Мрамор в моём сердце

      В далеком 1850 году в живописном городке Париан жил скульптор по имени Феликс. Он был известен всему городу своими невероятными скульптурами. Однако, несмотря на славу и успех, Феликс был очень одинок. Он отдавал всю свою душу и сердце своим творениям, но не имел семьи или друзей, с кем мог бы поговорить или кому мог бы излить свою душу.       Однажды Феликсу во сне пришёл образ очаровательной девушки и не отпускал его вот уже месяц с той ночи, когда он увидел ее впервые. Он долго раздумывал над воплощением в реальность образа этой чудесной девушки, что стала для него идеалом женской красоты.       Ночь за ночью он работал в своей мастерской, вкладывая в каждую черточку свои чувства и желания. Его руки превращали грубый блок мрамора в живое существо, которое в его представлении было совершенным.       Когда скульптура была готова, Феликс не мог оторвать свой взгляд от ее красоты. Она была столь реалистичной, что будто ожила в его глазах. Скульптор лишь мог сказать:       — Ариадна, я буду звать тебя так. Твои взор так глубок! Мне кажется, ты смотришь мне прямо в душу!       Каждый раз с наступлением ночи у него возникало желание сделать что-нибудь необычайное для неё, оживить и быть лишь только с ней, с той, что стала для него Музой. Он будто общался со своей скульптурой, рассказывая ей свои тайны и мысли, словно она была его единственным другом и самым близким человеком. Однажды ночью, в полнолуние, Феликс решил обратиться к высшим силам с просьбой оживить его скульптуру. Он вышел на улицу, где полнолуние сияло сильнее самой яркой звезды на небосводе, и взмолился к высшему богу в лице Тэхёна, Бога любви. Заплакав перед небом, он просил:       — Великий Тэхён, Бог любви, дарю тебе свои молитвы и мольбы. Внемли моим словам, ибо они исходят из глубины моей души. Ты знаешь о моей страсти, о моей невозможной любви к собственному творению, моей музе Ариадне. Мои ночи и дни полны одиночества, внутреннего разлома. Я как будто сумасшедший, что потерял себя за навязчивым желанием оживить ту, что радует мой взор вот уже вторую неделю подряд. С каждым мгновением я всё сильнее и сильнее ощущаю, как мое сердце бьётся от любви к ней. Она — великолепное создание моего бредового сознания, но она лишь мрамор и камень без души, которую только Ты можешь даровать. Прошу, услышь мою мольбу. Даруй жизнь моей Ариадне, оживи ее тело, даруй ей душу, дай ей возможность ощутить любовь. Я готов отдать всё, что угодно, лишь бы моя муза могла обрести дарованный тобой шанс на жизнь и счастье рядом со мной. Позволь нам быть вместе, Тэхён, и подари мне возможность пройти этот путь любви с той, кого я так безмерно полюбил. Моя просьба идет от сердца, и я надеюсь, что ты услышишь мой призыв к тебе, великий Бог.       Тэхён был молод и азартен, полон жизни и властного влечения наблюдать за людьми с высоты небес. Огонь амбиций горел в его сердце, когда он осознавал величие своей власти над чувствами человеческими, особенно над таким нужным каждому смертному чувством любви. Его глаза сверкали от гордости за свою способность влиять на судьбы. Он решил подойти снисходительно к мольбам Феликса и появился внезапно, как яркая падающая звезда во всей своей неземной красоте.       Тэхён был одет в изысканный чёрный костюм, украшенный чёрными камнями и прекрасными чёрными перьями. Он напоминал прекрасного чёрного лебедя, прибывшего к берегу из глубин лунного света, явив всю свою красоту. Его золотой лавровый венок, инкрустированный чёрными бриллиантами и драгоценными камнями, символизировал его принадлежность к Божественной семье, где каждый обладал способностями влиять на жизни людей. Он мог облегчить любые тяготы либо подвергнуть мучениям на вечные времена.       Тэхён подошёл к Феликсу и пригласил проследовать за ним в мастерскую. Ведь это было то место, где молодой и талантливый скульптор творил свои шедевры, что так нравились Богу любви. Бог подошёл к скульптуре, посмотрел на её неземную красоту и произнёс:       — Феликс, ты даровал этой скульптуре необыкновенную красоту, а я услышал твои мольбы. Я готов оживить твою любовь и даровать ей жизнь. А ещё вдобавок я одарю тебя и твоих потомков даром временного оживления. Но это дар, который несёт с собой ответственность и небольшое, но важное условие. Ты сможешь оживлять свои скульптуры, но только в ночи. Каждое утро они будут возвращаться к своему каменному состоянию, за исключением Ариадны. Она останется живой и будет рядом с тобой до конца твоей жизни, живее всех живых. Этот дар достанется тебе и будущим твоим потомкам, но он будет переходить только по мужской линии, от поколения к поколению, от отца к сыну. И вот то самое важное условие, которое нельзя нарушать: если кто-то из твоих потомков, не дай Бог, влюбится так чисто и невинно в своё творение, как ты в свою скульптуру, этот дар исчезнет навсегда. Все их творения замрут в холодном мраморе. Тот, чье сердце испытает такие же искренние чувства, будет обречен на вечное одиночество. Подумай хорошо, Феликс, прежде чем принять этот дар и ответственность, которая, несомненно, с ним придёт.       Феликс задумался на мгновение и проникновенно ответил Тэхёну:       — Мой Бог, я благодарен за твою любовь и милосердие. Я целиком и полностью готов нести ответственность за него. Будь уверен, что буду пользоваться им во благо другим одиноким сердцам, даруя им возможность хоть по ночам испытывать то чувство любви, что даровал ты мне. Пусть моя скульптура оживёт, и душа Ариадны будет со мной, где бы я ни был.       Тэхён услышал слова Феликса и улыбнулся, благословив его выбор.       Бог медленно приблизился к статуе. В его глазах сверкали горящие искры азарта и любви. Он вдохнул глубоко и направил своё дыхание прямо в прелестные уста статуи. Мгновение спустя всё вокруг окутал густой туман, словно магия пронзила пространство.       Из глубины тумана появилась живая и красивая девушка. Её глаза сияли, словно звёзды ночного неба. В этот момент она стала живым примером и воплощением его искусства. С этого дня Феликс и Ариадна прожили долгую и счастливую жизнь, оставив после себя огромную дружную семью. На протяжении двух столетий их потомки продолжали прославлять имя Феликса своим творчеством, передавая свои шедевры из поколение в поколение и с ними свой дар оживления.       Так началась невероятная история, которая должна была повлиять на жизнь потомков Феликса и их создания.

***

      Наши дни, город Париан.       Он был прекрасным парнем по имени Чимин. Его красота была настолько нереальной, что слов не хватало, чтобы её описать. Он был эталоном красоты и мог стать для любого скульптора музою, объединяя в себе женские и мужские черты внешности. Чимин был не просто скульптором, он был настоящим гением, и каждое его творение было шедеврально.       Его мастерская походила на настоящий музей с огромным количеством картин, зарисовок и, конечно же, статуй. Сама мастерская была просторной и светлой, и вся была пропитана светом, благодаря огромным окнам, пускающим мягкие лучи солнца. В этом месте, где время, казалось, остановилось, он воплощал свои мечты.       Тэхён всегда присматривал за всеми потомками Феликса, с момента, как даровал столь необычные способности. Но Чимин вызывал в его сердце очень странные и непонятные его разуму чувства: любовь, влюбленность или просто огромный интерес к очередному трофею в его послужном списке загубленных душ. Он заинтересовался им с тех пор, как тот подрос и превратился из гадкого утенка и неумелого подростка в прекрасного лебедя и шедеврального мастера, превзойдя своим талантом своего прародителя.       Интерес Бога был настолько силен, что им овладело желание захватить не только разум Чимина, но и его тело, а в придачу бонусом и душу парня. Он был готов пойти на любые действия, лишь бы завоевать сердце.Тэхён следил за каждым взаимодействием Чимина и его оживающих скульптур, чтобы только уберечь парня от чувства любви. Тэ долгое время проводил в раздумьях, чтобы найти ответ на свой вопрос: Почему его так тянет к этому милому парню, который стал для него идеей фикс?       Единственным условием, из-за которого он, как Бог, мог явиться пред парнем во плоти и получить физическое тело, это направить парня на воплощение своего образа. Он начал приходить к молодому таланту каждую ночь и во сне заполучал его сознание. Бог пробуждал в Паке нечто новое, взращивая в его разуме свой образ, образ идеального возлюбленного. Чимин ощущал, что становится пленником этого эфемерного воздействия, словно влюбленный в образ призрака.       Дни и ночи Пака стали переплетаться с моментами, проведенными в мире своих сновидений. Он просыпался, замирая от воспоминаний о том, как тот мистический парень прикасался к его душе, его телу в мире снов.       Так, словно в бреду, он погружался в вихрь своих чувств. В их сладостной гармонии Чимин нашел наваждение, которое оставалось с ним и наяву.       Желание воплотить в реальность этот образ настолько одолело Паком, что он начал вытесывать своё видение из мрамора. Он долгие три дня без сна и отдыха доводил образ до идеала. Но вот ровно в полночь он закончил, и некто из его снов предстал пред ним во всей красе.       Тэхён был воплощением привлекательности и обаяния. Его лик был изящен и имел очень женственные линии лица, казалось, созданные самой природой для вызывания страстных чувств. Его глаза были чрезвычайно выразительны, как будто они проникают в души тех, кто посмел посмотреть в них. Взгляд Тэхёна был настолько сексуальным, что он способен был разжечь животную страсть в любом, кто хоть раз осмеливался встретиться с ним.       Его тело было воплощением утонченной красоты и грации. Со смелыми изгибами, выразительными мышцами и безупречной кожей он напоминал настоящего бога. Он был тем, на кого стоило посмотреть, но его необычайная внешность и гипнотизирующий взгляд могли не только вызвать восхищение, но и привести к потере разума в море чувств и желаний.       Его образ отличался от тех заезженных стереотипов, что можно найти в греческих мифах. На его утонченном теле был всё тот же костюм, облегающий его фигуру, что и в ночь его встречи с Феликсом. Этот образ не похож на туники и плащи других богов. Он действительно казался чрезвычайно красивым, и этот неожиданный стиль одежды подчеркивал его необычайную привлекательность и удивлял своей экстравагантностью.       Под покровом ночи, когда Чимин завершил скульптуру Тэхёна, таинственный туман окружил его творение. Внезапный ветер обрушился на него, заставив упасть на землю. Но когда Чимин взглянул вперед, он понял, что его идеал не просто стал живым, а воплотился в реальность. Он испугался этого преображения.       В другом бы случае и с другим образом его не удивило и не вогнало бы в состояние паники и тревоги это оживление, ведь он знал о своем даре. Впервые это случилось, когда ему стукнуло пять, и в его руках ожила фигурка милого котенка. Он сломя голову, в панике бежал к маме, чтобы сообщить о случившемся. Мама и рассказала ему тогда о том, что этот дар передаётся от мужчины к мужчине по отцовской линии вот уже двести лет. И он может оживлять свои милые поделки на короткое время, чтобы не чувствовать себя одиноким среди детей, что считали его белой вороной.       С того момента Пак находил утешение в том, что создавал сначала из глины милых зверюшек, которым дарил тепло своей души, а в более зрелом возрасте начал вытесывать из мрамора людей. Это были не просто скульптуры, они становились ему хоть и на время, но настоящими друзьями. Ночи были их временем общения, временем, когда он мог поделиться своими мыслями и чувствами.       Тэхён спустился с пьедестала, где ещё пять минут назад стоял статуей, глядящей на своего творца. Его походка была элегантна и грациозна, как будто он модель, сошедшая на подиум с обложки глянцевого журнала. Он медленно приблизился к Паку. В его глазах сверкали искры интереса и азарта. С уверенностью Бога он взял его подбородок, поднял выше и посмотрел прямо в глубину его глаз.       Пак отстранился, испуганно осматривая Тэхёна, словно понимая, что тот слишком близок и довольно реален. Волнение и тревога бились в его глазах, когда он, наконец, осмелился спросить:       — Кто ты? Ты не похож на другие мои творения. И почему я постоянно видел тебя в своих снах и стал так одержим тобой?       Тэхён рассмеялся, его голос звучал нежно:       — Я… Опять банальный вопрос, который слышу каждый раз при встрече с вами, смертными… Я Тэхён, Бог любви. Ты знаком с этим чувством? — смеясь, произнёс Тэ, протягивая руку Паку.       Чимин коснулся руки, убедившись в том, что стоящий перед ним реален, и сказал растерянно:        — Я… Пак…       Тэхён его перебил, смеясь:       — Чимин — скульптор, 23 года, не женат, детей нет… Мне продолжать излагать твою автобиографию? Я же сказал, что я Бог, а значит, знаю всё про тебя, вплоть до того, с каким ростом и весом ты родился.       Чимин хихикнул, наслаждаясь абсурдностью ситуации.        — Это всё забавно, но мы ведь реально не в сказке. Да и двадцать первый век на дворе, время искусственного интеллекта и продвинутых технологий. Я, конечно, не атеист, но всё звучит как-то неправдоподобно… Наверное, я сплю, и это всё мне снится.       Он ударил себя по лицу, пытаясь проснуться:        — Ай, больно…       Тэхён сел в кресло, что стояло у окна, закинул ногу на ногу и сказал:        — Айщ, больно, наверное. Я же говорил, что это реально. Ты ещё долго будешь заниматься мазохизмом и причинять себе боль? Что-то я раньше не замечал у тебя таких наклонностей.       Чимин присел на соседний стул, улыбнулся и сказал:        — Ладно, может, кофе? Пора взбодриться и освежить голову. Или вы, боги, такого не пьёте?       Тэхён улыбнулся и ответил:        — А ты всё схватываешь на лету. Уже остришь. Значит, мы подружимся, люблю людей с тонким чувством юмора. И к твоему сведению, то, что я Бог, не означает, что мы там, как все шаблонные божки из книг о мифологии, сидим на Олимпе и пьем нектар, собранный небесными райскими птицами. Американо с молоком. И если можно, холодный. Не люблю, когда кофе горячий и обжигает.       Чимин тряхнул головой, пытаясь выгнать последние крохи сомнения из своего разума. Он медленно вошёл в кухню, глядя на Тэхёна, который, кажется, наслаждался осмотром его мастерской. Бог бегло прошёлся по всему помещению и, остановившись в углу, улыбался от чувства полного удовлетворения своим неимоверным трюком с оживлением себя и реакцией Пака на его появление. Чимин быстро поставил турку с водой и молотым кофе на огонь, достал две милые фарфоровые чашки, в одну налил немного холодного молока. Всё ещё в состоянии лёгкого шока, приподнимая брови, сказал сам себе:        — Так значит, Тэхён не шутка или плод моего воображения? А правда, Бог Любви?       Бог, мило закатив глаза и проходя по ближе к Паку, ответил тому прямо в ухо:       — Абсолютно, Чимин-ни! — он положил руку ему на плечо, заглянув прямо в глубину его прекрасных глаз, и продолжил: — Ты же сам видишь — реальней некуда!       Чимин кивнул. По его телу прошел разряд тока от божественно пленяющего взгляда и столь приятного прикосновения, но глаза его выражали недоверие. Он направился к плите в самый нужный момент, когда кофе уже закипал.       Чимин, сняв турку с огня и разливая кофе по чашкам, продолжил свой милый допрос:       — А какого черта ты вообще в моей мастерской? И как я могу быть уверен, что ты не просто моя новая статуя, которая решила надо мной неудачно подшутить?       Тэхён с ухмылкой на лице сказал:       — Поверь мне, я не в том статусе и положении, что бы играть с тобой в игру «верю-не верю». Я здесь, потому что ты нуждаешься в моей помощи, — он не мог до конца быть честен перед пусть и дорогим его сердцу, но все же смертным и признать, что это ему нужна помощь Пака, чтобы разобраться в чистоте своих чувств к нему.       Чимин рассмеялся и продолжил:       — А я думал, что у меня всё в порядке и без такого заезженного чувства, как любовь. Я вполне себе счастлив и без него и всего того, что оно за собой влечет.       Тэхён с интересом наблюдал за тем, как Чимин мило возмущался и доказывал ему, что можно жить без любви. А потом задал интересующий его вопрос:       — А как ты узнал о своем даре оживлять фигуры? И что ты о нём знаешь?       Чимин молча протянул Тэхёну его чашку кофе и с грустью в голосе поведал:       — В пять лет мама сказала. Отец… он погиб, когда мне был год. И всё, что он успел передать ей, она рассказала мне. Что если статуя мне нравится и готова, то она оживёт в полночь и возвратится к своему мраморному состоянию на рассвете.       Тэхён улыбнулся и прошёл обратно в мастерскую.       — Удивительно! Ты не только отличный скульптор, но и замечательный художник. Я видел, как ты превращаешь камень в живое, но вот как-то упустил из виду тот момент, что ты ещё прекрасно рисуешь.       Чимин, смущаясь, подошёл к Тэхёну:       — Сейчас я предпочитаю только рисовать. И твой образ — первый за последние три года, который я реализовал во мраморе, вновь вспомнив о своём даре. С этими статуями всегда бардак, они все хотят внимания, как дети. Невозможно творить в таком балагане и суматохе. В юные годы это было даже весело, и я часто устраивал с ними вечеринки до утра. Но сейчас мне хочется спокойствия и тишины. И я решил для себя повременить с созданием скульптур.       Тэхёна рассмешили рассказы Пака о его творениях.       — Это ведь забавно. Неужели тебе не нравится, что они оживают и разговаривают с тобой? Веселятся?       Чимин задумался, поставил чашку на стол.       — Ну, мне-то нравилось это, но иногда они меня смущали своими действиями в мой адрес. Поэтому лучше рисовать тихо и спокойно. И никто не устраивает разборки, кто сегодня любимая жена в моём гареме из мрамора. Смешно звучит, правда?       Тэхён рассмеялся от души, пролив немного кофе на себя.        — Айщ, ну ты и чудной, реально. Но мне это в тебе даже нравится.       Чимин тихо рассмеялся и протянул Тэхёну салфетки.       -Ай, я чудной! Это ты для меня всё ещё загадка! Предлагаю продолжить наш разговор на заднем дворе, там такой красивый вид на звёздное небо, это так успокаивает!       Они прошли вглубь дворика и нашли уютное место, освещенное блеском сотен звезд на ночном небе. Там стояли плетеные креслах с милыми клетчатыми пледами в бело-чёрных тонах.       Тэхён был в восторге.       — Вау! Вы, смертные, умеете находить прекрасное в мелочах. Ты прав, с этой стороны небосвод смотрится впечатляюще. Там сверху вниз не так интересно. Знаешь, Чимин, за последние два века многое изменилось. И вот тебе небольшой TMI от меня: это я подарил дар оживления твоему прапрадеду Феликсу. И ты один, кто действительно талантлив из вашего рода после него. Он не только был великолепен в искусстве, но и внешне был так же привлекателен, как ты. Но, правда, его интересовали женщины, а так я бы с ним… — задумчиво произнёс Бог. — Ладно, проехали. Ты как две капли воды похож на него, будто он переродился в тебе. И, кстати, называй меня Тэ, мне так больше всего нравится.       Чимин улыбнулся, кивнул и, делая глоток кофе, с интересом уставился в звёздное небо.        — Интересно, каким был мир двести лет назад. Наверное, тогда ты и не думал, что станешь когда-то на время смертным.       Тэхён сделал вид, что задумался, и ответил:       — Нет. Тогда я в основном бегал по миру, влюблял людей друг в друга и иногда поднимал себе настроение, видя, как люди страдают от неразделенной любви. Ничего серьезного.       Чимин на минуту завис где то у себя в мыслями, а потом выдал:       — Кстати, вот интересно. А как насчёт желаний? Ведь ты Бог. Можешь исполнять их?       Тэхён улыбнулся:       — Теоретически да. Но практически… Я ведь не фея, чтобы поддаваться каждой прихоти смертных и исполнять их желания. Впрочем, для тебя могу парочку воплотить в виде исключения. Так что, дружище, готов загадывать?       Чимин с улыбкой на лице сделал вид, что раздумывает:       — Давай попробуем. Как там у вас это делается?       — Просто озвучь вслух и щёлкни пальцами. ***        — Говоришь, всё, что угодно? Окей, начнём с простого — сто миллион вон. Хочу сто миллионов вон на счету, — сказал серьёзно Пак, едва сдерживая смех.        — Ха, легко! Щёлкни пальцами, — с ноткой игривости ответил Тэхён.       Чимин щёлкает пальцами и приподнимает вопросительно бровь.       — Теперь на твоём счету сто миллионов вон! Доволен? — спросил Бог, как будто подарил шоколад капризному ребёнку.        — Чего? Да ладно, ты меня разыгрываешь! Уже не смешно, — дуя губы, произнёс Пак.        — Проверь телефон, прежде чем обвинять, — обижено сказал Тэхён.       Чимин достаёт телефон, прекрасно зная, что на его счету дырка от бублика. Он водит пин-код и просто роняет телефон на землю от шока:        — Это же неправда, да? — с нотой мольбы, чтобы это был сон, протянул Чимин.        — Правда, они твои. Считай, что я меценат, что проспонсировал твоё светлое будущее, а то ты гол, как сокол, хоть и талантлив. Чего ещё хочешь? Усложняй, так неинтересно, почему все думают лишь о деньгах? — удивлённо сказал Тэ. — Куда бы ты хотел отправиться? — спросил ещё шокированного Пака.        — Я хочу на Эйфелеву башню! — выкрикнул Чимин.        — Щёлкни пальцами, — шептал Тэ.       Щелчок и вот они за столиком на смотровой площадке башни.        — Господи! Не может быть! Я сплю, — Чимин вскочил посмотреть на виды вокруг.        — Ещё куда-нибудь или здесь останемся? — закидывая ногу на ногу, спросил Тэ.        — Да, да, да. Я хочу… я хочу в… Знаю! Я хочу в Антарктиду!        — Щёлкни пальцами, — произнёс Тэ, с милой улыбкой наблюдая за детской радостью Чимина.       Мгновение и вот они сидят за столиком на ледяной глыбе посредине Антарктиды.       Боже мой! Боже мой! — запрыгал Чимин, не обращая внимания на холод. — Снег, снег, урраа, сколько снега! — он поворачивается и видит пингвинов. — Ааа, пингвины, там пингвины…        — Ещё! — кричал в кураже от происходящего Тэ.        — Хочу в Египет! — командовал Чимин.        — Щёлкни, — смотрел на него Бог.       Щелкает, и они вмиг возле египетских пирамид.        — О Боже… О Боже! Это же реальные пирамиды из моих книг о приключениях и раскопках из детства. А можно… а можно ещё разок? Ну, пожалуйста, — сложив руки в мольбе и по-детски мило заглядывая глазками прямо в сердце, просил парень.        — Конечно, для тебя хоть звезду с неба! Куда? — раскрыв руки и поднимая голову вверх, с закрытыми от удовлетворения от происходящего глазами, ответил Бог.        — Я хочу… я хочу во Францию, — кивая утвердительно, сказал скульптор.        — Франция уже была, — удивленно констатировал Тэ.       — На юг Франции, — с ухмылкой продолжил Чимин.       — Ладно, щелкай! , — с умилением в сердце ответил Тэхён.       — О Боже, Тэ, как же круто! Боже мой, как красиво! Лавандовые поля — рай для успокоения души, — облегченно произнёс Чимин.       — А знаешь, куда я хочу? — спросил Тэ.       — И куда же? — подмигивая, задал вопрос Пак.       — Обратно на свидание! , — щёлкнул пальцами Бог, и они оказались вновь во дворе Пакового дома.       — Свидание? Ты что-то путаешь, — возмутился скульптор.       — Как знать, как знать, мой дорогой Пак Чимин! — смеясь и нежно прикоснувшись к его щеке, произнёс Бог любви.       Солнце уже начинало плавно подниматься, когда они вернулись из своего необычного путешествия в пространстве. В утренней свежести они оказались в уютном дворике, в котором только что была полночь.       Чимин, уставший, но до безумия счастливый, не мог успокоиться:       — Вау! А ты ведь реально Бог и фея в одном лице. Мне было так приятно с тобой провести время! Весело было, правда. Я давно так не смеялся.       Тэхён опустил голову от смущения и теплоты, что грели его душу, и сказал:       — Рад, что тебе понравилось. Подобные путешествия всегда приносят удивительные впечатления и воспоминания.       Чимин на минуту задумался, подняв голову вверх, к небу, и с ноткой лёгкой ностальгии сказал:       — Но вот в Париже я бы задержался подольше. Там так красиво и столько вдохновения для новых творений.       Бог мило улыбнулся и утвердительно ответил:       — Слушаюсь и повинуюсь. Значит, завтра в полночь будь готов к вечерней прогулке по Парижу. Форма одежды парадно-выходная.       Оба рассмеялись, чувствуя легкость в воздухе и невероятное притяжение друг к другу.       В тот момент Чимин произнес:       — Вот это поворот! Ура, Париж, подготовь себя для нас!       Словно волшебство, в груди каждого разгорелось пламя любви. Они улыбнулись друг другу, ощущая, как мост невидимой связи между ними начинает строиться.       Тэхён взглянул на часы, которые предательски показывали без пяти минут шесть утра.       — Мне пора, — с легкой грустью и улыбкой на лице сказал Тэ, когда они заходили во внутрь мастерской.       Он вернулся на свой пьедестал, на котором он оказался всего несколько часов назад, посмотрел в глаза Пака и произнес:       — Au revoir! До встречи!       В мгновение превратившись в блестящий мрамор, он сам исчез из мастерской, оставив Чимина с воспоминаниями о необычном приключении.       Чимин устало вздохнул, погружаясь в мягкость постели после захватывающей ночи. Закрыв глаза, он вспоминал каждый момент их путешествия с Тэхёном. В уме прокручивались яркие картины увиденного. Лежа в полумраке, Чимин почувствовал, как усталость медленно сходит с него, оставляя место чувству удовлетворения.        — Тэхён… — шептал он тихо, — человек или Бог ты, но словно вихрь проник в моё сердце, освежив его радугой эмоций.       Пусть их встреча была короткой, но она оставила след в его душе.       Чимин вспоминал моменты смеха, разговоры под звездами и ту волшебную атмосферу, которую создавал Тэхён вокруг них. Это было путешествие, которое пробудило в нём радость жизни, замедлило бег времени и придало особый смысл каждому мгновению.        — Он затронул моё сердце, — подумал Чимин, улыбаясь в темноте. — И, возможно, я тоже затронул его. Впервые за долгое время я чувствую, что живу, а не просто существую.       С этими мыслями Чимин засыпал, чувствуя в своем сердце тепло, которое оставалось от мыслей о Тэ.       Чимин внезапно проснулся от громкого стука в дверь его спальни. Лучи солнца уже пробивались сквозь занавески, давая понять, что день неожиданно пролетел.        — Что такое? — задумчиво пробормотал он, приподнимаясь на постели. Внезапно его осенило. Он радостно улыбнулся. — А точно, вторник! Мамин день!       Дверь его комнаты открылась, и на пороге уже ждала мама с традиционным яблочным пирогом. С её теплой улыбкой и домашним лакомством в руках, которое он так любил с детства, она была похожа на солнышко, разгоняя сонную дремоту Пака.        — Доброе утро, цыплёнок! Хватить валяться, вставай уже, а то счастье своё проспишь! Умывайся, одевайся, а я пока накрою на стол! -мило улыбаясь, сказала госпожа Пак.       Чимин сладко потянулся и сел на край кровати:        — Утро? Нет, это уже который час? Полдень? Прости, я поздно лёг. Я быстро, — целуя мать в щёку, сказал Чимин и пошёл в ванную комнату привести себя в порядок.       Госпожа Пак рассмеялась с непривычно счастливого и дурашливого вида своего сына.        — Точно, полдня уже прошло. Ты ведь никогда не просыпал наши вторничные посиделки. Что-то изменилось? Или, может, я о чём-то не знаю?       Чимин подмигнул матери и сказал:        — Ома, я тебя, конечно, люблю, но у тебя там чайник истерику творит. Можно мне кофе и покрепче? Что-то я ещё сплю.       Госпожа Пак прищурила глаза и, наклонив голову, с умилением смотрела на порхающего, как бабочка сына.        — Я не знаю, кто причина столь масштабных изменений твоего настроения, но от меня ему большой привет! Как твои успехи в мастерской? Ты опять что-то новенькое создал?       Пак посмотрел на статую Тэхёна и мило улыбнулся.        — Ах, да. Вчера закончил новый образ. Как тебе?        — Очень красивый парень, — она подошла ближе к статуе, — он мне напоминает Тэхёна, Бога любви. Как будто он сошёл со страниц книги по мифологии. Но почему-то он у тебя в современном костюме. Это новое веяние какое-то или такой необычный заказ?       Чимин рассмеялся.        — Ну, ты права. Спецзаказ моей фантазии. Он пришёл мне во сне. Вот, решил вспомнить прошлое и размять свои руки.       Они ещё долго мило беседовали, наслаждаясь теплым послеполуденным светом, проникающим сквозь окна. Разговор был обо всём и ни о чём. Как всегда, мамуля хотела обсудить новости из жизни соседей, и Чимин с удовольствием их слушал. Они всегда были забавными, как будто слушаешь очередную серию сериала «Бывает и хуже».       Чимин положил руку поверх маминой.       — Ты всегда такая заботливая и в курсе всех событий в нашем квартале, мам.       Мама, делая вид, что обижена, продолжила:        — Ну а ты как думаешь, с кем мне общаться, когда ты целыми днями занят работой в мастерской? Вот хоть с соседями можно провести вечерние беседы! Совсем о матери забыл за своими рисунками и статуями!       Чимин обнял маму и шепнул ей на ухо:        — Понял, соседи стали моими заместителями в общении. Извини меня, такого неблагодарного сына.       Госпожа Пак кивнула:        — Именно! А теперь, сынок, мне пора. У нас с подружками в шесть вечера запланирована игра в бинго, так что уберёшь здесь всё.       Чимин улыбнулся.        — Конечно, мам. И не переживай, я тут всё приберу, включаю режим Золушки! — ответил и поцеловал её в щеку. — Удачной игры! Передавай привет от меня госпожам Ким и Мин!       Мать подошла к Паку и нежно поцеловала его в щеку.        — Целую. До вторника, сокровище. Не забывай хорошо кушать!       Чимин проводил её взглядом, улыбаясь. Когда дверь закрылась, он принялся за уборку, но в уме ещё долго звучали шутки и истории матери о соседях. После тщательной уборки Чимин решил, что пора заняться чем-то более творческим. Он уселся перед холстом и, взяв цветные карандаши, начал воплощать образ Тэхёна на бумаге. В его воображении родилась идея стилизовать Тэ в парижском стиле одежды. Милый шарф, классический костюм, рубашка на полтона светлее, лёгкое пальто до колен — всё это Чимин представил себе на нём.       Чимин в кураже и задоре восхищался своим рисунком:        — Ну как же это здорово должно смотреться на его теле! Просто восхитительно!       Забыв о времени, он погрузился в творческий процесс, видя, каким удивительным и стильным получался образ Бога из-под его руки.       Чимин, на минуту задумавшись, рассматривал уже почти готовый рисунок.        — Ну вот, теперь осталось только добавить последние штрихи… и…       В этот момент Чимин почувствовал на своих плечах лёгкое прикосновение рук. Сердце его замерло, и он застыл, как его творения на рассвете.       Тэхён, в точности повторивший образ с рисунка, нагнулся к Чимину и прошептал:        — Очень мило, но ты забыл о главном атрибуте парижской моды. Где мой берет, Пак Чимин?       У Пака спёрло дыхание. Он взглянул на свою рисованную версию и затем на стоящего перед ним Тэхёна. Он прищурился, а затем взорвался смехом, развернулся и воскликнул:       — Вау! Вот это сюрприз! Ты ведь в точности как на эскизе!       Тэхён тоже весело смеялся. Их общий смех наполнил мастерскую Чимина весельем.        — Шутка! Ненавижу береты. Я предпочитаю кепки, они мне больше идут!       Чимин, приподняв бровь, ответил:       — Ну что ж, кажется, я действительно могу предсказывать модные тренды. Тебе идёт!       Тэхён поклонился с ехидно улыбкой:       — А может, стоит подумать о карьере модного дизайнера? У тебя неплохо вышло со мной! Задумайся! Хей, а почему ты ещё не готов? Бегом собираться, мистер Пак Чимин! У тебя пятнадцать минут или наш ночной экспресс уедет без Вас.       Оба продолжили смеяться, наслаждаясь моментом.       — Извини, бегу! Париж, жди, я недолго! А ты пока можешь погулять по мастерской, — добавил Чимин и побежал собираться.       Пока Чимин суетился, одеваясь в комнате, Тэхён нашёл старый альбом с детскими фотографиями в библиотеке Пака. Сел в удобное кресло и начал рассматривать страницу за страницей. Обнаружив фотографии маленького Чимина, он начал смеяться:       — А ты был пухляшом в детстве, по тебе и не скажешь, — перевернул страницу снова, и его разорвало от милоты на ней:        — Оу, Чимин-ни, какие красивые фото в стиле ню. Сколько тебе здесь восемнадцать или двадцать четыре… месяца.       Чимин, всё еще находясь в комнате, услышал смешные комментарии и выглянул из-за двери. Он хихикнул, собрался и серьёзно ответил:        — Ещё слово, и я не посмотрю, что ты бессмертный. Прибью, как назойливую муху.        — Ладно, не бушуй, принцесса, надо же мне как-то себя развлечь, — с грустью в голосе, но со смехом внутри себя сказал Бог. И тут же замер. Его сердцебиение ускорилось, а дыхание стало более глубоким. Увидел перед собой прекрасное создание, он как загипнотизированный смотрел на Пака.        — Ты такой милый. Чёрно-белый стиль тебе очень идёт и этот берет… просто очарование.       Чимин смутился.        — Я готов, поехали! Дышать не забудь, — легко похлопав Тэ по плечу, смеясь, сказал Пак.       Тэхён протянул ему свою руку.       — Ну, идем, моя принцесса, навстречу парижским приключениям.       Чимин взял его за руки и, посмотрев в глаза, серьёзно произнёс:       — Если что, я тоже кепку могу надеть.       Тэ притянул его к себе, обняв, как охапку цветов, поднял его подбородок и прошептал:        -Лучше не надо, Пак. Ты в нём такая булочка. Готов?       Чимин кивнул. Одно мгновение, щелчок пальцев, и они вмиг оказались посреди уютной тихой улочки в центре самого красивого города любви — Парижа.       Ночной Париж был подсвечен мерцающим светом фонарей, создющих вокруг атмосферу загадочной романтики. Они гуляли по улочкам, пили кофе с круассанами в аутентичном кафе, разговаривали легко и непринуждённо, как будто знали друг друга с малых лет.       На вершине Эйфелевой башни, где раскинулся под ними во всей своей величественной красоте, Тэ устроил им ужин. Свечи, горящие на столе, создавали уют и тепло, в то время как их взгляды падали на блестящие огоньки города внизу.       Чимин с восхищением сказал:        — Это просто потрясающе, Тэ. Кто бы мог подумать, что я буду ужинать на Эйфелевой башне в Париже в полночь?       Тэхён кивнул:        — Да, я столько раз видел этот город в разные эпохи и столетия, но не перестаю удивляться, как он волшебен.       Закончив ужин, они решили прокатиться по ночному Парижу. Они сели в открытую карету, и милый француз устроил им мини-экскурсию по достопримечательностям города. Лучи уличных фонарей словно танцевали на дороге, подчеркивая всю его красоту.       Остановившись на одной из площадей, они наткнулись на парочки, танцующие танго под ночным небом.       Чимин заёрзал на месте от восторга:       — Смотри, как они прекрасны. Всегда мечтал станцевать танго. Это танец страсти, танец огня. Но у меня две ноги и обе левые в этом плане.       Тэхён остановил карету и потянул Пака за собой:        — Пошли танцевать. Париж — город любви, а танго— его сердце. Мечты должны сбываться, я тебя научу.       Чимин посмотрел прямо в глаза Тэхёну. Их губы сами потянулись навстречу друг другу, как полюса притяжения. Они нежно прикасались друг к другу, смакуя этот момент близости. Ребята чувствовали, как влечение растет, и внутри разгорается огонь желания.       Чимин мысленно сказал, разрывая этот нежный, как зефирное облако, поцелуй:       — Мне так хорошо, как будто мы всегда были вместе.       Тэхён, словно читая его мысли, улыбнулся. Он притянул его к себе и вовлёк в ритм танго. В этот момент они осознавали, что, несмотря на краткое время знакомства, они уже стали частью друг друга. В объятиях ночного Парижа родилось что-то большее. Что-то, что даже слова не могли описать.       Когда музыка закончилась, Чимин нагнулся к Тэ и шепнул:       — Я не хочу, чтобы этот вечер закончился на этом танце.        — Щёлкни пальцами, принцесса! — с явным желанием сказал Тэхён.       Щелчок и они в прекрасном гостиничном номере с видом на башню. Чимин загорелся, как спичка в мгновение. Он чувствовал, как его ум отключался рядом с Тэхёном, а его сердце, казалось, перестало биться от передозировки феромонов любви.       Да и сам Тэ не был в стороне от этого волшебного момента. Чем больше времени они проводили вместе, тем больше его сердце расцветало от искренности и страсти по отношению к Паку.       Тэхён налил вина в бокал и, щёлкнув пальцами, включил романтическую музыку, что наполнила комнату уютном и чувством полного раскрепощения. Он стоял перед камином, так ясно описывающим его чувства. Его тело горело, но в то же время разум тормозил своим чувством нерешительность. Тэхён не мог поверить, что этот парень смог заполнить пустоту в его сердце, что он, как бог, смог так сильно влюбиться, как те, чьи сердца он соединял ради забавы.       Чимин подошёл сзади, обнял его за талию и повернул лицом к себе. Он забрал бокал и поставил его на полку над камином. Его глаза отражали силу его влечения.       В этот момент Тэ нежно поцеловал его в губы. Он поднял Чимина на руки и перенёс его в постель, уложив на чёрное шелковое бельё. Эта ночь была ночью любви. Их любви и страсти.       Их прикосновения были нежными и пылкими, а поцелуи вели их по путь к потрясающему чувству эйфории.       Тэхён нежно проводил руками по спине Пака, ощущая каждый его мускул, словно читая в его теле каждую ноту возбуждения. Он с восхищением смотрел на Чимина.       — Ты так прекрасен! Ты мой и только мой, Пак Чимин!       Пак вздохнул от предвкушения. Его тело напряглось в ожидании следующего прикосновения. Тэхён медленно изучал каждый сантиметр его тела, словно создавая карту из своих прикосновений и поцелуев. Они становились всё более страстными, словно он хотел поглотить Пака целиком.       Одежда летела на пол, а страсть нарастала, затмевая все остальные мысли в голове каждого. Тёхен входил нежно и ласково, словно каждый поцелуй был ответом на все недосказанности между ними.       Он целовал шею, ключицы Чимина, погружаясь в мир страсти и ведя его за собой. Чем более нарастал темп, тем громче становились стоны Чимина, выражая всё его удовлетворение в этот момент.       Их страсть достигла своего пика, окутывая их тела теплым пледом, сотканным из их любви, нежности и животного желания принадлежать друг другу. Сердца бились в одном бешеном ритме. В тот момент, когда уровень их возбуждения достиг апогея, они кончили одновременно, изливаясь друг на друга. Их тела дрожали от удовольствия, что они подарили себе в ту минуту. Тэхён, не отрывая взгляда от Чимина, нежно целовал его в губы, словно запечатывал в нём обещание о вечной любви.        — Я люблю тебя. Ты достоин того, чтобы ради тебя стать смертным.       Смущённый Чимин, пряча глаза, ответил:        — Я тоже тебя…       Тэхён не дал ему закончить фразу. Он положил руку на его мягкие, как облако уста, прерывая его слова. Он улыбнулся и продолжил:        — Не надо, прошу. Я знаю, я чувствую. Не говори этого вслух, иначе всё исчезнет в одночасье.       Он щёлкнул пальцами, и в следующий момент они оказались в комнате Пака, в его мастерской. Тэхён нежно прошептал:        — Спасибо за сегодняшнюю ночь. Ты более божественное существо, чем я. А теперь спи.       Они лежали рядом, обнимая друг друга, и засыпали, окутанные чувством целостности. Их связь стала глубже, а любовь, казалось, будет жить вечно.       Чимин проснулся первым. Атмосфера в комнате была насыщена невероятным теплом и счастьем. Он невинно, немного смущаясь от мыслей о проведённой ночи, прикусил нижнюю губу, легко, как перышко, погладил волосы Тэхёна, плавно повёл пальцами по линии от виска к подбородку и начал целовать его глаза, нос. Его взгляд остановился на губах Бога, окрашенных багряным цветом от их страстных поцелуев.       Он любовался им, как бесценным экспонатом в музее, с мыслями о том, что в реальной жизни во все это тяжело поверить. Но это была не чудесная иллюзия, а его реальность. Реальность его любви.       Тэхён медленно открыл глаза. Его взгляд встретился со взглядом Чимина. Потом он посмотрел на часы, показывающие полшестого утра и, зевая, произнёс:        — Скоро мне пора возвращаться. Возможно, ты не против выпить кофе со свежеиспеченными парижскими круассанами, чтобы закрепить воспоминания о нашем путешествии?       Они смущённо поглядели друг другу в глаза и рассмеялись. Бог щёлкнул пальцами, и перед ними появился мини-столик с кофе и круассанами.       Чимин улыбнулся: — Ты меня так разбалуешь. Ты знал, что выглядишь ещё красивее, когда спишь?       Отпивая глоток свежесваренного кофе, Чимин продолжил:       — Тэхён, я не знаю, насколько долгими будут наши встречи. Не хочу думать о том, что нас ждёт в будущем. Я привык жить здесь и сейчас. И я хочу, чтобы ты знал о том, что я не успел сказать тебе вчера ночью. Это впервые, когда я могу открыто признаться в своих чувствах. Я люблю тебя, Тэ. И пусть весь мир об этом знает. Я, как юнец влюблен в Бога Любви. Ты моё сердце, Тэ.       Тэхён спрыгнул с постели, прерывая его слова. Он начал кричать от злости и безысходности:        — Я же просил тебя не говорить этого вслух! Я же сказал, что чувствую…       Он схватил Чимина за лицо, посмотрел с испугом ему в глаза:       — Теперь твои слова стали концом нашего начала. Но я… я обещаю, что вернусь. Скажи, что ты веришь мне!       В мгновение ока тело Тэхёна окутал густой туман, и он исчез из комнаты Пака.       Чимин вбежал в мастерскую. Перед ним стоял Тэ, превратившийся в мрамор, лишенный души и тепла. Его взгляд утратил страсть и глубину. Он стал холодным и пустым. Чимин кричал его имя, не понимая, что произошло, почему Тэхён исчез раньше рассвета.       С той ночи прошла неделя. Чимин закрылся в себе, погруженный в мрак своих собственных раздумий. Он отвернулся ото всех. Он не отвечал на звонки, игнорировал мать. Каждый болезненный вздох напоминал о том, что что-то в его мире рухнуло. Он ждал ночи, когда тьма окружала его, и он мог на мгновение утонуть в полубредовом состоянии под покровом ночи.       В полусне Пак звал Тэхёна, словно надеясь, что тот придёт в его сознание и сможет разъяснить все происходящее. Он съедал себя изнутри вопросами, почему тот так поступил, как будто его чувства всегда были просто игрой. Почему его доверие оказалось нарушенным после того, как Чимин положил к его ногам всё: своё сердце, тело и душу?       Каждый день он как одержимый рисовал портреты Тэ, которые стали для него мучительными свидетельствами его собственной наивности. Он засыпал и просыпался с лицом Тэхёна перед глазами, и каждый раз это напоминало о его сломанном сердце.       Тэ в это время также переживал свою боль. Безысходность охватывала его, разрывая на части от бессильной боли. Ему невыносимо было осознавать, что он не может утешить Чимина, что его действия причинили тому столько страданий.       Каждая ночь порознь окутывала их обоих, но вместо умиротворения она превращалась в арену, где сердца боролись за понимание и прощение.       Госпожа Пак вздрогнула, когда открыла дверь в дом своего сына. В тени комнаты она увидела его, лежащего в постели и обнимавшего портреты юноши, чей образ был запечатлён им в мраморе и который она видела в прошлый раз. Она медленно прошла в мастерскую и увидела разбитую скульптуру — творение её сына, разбитое, как и его сердце.       Она вернулась назад, села на край кровати. Её руки мягко и ласково поглаживали волосы и лицо сына. Она забрала рисунки и ужаснулась той агрессии и ненависти, что они передавали.       Госпожа Пак окликнула его, пытаясь вернуть обратно из царства сна и беспамятства:        — Сынок, Чимин, хватит! Слышишь, проснись. Объясни, что с тобой происходит? За последнюю неделю ты не разу со мной не поговорил! Что творится в твоей жизни? Ещё неделю назад мы весело хохотали у тебя на кухне, а сейчас посмотри, во что ты превращаешь? Где делся мой жизнерадостный мальчик, чьи глаза всегда сияли ярче солнца? Может быть, я смогу тебе помочь?       Чимин поднялся и, словно маленький ребенок, прижался к матери, плача в её объятиях. Он дрожал, как осиновый лист, время от времени всхлипывая:        — Почему любовь такое страшное чувство? Почему, когда ты чувствуешь его, оно приносит столько боли? Ома, я, как наивный юнец, поверил в сказку, а меня просто использовали как игрушку для утех. За что он со мной так?       Мать посмотрела ему в глаза и спросила:       — Кто? Ты можешь мне нормально объяснить? Давай так: я иду на кухню, заварю ромашкового чая, и ты спокойно мне всё объяснишь. А пока прими душ, а то такое ощущение, что здесь кто-то умер.       Чимин двинулся к ванной комнате и через плечо ответил:       — Да. Моя душа.       Смыв усталость, Чимин вышел на кухню, где его мама, словно пчелка, приготовила чай и свои знаменитые оладушки с абрикосовым вареньем. Улыбаясь, мама пригласила его за стол.        — Сынок, ты вовремя. Проходи, садись. Я здесь тебе приготовила твой любимый завтрак.       Она поставила перед ним тарелку и чашку, положила столовые приборы и поцеловала в щеку.        — А теперь приятного аппетита! Ты вообще когда последний раз кушал? Весь худой, серый, как привидение!       Чимин посмотрел с грустью в её глаза.        — Спасибо, мама, за заботу. Мне очень приятно. Всё так вкусно пахнет, как будто я вернулся на пятнадцать лет назад, когда собирался по утрам в школу, и ты баловала меня вкусными оладьями по секретному рецепту. Да я, честно говоря, и не помню, когда ел и какой сегодня день.       Он мило улыбнулся, пытаясь успокоить материнское сердце.        — Так рассказывай, что или кто так жестоко разбил твоё сердце и почему в твоём доме столько портретов этого прекрасного молодого человека? Кто он? — требовательно, но по-матерински тепло спросила госпожа Пак.        — Его зовут Тэхён. И как бы фантастически это не звучало, он — бог любви, который украл мою душу, растоптал моё сердце и исчез, так и не объяснив, в чём мой грех, — ответил Чимин.       Он вздохнул, подготавливаясь рассказать свою историю.       — Всё началось с нашей первой встречи. Он появился передо мной, как статуя Бога Любви, ожившая в полночь. Мы отправились в увлекательное путешествие, провели волшебное свидание в Париже. Он рассказывал мне, что именно он подарил нашей семье этот удивительный дар — способность оживлять статуи. Мы провели прекрасные мгновения вместе. И вот, когда я уже привык к этому чуду в своей жизни и признался ему в любви, он исчез. Просто испарился, как будто ничего и не было вообще. Забрал обратно свой дар, оставив меня с разбитым сердцем и кучей недосказанностей. Тэхён не сказал мне, почему ушёл, и я чувствую, что в этом скрыт какой-то огромный секрет.       Мать Чимина слушала его внимательно, с пониманием в глазах.        — Детка, такие вещи не всегда поддается логике. Но что-то мне подсказывает, что ответы будут, и ты их найдешь. И я даже знаю, кто может тебе в этом помочь. В городке Паджу, в долине искусств Хейри живёт твой дядя Юнги. Он единственный из рода твоего отца, у кого тоже был такой же дар, как и у тебя. Возможно, он сможет всё объяснить.       Она достала свой блокнот и нашла адрес у себя в записях.        — Вот, держи. Разберёшься, как добраться? Я наберу его и предупрежу о твоём визите.       В глазах Пака загорелся огонёк надежды, что дядя поможет ему вновь оживить статую Тэ и разобраться во всех терзающих его разум вопросах. Он кивнул, благодарный за поддержку, и они продолжили разговор, раскрывая более глубокие слои того, что произошло.       Рано утром следующего дня Чимин собрал свои вещи в небольшой рюкзак, вложил пару набросков с портретами Тэ и направился на автобусную станцию. Ему нужно было успеть на первый автобус до Паджу. Спустя два часа дороги он прибыл в городок, славившийся своими мастерами. На остановке его встретил миловидный худощавый мужчина лет сорока пяти, невысокого роста.        — Чимин, мальчик мой, я помню тебя. Когда тебе было пять, ты лепил милых котят из глины. Очень рад, что ты решил меня навестить.        — Дядюшка, я тоже рад вас видеть и благодарен, что согласились меня приютить у себя на пару дней.       Они направились вглубь городка, блуждая по узким извилистым улочкам. Юнги жил на окраине, в тихом квартале, где обитали только скульпторы.        — Проходи, Чимин, чувствуй себя как дома, — пригласил его Юнги.       В его мастерской всё было волшебно: красивые статуи, много света, аккуратно расставленные инструменты. Не так, как у Пака, который всегда любил творческий беспорядок во всем.        — Там на втором этаже твоя комната. Иди располагайся, а я поставлю чайник.       Чимин поднялся в комнату, и взгляд его остановился на стенах. Они выглядели так, словно время здесь замерло лет двадцать пять назад. Комната была украшена красивыми картинами с разнообразными пейзажами. Пройдя к окну, он обнаружил на столе старый альбом. Сев на стул, парень начал листать страницы и на одном из фото узнал свою мать, рядом с которой стоял красивый молодой человек с чертами лица, похожими на его собственные.        — Отец! Это комната моего папы! — прошептал Чимин.        — О, Чимини, ты нашел альбом Хосока, — услышав голос дяди, он поднял голову.        — Они с твоей мамой были как Ромео и Джульетта. Полюбили друг друга в столь юном возрасте. И, как и в одноимённой истории, родители твоей мамы долго противились их союзу. Но когда узнали, что у них скоро родишься ты, их единственный внук, они сдали оборону и благословили брак. Очень жаль, что ты так и не познакомился с ним поближе. Он был чудесным человеком и не менее талантливым скульптором. Пойдем вниз, у меня всё готово, — сказал господин Юнги, выходя из комнаты.       Пока Чимин пытался разобраться во всём с помощью дяди, Тэхён не мог сидеть, сложа руки. Эта неделя разделила его жизнь на две части: безмятежную до и существование после. Он пришёл в комнату к своему отцу Зевсу, грозному и властному богу, который имеет лишь одну маленькую слабость в виде его безотказной любови к младшему сыну.        — Сынок, почему твой взгляд столь печален с момента твоего последнего визита на Землю? — спросил Зевс.        — Отец, я очень люблю и уважаю тебя, но моя жизнь утратила все краски. Я искренне полюбил одного человека, но мой статус предрешил крах наших отношений ещё до их начала, — прижимаясь к отцу, сказал Тэ.        — Кто он? Бог? Мы можем договориться о браке, если это поможет вернуть свет в твои глаза. Всё, что захочешь! — предложил Зевс.        — Нет. Он самое прекрасное создание, что я когда-либо встречал. Простой смертный, который получил моё сердце в подарок, — обходя отца, сказал Тэ.        — Смертный? — удивился Громовержец. — Но ты же знаешь наши законы. Он не может жить здесь, с нами. Ваша любовь нарушает каноны.        — Я понимаю, но я сам хочу стать смертным. Я не хочу вечной жизни здесь, на Олимпе, если рядом не будет Чимина, -заявил Тэхён, обнимая отца.        — Ты уверен в своем желании? Понимаешь, что назад дороги нет? — с грустью произнёс Зевс.        — Да, я готов. Прости меня, если я тебя разочаровал, но моя власть над чувством любви сыграла со мной злую шутку. Отпусти меня и дай возможность прожить счастливую жизнь с тем, кого я люблю, — просил младший.       Тэхён снял свой лавровый венок, поцеловал отца и опустился на одно колено.        — Я, Тэхён, Бог любви и страсти, отрекаюсь от своих сил и молю тебя, великий Зевс, даровать мне жизнь простого смертного, — решительно сказал он.       Зевс поднял вверх свой жезл и произнес:        — Я дарую тебе волю, сын мой. Будь счастлив и любим. И помни, что я всегда буду наблюдать за тобой, где бы ты ни находился. А теперь прощай!       И в мгновение ока Тэ уже стоял в центре долины искусств. Он знал, куда ему нужно идти и где ждёт его любовь.       Чимин спустился вниз и вышел на террасу, где в плетёном кресле-качалке его ожидал Юнги. Он устроился рядом, готовый поделиться грузом своих мыслей.        — Ну, рассказывай, что на самом деле привело тебя в мой дом, -проговорил Юнги.       Чимин протянул ему портрет.        — Дядя, я хочу, чтобы ты помог мне вернуть любовь, — грустно сказал Пак. — Вот уже неделю я не живу. Я сотворил этот образ в прошлый понедельник. Он явился мне во сне… Это Бог.       Не дав ему закончить, дядя ответил:        — Бог любви, тот, кто передал нам этот дар. Но, увы, я не могу тебе помочь.       — Но почему? Айщ, что это за секрет такой за семью замками, что таится вокруг этого чёртового дара? — возмутился Пак.        — Пойми, как рассказывал нам с твоим отцом наш отец, если кто-то из нас признается и полюбит всем сердцем свое творение, то дар уйдёт из нашей семьи навсегда. Вот уже неделя, как все мои фигуры замерли, и я, также как и ты, терзаюсь вопросом, кто из нашего рода полюбил.       Чимин смотрел вдаль, его взгляд был холодным и пустым.        — Прости, но я, кажется, понял. Это я тот несчастный, которого угораздило влюбиться и который обрёк себя на одиночество, — подняв голову вверх и откинувшись на спинку кресла, сказал Чимин.        — Мальчик мой, мне очень жаль, что подарил тебе надежду, но я бессилен, как и ты, — с сожалением ответил Юнги.       Они ещё долго болтали о жизни, об отце. Юнги пытался хоть как-то отвлечь разочарованного парня до тех пор, пока вечер не сменил день.        — Так, ладно, пошли. Я приготовлю обед, который уже и так плавно перетёк в ужин, — сказал Юнги, пытаясь сменить тему, — и ты сегодня не один, кто решил зайти к старому дядюшке Паку.       Чимин поднялся и прошёл за ним в дом.        — Ну, не такой ты уже и старый. Может, древний. Почему не сказал, что ждёшь гостей? Может, я буду стеснять тебя своим присутствием, — спросил Чимин.        — Ты чего? Это мой закадычный друг Сокджин решил навестить меня со своим племянником, что вернулся из-за заграницы и пока гостит у него.       Чимин помог дяде приготовить ужин, углубившись в процесс, чтобы хоть на время отвлечься от тяжелых мыслей. Некоторое время он провел в комнате, рассматривая рисунки своего отца. Утомленный, он на время задремал, но его сон нарушил шум и знакомый смех внизу.        — Тэ? Я сплю… Это очередной мой бред, — ловил себя на мысли Чимин.        — Чимин-и, хватит спать, спускайся к нам, составь компанию! Невежливо заставлять гостей ждать, — прокричал Юнги.       Чимин быстро переоделся и начал спускаться вниз. Он замер. Его сердцебиение ускорилось, а во рту пересохло. Перед ним на диванчике сидел тот, кто украл его сердце. Тэхён во всей своей неземной красоте сидел и мило улыбался.        -Ты? Но как? — удивленно сказал Чимин.       Тэхён встал и подошёл к нему очень близко. Их губы были в миллиметрах от поцелуя. Он нагнулся к нему поближе, чтобы их никто не услышал, и нежно шепнул:        — Я же обещал тебе, что вернусь! Спасибо, что дождался, Минни! И ещё, булочка моя, не поднимай паники. Они ведь не догадываются, кто я?        — Ты — мрамор в моём сердце!