У сельской могилы

Над деревушкой Лукьяново медленно вставало солнце. Своим мягким тёплым светом оно разогнало блёклые предрассветные сумерки и заполнило жёлтым все четыре улицы села, позолотило спящую ещё реку Малую Комарку. Но сперва лучи солнца коснулись высоко уходящих в небо крестов Воскресенской церкви. И без того золотые, они ослепительно вспыхнули и засияли, словно желая осветить всю деревню, лежащую под холмом. И в тот же миг в крохотном домике, сиротливо приткнувшимся на церковном дворе, открыл глаза старый священник, встретивший здесь уже не один рассвет... И вся деревня начала просыпаться. В сёлах люди встают рано, с самым солнцем. В домах захлопали двери, на улицах послышались голоса, радостно приветствующие соседей, во дворах залаяли и зазвенели цепями собаки. Среди этой обычной для деревни утренней суматохи, две бледные, с синяками под глазами девушки медленно шли по Колчано́вской улице. Лёгкий утренний ветерок развевал платье одной из них, шевелил короткие тёмные волосы другой. Они шли медленно, словно во сне. Действительно, сёстры за эту ночь почти не спали. Люся провела в тревожном сне пару часов перед самым рассветом, Нина за всю ночь продремала всего около часа. Но за эту же ночь были обговорены и переговорены все малейшие детали сложившихся обстоятельств, заново понята и разложена по полочкам вся информация, внезапно полученная ими за столь короткий срок, в подробностях рассмотрены все варианты дальнейших действий, которые только можно было вообразить. И наконец было найдено решение, показавшееся чуть ли не единственным правильным им обоим. И вот теперь, встав, наспех умывшись и прибравшись, и даже отказавшись от завтрака, благодушно предложенного им Сергеем, они попрощались со стариком, сердечно поблагодарив его за всё и пообещав вскоре приехать вновь, они не спеша, словно через густой туман, двигались по оживающим улицам села. Выйдя с Колчановской на дорогу, они на секунду остановились, глядя на блестевшую в лучах солнца реку впереди, а затем, всё также не торопясь, пошли к ней, с каждым шагом приближаясь к переливающийся всеми цветами радуги воде. Но, не дойдя до речного обрыва, они повернули налево и оказались на тихой, затенённой росшими по обочинам ивами Воскресенской улице. И только здесь, кажется, девушки, наконец-то проснулись. Они немного ускорили шаги и изредка осматривались по сторонам, вдыхая свежий утренний воздух. Крохотную, едва заметную тропинку, уходящую влево, они миновали быстро, ни раздумывая, ни разу даже не взглянув в её сторону, хотя она могла бы привести их к цели намного быстрее. А целью этой была новая Воскресенская церковь. Солнце уже стояло в лазурном летнем небе, когда девушки наконец, толкнув старую деревянную калитку, вошли на церковный двор. Перед большой красивой дверью, ведущей внутрь храма, они остановились, как бы в нерешительности. - Ты уверена..? - тихо проговорила Нина, глядя на сестру. Люся лишь медленно кивнула. Нина глубоко вздохнула и решительно толкнула высокие створки. Двери заскрипели, отворяясь, и этот звук эхом разлетелся по всей церкви. В маленьком притворе было свежо, пахло ладаном и ещё почему-то яблоками. Сёстры переступили порог и замерли, не смея двигаться дальше. Несколько секунд прошли в полной, почти звенящей тишине, как вдруг откуда-то из глубины церкви послышались негромкие чуть пришаркивающие шаги, и из проёма, ведущего в среднюю часть храма, медленно вышел облачённый во всё чёрное человек. На его рясу ниспадала длинная серебристая борода, а из-под широких белых бровей на гостей смотрели глубокие карие глаза. - Здравствуйте... - решилась начать разговор Люся. Священник чуть наклонил голову и произнёс: - Приветствую вас, девушки. И вновь устремил на них взгляд своих проницательных глаз. - Мы... - продолжала Люся, - Хотели бы заказать молитву... Отпевание. Старик величественно кивнул и, пройдя за стойку маленькой церковной лавки, достал откуда-то большую книгу. - Как имя покойника? - спросил он, вновь поднимая глаза на девушек. - Когда хотите провести службу? Люся уже хотела было ответить, но губы её вдруг дрогнули и слова застряли где-то в горле. - Дело в том, - поспешла вступить в разговор Нина, заметив замешательство сестры, - Что этот человек умер... Как бы сказать, почти век назад. Старик нахмурился. - Как звали его и почему лишь сейчас вы собрались проводить отпевание? - Его звали... Геннадий Борищевский, - замявшись на секунду, ответила Нина. Брови старого священника опустились, почти полностью закрыв глаза. - Борищевский... - пробормотал он. Большой грех он совершил... - старик покачал головой. - Неужто вы не знаете об этом? Он снова вскинул взгляд на девушек, но на этот раз его тёмные глаза стали совсем другими — холодными и неприветливыми. - Против Бога он пошёл, сам порешил, когда умирать ему пора, а этим лишь Он вершить может..! - до этого тихий, хрипловатый голос священника вдруг расширился и зазвенел, разливаясь по всему храму, наполняя собой каждый его переход, долетая до самых дальних уголков. - Да-да, - вновь поспешно заговорила Люся, - нам известно, что он был похоронен и не отпет, как... - она на мгновение замялась. - Человек, который сам лишил себя жизни, но... - девушка заставила себя поднять глаза на старика. - Но нам стало известно, что это была ошибка. Он не покончил с собой, он... Он был убит. Несколько секунд в церкви было тихо. - Значит, ошибка... - наконец пробормотал священник. - А где же тот, кто убил его? Где убийца? Его лицо вновь стало настороженным. - Уже тоже там, - Нина подняла глаза к верху. - Отдал Богу душу. Вновь стало тихо. В этом напряжённом томительном ожидании прошло несколько минут. Старик всё также сидел, склонившись над книгой, а девушки застыли у стойки, время от времени бросая друг на друга короткие взгляды. Но наконец священник поднял глаза и вновь, долго и внимательно посмотрел на сестёр. Каждой в глаза. - Вы даёте мне слово, что говорите правду? - негромко произнёс он. Сёстры одновременно кивнули, ни секунды не колеблясь. Старик чуть заметно улыбнулся и его лицо разгладилось и посветлело. - Тогда идёмте. *** Зычный голос старика разносился по церкви, отдаваясь в ней негромким, словно шепчущим эхом. Нина и Люся стояли у клироса и словно зачарованные слушали молитву. И чем дольше она звучала, тем светлее, теплее и радостней становилось у них на душе. Пение неслышно выходило за пределы церкви, мягко окутывая всё вокруг, заставляя каждую травинку и каждый листочек на дереве вдруг встрепенуться на мгновение и вновь замереть, каждую птицу невольно прислушаться, склонив голову на бок и, откликнувшись по-своему, полететь дальше, и каждого человека вдруг остановиться, на секунду вырываясь из бурного потока жизни и заглянуть куда-то внутрь себя, в самую глубину... Чуть растерянные и немного ошеломённые, Нина и Люся стояли на траве церковного двора у самых ступеней паперти, рассеянно глядя на Лукьяново, раскинувшееся перед ними у подножья холма. - Пойдём..? - наконец негромко произнесла Люся и повернулась к сестре. Нина лишь медленно кивнула в ответ и уже хотела было сделать шаг, всё также рассеянно глядя себе под ноги, как вдруг откуда-то налетел ветер. Его порыв задел верхушки деревьев, заставил затрепетать траву и обдал девушек тёплым, ласковым дыханием. А после он взмыл ввысь и пропал где-то там, у самого солнца, которое разгоралось всё сильнее, даруя земле летнее тепло. Но сёстры не могли знать этого. Они лишь удивлённо переглянулись и вдруг радостно заулыбались, глядя друг другу в глаза, словно этот ветер шепнул им что-то, что смогли понять только они одни.