Violated

      Непозволительно близко, непозволительно горячо и непозволительно опасно. Ртом ловя чужие вдохи и выдохи, Минхао соскользнул руками с талии на бёдра, крепко сжимая и притягивая ближе.        — Если нас застукают студенты, это ещё ладно, я… — прерываясь на громкий протяжный выдох, Джунхви одной рукой продолжил опираться о стол декана, ибо ноги подкашивались, а вторую запустил в чужие волосы, сжимая и одновременно пытаясь отстранить. — Я переживу. Но, чёрт возьми, если сейчас подойдёт Дун Сычен Сяо Чжан, то я умру от стыда, так и не рассказав студентам, как правильно пить соджу…        Поток его нескончаемых причитаний прервал Минхао, что, тихо посмеиваясь, укусил за нижнюю губу, сильнее улыбаясь от такого родного кошачьего шипения.        — Ага, а если Цянь Кун Фу Сяо Чжан зайдёт? Расскажешь ему, как правильно пить соджу? — подцепляя чужую мочку зубами, а после языком проводя по краю ушной раковины, он забавлялся.        Тот факт, что Джунхви, постоянно уезжавший в Южную Корею в командировки, как временный учитель-носитель китайского, так рвался поделиться подобным опытом, который, вероятно, действительно бы пригодился студентам, — чертовски мило.        — Нет, но… О чём ты?! Сказал бы ещё о Накамото, — по плечам прошла дрожь уже не от возбуждения. Всё-таки этот новый преподаватель японского, приехавший, собственно, с родины в Китай, пугал до жути не только студентов.        Сложно было сконцентрироваться на диалоге, когда мягкий, скользкий и до одури умелый язык вытворял это с его ухом; как никогда Джунхви был рад, что чистить внутреннюю и верхнюю часть уха было постоянной привычкой. Было непонятно, что именно вынуждало тёплое и подкашивающее колени возбуждение стекать вниз, к паху, — то ли влажные звуки, издаваемые прямо возле уха, то ли мокрые мазки вдоль ушной раковины. Будто бы Минхао рисовал на нём, а язык — кисточка, которой тот пользовался так, словно рождён был для этого.        — По крайней мере, я закрыл дверь, малышка, — выдохнул он, сильнее сжимая бёдра Джунхви. — Никакие страшные дядьки Сычены и Накамото не явятся к тебе, чтобы поглазеть на твою голую задницу.        — Эй!—       Не успел законно закончить возмущаться, как его подхватили под бёдра и посадили на стол, наконец лишив бесполезного расхода сил на стояние на слабых ногах. Тем временем Минхао, не стыдясь, толкнулся языком глубже в ухо, тем самым заставив Джунхви уронить первый, по-особенному громкий стон. Никакие предыдущие ласки, которыми Минхао баловал его, не сравнятся с этим: то, как это лишало рассудка, то, как стреляло возбуждением прямо вниз живота. Настолько, что Джунхви не выдержал и уткнулся в чужое плечо, прикусывая его и выгибая спину от удовольствия. Однако Минхао, быстро рассудив и приняв к сведению новый обнаруженный кинк (который, очевидно, будет использован в дальнейшем в полной мере), вынул язык, пробегаясь кончиком по краю и снова резко погружая внутрь.       — Блять!        Ощущение, что его ухо трахали языком, возбуждало настолько, что он чувствовал то, как оно становилось болезненным. Учитывая, что Минхао никак толком не притрагивался к нему, Джунхви хотелось захныкать от разочарования.        — Подожди, просто… — он выдохнул, замечая, что Минхао действительно немного отстранился, внимательно слушая. Это заставило сердце сделать кульбит. — Ты уверен? Я не хочу потерять работу, и, — запнулся, ибо Минхао запустил руки под белоснежную рубашку, — меня до сих считают безответственным лишь по молодому возрасту. Даже к тебе, на год младше меня, отношение в этом плане почему-то лучше.        Поняв, что ничего страшного не произошло, Минхао провёл аккуратно покрашенными в чёрный ноготками по его обнажённой талии и положил голову на плечо.        — Ха-а? Кто посмел сомневаться в моём мальчике, я притащу ему все твои грамоты с начальной школы.       В полуоблегчении и полураздражении Джунхви рассмеялся, ударяя того кулаком в плечо, на что Минхао ответил:       — Согласен, возможно, грамота по обществознанию с первым местом, потому что участвовал только ты, за второй класс не очень-то нужная вещь для построения карьеры преподавания на психфаке, но в остальном все грамоты лишь подтверждают то, какой ты разносторонний и успешный человек!       — Хао, я серьёзно, — проныл он, сдерживая улыбку. Его действительно беспокоил вариант событий, что их застукают, но даже разговор на отвлечённую тему не поспособствовал облегчению возбуждения.        Никак не помогало в этом и то, что Минхао не прекращал оглаживать его талию, переходя на бока, а после и вовсе к груди, заставляя и так чувствительного Джуна задохнуться внезапным удовольствием, когда он аккуратно, но ощутимо скрутил сосок в пальцах.        — Не парься, малышка, правда. Дун Сычен Сяо Чжан уехал в Японию, а Цянь Кун Фу Сяо Чжан сейчас занят другими делами. Максимум к нам теоретически Шэнь Цюаньжуй заглянуть может, ибо упоминал, что ему нужно что-то от Вэн Джунхуэй Лао Ши, — почувствовав, как Джунхви напрягся, он продолжил: — Но не сделает этого, так как, для начала, на больничном, а во-вторых дверь заперта. И не забывай о хорошей шумоизоляции нашего университета.        Это именно то, что нужно было ему услышать. Получить такой опыт, когда возбуждение с адреналином бьёт в мозг, при этом всё-таки не вылетев с работы — небольшая слабая мечта Джунхви.        — Хорошо, тогда…        Минхао не дал ему договорить; как только услышал, что он не против, снова вернулся к уху, на этот раз прикусывая мочку, сразу же зализывая. Вновь ощущение тёплого и мокрого языка заставило Джунхви попытаться сжать ноги вместе, но Минхао ещё в начале раздвинул его ноги, удобно уместившись между, поэтому он лишь сжал чужие бёдра ляжками, сразу же ощутив на них крепкие руки.        Когда Минхао перешёл с левого уха на правое, повторяя те же махинации, грубо и скользко толкаясь глубже, это стало невыносимым настолько, что хотелось скулить. Но Джунхви, решив, что нечестен тот факт, что только Минхао касался его, опустил руки ниже с плеч, касаясь твёрдых мышц груди и торса через слои официальной одежды. Мода Минхао для работы было невозможно красивой, однако Джун не понимал, как ему не жарко в этом: классическая рубашка, галстук, жилетка и лёгкое пальто, которое было сброшено ещё в начале, как и кардиган Джунхви.       Вторая его крошечная слабость это тело Минхао. Было что-то действительно особенно красивое и приятное в тонкости и изящности его парня, и каждый раз, когда Джунхви касался, ему казалось, что он в прошлой жизни был наидобрейшим человеком, раз сейчас заслужил такое. Расстегнув дрожащими пальцами сначала жилет и проводя через ткань белой рубашки по поджатому в напряжении прессу, Джун ослабил чужой галстук, дабы не мешался, и принялся расстёгивать пуговицы, желая увидеть больше. В то же время, Минхао, кажется, надоело насиловать его ухо, и он опустился ниже, переходя на шею.        — Без следов на видных местах. Помнишь? — напомнил Джунхви, слыша в ответ угуканье и чувствуя всё тот же горячий язык.        Под рубашкой уже виднелись очертания ключиц, груди, однако хотелось большего. Это было по-нечестному горячим — то, как выглядел Минхао с рубашкой нараспашку. Но Джунхви не успел расправиться с последними тремя пуговицами, как внезапно его подняли за подбородок и впились в губы.        Что по-особенному любил Джунхви, так это поцелуи с Минхао. Это всегда было невероятно трепетно, чувственно и, он не мог скрывать, возбуждающе. Каждый раз, когда Джун после работы сидел на чужих коленях, уставший и ленивый, расслабленно поддаваясь влажным поцелуям, это заканчивалось… одинаково. Одинаково горячо и невыносимо приятно. Будто бы он выиграл в лотерее, а драгоценный приз — Сю Минхао, собственный идеальный прибор для доставления незабываемого удовольствия. Но, как бы то ни было, больше, чем получать удовольствие от действий Минхао, Джунхви любил сам доставлять удовольствие ему. Опускаться на колени и долго, мучительно приятно доводить до пика языком и быстрыми, скользящими движениями рук. Седлать чужие бёдра и двигаться, доводя себя и его. Кусать пресс и оставлять на нём отметины, потому что на видных местах — запрещено; негласное правило.        Ощущение, что язык, сталкивающийся с таким же мягким и влажным чужим, пытался бороться за право доминировать, однако это была заведомо проигранная борьба. На самом деле, Джун в повседневной жизни был более властным, по крайней мере, как казалось другим, хотя Минхао каждый раз на это фыркал и говорил, что Джунхви самый нежный мальчик, которого он встречал. В любом случае, в постели Джун и вправду не был властным вообще. Он действительно искренне счастлив был передавать власть другому, особенно Минхао, а тот против и не был, только "за". И сейчас, на третий год их отношений, Джунхви не жаловался на такое распределение позиций. Честно говоря, не то что не жаловался, он был в ужасном восторге. Первое время он и не думал, что Минхао так хорош в роли доминанта; так думали и их знакомые, которые узнавали, что они в отношениях. Те, кто лезли своим носом в чужую постель, особенно раздражали. Однако одно: "Вы ошибаетесь, Мёнхо-я замечательно трахает меня по уютным ночам" — и люди уходили, называя его нетактичным и грязным. Что ж, люди есть люди.        — У нас нет времени на полноценный секс, — разочарованно выдохнул Джунхви в чужие губы. — Но…        — Я могу славно выебать твои сладкие губы, — ухмылка, от которой подкашивались колени.        — Читаешь мысли.       Конечно же, Минхао знал, сколько удовольствия от процесса получал не столько он, сколько и Джун. Иногда ему, честно говоря, казалось, что Джунхви любил его член больше, чем в целом его. Когда он упоминал об этом, тот загадочно улыбался и заправлял волосы за ухо; чертёнок.        Мать его Святыня, то, как Джунхви опускался на колени перед ним, всегда делало его слабым — у Джуна была своеобразная привычка: приседая, он всегда разводил ноги широко в стороны, перед тем как, усевшись, удобно разместить их. Минхао бы заплатил кому угодно, если бы тот станцевал "Mommae" от южнокорейского артиста хип-хопа Джей Пака. Надо было взять на заметку.        — Ещё раз назовёшь мой член научным прибором и я засуну его туда же, куда и твои тупые шутки, — Минхао ласково огладил его щёку, журя слегка оттягивая.        — Да-да-да, я понял это ещё в прошлый раз, — фантомная боль охватила буквально всё тело, ибо Минхао действительно не щадил его тогда и ответственно прошёлся зубами и языком по всему, что посчитал нужным. А нужным он посчитал всё. — Хороший же каламбур получился, учитывая твои две докторские… Что у вас ещё, учёных, может быть в штанах.        — А ты проверь.        Они флиртовали так, словно не были в отношениях больше трёх лет и не являлись взрослыми вразумительными коллегами по науке, однако это всё равно было до чёртиков забавно.        — Вот и проверю! Заодно узнаю, что он измеря— ауч! — Джунхви обиженно пыхтел, пока его щёчки сдавливали сильные пальцы.        Минхао разжал пальцы лишь тогда, когда невнятное бухтение затихло и его пальцы были нагло укушены в попытках вернуть так нужный менталисту рот. Пальцы сами соскользнули в приоткрытые губы, ложась на влажный, поблескивающий язык; взгляд, которым он смотрел на сиё действие, заставил коленки Джунхви подрагивать. Невыносимо.        Ему не нужны были намёки, он понимал всё по взгляду.        С удовольствием наблюдая и чувствуя, как фланги обволакивало влажным и вязким теплом, Минхао протолкнул их глубже, заставив Джунхви коротко, но звучно подавиться. Это, в свою очередь, заставило Минхао закусить губу, почувствовав, как собственный член дёрнулся от этого звука. Горячо, чертовски горячо. Так же горячо, как и то, как оттягивалась в стороны щека Джуна, когда он толкался в неё. Как и прикрытые в удовольствии глаза. Как и сведённые вместе колени, пытающиеся облегчить возбуждение.        — Моя малышка так нуждается, — нарочито печально выдохнул Минхао, вынимая пальцы изо чужого рта и оглаживая в извинении челюсть. Он понимал, как она болит от подобного.        Джунхви потёрся о чужие пальцы, слишком любя ласку и похвалу от своего парня, параллельно спуская взгляд с лица Минхао на кое-что более интересное. Выпирающее и, постойте, оно дернулось?        — Странный прибор, конечно, дёргается ни с того, ни с сего. Замёрз что ли… — он буквально мог почувствовать, как Минхао закатил глаза, в то время как Джун не смог сдержать смеха.        — Молчи, котёнок.        Слегка дернув коленом, Джунхви закусил губу, проводя дрожащими руками по крепким бёдрам. "Котёнок" — очередная крошечная слабость. Особенно учитывая его кошачью внешность, Джуна очень ломало сравнение с котёнком в такой обстановке, и Минхао, конечно же, прекрасно знал и пользовался этим. Своеобразной местью Джунхви специально пошло и вульгарно провёл языком по выпирающему члену через пару слоёв ткани; он знал, насколько это ломало уже Минхао. Немного отстраняясь и с наслаждением наблюдая, как на чёрных брюках поблёскивала его слюна, Джун почувствовал некоторую гордость. Однако рука, запустившаяся в его волосы, дала понять, что скоро такому терпению Минхао придёт конец.        — Тебе стоит поторопиться, если не хочешь, чтобы кто-то попробовал войти, — немного почесав за ушком, проговорил он. — Сам же говорил.        — По крайней мере, они увидят не мою голую задницу, а твой член.        Джунхви пару секунд молчит, возведя глаза вверх и делая вид, что размышляет: насколько он против этого.        — С одной стороны, я бы хотел показать твой… прибор всему миру, ибо, блять, он так красив, ты знал? Эти венки, эстетичная тонкость, но достаточная, чтобы доставить удовольствие, господи, а эта головка…       — Заткнись, ты не смеешь восхвалять мой член вот так прямо сейчас, — неловко простонал Минхао, и в надежде на молчание толкнул чужую голову ближе к своему паху.        Джунхви ухмыльнулся, зубами расстёгивая пуговицу на брюках, а затем, прижимаясь как можно сильнее, расстегнул и собачку, вновь влажно проходясь языком после, зная, как Минхао любил это; прерывный выдох сверху подтверждал. Руки использовать никто не запрещал, поэтому Джун аккуратно приспустил ими штаны, а дальше ухватился за кромку нижнего белья и также потянул вниз, возвращая взгляд вверх и сталкиваясь с чужими, чуть потемневшими глазами в поисках одобрения.        Однако перед тем, как Минхао успел сказать что-либо, Джунхви произнёс:        — Но всё же, это сокровище только, только и только моё, поэтому никто не должен видеть его, — мурлыкая прямо около чужого возбуждения, обдавая горячим дыханием.        И Минхао закатил глаза, проглатывая все одобрения.        — Негодник.        — Ты что, диснеевская принцесса или что-то в этом роде? Я собираюсь тебе отсосать, а ты зовёшь меня негодником, — не сдержался Джун, прижимаясь к чужому бедру и строя глазки.        Красноречивый взгляд Минхао, кричащий о том, что Джунхви доигрался, оказался вполне себе серьёзным, когда Джун ощутил более крепкую хватку в волосах. Когда он прикоснулся сначала губами, а после языком головки, то почувствовал одобрительное поглаживание, и прикрыл глаза под тяжёлый выдох Минхао. Чужая рука надавила чуть сильнее, заставляя его взять глубже.        — Ты так хорошо принимаешь меня, знаешь?        Тихий стон вырвался из уст Джунхви, вибрацией проходясь по чужому возбуждению, из-за чего Минхао сильнее сжал пальцы в его волосах. Всё-таки ослабив хватку и позволив тому немного вольности, он почувствовал, как Джун вернулся к головке, проходясь языком по уретре, посасывая и создавая вакуум. Чужая рука неосознанно резко толкнула его вперед, принуждая взять глубже и уткнуться в лобок; бёдра Минхао неожиданно дёрнулись в удовольствии, и Джунхви ощутил, как головка прошла дальше по горлу. По инерции навернулись слёзы, но, думалось ему, что он сможет умереть счастливым, если подавится членом Минхао.       Отсутствие рвотного рефлекса и всё-таки многолетний опыт давал Джунхви преимущество, которое благословил Минхао. Джун ещё какое-то время оставался в таком положении, наслаждаясь по-особенному громким стоном своего парня, а после выпустил член изо рта, чтобы прокашляться. В то время как Минхао гладил чужую щёку, Джунхви вернулся к головке, со всеми своими нежнейшими чувствами собираясь поцеловать её, ибо ему действительно больше всего нравился его член: он был красивым, худым и длинным, как и весь Минхао. Джун уже наклонился вперёд и приоткрыл рот, но прежде чем он смог дотронуться, Минхао вновь вплёл руку в волосы и удержал его на несколько сантиметров от члена; горячее дыхание из его рта заставило чувствительную головку дёрнуться.       — 我真的好爱你.       В попытках сдержать улыбку, Джунхви таки наклонился к головке, сладко посасывая и прижимаясь губами. Однако он помнил и об времени — в скором времени должна заглянуть уборщица, поэтому Джун сразу опустился вниз, чувствуя, как головка упёрлась в стенку горла, и, сдерживая кашель, старательно водил головой вверх-вниз, помогая себе рукой и языком. Пальцами другой руки он гладил татуировку на бедре, ногтями царапая. Через несколько мгновений он ощутил, как его тянут вверх, и подался, желая почувствовать вкус на языке.        — Моя, — через тяжёлые вдохи и выдохи проговорил Минхао, самостоятельно доводя себя рукой и наблюдая за чужим приоткрытым ртом и высунутым в ожидании языком, — малышка.        Непонятно, чей из них стон был громче, но через секунду Джунхви ощутил на языке, щеке и кончике носа вязкое семя, почти сразу прижимаясь к головке и облизывая её начисто, после этого показушно сглатывая и показывая Минхао абсолютно чистый язык. Крошечная улыбка сама лезла на уста, и Минхао простонал:        — Не смей улыбаться с моей спермой на лице, — хихиканье Джуна ему в ответ.        Прошло около минуты в тишине, пока они оба восстанавливали дыхание. Минхао поправил одежду и за руки поднял Джунхви к себе, пальцем стирая с уголков губ оставшуюся слюну, и влажной салфеткой, чья пачка была на столе, ласково вытер чужое лицо. Он снова посадил Джуна на стол, зная о болящих коленях без слов, и спросил:        — А ты..?       — А я уже, — пожал плечами Джунхви. — Обожаю твой член, он заставляет меня кончить на расстоянии. Ставлю такому bluetooth’у десять из десяти!        Вместо очередного тяжелого вздоха, Минхао только уткнулся в его плечо, кусая в качестве мести и довольно слыша ойканье.        — Ты невыносимый, — пробубнил Минхао.       — И именно за это ты любишь меня, — улыбнулся Джунхви. — Ну и за хорошие отсосы, что уж тут таить.        — Когда-нибудь я сдам тебя в лигу плохих шуток.        Хмыкнув, Джунхви прижался к чужой макушке, ощутив мягкий поцелуй в шею. Улыбнувшись, он попытался зевнуть, но боль сковала челюсть и он шикнул в разочаровании. Каждый раз одно и то же, но он никак не привыкнет.       — Будто у стоматолога побывал.       — Ага, — хмыкнул Минхао. — "У него занят рот, он сплюнет и перезвонит вам".        Как только тот договорил, в дверь постучалась уборщица, оповещая о плановой уборке. Эту добрую старушку, работающую здесь не менее пятнадцати лет, любил буквально каждый в университете, и Минхао с Джунхви не исключение. Джун быстро осмотрел аудиторию на наличие загрязнений, которые они могли устроить своими… играми, кивнул, мол всё в порядке. Минхао открыл ей дверь и отдал ключи; однако когда они втроем пересеклись на выходе, она посмотрела на них таким понимающим взглядом, что они переглянулись. Минхао сдержал лицо, когда как Джунхви неловко улыбнулся. Старушка с улыбкой покачала головой и, сказав "Ах, молодёжь", прошла мимо них, помахав рукой, чтобы те уходили и не мешали ей убираться.