Не губи любя

       Дин стоит, прислонившись к капоту Импалы. Он ждет. Сэм должен появиться. Учеба у него закончилась уже четверть часа как. Дин навел справки. Приезжать в Пало-Альто стало традицией… когда? Дин не помнит. Он знает, как все началось. Ему просто необходимо было увидеть Сэма. Он должен был убедиться, что его младший брат в порядке. Ведь это Сэмми. Поездкам быстро потерялся счет. Дин знает, что отец будет недоволен, если узнает. Наверняка будет. Но, как и всегда, когда дело касается Сэма, приоритеты выбора резко меняются. Дин упрямо сжимает губы. Он сделает все, чтобы отец не узнал. Тогда никакой проблемы не будет. Минуты тянутся тоскливо медленно. Дин начинает ходить туда-сюда возле носа Импалы, но останавливает себя. Сэм от этого быстрее не появится. Дин поднимает руку и теребит кулон, висящий на шее. Действие привычное и приносит немного успокоения. От его поездок нет пользы. Эта мысль жжется, как и каждый раз, когда он оказывается в солнечной Калифорнии. Дин сжимает кулон крепче. Он мог бы найти какое-то простенькое дело, с которым справится без отца. Это было бы полезно. Но он не в силах отказаться от возможности хотя бы издали видеть Сэма. Много лет они были чем-то неделимым, неразрывно связанным, почти единым целым. Теперь Сэм живет своей жизнью. У него все хорошо, Дин не слепой. Он смотрит издалека, сильно издалека, но увидеть очевидное не мешает расстояние: Сэм спокойный, довольный и много улыбается. Это хорошо. Конечно, это хорошо. Дин это понимает, но никак не может заставить себя в это поверить. Долговязая фигура появляется в зоне видимости неожиданно. Сердце екает, пропускает удар. Дин длинно вдыхает носом и смотрит во все глаза. Парень рядом с Сэмом хорошо знаком. Он явно его друг. Дин сделал этот вывод, наблюдая их вместе из раза в раз. Сегодня отличие в том, что с ними идет девушка. Она идет очень близко к Сэму. Изрядное расстояние и слепящее солнце мешают рассмотреть ее хорошо, но Дин видит пышные волосы и стройную фигурку со всеми нужными округлостями. Сердце переходит на какой-то неровный ритм: то бьется как у дичи, за которой гонится охотник, то стучит нехотя, набираясь сил перед каждым ударом. Дин не запоминает, как садится в Импалу. Ему надо уехать. Он должен вернуться в Коннектикут и дождаться отца. Может, найти какое-нибудь дело, пока ждет. Или они отправятся на новое дело вместе. Эти мысли крутятся в голове. Дин кладет руки на руль, но не делает даже попытки завести машину. Это нормально, что у Сэма появилась девушка. Это абсолютно нормально в его возрасте и в рамках нормальной жизни, которой он так хотел. В голову лезут воспоминания, как Сэм зажимался и скромничал с девушками. Дин знает, что должен радоваться за брата. А боль в груди — не знает. Надо уезжать. Дин мысленно говорит себе это трижды. Он выбрал то, что выбрал. Сэм выбрал то, что выбрал. Их дороги разошлись, даже если когда-то казалось, что это одна дорога. И то, что всегда было слишком близкой, немного выходящей за рамки обычного, нерушимой связью, — оно осталось в прошлом, на том самом месте, где дорога раздвоилась. Больше ничего нет. Теперь они братья только по крови. Из горла рвется крик. Дин пытается его сдержать. В итоге получается стон, похожий на мычание. Руки сжимают руль так, что напряжение расходится слабой болью по мышцам во всем теле. Он просто должен выбросить из головы все странные мысли, завести детку, уехать и больше никогда не возвращаться. Это хороший план. Дин не знает только, как воплотить его в жизнь. Звук открывающейся дверцы — это что-то инородное. Дин не пугается, это реакция не для него, но и не тянется к пистолету, что как раз делает обычно. Он поворачивает голову и думает, что съездить идиоту, который зачем-то решил сунуться в чужую машину, можно и без оружия. При виде Сэма, который садится на пассажирское сидение, Дин замирает. Он буквально не может заставить себя пошевелиться или вдохнуть. Если он отрубился после бессонной ночи за рулем и это такой странный сон, то Дин предпочитает, чтобы он не заканчивался. — Что ты здесь делаешь? Голос у Сэма слишком реальный и громкий, а взгляд не столько хмурый, сколько отчаянный. Дин честно не может даже предположить, почему он такой, ведь еще несколько минут назад Сэм выглядел довольным. Дин уверен, несмотря на расстояние. Он знает язык тела Сэма. — Или я сплю, или ты не Сэм. Всю глупость заявления Дин понимает после того, как оно звучит вслух. Он резко приходит в себя. Пальцы рук ноют, по-прежнему сжимая руль слишком сильно. Сэм никуда деваться не собирается, сидит рядом, как когда-то, смотрит исподлобья. — Дин, правда, что ты здесь делаешь? Только не начинай про дело и не заливай, что случайно проезжал мимо. Я видел тебя пару недель назад. И раньше. Зачем? Сэм будто обвиняет. Дин не уверен, что ему не кажется. Мысли резко перемешиваются в полную кашу, а эмоции уничтожают силой и яркостью. Дин хочет немедленно сбежать. Он знает, что если нарыв поддеть, он рванет, и пути назад уже не будет. А Сэм уже почти. — Чтобы развеять скуку. Считай, развеял. Не задерживаю, Сэмми. Тебя же там ждут друзья и архиважная учеба. Улыбка голливудская и потянет на миллион, голос не дрожит, в глазах пустота. Дин не видит себя со стороны, но четко себя контролирует и знает, как выглядит. То, что нужно, чтобы отшить. Может, не со всеми это сработает, но с Сэмом должно. В гордости они похожи. — Дин. — Сэм неожиданно кладет ладонь ему не на плечо, а на шею. Жест незнакомый, непонятный и не имеет предусмотренной реакции. Дин громко сглатывает. Широкая улыбка стекает, когда уголки губ опускаются. — Зачем ты приезжаешь сюда? Пожалуйста. Мне просто нужен честный ответ. — Зачем? — ядовито спрашивает Дин, используя вопрос самого Сэма против него. — Что, потешить самолюбие захотелось? Давай без меня. Ты свалил, Сэм. Бросил меня и отца, нашел себе новую прекрасную жизнь. Так иди, живи ей и… Договорить бы всю незначительную чушь и правду одновременно, которая удачно позволяет уйти от ответа на прямой вопрос, но Дин не может, когда Сэм вдруг подается к нему и вжимается своим лбом в его лоб. Это слишком странная поза. Но в груди так больно от острой потребности провести так вечность, что на глазах выступают слезы. Дин знает, что должен оттолкнуть, должен сделать хоть что-то, уехать, в конце концов, но боится даже дышать. Плевать на все. У него останется этот миг. Это стоит всего. — Скажи, что ты не можешь без меня, и я уеду с тобой, — тихий голос Сэма будто пронзает молнией. — Я извинюсь перед друзьями, я брошу учебу, если ты… Если дело не в охоте. Если дело не в отце. Если дело в нас. Если, просыпаясь, ты в первую очередь ищешь взглядом меня. Если… — Сэм, хватит, — Дин обрывает резко. Он задыхается, но не из-за того, что не делал вдох слишком долго. То, что Сэм говорит, то, как он это говорит, то как они сидят при этом, — все это выворачивает наизнанку скрытое в потаенных и глубоких уголках сознания что-то, что Дин не может и не хочет принимать. Что-то такое, что может уничтожить их обоих раз и навсегда. — Я просто хотел убедиться, что ты в порядке. Все, — ложь не идет на язык, ложится косо, и слова звучат неубедительно, с ненужным надрывом и слишком агрессивно. Сэм убирает руку мгновенно, подается назад всем корпусом. Дин больно кусает свою щеку изнутри. Он до боли жаждет вернуть прикосновение, ощущение тепла кожи Сэма и миг счастья. Но нельзя, но поздно. Сэм открывает дверцу и выбирается из машины. — Не приезжай, Дин. Больше никогда. Дверца Импалы хлопает слишком громко. Слова тяжело висят в воздухе. Сэм не оборачивается и вскоре скрывается в доме. Дин теряет ощущение времени и не запоминает, как наконец трогается с места. Импала проезжает мимо городских строений, потом — ферм и полей. Дин не видит их. По щекам медленно катятся холодные, постыдные слезы.