СЧАСТЛИВАЯ ЖИЗНЬ ПРИ ГРЕХЕ

Двери Фаравейской католической церкви заскрипели, когда на них воздействовал вес одновременно двух мужчин. Старая, красная краска прибавила в трещинах с их последнего визита, отколупавшись и упав к ногам посетителей божьего чертога. Впереди всех, шел Майкл. Дрожащий, напуганный, потеющий и бегающий глазами по всему месту, лишь на мгновение удивляющийся вечернему свету, пробивающемуся сквозь разноцветные витражи, ибо сейчас, мозг юнца старался не перейти в состояние панической атаки, когда воспоминания о проведеннных часах на коленях перед устрашающей, винящей его иконой врезались в извилины серого вещества, делая и без того ужасную картину потраченного впустую времени еще гротескнее. Целых полгода, шесть драгоценных месяцев тоски, траура и страданий, могли с легкостью стать гораздо веселее, полезнее, или хотя бы менее травмирующими, если бы паренек позволил себе доверится ближайшим из возможных людей. Своей семье, с которой он смеялся, плакал, ссорился и рос, несмотря на все разногласия. К сожалению, он понял это слишком поздно, и только после того, как кровный союз потерял двух своих незаменимых участников. Прошло немало дней, чтобы хотя бы подойти к точке примерного исцеления аж от двух одинаково травмирующих несчастных случаев. Благодаря присутствию в его жизни брата и сестры, ему удавалось по сей день идти с мелкорастущей на устах улыбкой, проводить то одни то другие сутки. Однако, втайне от них, парень понимал, что без единственного конкретного решения, дальнейшие принятие действительности останется невозможным. Юнец слишком долго оставлял это на потом, а потому, пора положить конец гнилостной прокрастинации. "Младший брат, ты уверен что хочешь сделать это сам?" - волнуясь за родственника сказала старшая сестра, делая пару шагов вперед, прежде чем поднятая рука тяжело дышащего подростка её прервала. Их разговор недавним утром дал изрядно удобренную почву для роста сомнений, по поводу прогресса мальчика в прощении себя, но будучи любящим опекуном а так же партнером, девушка приняла его решение с радостью, будучи готовой помочь ему в любой необходимый момент. "Н-нет. Стойте там. Пожалуйста. Я..." - Чуть ли не задыхаясь сказал мальчуган, сжимая синтетическую ткань своей куртки в зоне груди. Казалось, что в этом пустом помещение за ним никогда не прекращается слежка. Будто бы та, великая, всем известная и могущественная сила, сбросила с себя маску добродушия, готовясь напасть на тинейджера в любую секунду изза угла, с потолка или же просто загубив того неизвестной человечеству силой. Ведь в глазах Бога, Творца, Его - он просто бельмо на глазу, требующее покорения и вечных мук. Единственное что постепенно могло помочь желающему независимого развития подростку, это обвязанный несколько раз вокруг запястья бирюзовый бант. Напоминание от школьницы, преступницы, такой же грешницы, что несмотря на любые написанные проклятия в сторону похожих на него деталями людей, в нем есть светлые проявления, даже с учетом совершенных преступлений. Напомнив себе, что в этом мире есть люди любящиее, признающие и помогающие ему, а двоица из них прямо сейчас стоит рядом с ним, Майкл продолжил идти к когнцу зала, используя каждую минуту дыхательную технику для успокоения. В конце концов, он встал у ступенек, ведущих его к помосту с роялем и стойкой, на которой годы тому назад, сначала поваренок а затем его брат с сестрой выступали в церковном хоре. Событие скучное, надоедливое, репитативное, так и еще в то время, когда по идее дети должны спать в своих постелях, а не надрывать глотки над унылыми песнопениями. Так или иначе, тот день стал одним из многочисленных кирпичиков, построивших фундамент для продолжительного страха перед религией и тем, что следует за отказом о повиновение. Испытал парень не на себе столь печальный опыт, а через призму наблюдения за сторонним человеком. Грубой, крашеной девочкой подростком, которая лишь открывала рот но не издавал ни единого звука. Её родители, с виду добрые, милые и спокойные, извинились перед пришедшим народом за такой пустяковый казус, конечно получивв заверения что такое поведение для барышни её возраста абсолютно нормально, но будучи персонами крайне религиозными, всё же пообещали что больше не допустят ситуаций столь неприемлемых. Впоследствии, решив подышать чуточку свежим воздухом с позволения родителей, Майклу довелось неприятную для парнишки юного возраста картину. Сцену того, как ранее безмятежный, уравновешенный и милосердный отец девушки, с горящими глазами избивает дочь на парковочной площадки у церквушки, с пеной у рта шепча ей на ухо оскорбления, проклятия и угрозы в её сторону. Спустя несколько лет, девицу нашли в окровавленной ванне, а не желая испытывать на себе порицание народа, родители уехали от закона, подальше на северо запад. Так было положено начало более реального, чем выдуманного наказания за противоречие святой общине, всплывшего на поверхность вместе с страшными рассказами о незавидной судьбе прокаженных после смерти, в день кончины блондина. Что же испытывал мальчик сейчас, пережив целую гору проблем, кризисов, нервных срывов и часов пролитых слез? Слишком много эмоций, требующих тщательного анализа. Страх, отчаяние и безнадежность, сосуществовали бок о бок с надеждой, спокойствием и безопасностью. Судя по всему, конфликт между неприятными воспоминаниями и тихими минутами радости не собирается прекращаться даже сейчас. Впрочем, Майкла даже устраивал такой вариант. Благодаря религии он получил немало комплексов, однако вместе с этим, и золотых моментов, проведенных рядом с родителями. Ему не удастся просто вычеркнуть тот непомерный пласт опыта, полученного за годы развития человека, и единственное что ему остается делать в такой ситуации, это двигаться вперед, соблюдая между двумя крайностями баланс. Издав глубокий вдох и выставив руки по бокам, подросток наконец набрался решимости сделать серьезный шаг. "Я готов. Доведёте меня?" - тихо и еле слышно спросил младший брат своих временных опекунов, тут же получив ответ в виде пары кистей, обернувшихся вокруг пальчиков дрожащего молодого человека. С ними рядом, малец отправился вперед, навстречу с теми, с кем он так и не смог попрощаться. Вечернее солнце весны обдувало троицу людей, посылая еле ощутимые мурашки по всем телам, но не останавливая тандем на пути к поставленной цели. А цель эта находилась очень близко, всего то по правую сторону от двери, из коей они вышли, прямо на выделенном участке для их семьи. Раньше, там были дедушка Антонио, бабушка Виолетта и крестный отец Горацио. Теперь же, рядом с этими тремя местами для захоронения, покоились бывшие владельцы семейной пекарни, муж и жена, отец и мать, верные христиане и родители, воспитавшие троих замечательных детей. Общий надгробный камень гласил : "Даниэль и Беатрис Кофарагос" 19ХХ - 20ХХ 19ХХ - 20ХХ Да примет эти благородные души Господь, в свои царские владения и пусть наблюдают за нами, с райских чертогов. В завещание не было написано никаких особенных библейских цитат или же изречений, которые эти двое требовали для нанесения на свой надгробный камень. Единственное что обсуждалось в документе насчет похорон, это один камень на двоих. Фразу троим пришлось выдумывать самостоятельно, придя к такому заурядному варианту. Положив пачку хлеба на место рядом с надгробием, своеобразная традиция их семьи, два брата и одна сестра, решили начать маленький разговорс родней, с коей невидились уже очень давно. "Здравствуйте, папенька. Здравствуйте, маменька. " - заговорила барышня, сложив руки на поясе и склонив голову к земле. У них накопилось немало новостей с последнего визита вместе с Боуэном, а ввиду частичного мутизма старшего и смущенности младшего, рассказывать обо всем придется именно что ей. "Простите что так долго вам не навещали. На нас навалилось такое большое количество работы, что мы еле находили время на домашние дела. Изменение имиджа булочной съедает слишком много ресурсов. Теперь я понимаю, почему вы отказались от этой идеи, еще годы назад, хе. У нас троих всё хорошо, можете об этом не беспокоится, так что мы справимся. Боуэн все такой же угрюмый молчун, а Майкл... Он сегодня с нами. Тоже по вам соскучился." На этой ноте, хранительница очага дома Кофарагос отошла чуточку в сторону, дав упомянутому мальчику возможность пройти, положив внутренюю часть ладони на плечо юнца, ровно как и мужчина на пару лет старше опекаемого им мальчишки. Сейчас, у него в голове проносились те тысячи вариантов речи, приготовленных им заранее. Той самой речи, в коей он бы признавался во всех злодеяниях, говорил то как сильно любит, ценит и тому подобное. Но стоило подростку слегка приоткрыть рот, выпустить менее понятный на указывающий к себе звук, комок моментально встал в горле, не позволив пройти ничему, кроме без утешного рёва. Слезы, горькие, соленые и тяжелые, скатывались вдоль щек выпустившего скорбь тинейджера, усиливаясь подобно лавине. Колени провалили задачу по удерживанию шаткого веса, спустив его вниз и дав последнюю пору - могильный обелиск, обнятый им изо всех сил. Пыль и галька впивались ему в пальцы, острые края доставляли дискомфорт, но школьник воспринимал их не более чем жалкие неудобства, сосредоточившись исключительно на сжимание выбитого молотками и стержнями куска гранита. Ему безумно хотелось почувствовать их руки, успокаивающе гладящие неровные круги, хотя бы еще разочек. Услышать сладкие голоса отца и матери, сжать их в ответ и пообещать что он больше не будет вести себя как неуравновешенный бунтарь. Но этого не произойдет, даже если высшие силы на то прикажут. А потому, Майкл плакал. Он хлюпал, сморкался, пускал пузыри носом, извинялся, признавался во всех злых делах, говорил насколько сильно их любит и скучает по ним, пока в это время, два человека, последние столпы его благополучия, не отрывал от него своих рук. Постепенно, слезы закончились, а сам же юнец оторвался от булыжника, однако продолжив чувствовать на себе вес двух тел. С такой поддержкой, он всё же нашел в себе силы сказать слова прощания, кои не смог выговорить в день вторых за жизнь похорон. "Мне жаль, что я вас разочаровал как сын. М-мне очень жаль, что я проводил с вами т-так мало времени. Мне будет в-вас очень сильно не хватать, и где бы вы ни были... Пожалуйста, наблюдайте за нами и будьте счастливыми. Я люблю тебя, мама. Я люблю тебя, папа." - еле выдавил бывший хулиган, разразившись второй, но менее сильной волной пробирающегося горя. Он не знает, куда по итогу пошли его родители. Возможно им открыли райские сады, может быть они вовсе исчезли из самой ткани реальности. По крайней мере, он продолжит надеяться, что с ними всё будет хорошо. Конечно же, после долгих и горьких слез их разговор с усопшими не подошел к концу. Все трое были чуть в понуром состоянии, но каждому из них удалось еще несколько разов, чтобы поговорить, рассказать о том как проходят дни, без присутсивя их в жизни. Дафна держалась молодцом, благодаря постоянным разговорам еще при жизни с ними, а также частыми посещениями закопанных, ради возможности выговориться о тех мыслях, с коими она не могла поговорить даже с двумя мальчиками. Иногда девушка смеялась, иногда хныкала а иногда монотонно повторяла то, как было бы хорошо, если они остались живы. Такова натура этой юной леди. Сильной, верной и всегда готовой на продуктивный диалог, независимо от присутствия или неимения логики в подобных действиях. Что же до Боуэна, то сегодня ограничился молодой человек скромными пожеланиями. "Со мной всё хорошо. Я приглядываю за семьей, как вы и завещали. Спите спокойно." - звучали речи старшего из пришедших отпрысков Кофарагос, вымоченные в легкой, но сухой правде. На протяжении детского, подросткового и полноценного взросления, мужчина оставался в душе замкнутым персонажем. Способности вербального общения у него присутствовали и еще какие, та запись с лучшим пением на школьном выпускном тому подтверждение, однако желания для взаимодействия редко находило свободную строчку в забитом расписании человека. Будучи почитателем логики, холодной рассудительности и действий, в основе которых лежала выгода для него или же сестренки, в живых разговорах ему оставалось только молчать, позволяя либо родителям, либо немногочисленным друзьям вести его в нужном направлении. Эким образом, до смерти Даниэля и Беатрис, они не знали, кто он такой, а он не знал что они за личности, отчего сильной связи между ними не получилось. Разве что глубокая благодарность за предоставленную крышу над головой, еду, воду, обучение и двух ангелов, с которыми парень решил идти до самого конца. От этого ему не жарко ни холодно, что в принципе, даже неплохо. Он потратил немало времени на принятие самого себя и тех шансов, которые получил от них, но по итогу, для этого мужика всё сложилось так, как ему комфортно. Когда настал момент снова Майклу взять эстафету монолога, слезы пришли ровно по расписанию. На сей раз слабее, но продолжая чувствовать вину за нежелание посещать людей, подаривших ему жизнь и показавшие красоты, ужасы, бесконечные просторы этого великого мира, любая вышедшая из уст информация, будь то решение мальчика после оканчания старшей школы отправится учиться на модельера, восстановление банды и частую помощь брату с сестрой, сопровождались доброй дюжиной слезинок. За время, проведенное здесь, подросток в перерывах между рассказами зацепился за интересную мысль. Думу о том, насколько же странная по своей природе жизнь с родителями. Постоянные конфликты становятся в один ряд с искренней любовью к чаду, а за похвалой может легко последовать суровое наказание. У них, добрых и всегда старающихся помогать другим персонам, всё таки были негативные черты, часто проявляющиеся то в воспитании, то в общении с случайными прохожими. Наивность, слепая вера, граничащая с фанатичным следованием всему что сказано под коркой наиглупейшей книжки во всей истории человечества. Кто знает, но может быть, если бы он встретил их как людей, не связанных с ним одной кровью, то и вовсе пошел мимо, не замечая странных рассказов о "Боге нашем Иисусе Христе". Жизнь с ними была настоящей американской горкой, полной взлетов и падений. Сумасшедшая викторина, с рандомными вопросами и отсутствием правильных ответов. Делает ли это его родителей плохими людьми? Майкл так не думал. Они были личностями, с негативными, позитивными и странными чертами, прожившие собственные жизни , не рассказав и большей части истории. Вряд ли у него было право таким образом говорить о почивших, однако на сию минуту, это казалось подходящей пищей для размышления. Сейчас, уже когда их тела разлагаются под землей а мозг перестал работать черт знает когда, никто не мог с точностью заявить, какой была бы их реакция на следующее действие троицы. В течении продолжительного срока обдумывания посещения могилы, пекарь размышлял по поводу отношений, начавшихся у него месяцы тому назад. О их трудностях, радостях, веселья, многогранности поведения и последствиях, опустившихся на знающих об этом людей. Ким с Вэнсом приняли это спокойно. Ангел и Шарлин в неведении, но если судить по тому, в каком направлении двигаются дружеские тряски в команде, их реакция будет примерно ниже, если не так же. А что про родителей? Какой была бы реакция на факт что их дети, решили пойти против святых законов, вступив в грешный союз? Точно им этого узнать не удасться, однако сказать желанные слов вслух всё таки хотелось, а посему, кивнув опекунам и сжав две протянутые руки, Майкл шагнул вперед, готовясь к одним из сложнейших слов за жизнь. "Прежде чем мы уйдем, нам бы хотелось вам кое что сказать. Скорее всего, вы бы отреклись от нас, узнав этот факт.... Но вам нужно об этом услышать. " - нервно затараторил поварёнок, успокоившись после начерченного большим пальцем женщины кружка на тыльной стороне ладони. Он справится. - "Мы старались долго держать этот секрет втайне от вас, потому как боялись ваших гневных слов. Вряд ли вы бы гордились нами после этого. Т-так или иначе... Я п-просто хочу сказать что..." ""Мы встречаемся." - точно, резко и без лишних объяснений, сказали в унисон три разных голоса. Высокий, радостный и женский. Дафна очень давно хотела рассказать правду о своей любви. Низкий, тяжелый и менее энтузиазный. Боуэн был готов унести информацию о предпочтениях в партнерах в могилу, но если это сделает счастливыми его двух ангелов, он совсем не против составить им компанию в таком деянии. И чуть тоньше мужского, выплюнутый ответ. Майкл в кои то веки освободился от того давящего груза на спине, одновременно с остальными участниками полиамории. На кладбище был почти темный закат, никто их не слышал, а соответственно тандем позволил себе наконец то порадоваться, разразившись долгожданными смешками спокойствия. Им еще предстоит пройти очень много препятствий, но по крайней мере, они смогут это сделать вместе. Теперь же, после просьбы тинейджера оставить его одного на пару минут и подождать у входа в церковь, мальчик подошел к плите, чей вид сворачивал желудок будщего модельера наперекосяк. На нем выгравирована надпись: "Бейзил Блумингтон" 199Х - 201Х Добрейшему из сыновей, друзей, братьев и людей Его слова были краше любого цветка Прошел почти год. Год с тех событий, где причиной стал он и его бывшая подруга, чей бант развивался на запястье одного из многих навещающих почившего флориста. Не говоря ни слова, сын Кофарагос спустился на одно колено, положив у основания надгробной плиты пышный букет из подсолнухов. Любимых цветов лежащего здесь мальчика, со слов длинноногого подростка. Разговор между ними не задался, преимущественно из за нежелания последнего иметь хоть малейшую связь с человеком, причастным к гибели дражайшего друга. Понадобились недюжинные усилия и уговоры от старшего брата смуглокожего человека, чтобы получить доступ в дом Родригезов и информацию о юноше с волосами цвета сена. После приобретения новых знаний, ребенок эмигрантов только сильнее пожалел, что отобрал у мира такую незаменимую душу. Добрый, умный, честный, верный найденный семье человек, был послан на небеса раньше чем запланировано, из за пачки хулиганов и не решившегося конфликта между его первым, близким человеком. Смотря назад, Майкл даже подумал, что где то в другом времени, он смог бы стать его другом. Спрашивать советы по регулированию панических атак, контролю эмоций, противостоянию негативным мыслям или же вовсе, заняться садоводством. Но это невозможно. Пойдя на поводу у Обри, к коей у него сейчас более не существовала предъяв, с чем постарались разделенные чувства отрешенности и вины, не тратя времени на помощь человеку, осужденному за результат вышедшей из под контроля психики, парень наблюдал за продолжающейся травлей. Насмехаясь и бездействуя, практически подписав смертный приговор. Боуэн, Дафна и оставшиеся друзья на речи о его вине всячески старались переубедить уверенного в заявлениях тинейджера, оправдывая изменившегося Микаэля. Но ему было виднее и он уже слишком долго времени потратил на принятие факта, что впредь, грехи всегда будут следовать за ним по пятам. Теперь же, спустя столько месяцев лечения, общения, конфликтов и философствования, настала пора извинений. Таких, каких он Майкл был обязан сказать еще с первого инцидента Буллинга. "Здравствуй, Бейзил..." - измотанно, сняв с себя всякие маски уверенности, решительности или других эмоций. Сейчас он стоит перед судьей его жизни, чей вердикт уже был оглашен, а осужденному предоставлена последняя речь. "Давно я здесь не был. Месяцев девять, а то и больше. Многое произошло с того момента. Не знаю, приходила ли сюда Обри, но теперь она с нами не общается. Мать посадили за решетку, отцу передали опекунство и сейчас живет вместе с ним в другом городе. Никто из Скутеров не общался с ней, еще до переезда. Все восприняли твою смерть очень тяжело. Полли, вроде бы её так звали, осталась жить в твоем доме с позволения родителей, Келси и Генри судя по всему продолжают скорбеть по тебе, а наша группка никак не может пережить случившиеся. Каждый из нас сожалеет о произошедшем. Мы могли остановить травлю, узнать настоящие причины поведения Босса или же хотя бы помочь тебе. Но мы этого не сделали. Я ничего не сделал. Сейчас, если б не моя лень и трусость, тебе уже было бы шестнадцать. Ты бы общался с друзьями, ходил в школу и постепенно шел к своей мечте. Но этого не произойдет. Потому что тебя нету в живых. И мне.... Очень, очень жаль. Я не буду просить прощения, ибо знаю что не заслуживаю его. И оно всё равно ничего не изменит. Мои руки уже запятнаны кровью, и их невозможно отмыть. С этими словами, хочу дать обещание. Я обещаю, что никогда не забуду о том, что натворил и никогда не позволю себе вновь надругаться над кем то своим бездействием. С этим грузом, моя жизнь продолжится до самой старости. Так что... Где бы тебя не приняли, я постараюсь чтобы всё случившиеся не было забыто. Прощай Бейзил. Я сожалею." Удачи Уходя от могилы фотографа, Майкл в шоке повернул голову обратно, не веря услышанному слову. Камень места захоронения юнца ни капли не изменился. Всё было ровно как и секунду назад, за исключением подбрасываемых потоками ветра лепестков подсолнуха. Парня приветствовала только тишина, прерываемая шелестом деревьев. Скорее всего, уставший и поражающий мозг пекаря окончательно сошел с ума, приняв случайный звук за голос мертвого человека. Или же, духи и впрямь существуют, а цветочник, вернувшись на секунду в мир живых, решил сказать единственное слово прощания, пожелав только всего наилучшего. Точного ответа получить невозможно. Но результат был очевидным. Дорожки слез на щеках, и удивительная легкость в груди. Выйдя в зал, пройдя через распростертые двери и увидев обеспокоенные лица возлюбленных, Майкл Кофарагос поднял одну простую вещь, ставшую его пожизненным кредо. Он грешник. Был им и останется. Но по крайней мере, пока у него есть точная цель и люди, которых он любит и которые любят его, жизнь будет прожита счастливой. Его ожидает счастливая жизнь при грехе. КОНЕЦ