Случайность

      – Хэнк, какого дьявола ты ещё здесь?       – Ты же сама нагрузила меня работой, забыла? – ответил Надин Хэнк, потирая уставшие от монитора глаза.       – Всему есть предел! Не собираюсь отчитываться перед твоей женой о том, где тебя носит! – возмутилась Надин. И чуть спокойнее добавила: – Результат хотя бы есть?       – Кое-что. Отпечатки совпали, есть личность убитого.       – Так. – Надин само внимание. – Кто?       Но Хэнк лишь невесело усмехается:       – Дэнни Смит.       Надин поняла не сразу. А когда поняла, чуть не села. Прямо на пол, там, где стояла.       – Это точно?       – Пальцы совпали. Это он, Кутраппали, мы его нашли. Не знаю, как ты, а я утром с радостью съезжу к родителям мальчика и лично сообщу, что убийца их сына сдох жуткой, мучительной смертью.       – Боги... – Надин запускает пальцы в волосы, взъерошив и без того растрепавшуюся за день причёску.       Дело семнадцатилетнего Дэнни Смита висело нераскрытым уже три месяца.       Со слов его друзей, в тот вечер они тусовались, немного выпили – «Да мы только пиво, ерунда! Там немного было!» – и разошлись около десяти вечера. Дэнни пошёл домой, но так и не добрался. Родители заявили в полицию.       Тело их сына нашли утром в парке. Четырнадцать ножевых ранений, пропали деньги, мобильный, IPod и наушники. Никаких свидетелей, никаких подозреваемых, отпечатки пальцев смазанные и отсутствуют в базе. Убийство с целью ограбления, но сделано так чисто, что Надин почти отчаялась найти хоть какие-то улики.       До этого момента. Когда Хэнк заявил, что вывернутый наизнанку нарик – как раз тот самый ублюдок, превративший мальчика в дуршлаг.       – А ещё я нашёл потрошителя, – как бы невзначай бросает Хэнк.       Надин всё-таки садится. Не на пол – подвигает кресло и размаху хлопается на него, откатившись на колёсиках к стене.       – Повтори.       – Нечего повторять. Вот. – Хэнк разворачивает монитор, но Надин не видит текста полицейского досье с расстояния, и Хэнк зачитывает сам: – Саймон Эндрюс, девятнадцать лет. Белый, татуировка на шее, рост, вес, водительские права на мотоцикл – всё совпадает.       – Когда ты так говоришь, есть «но».       – Но. Саймон Эндрюс умер четыре года назад. Огнестрельное ранение в живот, ввязался в уличную потасовку, защищая девушку. Истёк кровью в больнице, едва успели довезти до операционной. А знаешь, что самое смешное? Что тела нет. Украдено из морга в ту же ночь. Пытались искать, есть показания отчима, больше нецензурные, но глухо. Саймон просто исчез.       Надин снова запускает пальцы в волосы и сжимает голову руками.       – Вы надо мной издеваетесь?       – Мы? – Хэнк в недоумении повернулся, потягиваясь, разминая затёкшую спину.       – Помнишь, тот парнишка с камеры наблюдения? Я всё смотрела на него, не могла понять, где видела.       – Разумеется. Вспомнила?       – Джеффри, сын Тима Керригана и Грейс из патанатомии.       – Да ладно?! – присвистнул Хэнк. – И что, поговорила с ним?       – Да, – откинулась Надин на спинку кресла. – Но лучше бы этого не делала.       – В каком смысле?       – А в таком, что неплохо бы заставить этого поганца пописать в баночку и сдать анализы! Нёс какую-то ерунду про тёмные крылья, про мёртвых, что вились вокруг того, кто это сделал.       – А он знает, кто это сделал? – оживляется Хэнк, но Надин только устало мнёт шею и качает головой:       – Прозвище, некий Анубис. Из уличных художников, рисует граффити вместе с Джеффри. Может описать внешность, даже готов приехать в отдел и составить фоторобот, но ни настоящего имени, ни адреса не знает. Познакомила девушка, тоже художница, о ней тоже только кличка – Артемида. Хотя, по словам Джеффри, она утверждает, что имя настоящее.       – Анубис, Артемида – чёрт знает что! – усмехается Хэнк. – Но пробью на всякий случай, вдруг что-то есть.       – Как хочешь.       – Ну что опять?       – Да ничего, просто... – Надин явно не в настроении, хоть и пытается не показывать. – Слушай, я в полиции пятнадцать лет. Я прагматик, я скептик – ты меня знаешь. Я всегда нахожу рациональное объяснение самым идиотским вещам, что бы нам ни рассказывали свидетели. Но за один день у меня судмедэксперт, который говорит, что парня просто разорвали пополам и вынули изнутри живое, бьющееся сердце. У меня свидетель, который утверждает, что видел, как некто с тёмными крыльями призвал мертвецов в помощь. А теперь, когда я прихожу сюда и надеюсь получить хоть крупицу логики, ты говоришь мне, что нашёл подозреваемого – умершего в больнице четыре года назад и бесследно исчезнувшего той же ночью! Плюс отчим – а его наличие тоже подтверждает историю Джеффри – что-то дохрена спокойный, несмотря на то, что труп его пасынка украден и, судя по тому, что ты нарыл, сейчас разгуливает по улицам и потрошит людей в клочья. Хэнк, вот как я должна реагировать?!       – Я скажу, как. – Хэнк выключает компьютер, встаёт со своего места и берёт пиджак со стула. – Мы с тобой выйдем отсюда, и поедем по домам. Я обниму жену, ты покормишь кота. Примем душ и выспимся, хотя бы немного. А утром со свежей головой вернёмся к работе. И ты идёшь со мной, сейчас же, даже не спорь. Давай, я прослежу, как ты садишься в машину и уезжаешь с парковки, иначе, я знаю тебя, опять вернёшься копать. Идём, инспектор, всем иногда нужно отдыхать.

***

      Сет курил и барабанил пальцами по рулю. Амон на пассажирском сиденье рядом бессовестно клевал носом – богу солнца всегда было сложно функционировать по ночам. Сет включил аудиопроигрыватель и ткнул что-то в случайном порядке – музыка заиграла едва слышно, но Амон вынырнул из дрёмы.       – Мог и просто толкнуть. – Солнечный бог хмуро осмотрелся по сторонам.       – Дома отоспишься, – отрезал Сет, не переставая отбивать дробь. Зрачки его глаз неуловимо отбрасывали алые блики в свете уличных фонарей. – Не разобрались с делом. Давай ещё раз, где там что находится.       Сет порой ловил себя на мысли, что иногда – ладно, изредка – почти понимает людей, которые говорят «Я слишком стар для этого дерьма». Тысячелетний бог, повелевающий войной, хаосом и песчаными бурями ещё со времен Древнего Египта, Сет в последнее время – лет так сто или сто пятьдесят – думал, что воображение смертных начинает работать всё быстрее. Новые технологии, гаджеты, которые облегчали жизнь. Но и усложняли её: в данный момент времени Сет немного ностальгировал по тем старым добрым ночам, когда для того, чтобы стащить улики из полицейского участка, требовалось взять с собой лишь лом для навесного замка. Надо же, а ведь, по иронии судьбы, в тот раз так же пришлось разбираться с Анубисом и его проблемами. В каком же году это было? Где-то в 1700-хх…       В двадцать первом веке тайное проникновение делалось всё менее возможным из-за камер и компьютерных программ. С первыми Сет научился разбираться самостоятельно – просто распускал божественную силу погуще и проходил незамеченным. С компьютерами было сложнее, требовалось знать, куда именно пролезть – мало толку, если просто раздолбать битой пару случайных мониторов.       Именно поэтому сегодня без Амона никак.       Выбить дверь с пинка, обложить всех заковыристой руганью или сломать пару челюстей – на такое бог войны и хаоса способен. Но разведать обстановку, войти и пытаться очаровать даже самого сурового и скупого на эмоции копа – да Сет, скорее, собственноручно перережет себе горло, чем начнёт строить глазки полицейскому.       А вот Амону это не составит большого труда. Грозное Солнце, Амон-Ра, покровитель Фив и бог чёрного неба, защитник, глава египетского пантеона – в миру же мощной испепеляющей силе Амон предпочитал задорное раздолбайство. Солнечный котик, как в шутку называли его друзья, который любил фотографироваться и печь вкусные блинчики. Любил согревать и заботиться.       Сейчас нужно было позаботиться об Инпу. Амон это знал.       Поэтому, хоть и отчаянно зевая, он очень подробно объяснял Сету примерный план помещения. Где находятся кабинеты, где – предположительно, как он сам думал – должна быть серверная. Сету оставалось дело за малым: проникнуть внутрь, используя силу, отключить камеры, а дальше пытаться хакнуть полицейскую сеть. И вот тут снова был полезен Амон: как главе пантеона, ему не отказывал в помощи ни один египетский бог.       – Только не горячись. – Любого другого за такие слова Сет бы послал в бездну, но с Амоном, активно переписывающимся в чате, решил промолчать. – Сешат уже на связи, тебе останется только подключиться к любому компьютеру. Она сделает остальное.       Сет хмыкнул. Богиня письменности, литературы и счёта, Сешат всегда была не от мира сего, предпочитая чтение общению не только с людьми, но и с богами. Буквально пару столетий назад Амон был почти уверен, что она уснёт, как это сделали Геб и Нут, как это в скором времени мог бы сделать Осирис. Но в двадцатом веке люди изобрели программирование.       Сешат это встряхнуло; знавшая бесчисленное количество языков, в уме производящая сложнейшие математические расчёты, с которыми, по нынешним временам, едва справлялись и компьютеры – двоичная система для неё тогда стала новинкой. Погрузившись в изучение, Сешат через какое-то время стала лучшей, освоила в совершенстве и этот язык. Потом погрузилась в интернет… Говорят, её даже разыскивали спецслужбы нескольких стран за весьма дерзкие хакерские атаки. Правда или нет, такие мелочи Сета интересовали мало – он и сам не славился законопослушностью или приятным характером, – а помощь Сешат этой ночью весьма кстати.       – Не получится – снесу всё здание к чёртовой матери, – мрачно бросил Сет, выключив музыку.       – Полицейские делают свою работу, – неожиданно серьёзно возразил Амон. – Мы разобрались с Кроносом, с Тиамат, с чудовищами, но ведь и среди смертных есть те, кого не мешало бы запихнуть подальше в Тартар.       Внутренне Сет не мог не согласиться: четыре года назад от одного из таких подонков Инпу словил пулю в живот и умер в больнице. Для него по итогу всё закончилось парой неприятных моментов, не более, но Сет был бы очень рад лично превратить того, кто это сделал, в симпатичную сушёную мумию.       – Не занудствуй, хватит нам Зевса, – сухо ответил он Амону, выходя из машины. – Будь на связи и не усни. Надеюсь, Сешат знает, что делать.