в качестве глупого подарка от друзей... Еще до кончины Бейзила" "Ясно. Как часто ты пользовался этим?" - задался вопросом до последнего молчавший мужчина, чуть наклоняясь к нему. Мальчика крайне поражала накапливающаяся энергетика в комнате. Казалось, что вся скромность, застенчивость, непонимание и страх скапливались в голове изменившегося бунтаря, пока от старших фигур исходила аура интереса, в купе с любопытством, вызывающая вопросы, ввиду их обычно спокойного, консервативного поведения. "Не так часто как кажется..." - краска расползалась вдоль его лица, покуда слова запинались об себя же, не понимая, каким эдаким образом явились на свет. "Максимум... Раза два... В неделю... Только недавно снова начал его держать в руках..." "Хм. Вот оно как. Тогда, может расскажешь нам, кто именно появляется в твоих фантазиях, в те минуты?" - вот этого вопроса, Майкл уже никак не мог ожидать. Грубое нарушение личного пространства еще ни разу не был настолько очевидным. Выпав в осадок, парень уже собирался выхватить штуку из её руки, выкинуть обратно в глубокую чащу леса и в грубой манере высказать им мысли о таких то словах... Но дьявольски дразнящие рожи близнецов уничтожили планы отчаянного, раскрасневшегося мальца, остановив от последующих телодвижений. Со стороны, казалось что они банально прикалываются над родным братишкой. Издеваются, на манер любых братьев и сестер, в те случаи, когда тому или иному человеку попался на глаза материал для шантажа, уже пережившей схожий опыт, жертвы. Но молодому человеку было виднее. Он прожил в среде, где выведение грешков на чистую воду являлось чем то устоявшемся. Будь то милая сторона Обри, отвязная часть личности Шарлин, сконцентрированные моменты Ангела или иногда заходящая за рамки обычных отношения брата и сестры забота Венса над Ким. Так что, неудивительно, что поваренок легко распознал в тех ухмылках, направленных на него, выражение людей, что уже заранее знали ответ. Это то и испугало реабилитирующегося человека до чертиков. Ведь получается, они слышали свои имена, выпущенные из его рта томными стонами. "Боже милостивый" - тут же произнес еще чуточку верующий школьник, пуская из глаз слезы и закрывая кисти в замке, принимаясь за усердную молитву в голове, а просьбу о прощении перед опекунами в реальности - "Мне жаль. Мне так, так жаль! Прошу, пожалуйста, простите меня" Это была определенно не та реакция, которую ожидали Боуэн и Дафна, при обнаружении ранее упомянутой секс игрушки. До них максимально быстро дошло, что они ведут дело с не до конца восстановившимся от разлагающей вины, и вспомнив сей факт, решили поторопиться с восстановлением нанесенного ущерба. "Хей хей хей. Так, подожди Майкл. Мы не злимся на тебя, наоборот, очень даже польщены. Всё будет хорошо." - заверила барышня, легонько толкнув брата плечом, намекнув чтобы и он сделал свой вклад в наведения порядка. "Ой. Эм... Мы не будем ничего с тобой делать. Мы спокойно к этому относимся" - кое как, неуклюже, совсем не помогаю че сказал старший брат, получив на короткий миг злобный, неодобряющий взгляд от женщины, но после выдоха, они продолжили ожидать прихода младшего в нормальное состояние, гладя спину и нашептывая добрые слова. Спустя минуты однообразных фраз, но в каждой из коих присутствовала чистая истина, брюнет пришел в себя, смахнув последние слезы. Пару вдохов, осознание положения, и сказанная родственниками речь встала на главный пьедестал мыслей, зацепившихся его разумом. Замотав головой из стороны в сторону от шока, ему еле еле получилось выговорить судьбоносную фразу, перевернувшую их жизни с ног на голову. "Вы... Не против?" - предложение не закончено, но истинный смысл сказанного был понятен на месте. Инцест - одно из строжайших преступлений, на который может решиться человек. Осквернить свою же кровь грешной похотью, пробудившаяся в глубинах жалкого тела. Ни один адекватный человек, не станет любить родственника как потенциального партнера , нежели спутника жизни. Это противозаконно, аморально, неестественно, дефективно и впринципе отвратительно. Однако по другому они физически не может. Благодарность за время что они провели вместе, те часы, что потратили на него, хотя могли вложить в дела более важные, не знала границ. Дафна и Боуэн, его родные брат и сестра, родичи, проводившие большую часть свободного времени с ним за руку, играясь, веселясь, помогая, успокаивая и наслаждаясь детскими днями. Они были, есть и останутся такими добрыми, заботливыми, честными, любящими, понимающими, прямолинейными, стремительными и мудрыми, что это стало вопросом времени, когда же он в них влюбится. "Да. В этом не стоит тебе сомневаться. По правде говоря..." - женщина справа от него, икона доброты, вложила тыльной стороной руки конечность на бедро маленького подростка, только дабы вскоре, в ней не появилась кисть уже более мускулистого парня по левую сторону. "Мы далеко не против такого отношения к нам. Ведь, в конце концов, опыт уже имеется." Здесь, кусочки пазла встали обратно на места. Вот уже пять лет, эти двое остаются жутко близкими друг с другом, не отрываясь ни на час. Обычные шутки наедине превратились во что-то менее приземленное, а скорее флиртующее, расслабленное, любвеобильное. Что уж говорить про те странные случаи, когда во время просмотра семейного телешоу, женщина шептала мужчине непонятные словечки, от чего он загорался как рождественская елка. От такого выявленного греха, Майкл не мог не засмеяться коротким хихиканьем себе под нос, окончательно потеряв связь с нормальностью. Кто бы этого не сделал, узнав что два ближайших, живых человека любят его так же, как и он их. "Эхехехе... Никогда не думал, что вы об этом узнаете. И это еще не упоминая, о взаимности" - зашептал парень, дрожа от смеха и радости. Поняв, что возможно сегодня можно попытать удачу, мальчишка собрал волю в кулак и прыгнул с разбега через бездонную яму неуверенности, отрицания чувств и накручиваний, надеясь на удачу. "Так. Кхм... Ну, раз уж вы, вроде бы, не гневаетесь... Том-могут ли я..." Его желание, стало явью без законченного слова, ибо произошло то, о чем подросток мечтал уже очень долгое время. Мягкие, выпуклые, нежные губы прикоснулись к нему в тоже место, начав , на удивление, страстный, горячий, дикий поцелуй. В нем чувствовалась долго подавляемая жажда, желание наверстать упущенное, но вместе с тем, любовь, горящая как закатное солнце. Теплое, милое и умиротворяющие. Запыхавшись, школьник вышел из хватки сестры, только чтобы сразу уйти в следующий телесный контакт, но на этот раз уже с представителем пола. Тут, движения были гораздо сплоченные, грубые в некоторой степени. Губы, даже потрескавшиеся, ощущались строгими, тяжелыми и жадными, запуская внутрь снующий , не дающий и шанса на активную роль, язык, выдавивший из неопытного Майкла тихий стон. Когда ласки прекратились, девственник остался с глупой ухмылкой на лице, и легким подергиванием под брюками. Судя по вкусу, они оба съели воздушную, свежеиспеченную буханку хлеба с маслом перед всем разговором. "Упс. Прости нас, младший брат. Мы немного поторопили события."- со стыдом выдохнула Дафна, пока её теплое дыхание обжигало щеку паренька. Боуэн согласился с сестрой коротким кивком. "Н-ничего страшного! Честно. Мне очень.... Понравилось" - от экстаза выпалил тинейджер, только сейчас осознав, какую ошибку он совершил, ибо теперь, на него смотрела две пары назойливых, издевающихся глаз, предлагающие ему не только веселую 'игру, но и что-то куда менее невинное. "Ох? Вот оно как? Не значит ли это, что наш непослушный братик, хочет чтобы мы продолжили? " - флиртующей пропела барышня, как хищница приближающаяся к своей добыче, точно так же подпирающая отказавшегося от лога бунтаря. Старший мужчина делал тоже самое, не сводя глаз. Прежде чем начаться веселью, Майкл успел только боязнено сглотнуть. Потом, было только удовольствие. Растущая и спадающая эйфория, хлещущая по венам волнами, не прекращая поток ни на секунду. Большинство постыдных фантазий развивающегося парнишки стали явью в ту ночь, что конечно же принесет ранним утром не малое количество вины. Хотя на данный момент, его это волновало в последнюю очередь. В вершине списка стоял пункт по сохранению контроля над собой. Не позволения вести себя как безумный кабель в точке, используя любые попавшиеся на глаза предметы или людей. Такая задача давалась ему крайне трудно. Винить его было нельзя, потому как, сложно сдержаться, пока тебя настолько искренне, страстно и вокально любят. Поцелуи на шее, так же укусы, обстреливали мозг чувствительного молодого человека со скоростью каноннады, не оставляя минуты для спокойного вдоха, принимая сигналы от ныне оголенной кожи бедер, по коим неспеша ходили наработанные пальцы брата с сестрой. Сжимая, гладя, лаская и превознося, как поставленной в середине церкви золотой крест. Поверх мест от контакта губ, зубов с кожей, оставались еле заметные полоски слюны, чей вкус впечатался на один еще не заполненный информацией сантметр черепа нижнего партнера. Это было слишком для него. Такая сильная, неудержимая буря эмоций штормила сознание десять минут назад провозглашенного, нового участника отношений. Он не забыл, что ему сказали, прежде чем кожа чужая, коснулась кожи его. Возможно, Дафна и Боуэн походят прямо сейчас на диких зверей, с упоением использующие пойманную в сети жертву, но Майкл знал, как отличить человека разумного, и человека подвергнутого влиянию пары химических соединений. Он не раз и не два, видел представителя обоих видов в зеркале. В эту секунду, под подушками близнецов, ему открывался бесконечный мир заботы, доверия и переживания за него. Двоица старалась изо всех сил доставит тинейджеру удовольствие, вытянуть томные вздохи, понять что их дорогой братец расслабляется, после всего что довелось пережить. И хотя сбросивший клеймо 'религиозного фанатика не считал себя достойным такой великой, неподнимаемой доброты, это станет грубым поведением с его стороны, прервать только начавшийся процесс. К тому же... Ему не хотелось просить их останавливаться, а только просить наращивать темп. В тишине, прерываемой пошлыми комментариями о развращенности маленького братишки обеими старшими фигурами, полиаморная троица продолжала мерзкие другим, и любимые ими игрища. По правде говоря, юноша наконец то понял, почему же сексуальные утехи в тишине настолько приятны. Нету отвлекающей музыки, исчезают раздражающие факторы, и ежесекундное внимание партнеров сосредоточено исключительно на лежащих вместе с ними фигурах, пожирая глазами прекрасные формы и слушая издаваемые звуки. Прямо как сейчас. Спина сегодняшнего нижнего прижата к стене. На нем нету нижнего белья, а по нагому телу стекают маленькие капельки пота, преимущественно с обдуваемый сквозняком из полу прикрытой двери, пока две руки, сдерживались над головой при помощи твердых ладоней опекунов. Левой конечностью Дафны, и правой кистью Боуэна. В то же время, другие части тела не теряли минут попусту, используясь в горячем дьявольском танго по назначению. Мужчина активно мастурбировал прямо перед глазами брата, а женщина дрочила хныкающему, пытающемуся вырваться юнцу, закатывающему глазки от чрезмерного упоения. Грубые действия, приказы не сметь отводить взляд от его возлюбленных и не сдерживать себя, мигом довели младшего в помещении до ключевого момента, после чего, раздавшаяся пара стонов оповестила о климаксе мужской части тандема. Биологически фертильная жидкость выстрелила из обоих пенисов мальчиков, полетев в разные стороны. Капли падали на пухлые бедра барышни, собственные животы, разбросанные по кровати одеяла, и другие участки поверхностей. В конце, трое экспериментаторов сели в круг на матрасе, запыхавшиеся, уставшие но безумно довольные произошедшим. Воздух вокруг наполнился солоноватым запахом, накапливаясь с течением секунд и напоминая о произошедшем, после выссыхание семенных выделений. На этом, к их счастью, они не решили заканчивать, переходя к следующей позе. К удивлению Майкла, старший брат повис над младшим, в чуть угрожающе выглядящей манере. Его пах висел прямо перед ним, наливаясь обратно кровью, пульсируя, выступая вперед венами, с еще мокрой от вышедшей минуту до этого спермы. Подросток тут же понял что должно вскоре произойти, и попытался сделать пару быстрых вдохов, чтобы успокоить свои калышущиеся нервы, ведь от этого он был совершенно непротив, но ощущение сдавливающих, мокрых стенок поверх уже его приватной зоны застало парня врасплох, от чего тот раскрыл широко рот, тем самым впустив внутрь гениталии Боуэна. Теплый стержень входил только на пару сантиметров внутрь, погружая максиму головку до конца неба. Здесь уже в который раз показывала себя очаровательная сторона безграничной заботы родственников, беспокоящихся, способные сдерживать себя ради безопасности любимого младшего брата. Но где отросток прошел прямо до базы, так это внутри глотки старшей сестры. Когда мужчина родившийся на пару лет раньше бунтаря делал шаг другой в сторону, парню посередине давался чудесный вид наполненногот любовью лица, с слегка вогнутыми щеками и горящими глазами. Дафна, заботливая сестренка, великой души барышня, делала ему горловой минет, издавая непотребные звуки, тем самым показывая ту неописуемую связь между ним и ими. Честно говоря, Майкл, в те крохотные передышки, даваемые ими на пополнение легких кислородом, поражался тем, каким таким образом себя угодил. Где то три часа, или около того, назад они мило общались вместе по телефону, обсуждая погоду и недавнее нововведение в пекарня, а теперь заняты жарким половым актом всей семьей. С другой стороны, ему было плевать, благодаря дофамину, охватившему его мозг. Закончившийся перерыв пропустил вперед продолжения банкета, а соответственно и идущий глубже оральный секс. Концепция минут терялась в сознании подростка, внимание переключалось с личика сестренки, на лишенный волос лобок брата и уже в конце на заполняюшую полость рта член, уходящий только дальше, но не настолько, чтобы душить. Он не успел осознать того момента, чуть болезненного давления в мошонке, прежде чем вторая порция сливочного масла вышла из кончика нижнего, с последующим дождем из той же массы уже ему на лицо. Снова стоны, снова тяжелое дыхание и снова приглушенные блаженством извинения со стороны близнецов, кои старшеклассник вежливо прервал. Он решил позаботится о том, чтобы они не пытались в дальнейшем извиняться перед ним за то, что приносило им троим удовольствие, при помощи коротких объятий и французских поцелуев. За более чем шестьдесят минут, у него появился в этом достойный опыт. По прошествию дополнительного отдыха, где Майкл чуть ли не светился от счастья, что близнецы нашли невероятно умилительным, их позы вновь переменились. Сейчас, парень лежал спиной на груди парня постарше, пребывая в его тихих объятиях, стараясь дышать размеренно и чутко, с постепенно входящим внутрь его кольца игрушкой. Девушка на коленях, положив локти на бедра мальчишки и сдавливая внутренними сторонами рук свои массивные груди. Получая короткие мгновения на анализ, пока он не выслушивал ухом грязные комментарии о его распущенности, куда выше повышающие его уровень возбуждения, и не чувстовал расширение ануса, он подмечал забавный факт. Каким то неведомым образом, ему никогда не было известно о настолько массивных одарённостях старшей сестры. Таких мягких, круглых, полных, обволакивающие, сдавливающие придаток мальца не дюжей силой, водя ими вверх и вниз. Возможно пекарь банально был по большей части влюблен в неё благодаря эмоциям, событиям и чувствам, передаваемые в дни чуткой близости семейной. Или же, мальчонка не замечал их, из-за тщательных попыток скрыть под особенными корсетами, имеющимися у леди. Как никак, они жили в религиозном обществе, где такого рода распутность не позволяла пойти выше остальных в праведном деле. Однако сейчас всем было плевать на консервативные представления бурчащих стариков, ибо их время настало и именно им сейчас дозволено получать удовольствия. Пара рук на голове женщин, и еще пара на скромных плечиках последнего признавшегося участника тандема, разглаживали мирные круги по поверхностям, описывая ту безмолвную любовь. Красиво, мило и в тоже время извращенно. Именно так, как им и нравилось. Постепенно, оба доминирующих партнера нарастали скорость, выбивая всё громче становящиеся стоны из мальчугана, чье зрение покрывалось белыми пятнами, от скоростного поджаривания мозга двумя любимейшими людьми на планете. Дилдо утыкалась в его простату, а озорной язык под командованием превосходной груди в третий раз заставил Майкла кончить, на сей раз, громче, сильнее и дальше, угодив в аккуратную шевелюру Дафны. Она этого даже не заметила, решив объявить о грандиозном финале их первого раза, с ним наедине. "Итак, мальчики..." - зашептала намеренно извращенным, пошлым, мокрым тоном сестрица, кладя пальцы на бедра её талантливых, будущих мужей, нанося улыбку самого дьявола издевательств - "Как насчет закончить этот вечер , испеча главное блюдо?". Их губы вскоре не уступали по ширине ей. Вот, настал тот момент, которого он так долго ждал. Окончательный, бесповоротный контакт грешной плотью. Два оставшихся в худшие недели его жизни человека, теперь же ответившие взаимностью на любовь, кою он сам считал непозволительной, делили с ним ложе, двигаясь внутрь и наружу осторожными передвижениями. Теперь, Майкл окончательно лишился девственности, как стандартной, так и анальной. На подушке спереди, подрагивая, выгибаясь, закусывая губы стонала новая хозяйка очага. Великолепная в своей красоте, и не менее замечательная по соотношению мудрости с глупостью леди, чьи шутки оставляли боль в легких, а обьятия приятных бабочек на дне живота. Её внутренние стенки обволакивали вгоняющийся стержень, целуя маткой пускающий предэякулят конец, иногда присасываясь. Они давили, волнились и впринципе не походили ни на один из способов удовлетворения, ранее испытываемый им до сей поры. Влажность, тепло, искрящееся чувство наслаждения по всей толстой длине поражало шквалом довольствия нервную систему недевственника, изгибая уголки рта до ушей. Второй, после отошедшего на небеса отца, по старшинству мужчина в доме, устроился за стонущим бедолагой, прикусив мочку уха и положа руки на скромную талию, делая промежуточные рывки вперед, уходя куда дальше чем валяющаяся на комоде продолговатая штука. С самого детства, он запомнился как один из двух столпов мужества, дающего смелый пример своим поведением. Четкость, верность, тяга к признанию, острый ум и совесть передалась ставшему почти взрослым юноши так же от него, став ключевыми целями в его новой личности. Сейчас, пенис брата грубо входил внутрь него, наполняя до отказа, даря ранее невозможную отраду от расширения заднего прохода, пока чужие бедра ударялись об него. Они предавались греху. Смертельному греху похоти. Но при всем при этом, это не ощущалось как что-то настолько гнилостное и отвратительное. Это был их способ проявить свою непонятную другим, и сокровенную ими любовь. Снять стресс, развлечься и поиграть, как в далеком детстве, когда они были совсем маленькими. То, что началось как групповое объятия детей, закончилось ими же, но уже спустя долгие годы. Целых три потока жидкостей выплеснулись наружу, заполняя полости и окропляя одно из тел, подводя черту в сегодняшнем акте любви. "Ха...Ха...Ха..." - выдохнул Майкл, через минуты, тут же придя в себя при понимание жуткой ошибки, совершенной им - "Господи боже! Дафна, мне так..." "Помолчи минутку... Не паникуй..." - заткнула указательным пальцем у его губ девица, глубоко вдыхая вспотевший воздух. На ней не было страха, как у мальчика, что серьезно озадачило, от чего она поспешила его успокоить - "Я на таблетках... Всё будет хорошо... А теперь, братья, идите ко мне..." Они повиновались. Устроившись втроем на скудной кровати, теперь уже в качестве традиции, старшие по бокам и младший посередине, они дышали спокойно. Тишина, поглотившая братьев с сестрой, сводила на нет все нервозы, страхи и причины для переживаний. Сегодняшний день начинался с неудавшихся тостов от невротика подростка, а закончился групповым сеансом наслаждения, с раскрытием порочной стороны их сознаний. Им еще есть куда идти, вдоль по скользкой, опасной, ухабистой дорожке. Шрамы не затянулись до конца, а глубоки раны от поступков, продолжали кровоточить. Им потребуются недюжие усилия, чтобы простить себя и двинуться дальше. Но по крайней мере, если они собираются жить дальше, с грехами на плечах... "Я... Очень вас люблю..." "И мы тебя любим, младший брат..." То жизнь они эту, проживут счастливую.