единственная
17 октября 2023 г. в 11:20
Началось все неожиданно, но… предсказуемо?
То, что между ними искрило, не замечал только ленивый. Они же заметили задолго до того, как появился хештег с их именами, и отовсюду стали сыпаться нетактичные вопросы.
Между собой особо это не обсуждали. Просто решили игнорировать повышенное внимание и общаться, как получается. Кто виноват, что получалось именно так?
— Стас, ну ты бы предложил мне еще Антона за километр на сцене обходить. Сам же понимаешь, что это глупо. — Арсений сидит на диване, скрестив руки на груди, и покачивает ступней в тапочке. Антон сначала стебал его за эту привычку переобуваться везде, а потом просто привык.
— Реально, Стас, Арс прав. Мы либо работаем вместе и забиваем на всех хуй, либо…ну что? Разойтись нам, что ли? Ага, блять. Не после того, как, наконец, все получилось. — Антон нервничает. Не самая приятная тема для разговора для компании из трех мужиков.
Стас шумно выдыхает в ответ, задумчиво крутя в руках ручку. Эти попугайчики-неразлучники сведут его однажды с ума. Он поднимает взгляд и осматривает их обоих. Даже сейчас сидят и с чего-то уже ржут. И как они так общую волну поймали? Ведь разные совершенно, но понимают друг друга не то, чтобы с полуслова, а даже с полувзгляда.
С годами все стало только хуже. Но это только для Стаса, который настойчиво пытался разводить их по разным углам, иначе от искр аж в глазах болело. Для них же все стало лучше. Антон отпускал себя с Арсением полностью, расслаблялся, разрешал себе дурачиться и просто быть собой. Что в жизни, что в работе. Знал, что Арс всегда подхватит с энтузиазмом даже самую ебанутую идею и доведет ее либо до смешного абсурда, либо до чего-то гениального. Антон же никогда не сопротивлялся и с готовностью шел в любые сюжетные повороты.
Арсений был особенно красив, когда у них все получалось. Глаза горели, улыбка не сходила с лица, и он весь источал столько энергии, что рядом с ним невозможно было просто стоять. Хотелось прыгать, смеяться, сгибаясь пополам, и макушкой упираться в плечо. Хотелось вжаться в него, подпитываясь этой энергией. Арсений хорошим настроением всегда щедро делился, не жадничая. В его голове был целый космос, своя Солнечная система, свои законы физики и жизни, и Антон старательно учился его понимать, запоминая реакции, пристально следя за эмоциями и действиями следом.
То, что что-то случилось, Антон понял тогда сразу. Арсений потух как будто, от ответов уходил еще искуснее, чем раньше, улыбался только на камеру, а после сразу закрывался и искал уединения. Серёжа явно что-то знал, но молчал. Лишь попросил дать Арсению время. Антон просто в стороне оставаться не мог — Арсу хотелось хоть как-то помочь, если он вообще позволит.
Он нашел его в гримерке. Арсений сидел на стуле перед зеркалом, бездумно глядя перед собой. И Антон пошутил бы, что тот собой снова любуется, но еще у двери заметил неподвижный взгляд и пустые глаза.
⁃ Эй, Арс, ты как? Не против, если я посижу тут с тобой?
⁃ Привет, заходи. — он даже не вздрогнул, будто бы ждал.
Антон тихонько закрывает дверь и медленно подходит со спины.
⁃ Я чай тебе принёс, будешь? Только не обожгись.
⁃ Спасибо. — Арсений смотрит сверху вниз благодарно, осторожно забирает стаканчик из рук и дует, прежде чем сделать первый глоток.
Антон садится рядом на диван и не знает, как начать разговор, и стоит ли. Ему просто хочется побыть рядом и, если Арс все это время будет молчать, то он и не против. Лишь бы не прогонял. Арсений разговор начинать не торопился, теперь полностью занятый разглядыванием темно-коричневой воды в стаканчике. И что там может быть такого интересного?
Они просидели в тишине минут десять, когда Арсений вдруг повернулся и, дождавшись пока он на него посмотрит, произнес:
⁃ Я развожусь, Антон. — и улыбнулся почему-то виновато.
Антон догадывался. Заметил еще месяц назад, что Арс часто крутит кольцо на безымянном, как будто гипнотизирует, и в разговорах вообще перестал упоминать семью хоть как-то. Он и до этого рассказывал мало, но когда-то они всем офисом радовались его первенцу.
⁃ Мне жаль, Арс. Правда. — Антон не врет. Он не знаком с Аленой, но Арсений всегда торопился домой, по клубам с ними не ходил, а о дочери говорил с особой нежностью. — Можно тебя обнять?
Арсений усмехается как-то горько, ставит стаканчик на стол и встает.
⁃ Ну давай. Обнимай. — раскидывает руки в стороны и смотрит так спокойно, будто ничего особенного не происходит. Они же каждый день обнимаются: на завтрак, обед и ужин.
Антон подходит медленно, всматривается в него, как будто он может убежать в любую секунду, и бережно обвивает руками, прижимаясь ухом к его голове. Волосы пахнут медом и почему-то кофе, и Антону так нравится, что он бесшумно вдыхает чуть глубже. Арсений под его руками застыл как статуя, и Антон аккуратно ведет ладонями по спине, задевая лопатки, и чувствует под пальцами острые позвонки.
⁃ Расслабься, Арс. Это всего лишь я.
Арсений выдыхает. Антон смелеет, крепче прижимает его к себе левой рукой, а правую опускает на загривок, поглаживая и внимательно следя за реакцией. Прикосновение, наверное, слишком интимное, но Антон не дает себе задуматься. Нежно давит на напряженные мышцы шеи и чувствует, как Арсений выдыхает и прижимается головой к плечу. Он ощущается в руках вдруг таким маленьким, беззащитным, хрупким. Отпускать не хочется совсем, и Антон не отпускает, продолжая медленно массировать шею пальцами. Ему так всегда мама в детстве делала.
Он не знает, сколько они так простояли. Арсений в руках обмяк окончательно, опустив руки вдоль тела и издавая какие-то милые звуки, пока Антон разминал особенно напряженные точки. Звуки напомнили то ли поскуливание, то ли мурчание, и Антон тихонько улыбался ему в макушку.
⁃ Спасибо, Шаст. Я даже не знал, что мне это было так нужно. — тихо говорит Арсений. Антон едва заметно вздрагивает от неожиданности. Он тоже не подозревал, что и ему это так было нужно. Но вслух об этом не говорит. Зато говорит другое:
— Я рад, Арс, если это тебе хоть немного помогло. — Антон аккуратно отстраняется, все еще держа Арсения за плечи и внимательно вглядываясь в лицо напротив. В нем уже нет того напряжения, что было в начале. Арсений и правда расслабился.
Антону кажется, что вот здесь, в одной из многочисленных комнат их офисного здания, между ними произошло что-то очень важное, доверительное и правильное. И то, о чем Антон никому никогда не расскажет.
**
Они стали еще ближе. Хихикали на съемках и после них, дурачились на концертах, пока Сережа с Димой недоуменно переглядывались. Придумывали какие-то шутки, понятные только им двоим, и никому не объясняли, стреляя глазами друг в друга.
Антон не заметил даже, как Арсений проник во все сферы его жизни и вальяжно расположился там, не спрашивая разрешения. Оно ему и не нужно было, что уж тут. Антон улыбался каждый раз, видя его лайки среди самых первых на своих публикациях, поймал себя на том, что ждет его сообщений в общем чате, а сам опробовал на Арсении все доступные маски в инстаграме, глупо улыбаясь каждый раз за камерой телефона.
Соглашался вместе пройтись в почти каждом новом городе и фоткал этого неугомонного с каждым странным кустом или деревом, нервничал, когда он решал вдруг залезать на какое-то заброшенное здание или огромный камень, и облегченно хватал его за руку после ста сделанных кадров, утаскивая подальше.
Сжимал руки в кулаки, когда гости на съемках слишком близко прижимались к Арсению, а некоторые, не стесняясь, флиртовали. Антон это не анализировал, просто чувствовал. Злился, хмурился, пристально следил, провожая тяжелым взглядом чужие прикосновения. Хотелось по-детски кричать «Это мое!», но он молчал.
Сам не стеснялся чуть больше касаться, обнимая за плечи на концертах, рукой подталкивал в спину перед выходом, прижимался бедром ближе на не слишком уж и маленьком диване. Все эти касания были необязательны, но Антону хотелось. Арсений против не был. Реагировал теплой улыбкой, подмигивал и сам трогал чуть больше, чем обычно, поощряя.
**
— Так, ну и какие идеи на новый сезон?
Они сидят вчетвером в офисе. Время близится к одиннадцати утра, и Антону поспать бы еще пару часиков, но он приехал, раз сказали. А Сережа, как всегда, опаздывает, и Антон внутренне бесится уже минут сорок, закипая.
Арс развалился напротив в кресле, поджав под себя ноги, и что-то листает в телефоне. Рядом стоят неизменные тапочки. Футболка на нем сегодня какая-то слишком свободная, Антон даже его ключицы видит. И… засос? Антон сощуривается. Скользит взглядом ниже и упирается в голые коленки. Когда-нибудь он лично выбросит эти джинсы в окно. Снова возвращается к шее, буравя взглядом заметное пятно. Откуда?
Антон, ну что ты как маленький? Ведь ясно, откуда.
— Сережу ждать не будем? — Стас продолжает говорить и смотрит на него. Разрешения, что ли, спрашивает?
— А хули его ждать? У нас съемки Контактов через час, забыл? — возможно, слишком грубо, но Антону слишком похуй. Он все еще буравит взглядом чужую шею.
— Серый написал, что будет через десять минут. — Арс отрывает взгляд от телефона и тут же блокирует экран. Охраняет все от лишних глаз, ага.
— О, наконец-то и ты вспомнил, зачем мы тут собрались. — Антон бросает зло, наконец поднимая взгляд выше, глаза в глаза.
— Тебя какая муха укусила сегодня, Шаст?
«Муха, похожая на тебя, видимо. Только у нее глаза не такие голубые», думает Антон, но ответить не успевает.
— Бля, писюны, ваших перепалок еще не хватало с утра пораньше. Вы че, блин, не проснулись? — Дима бегает глазами от него к Арсению.
— Я проснулся, а дружок вот этого, — Антон кивает в сторону Арса, — сейчас приедет и еще полчаса будет тянуть время, потому что как раз он небось встал, а проснуться забыл, как обычно. Еще и опаздывает. Как обычно.
Он сегодня вредный, да.
— У вот этого, как ты выразился, имя есть. — Арсений поджимает губы и отворачивается, снова утыкаясь в телефон. Обиделся, что ли.
— Угу. Сеня. — Антон тянется за бутылкой на столе, игнорируя возмущенный взгляд в свою сторону.
Арс, конечно, не виноват. Не он же опаздывает. Хотя вчера они с Сережей уехали вдвоем. Арсений был весь такой взбудораженный, как будто ему главную роль в фильме дали. Убежали так быстро, даже нормально не попрощались. Мог бы и разбудить Сережу, раз ночевал у него.
Антон снова переводит взгляд на шею и слышит, как в руках хрустит пустая уже бутылка. У него же?
Сережа вваливается в офис минут через пятнадцать, лучезарно улыбаясь и как будто не замечая гнетущую атмосферу. Антон за это время уже успел повертеть свои мысли во все стороны и чувствует, как у него гремит крышечка.
— Бля, пацаны, простите. Я проспал.
— Удивительно было бы, если бы ты не проспал. — Антон сжимает его ладонь чуть крепче, чем обычно.
— Бля, Тох… — Дима стонет куда-то себе в ладони — Ну зачем ты?
— Шаст, тебе что-то не нравится? — Матвиенко сразу начинает защищаться.
— Как ты догадался?
— Так, парни, вы чего? — Стас поднимается с дивана и тут же садится обратно.
— Сами разберемся, сиди. Так что, Антох, валяй. Что не нравится?
— Мм, дай подумать. — Антон корчится, прикрывая глаза, а затем выплевывает одним предложением. — Ну, наверное, то, что ты бесконечно позволяешь себе опаздывать, всех задерживая?
— Раньше тебя это так не волновало.
— А сегодня, блять, волнует. — он встает, обходит Сережу и выбрасывает бутылку в урну.
Только не орать, только не орать.
— О, посмотрите на него. За дисциплину решил отвечать?
А как тут не орать?
— Слышь, Сереж, если бы за каждую минуту твоего опоздания нам бы платили по тысяче, мы могли бы тут вообще не работать. Вот, смотри, у нас стоят съемки в двенадцать, а знаешь сколько у нас времени осталось на обсуждение? — Антон картинно бросает взгляд на часы. — Хмм, посмотрите-ка. А нихуя не осталось.
Сережа открывает рот, но Антон быстрее.
— А почему это у нас нихуя не осталось времени? А? Наверное, потому, что Сережа проспал, хотя уехал вчера самый первый. Или что, у вас вчера с Арсом бурная ночь была?
— А Арс-то тебе чего сделал, бешеный? Может, он вообще не у меня ночевал. — Сережа вдруг улыбается так гаденько, что Антон аж замолкает от неожиданности, теряя весь запал. Чего он лыбится, в самом деле. Краем глаза он замечает, что Арсений на этих словах скукожился весь в своем кресле, будто спрятаться пытается.
— Ничего он мне не сделал. Хотя бы вовремя пришел. В отличие от тебя. –Антон опускается на стул у двери и вытягивает ноги, раздраженно подергивая пальцами.
А где он тогда ночевал? И с кем?
— Ладно, Шаст, прости. Я проебался. Ты прав. Давайте может вечером соберемся тогда, обсудим? Арс, или ты в Питер сегодня? — Сережа теряет весь запал тоже.
— А?
— Говорю, ты в Питер во сколько сегодня? Задержаться сможешь? Я правда сегодня вряд ли тебя до вокзала докину, дела.
— Я отвезу, не проблема. — Антон переводит на него взгляд. Арсений весь какой-то взъерошенный, с красными щеками, губы приоткрыты, дышит тяжело.
— Не, не надо. Я на такси.
— Арс. Я отвезу, не упрямься. Чтобы ты и на такси еще вдруг тратился. Ха-ха. — Спорить еще и с ним не хотелось вообще, но Антон, если надо, поспорит. — Ты что, заболел?
— Нет, нет. Я… Жарко тут. Сейчас вернусь. — Арсений подскакивает с кресла, идет к двери и чуть не спотыкается о ноги Антона. Тот ловит его, придерживая за бок, и случайно касается руками голой кожи.
— Прости. — он сипит куда-то под нос, смотря прямо перед собой, и Арс, одёргивая футболку на ходу, молча выскакивает за дверь, будто ужаленный.
Шастун ошарашенно смотрит в одну точку несколько минут. У Арса стояк. Антон в этом точно уверен. Он теплеет щеками и пытается прогнать картинку из головы.
Пиздец, приплыли. Антон вздрагивает, подтягивая ноги к себе, и упирается локтями в колени. Интересно, Арс понял, что он все видел?
— Шаст, чего дергаешься? — Сережа аккуратно касается его плеча.
— Замерз.
— Одному холодно, другому жарко. Работать-то будем? — бурчит Стас, но на него никто не обращает внимания.
Остаток дня он за Арсением аккуратно подглядывал. Тот вел себя как обычно: С Антоном шутил, как и раньше, потягивал свой кофе и гнулся во все стороны, разминаясь после долгого сидения на одном месте.
Контакты отсняли быстро и довольно легко, после чего засели на два часа обсуждать новые игры в сезоне. Мышеловки убрали (давно пора), шокеры чуть расширили, еще раз согласовали новую игру, где Антон должен будет играть злого начальника, остальные — сотрудников, и от концепции игры почему-то больше всех пришел в восторг именно Арсений. Антону же предстояло на них много орать. Он сегодня как раз отрепетировал, кажется, вышло неплохо.
— Так, ладно. Пора по домам. — Стас хлопает крышкой ноутбука и поправляет кепку на голове. Приросла она к нему, что ли. — В следующий раз все уже увидимся на техничке, за ней сразу съемки. Арс, билеты купят и скинут тебе на почту. Все, как всегда, короче. Ты знаешь.
— Ага, спасибо.
— Арс, сейчас с ребятами попрощаюсь и едем, окей? — Антон вклинивается в диалог.
— Шаст, да я вызову такси.
Вот упрямый. Антон закатывает глаза и поворачивается к нему.
— Арсе-е-ений, ну ты же еще не совсем дед, или надо было все же погромче сказать, что я отвезу? — говорит ласковым тоном.
Арс морщится и бросает тихое «ладно» в ответ.
— Вот так бы сразу, какой послушный мальчик. Встречаемся внизу.
Ответа Арсения он уже не слышит.
Через пятнадцать минут Антон выходит на улицу и видит Арса у капота своей машины.
— Залезай. — бросает ему и открывает машину.
Арсений устраивается на пассажирском, пристегивается и молча ждет, пока Антон докурит сигарету, выруливая со стоянки.
— Ты чего сегодня сорвался? Случилось что-то? — спрашивает он вдруг.
— Не выспался. — Антон задумывается на минутку, а потом все же решает рискнуть. — А ты чего такой странный был? Бурная ночь?
— С чего ты взял?
— Ну, Сережа же сказал, что ты не у него ночевал.
Арсений молчит, но краем глаза Шастун замечает, что тот подбирается весь, как будто под задницей нащупал канцелярскую кнопку, и отворачивается к окну. Антон уже не надеется на ответ, как слышит уверенное:
— Сережа не так сказал.
— Да мне поебать на формулировки, Арс, веришь, нет. — он отвлекается от дороги, бросая быстрый взгляд направо. Арсений взгляд упрямо игнорирует, светя макушкой. Зараза.
Антон дает ему пару минут и пробует снова:
— Так и не ответишь? Где ты ночевал? — говорит он спокойно.
— Шаст, это допрос?
— Можешь не отвечать, если не хочешь.
Антон крепче перехватывает руль и жмет педаль газа. Молчание Арсения его бесило — весь он из себя такой скрытный, подозрительный, осторожный в словах. Уедет сейчас в свой Питер снова и на несколько недель оставит Антона тут одного. А мог бы… А что мог бы? Остаться в Москве? Арс так не сделает. Снова будет иногда появляться в общем чате и исправно смеяться с Антоновых мемов в личке.
Осознание, что они и правда увидятся снова только перед съемками, а это через целых три недели, вдруг больно бьет по ребрам.
— Ладно, прости. Я не должен был. Ты прав, это не мое дело.
Арсений снова молчит, но смотрит так внимательно, что у Антона начинает гореть ухо. Он поворачивается к нему и одними губами говорит «что?», вопросительно поднимая брови.
— Я ночевал у Сережи. И у меня никого нет, если ты хотел спросить об этом.
— Я не… А засос? — Антон мысленно бьет себя по лбу, но Арсений вдруг смеется.
— Это было одно свидание и второго не будет.
Антон облегченно выдыхает и улыбается тоже. Хорошо. Почему это хорошо, Антон решает не задумываться.
**
Концерт шел отлично.
— Если вы хотите, чтобы ваш персонаж пошел, вы сначала переставляете одну ногу, затем другую ногу. Не надо Арсения толкать. Арсений блестящий актер, — Антон мягко давит на плечи, и Арсений кренится вперед всем телом, начиная падать. Антон по отработанной схеме обхватывает его плечи и тянет на себя, а затем продолжает:
— Он начинает падать. Голосовое управление тоже не работает. Не надо говорить: «Арсений иди, ну пожалуйста, иди». — Антон почти касается губами кожи, а рукой держит бедро. — Он никуда не пойдет. Так, ну вроде все понятно? Все то же самое работает и для Димы. Арсений, отомри. — он щелкает пальцами и отходит в сторону.
Конечно же, его уронили. Конечно же, он сегодня надел свои джинсы с дырками на коленях. Конечно же, как удачно, пол на сцене деревяный. Арсений тихонько ойкает, почти не слышно, морщится, но быстро возвращается в игру.
Антон нервно прокручивает кольца на пальцах и забывает улыбаться, пытаясь разглядеть, есть ли ссадины. Он лично сегодня зашьет нитками эти ебучие дырки. Сережа оглядывает на него, зажимает микрофон и шепчет на ухо:
— С ним все нормально будет. — а заметив вопросительный взгляд Шастуна, добавляет, — У тебя все на лице написано, расслабься. Там максимум занозы.
После игры Арсений поворачивается к нему и незаметно кивает, мол, все в порядке. Антон смотрит на покрасневшие колени. Красноватые пятна отчетливо выделяются на бледной коже, где-то виднеются царапины, но вроде неглубокие — Антон выдыхает.
После концерта Дима усаживает Арсения на диван, заставив вытянуть ноги и быстро осматривает поврежденную кожу.
— Болит?
Арсений пожимает плечами.
— Немного болит.
— Тут всего пара штук. Не переживай. — Дима берет ватку и перекись, которые Оксана уже где-то успела раздобыть, и обрабатывает кожу. Затем подцепляет пару заноз иголкой, и аккуратно вытаскивает, пока Арсений слегка морщится.
— Больно, Арс? — Антон стоит рядом и совсем не переживает. Только если чуть-чуть. Однажды в детстве он засадил себе штук сорок заноз в ладонь, и бабушка с мамой весь вечер просидели над его рукой, выуживая каждую. Парочку все же пропустили, и через пару дней пришлось ехать к врачу.
— Шаст, не стой над душой. — Димка недовольно пыхтит.
— Все хорошо, Тох. До свадьбы заживет. — Арс смотрит снизу вверх и улыбается. Антон улыбается в ответ. Но дырки он все равно хочет зашить.
— Дим, только ты смотри, не пропускай ничего.
— Шаст, еще одно слово и будешь сам вынимать. — Дима пыхтит уже как паровоз.
— Ладно, ладно, прости. — Антон поднимает руки в примирительном жесте и отходит к окну под тихий смешок Арса. — Но, если что, я могу! — он правда может. Зрение-то у него точно получше, чем у Поза.
В гостиницу они возвращаются уже ближе к ночи. Договариваются, во сколько сбор завтра, желают друг другу спокойной ночи и разбредаются каждый по своим номерам. Шастун с влажными волосами после душа залипает в игру на телефоне, как вдруг этот самый телефон звонит.
— Антон? Не спишь?
— Даже если и спал, ты меня все равно бы разбудил.
— Ой.
— Арс, что случилось?
— Да блин, кажется, Дима не все занозы вытащил. Я тут сижу уже полчаса, пытаюсь найти одну, но она мелкая и я, честно говоря, не вижу ее. И если бы не болело, я бы забил. — голос у Арсения истерично поднимает вверх.
— Сейчас приду. У тебя 708 номер?
— Да.
— Жди.
Антон быстро натягивает свежую футболку и прям в отельных тапочках идет к Арсению. У него номер этажом выше, в конце коридора, потому что Арс чутко спит и всегда просит поселить его подальше от лифтов.
Антон легонько стучит костяшками пальцев по двери, и та тут же распахивается.
— Ты что, под дверью ждал? — Арсений мотает головой, отходит в сторону, пропуская, и Антон быстро проходит вглубь номера. Еще не хватало, чтобы их кто-то увидел. В номере небольшой бардак, на столе лежит пара скомканных салфеток, рядом перекись и швейный набор. У Антона такой же в номере лежит, рядом с неудобной пластмассовой расческой, которой он только бороду может расчесать.
— Так, ну что, пациент? Где лечить вас будем? — Антон оглядывается. — Свет, конечно, лучше всего у кровати. Давай садись, а ноги клади на меня.
Арсений послушно усаживается, как сказали.
— Я продезинфицировал все. Иголка вот. — голос у Арсения спокойный, немного с хрипотцой. Накричался сегодня на концерте, видимо. Антон забирает иголку из его пальцев.
— Покажешь, где болит? — он кидает взгляд направо.
— Дай руку. — Арсений протягивает свою и мягко перехватывает его ладонь. — Вытяни указательный. Вот тут, чувствуешь? Как будто что-то есть.
Антон медленно проводит пальцем по указанному месту и правда чувствует небольшую шероховатость под кожей. Наклоняется поближе и видит совсем небольшую щепку прям под коленкой. Но света не хватает, поэтому он достает телефон и включает фонарик.
— Подержишь?
Арсений кивает, садится прямее и забирает телефон. Одной рукой он опирается на кровать, второй же направляет свет фонаря на ссадину, так, чтобы не отбрасывать тени. Антон осторожно натягивает кожу пальцами и аккуратно подцепляет нарушительницу спокойствия.
— Ай. — Арсений вдруг дергается и склоняется ближе. Антон чувствует на макушке его дыхание.
— Прости, Арс. — он от усердия даже кончик языка высунул. — Она правда очень мелкая, заноза твоя. А все из-за твоих дырявых коленок.
— Чем тебе мои коленки не угодили?
— Коленки у тебя красивые, но вот это — ни в какие ворота. Хорошо, что гвоздь никакой не торчал. — ворчит Антон и проводит пальцем снова, проверяя, все ли вытащил.
— Коленки, значит, красивые? — Арсений еле слышно бубнит себе под нос, и Антон, наконец, поднимает голову. Арсений оказывается вдруг очень близко. Глаза у него темные, на щеки красиво падает тень от ресниц — Антон может разглядеть каждую с такого расстояния. И он разглядывает. Жадно бегает глазами по лицу, постоянно возвращаясь к глазам, и не может оторваться. Арсений не двигается, только тяжело дышит, и Антон его понимает — воздух в комнате как будто закончился.
— Красивые, — почти шепчет Антон. — И не только они.
— А что еще? — так же тихо отвечает Арсений.
— Ты весь, Арс. Ты весь красивый. — он не врет. Он тонет в этих глазах. Губы почему-то печет, а пальцы бесконтрольно выводят круги на Арсовой коленке, но Арсения это как будто не заботит совсем.
— Правда? — шепчет он совсем тихо, будто боясь собственных слов.
Антон поднимает руку и смахивает с его щеки упавшую ресничку, нежно проводя большим пальцем. Медленно, давая Арсению время на сопротивление, скользит по скуле, собирая родинки, — ему всегда хотелось попробовать их наощупь.
А затем он мягко касается их губами. На той, что побольше, задерживается чуть дольше. Маленькие родинки одаривает быстрыми прикосновениями и плавно спускается по линии челюсти. Арсений цепляется пальцами за его ладонь на коленке и склоняет голову вбок, открывая больше доступа. Он мелко дышит, будто ему не хватает воздуха, и Антон его прекрасно понимает — сейчас у них один воздух на двоих. В теле гуляют маленькие электрические разряды, покалывают кожу изнутри и превращаются где-то у сердца в яркие фейерверки.
Когда Антон нежно, совершенно по-детски, целует шею, Арсений вдруг совершенно бесстыдно выстанывает его имя, и у Антона срывает крышу. Он откидывает его на спину, нависает сверху, расставляя руки у его головы и плавится от этого ощущения. Арсений под ним крошечный такой, его можно положить в кармашек и носить весь день с собой. Антон так бы и сделал.
— Антон… — Арсений хрипит под ним, с трудом складывая буквы в слова. — Что ты делаешь?
Простой вопрос. Очень простой. И такой сложный.
— Я… Блять, прости, Арс. — Шастун быстро скатывается с него и встает, стыдливо пряча глаза.
Что он делает?
— Я пойду. Прости еще раз. — Арсений не отвечает, прикрывает глаза рукой. — Это ничего не поменяет между нами? — Антону спрашивать страшно, но он должен.
— Нет. Не переживай.
Дверь за собой он закрывает сам.
**
Гастроли Антон любил только первые пару раз. Сейчас при мыслях о бесконечных километрах в самолетах, поездах и автобусах, он недовольно морщится, на рефлексе потирая колени. Он уже давно не запоминает, в какой город они едут и сейчас в окно наблюдает все те же поля и деревья, что видел вчера, позавчера и три дня назад. Он устало тянется руками вверх, пытаясь распрямить спину, упирается ладонями в потолок и оглядывается. Через проход спит Дима, за ним Сережа свернулся на двух сиденьях и негромко похрапывает. Оксана сзади работает в ноутбуке и не обращает на него никакого внимания. Стас уткнулся лбом в стекло, и, кажется, тоже спит. Крап лопает какие-то шарики в телефоне, словно загипнотизированный. Антон снимает телефон с блокировки и заходит в телегу.
«Спишь?»
Арс отвечает сразу.
«Нет»
«Можно к тебе?»
«Конечно»
Антон осторожно поднимается и двигается к задним сиденьями, которые неизменно занимает Арсений. Он сидит, облокотившись спиной о стекло и положив ноги вдоль сидений. Хочет уже убрать их, но Антон качает головой, осторожно приподнимает, обхватывая щиколотки, и усаживается посередине, с наслаждением вытягивая свои в проход. Арсений немного ерзает и устраивается поудобнее. Антон ухмыляется воспоминаниям — кажется, они уже были в такой ситуации и закончилась она красными от стыда щеками. Они это не обсуждали — Арсений молчал, Антон не считал нужным начинать первым.
— Удобно? — Арсений шепчет одними губами и его еле слышно из-за шума двигателя.
— Вполне. А тебе?
— И мне.
Антон опускает взгляд и усмехается: сегодня день голубых носков с уточками. Как это в духе Арсения. Антон осторожно проводит пальцами по одной и слегка надавливает, бупая ее нос. Чувствует, что Арсений под его пальцами немного дергается, и придерживает ногу, плотнее прижимая к себе, чтобы не думал убирать.
— Неприятно?
— Щекотно.
— Значит, приятно? — Антон поворачивает голову вбок и полностью обхватывает ладонью щиколотку. Арсений от неожиданности приоткрывает рот.
— Шаст…
— М?
— Что ты делаешь?
— Ты меня уже однажды спрашивал, так и не понял?
Антон забирается большим пальцем под ткань и оглаживает косточку круговыми движениями.
— Так приятно или нет, Арсений? — Антон пристально смотрит и видит, как у Арсения тяжелеет взгляд.
Он молчит и вдруг ведет ногой чуть выше по бедру. Проводит пару раз по одному месту, задерживается, а затем медленно скользит вверх. Антон напрягает живот и сосредоточенно смотрит, как чужая нога миллиметр за миллиметром приближается к паху. Кровь в висках стучит, по телу разливается будто чистый кипяток, а внизу завязывается возбуждение. Антон незаметно оглядывает салон, проверяя, не видит ли их кто-то, но до них никому нет дела. Антон расставляет ноги чуть шире, и Арс хитро улыбается на это движение, двигаясь уже смелее.
Антон шумно выдыхает и едва сдерживает стон, когда Арсений ведет стопой аккурат над полу вставшим членом, почти касается, но замирает в воздухе на секунду, а потом резко подтягивает обе ноги к себе, сгибая в коленях.
— В эту игру могут играть двое, Шаст, но готов ли ты? — Арсений в миг становится серьезным, даже суровым каким-то, будто не его нога только что почти касалась члена Антона.
Шастун не отвечает, ерзает на сиденье и сдвигает ноги вместе. У него горит лицо, то ли от смущения, то ли от возбуждения.
— Спи, Шаст, скоро приедем. — Арсений, не дождавшись ответа, снова утыкается в телефон и вставляет наушники в уши, отгораживаясь от внешнего мира и от Антона.
**
Им осталось отыграть Опоздание и Громкую Викторину, и можно ехать в отель. Антон заряжен, Антон бесится, Антон хочет. В нем азарт перемешен с кровью, желание горит на медленном огне, сжигая и его. Из головы не выходят картинки, что было бы, будь они сегодня днем наедине, и жгучее, острое «хочу» выплескивается наружу в виде криков, на грани с грубостью прикосновений — иногда излишних, иногда не вписывающих в сцену — в жестких шутках и подъебах, и это случается с ним так редко, что даже Дима старается не нарываться.
Антон как коршун следит за каждым движением Арсения. Давит взглядом, не выпускает из поля зрения, далеко не отходит. Арс чувствует, злится сам — у него по глазам все видно — истерит, теряется и нервничает. Раскраснелся весь, глаза бегают, а руки нервно теребят низ футболки.
Антон в очередной раз вскакивает, хватает Арсения за руку, орет, перехватывая крепче запястья. Зал смеется, Арсений взгляд не выдерживает, выворачивает руку и отходит.
— Иди-ка, фикус потрогай. И стой там, пока я тебя не позову. — Арсений послушно кивает. — Дима, я тебя слушаю! — он садится, но Арсений из поля зрения не выпускает. Горло саднит от криков, но ему сейчас до этого нет никакого дела. Он старается смотреть и на Диму тоже, но взглядом упорно возвращается к одному единственному человеку на сцене.
Арс, что ты такое? Почему меня к тебе так тянет?
Арсений перехватывает его взгляд и как будто читает все эти вопросы в его глазах. Не остается ничего — ни зрителей, ни смеха, ни света софитов. Ни голоса Стаса, ни громкого смеха. Вот сейчас, в эту секунду, они здесь совершенно одни. Арсений медленно дергает подбородком и смотрит вниз, Антон прослеживает его взгляд, скользя по телу, и воздуха резко перестает хватать — у Арсения стоит. Совершенно точно стоит. Когда Антон, набравшись смелости, все же поднимает взгляд обратно, Арсений одними губами шепчет «ты».
Перед глазами сразу проносится то утро. Как он орал на Сережу. Как Арсений, такой же раскрасневшийся, растрепанный, пытался сбежать в туалет. Как так же одергивал футболку и прятал глаза.
Антон облизывается. Арсений смотрит в упор, не моргая. Он весь натянут как струна и не шевелится. А затем облизывается тоже — медленно, пошло, проводя кончиком языка по нижней губе, как будто дразнит, просит, хочет. У Антона в глазах темнеет от этой картины, и он усилием воли заставляет себя вернуться в реальность. Возвращаются звуки, голоса, смех. Свет бьет по глазам, смазывая картинку вокруг, но никак не меняя осознания того, что он только что увидел. В голове почти складывается пазл, и как только звучит финальная отбивка, Антон тормозит за кулисами, поджидая Арсения, а потом хватает его за руку, крикнув пацанам, что они сейчас вернутся, и тянет его за собой по коридорам.
Арсений молча идет следом. В конце коридора несколько пустующих гримерок, о которых Антон знает еще с прошлых концертов. Он толкает дверь в самую дальнюю, пропуская Арсения вперед. Щелкает замком, разворачивается и тут же дергает его на себя, толкая к стене и вжимаясь всем телом. Арсений под ним судорожно выдыхает куда-то в шею.
— Ты можешь ударить меня, если я что-то неправильно понял. — Антон медленно кладет обе ладони на скулы и вглядывается. Наконец-то глаза в глаза. Кожа под пальцами чуть колется, и Антон проводит большим пальцем по родинкам, а затем касается их губами. Ему так хотелось сделать это еще раз. Мягко, осторожно, нежно отмечая каждую. Арс весь дрожит в руках.
— Арс, посмотри на меня. — Арсений послушно поднимает взгляд. — Можно?
— Ты уверен, Шаст?
Антон берет его ладонь и укладывает себе на пах.
— Арс, как думаешь, я достаточно уверен? — у Арсения теплеют щеки, а затем Антон скулит, чувствуя, как его сжимают длинные пальцы.
— Тогда нужно.
Антон никогда не знал, что поцелуи могут быть такими. Трогательными, жадными, необходимыми. Ему все равно, что происходит сейчас в мире, ему важно, что сейчас под его пальцами и губами Арсений. Арсений стонет, подставляет шею для укусов и языка, руками торопливо забирается под футболку и жмется ближе. Антона сейчас спроси, он не скажет, как его зовут. Зато скажет, что Арсений на вкус как малина, что гнется под пальцами как пластилин, что целовать его важно и нужно. Антон никогда так никого не целовал. Антона так никогда никто не целовал в ответ.
Он спускается руками на талию, прижимая к себе сильнее, проталкивается языком глубже, изучая, облизывая. Ладонью накрывает пах и с удовлетворенным рычанием заглушает чужой стон поцелуем. Забирает все себе, сходя с ума от чужой отзывчивости. Им бы чуть больше времени, но времени нет. Антон отрывается с сожалением, смотря на припухшие губы и, не удержавшись, снова наклоняется и прикусывает нижнюю, а потом оставляет несколько крошечных поцелуев в уголках.
— Поговорим вечером? Я зайду.
Арсений кивает и цепляется за него мизинцем.
**
Антон выходит из отеля, поджигая сигарету и идет в сторону набережной. Диме сказал, что прогуляется недолго, а затем сразу спать. Завтра ранний выезд в новый город и новый концерт, а все мысли заняты Арсением.
Антон себе уже признался — Арсения хочется до покалывания в пальцах. Хочется снять с него всю защиту и броню слой за слоем, и оставить это только для себя. И видимо, хочется уже давно. Но страшно. Вдруг не получится ничего? И как дальше работать? Дима с Сережей их убьют, а Дима еще нотацию прочитает обязательно. Антон вздрагивает, представляя сердитые глаза Поза и нравоучительный тон. Нет уж, он не готов. Эмоции после поцелуя остыли и сейчас ему немного страшно.
Сигарета догорает в руке, а за ней и закат над рекой. Завораживает. Как бы и им так не сгореть, быстро, красиво, ярко. Антон бредет обратно к отелю, пиная маленький камень вдоль улицы, и вдруг упирается взглядом в аптеку. Задумчиво смотрит несколько минут, внутренне решаясь, и быстро заходит внутрь.
Разберутся. Вместе точно разберутся. Арсений умный, Арсений знает выход.
**
— Секс по дружбе, Арс? Ты уверен? Это даже звучит странно в нашей ситуации.
Они сидят у Арсения в номере на кровати друг напротив друга. Арсений его уже сто раз спросил, точно ли Антон понимает, что делает, ведь Арсений мужик, но Шастун лишь красноречиво закатил глаза и щелкнул его по носу.
— Шаст, а почему нет? Никто никому ничего не должен, а так удовлетворим свою потребность друг в друге. Вдруг тебе не понравится после первого раза.
— А если тебе?
— Это вряд ли.
— Почему ты так уверен, Арсений?
Тот молчит, упорно избегая взгляда, и теребит руками пояс от халата. Смешной.
— Арс, обещаю, я сейчас обездвижу тебя на этой кровати, если не перестанешь ерзать и прятать глаза. Давай, говори.
Глаза Арсения загораются нездоровым светом. Ого, так ему такое нравится? Он несколько раз глубоко вздыхает, будто собираясь с мыслями, а потом выдает:
— Я би, Антон. Поэтому и развелся.
— Так. И?
Теперь очередь Арсения закатывать глаза.
— И ты меня привлекаешь, Антон. Причем давно.
— Я заметил. Ты меня тоже.
— Ты заметил? — Арсений, честно говоря, удивлен.
Антон подползает ближе, а потом вдруг обхватывает его руками и валит на кровать, подминая под себя. Наклоняется, широко лижет шею и смотрит хитро. Лис.
— Скажи, почему у тебя сегодня встал? — Антону надо это услышать. Арсений тут же краснеет и пытается отвернуться, но Антон обхватывает его подбородок и крепко держит.
— Арс, ты так смущаешься, как будто девственник из нас тут ты.
— А ты девственник?
— В плане секса с мужчинами — да. А ты нет.
— Откуда такая уверенность?
— Хочется верить, что я хоть немного, но знаю тебя.
Вообще-то, Антон уверен, что знает. Может еще не до конца, но понимает он Арса явно лучше, чем многие вокруг. Но если он сейчас скажет об этом ему вслух, тот начнет все отрицать и отнекиваться, и этот вечер закончится бесполезной перепалкой, а они тут не за этим. Поэтому продолжает, чувствуя, как Арсений елозит под ним, устраиваясь поудобнее:
— Вряд ли ты все это время после развода грустно дрочил в кулачок. Я прав?
— Ладно, ладно. Ты прав. — Антон улыбается, хотя внутри что-то колет глухо. — А отвечая на твой вопрос, меня заводит, когда ты злишься. Ты властный такой, совсем перестаешь быть похож на ребенка.
Антон мстительно кусает его за ухо. Арсений продолжает:
— Я совершенно случайно понял, когда ты еще давно наорал на Сережу за опоздание.
— Я помню. Я заметил тогда.
— Да? И ничего не сказал?
— Я решил, что тебя просто какими-то воспоминаниями накрыло. — бормочет Антон смущенно. — Но, если тебе такое нравится, то я не против.
Они замолкают, каждый обдумывая свое, а затем Арсений снова шевелится и говорит:
— Шаст, давай проясним. То, что сейчас мне упирается в коленку, это твой член? Днем показалось, что он все же выше.
Антон моргает непонятливо несколько раз, а потом начинает громко смеяться, скатываясь с Арсения.
— Это смазка, Арс. Я в аптеку зашел. — Он тянется рукой в карман, доставая бутылек с прозрачной субстанцией.
— Предусмотрительно. Так был уверен в успехе нашего разговора?
— Нет, если честно. Но решил, что мы разберемся вместе. Расскажи мне подробнее, что из себя будет представлять секс по дружбе?
— То же, что и обычный секс в отношениях. Просто без отношений между нами. Ну и никаких отношений с другими, хочу быть уверен в безопасности.
— Секс без чувств? — Антон подмигивает, переворачиваясь на бок, чтобы лучше видеть Арсения. Тот продолжает смотреть в потолок.
— Ага, Антон. Сможешь?
— Смогу. — если честно, Антон не уверен. Вся эта идея с сексом по дружбе противоречит всему его нутру, но если Арсений согласен вот так, то Антон тоже. — А ты?
— И я. Смогу. — Арсений договаривает это тихо, а потом вдруг резко отворачивается и садится на кровати спиной к нему.
Антон тянется рукой, касаясь поясницы.
— Арс… Что такое? — зовет тихонько, осторожно, будто боится спугнуть.
Арсений быстро разворачивается, перекидывает одну ногу через него и ставит руки около головы.
— Поцелуй меня.
И Антон сдается. Он обещает себе, что они обязательно еще поговорят, все обсудят, как только у них будет больше времени. Он приподнимается, одной рукой обхватывает Арсения за шею и тянет на себя, тут же целуя. А затем резким движением меняет их позу, и теперь Арсений снова под ним, облизывается и тянется губами наверх. Такой красивый. Антон перехватывает его запястья, прижимает Арсения к постели, на что тот реагирует полу стоном, полу выдохом, раздвигает коленом его ноги и поддается бедрами вперед, притираясь. Арсений выгибается, приоткрыв рот в немом стоне, халат сбивается, открывая еще больше кожи, и Антон окончательно срывается.
И пока он мягко исследовал губами чужое тело, облизывал ключицы, оставлял осторожные поцелуи на плечах и наглые засосы на шее, языком обводил рисунок вен по всей длине, на пробу скользя по уздечке и собирая смазку с головки, пока сам плавился от умелых движений Арса рукой по члену и жарких поцелуев, сходил с ума от ощущения сжимающихся мышц вокруг пальцев и судорожных обоюдных стонов, пока медленно скользил членом, давая им обоим привыкнуть друг к другу, пока вдавливал Арсения в кровать, сжимая его щиколотки, и млел от ощущений полного доверия и открытости, в голове билась одна лишь мысль: ему будет мало.
**
Зудящее ощущение какой-то неправильности происходящего росло постепенно. За три месяца они успели исследовать друг дружку вдоль и поперек, договорились не оставлять засосы на видных местах, ловили друг друга за кулисами и в бесконечных коридорах, срываясь на быструю дрочку или успевая лишь коснуться губами кожи. Антон придумывал самые глупые отмазки, сливаясь с общих посиделок в офисе, и мчал к Арсению в гостиницу, оставаясь там до утра. С утра заезжал домой, чтобы переодеться в свежее, потому что один раз уже по глупости нарвался на вопросы Димки о том, где он ночевал и почему во вчерашней одежде. Пришлось тогда придумывать какие-то отмазки про свидание, что вызвало еще больше вопросов, но Антон от них позорно сбежал.
С Арсением можно было все. Он был таким отзывчивым, и каждый его стон или самая пошлая поза пробуждала в Антоне чертова зверя. Антон командовал, Арсений слушался — и это заводило ужасно. Арс как будто не знал в сексе стыда, лишь однажды смутился, когда Антон, повинуясь желанию, поставил его на четвереньки и обвел языком умилительные ямочки на пояснице, поцелуями спускаясь ниже.
— Шаст, не надо. — Арсений стонет куда-то в руку, упираясь в нее лбом.
— Ты не хочешь? — Антон останавливается и поднимает голову.
— Нет, просто… — он вздыхает и, развернувшись к нему лицом, садится на пятки.
— Арс, просто скажи, хорошо? Это же я. — Антон тянется и начинает поглаживать его пальцы.
— Ну, мне неловко. — он смущенно прячет взгляд.
— Арс, когда ты однажды притащил анальную пробку и попросил в тебя ее вставить перед концертом, встав ровно в такую же позу, а потом по-блядски стонал на моем члене после, никакое чувство неловкости тебя не преследовало. — Арсений краснеет еще больше на этих словах, а Антон тепло улыбается.
Он во время того концерта каждые десять минут сбегал за кулисы, меняя режимы и интенсивность вибрации с телефона. Еще до выхода на сцену проследил, чтобы Арс не надел слишком узкие джинсы. Хорошо, что и сам надел футболку почти до колен, потому что он совсем не ожидал, что вся эта публичная игра и контроль возбуждения Арсения так сильно заведут и его.
— Это другое. Это больше вписывается в секс по дружбе. — наконец отвечает Арсений.
— А куда вписывается римминг? — Антон, честно говоря, удивлен.
— В любовь? — кажется, еще больше покраснеть Арсений уже точно не сможет. У Антона замирает сердце на этих словах, и от чего-то хочется сгрести Арсения в объятия и не отпускать. Вместо этого он цепляет его за подбородок, заставляя поднять глаза на него, и говорит:
— Ты не хочешь? Потому что я хочу, Арс. Пиздец, как сильно хочу. А ты? Скажи только честно, ладно? Если что, мы не будем.
— Я просто переживаю, чтобы тебе не было противно. — Арсений выдает на выдохе.
— Ты глупенький, что ли? — Антон поддается вперед и чмокает его в губы. — Я готов облизать тебя везде.
Антон меняет тактику и говорит низким голосом:
— В коленно-локтевую, быстро.
И это действует. Арсений упрямо сдерживал стоны, но его коленки дрожали, член истекал смазкой, пока Антон выводил мягкие круги на колечке мышц, растягивал, помогая себе пальцами, вбирал в рот яички, мягко перекатывая их на языке. Антон сам чуть не кончил тогда просто от осознания, что именно он делает с Арсением. После той ночи он стал внимательнее относится к заебам Арсения и пресекал их на корню. Много разговаривал. Зацеловывал его с головы до пят, упрямо допытывался, какие еще желания прячет от него Арс и с огромным энтузиазмом рвался их исполнять. Потому что хотелось. И в моменты, когда Арсения трясло от оргазма и он не сдерживался в своих реакциях, Антона затапливало каким-то теплым чувством нежности и трепета.
Ни отсутствие сна, ни подозрительные взгляды от Димы и даже Сережи в их сторону, ни замечания Стаса о растерянности не могли перебить весь кайф от их с Арсом общей тайны. Они держали дистанцию на работе, но притягивались друг к другу постоянно, как будто в кармашке у каждого был вшит магнитик. Поклонники удивлялись их синхрону и миндальной связи, а для Антона это стало такой обыденной частью жизни, что он ничего не замечал.
Но сразу заметил, что что-то в их общении неуловимо изменилось.
Арсений все еще был Арсением, но вести себя стал по-другому. Чаще стал уезжать в Питер, сбегая сразу после съемок, улыбался как-то грустно, чуть больше молчал. Антон спрашивал, но в ответ получал неизменное «Шаст, все хорошо, не придумывай». Он не придумывал, а видел. Злился, но требовать ничего не мог — вроде, и это не входит в концепцию секса по дружбе.
В постели все так же вставал в немыслимые позы, подставляясь и ластясь, доверял, раскрываясь под прикосновениями, целовал жадно. Но у поцелуев появился вкус отчаяния и какой-то тоски. Антону даже показалось, что в одну ночь Арс украдкой смахнул пару слезинок, приходя в себя после оргазма. Но вопросы задавать не стал, списывая все на послеоргазменную эйфорию.
**
Антон сидит на гриме, краем уха слушая, как Поз и Сережа обсуждают четвертую машину Матвиенко, и смотрит в одну точку.
— Сережа, а на какой машине ты остановишься?
— А почему я должен остановиться? — Сережа даже как будто возмущается такому вопросу.
— Так у тебя дом недостроен, зато четыре тачки.
— Поз, ты же знаешь, что дом вообще не для меня.
Дима громко фыркает.
— Но че ты с ними делать будешь?
— Ездить. Кабриолет еще точно купить хочу.
— О, Серый, дашь погонять? — Антон косится на него через зеркало и подмигивает.
— Дам. А тебе, Дим, не дам.
Позов даже рот открывает от такого заявления.
— Это еще почему?
— Потому что ты меня стебешь.
— Тебя и Шаст стебет. И Арс. Кстати, он вообще где? — Дима подозрительно смотрит на Антона, дергая бровями.
— Че ты на меня так смотришь? — если Диму игнорировать, то он в один момент отстанет.
— А на кого мне смотреть? Это вы с ним спелись как голуби.
Или не отстанет.
— Он мне не отвечает со вчерашнего дня. — честно отвечает Антон.
— Сереж, ты ему писал? Тебе-то он должен ответить.
Антон нервно трясет ногой, пока ждет его ответа. Матвиенко смотрит на него чуть виновато и говорит:
— Да, мы вчера встретились на ужин после его съемок, обещал быть вовремя. Может, опаздывает, но боится признаться?
Вот значит, как, блять. А с Антоном вчера встречу отменил: сказал, что пораньше ляжет спать. Сережа, видя его реакцию, тушуется еще больше и одними губами шепчет «прости». Шасту даже не хочется думать, что именно он про них знает.
Дверь в комнату резко открывается, и Стас буквально залетает внутрь.
— Так, парни. Съемки переносим. Арс заболел. — тараторит он так быстро, что Антон еле улавливает смысл его слов.
— В смысле? — нестройным эхом проносится по гримерке.
— Да, знаю. Не похоже на него. Но видимо, заболел прям серьезно. Он звонил мне только что, голос просто ужасный. Хрипит как старое радио.
— Ты спросил, ему что-то нужно? — Антон встает, снимая накидку и откидывая ее на диван.
— Да, но он сказал, что все…
«Хорошо», мысленно заканчивает за ним Антон, уже выходя из гримерки. Он эту фразу так часто слышал в последнее время, что уже практически ее ненавидит. Идет в курилку, на ходу открывая список контактов в телефоне и жмет на вызов.
Гудки. А затем Арсений скидывает.
— Ах ты сволочь. — Антон достает сигарету, прикуривает и снова нажимает на контакт. Дима заходит за ним следом и протягивает руку за зажигалкой.
Гудки. И снова сбрасывает.
— Твою мать. — Антон закатывает глаза и нервно затягивается.
— Не берет?
Дима отталкивается от стенки и подходит ближе.
— Кто?
— Конь в пальто. Арс. — Антон выпускает дым в сторону и снова смотрит на Диму.
— Я не…
— Ой, Шаст, да не пизди. — Дима обрывает на полуслове и цокает. — Ему ты звонил, ему.
Антон думает минуту, а потом сдается, пожимая плечами.
— Нет, не берет. — бурчит себе куда-то под нос. Все-то Дима знает.
— Что у вас с ним? Только не говори, что ничего. Вы можете думать, что вы не палитесь, но вы палитесь.
— Я не могу, Дим. Прости. Это же не только меня касается.
— Ты влюбился? — вопрос настолько неожиданный, что Антон закашливается дымом от шока и в недоумении уставляется на Диму.
— Ты только подумай прежде, чем ответить. — спокойно продолжает он.
И Антон думает. Сигарета дотлевает сама, он прикуривает новую, вертя мысли в голове с разных сторон, вспоминает, анализирует и понимает, что не может ответить однозначно.
— Я не знаю, Дим. Все сложно. — наконец говорит, прокручивая кольцо на пальце. — Мы вроде договаривались не влюбляться.
— Как же о таком можно договориться, Шаст? — Димка улыбается так открыто, что Антон чувствует себя маленьким ребенком, которому как глупенькому объясняют, что два плюс два не равно пять. — А он что?
— Не знаю. Как будто избегает меня в последнее время. Видишь, даже трубку не берет, на сообщения не отвечает. На все вопросы я слышу стандартное «все хорошо». Заебал уже этим. — Антон почти рычит последние слова. Он скучает. Это он знает точно.
— Сгоняй к нему. Купишь лекарств, я тебе скажу, какие. Заодно поговорите. Он от тебя больным никуда не убежит.
— Думаешь, это хорошая идея?
— Поговорить — это всегда лучшая идея, Шаст.
И откуда он такой мудрый в его жизни взялся?
— Правда болеющий Арс еще более упрямый и вредный, чем обычно. — Дима прячет пачку в кармане брюк и поправляет рубашку.
— Уж с этим я знаю, что надо делать. — Антон выдыхает, пряча улыбку.
— Ой, фу, Шаст, давай без подробностей. Езжай сейчас, все равно больше никаких съемок сегодня.
— Спасибо, Димка. Я поговорю с ним. Напишу тебе потом. Скинешь лекарства в сообщении, пожалуйста?
Позов кивает, и Антон спешно тушит недокуренную сигарету и идет к лифтам.
**
С пакетом полных лекарств, купленных по списку Димы, Антон стоит в коридоре отеля. Сережа написал ему, в каком номере остановился Арс, и обещал Антона не сдавать.
Антон немного нервничает, не зная, как может отреагировать Арсений на его появление. Ладони потеют, он крепче вцепляется в пакет и стучит в дверь.
Арсений долго не открывает. Антон уж было думает, что он спит и не слышал стука, но дверь вдруг открывается, и Арсений удивленно спрашивает:
— Антон?
— Нет, Дева Мария. Пустишь?
— Да-да, проходи. — Арс суетится и пропускает его внутрь. Антону даже смешно от того, сколько раз они были в такой ситуации: Антон, номер Арсения, сам Арсений на пороге. Арс никогда не приезжал к нему домой, а он никогда не спрашивал, почему.
Антон кладет пакет на столик, разворачивается, в два шага подходит к Арсению и обнимает его, обвивая руками.
— Шаст, ну я сопливый. — капризно тянет Арсений. От него пахнет лекарствами, отельной подушкой и совсем немного потом. Кожа горячая, Антон даже через футболку чувствует.
— И что? — отвечает, пародируя его тон.
Арсений мычит что-то неразборчивое, пытаясь выбраться, но Антон сжимает его еще крепче.
— Тебе не противно? — голос у Арсения и правда скрипит.
— Арс, почему мне должно быть противно? — он вздыхает и отстраняется.
Тот в ответ только громко чихает, закрывая лицо ладонями.
— Прости. — Арсений выглядит виновато. Антон совсем перестает что-либо понимать. Он бережно подталкивает его в ванную за плечи, включает воду и намыливает его руки своими.
— У тебя есть температура? — Антон нежно прикасается губами к его лбу.
Немного горячий. Арсений поднимает голову на это касание, и он весь такой умилительный, с покрасневшими глазами, сбившейся челкой и испариной на лбу, что Антон, не удержавшись, чмокает его в нос, а затем легко касается губами его губ.
— Вроде нет. — улыбается ему в губы Арсений и льнет ближе.
— Давай сходим в душ, потом выпьешь лекарства, которые Дима мне сказал купить и полежим вместе, посмотрим что-нибудь?
— Ты заразиться не боишься?
— Не боюсь. — Антон хмыкает. Он вообще не помнит, когда в последний раз болел.
— И в офис завтра не надо? — Арс подозрительно щурится и хлюпает носом. Сопливчик.
— Ближе к обеду. На этот вечер и завтрашнее утро я весь твой. — Антон снова чмокает его в нос и выходит из ванной, чтобы скинуть одежду на кресло.
— Жаль, что ты на самом деле не мой. — шепчет Арсений, но Антон его уже не слышит.
Арсения разрывает от этой заботы. Пока он стоит под теплыми струями душа, Антон осторожно подходит сзади, прижимается, водит руками по телу, намыливая. Он делает так все бережно, трепетно, как будто Арсений хрустальная ваза, и он на минуту позволяет себе поверить. Поверить, что его чувства взаимны, что Антон делает это не из жалости, не из чувства какого-то долга, не потому что запутался, а потому что он хочет. Горечь выступает слезами на глазах, и Арсений рад, что вода смывает все быстро, скрывая его маленькую тайну, его чувства, его любовь. Если Антон узнает, он уйдет. Он точно уйдет, тихо закрыв за собой дверь, постепенно сократит свое присутствие в его жизни, будет вежливо улыбаться, даже шутить, но Арсению не нужно это «вежливо». Ему нужен Антон. Такой яркий, открытый, искренний в своих эмоциях: он не сдерживает себя, не осторожничает, говорит, что думает, делает, что хочет, и, если Арс может быть с ним хотя бы вот так — он будет. Сердце больно сжимается от этих мягких поглаживаний по коже, от этого чуткого взгляда, и Арсений сбежал бы, снова бы отстранился, лишь бы не делать себе еще больнее, лишь бы не привязываться, но сил не осталось. Он так долго все это скрывает, старательно уходит от ответов, пытается контролировать и себя, и Антона, строит стены, которые Антон рушит одним лишь взглядом, подминает под себя, терпит все его капризы и заебы, слушает и слышит, как будто видит его насквозь. Антон целует, когда ему хочется, звонит и пишет, всегда отвечает и даже сейчас приехал, привез эти дурацкие лекарства, стоит, внимательно заглядывая ему в глаза, будто ему правда важно, и Арсения прорывает. Он плачет, уперевшись Антону в грудь. Воет, словно раненный зверь, уязвимый, слабый, потерянный. Ему стыдно, но слезы не останавливаются. Он не замечает, как Антон выключает воду, заворачивает его в полотенце, ведет его к кровати и укладывает, устраиваясь рядом и позволяя рыдать ему куда-то в район груди.
— Тише, тише. — Антон шепчет, перебирая его волосы на макушке. От этой нежности Арсению хочется выть еще громче. Он скулит, пытаясь отвернуться, но Антон держит крепко, прижимает к себе и продолжает что-то нашептывать. Арсений теряет счет времени. Слез не остается, а голова немного кружится от напряжения, но ему хорошо. Ему тепло. Глаза слипаются, тело накрывает тяжесть, а мысли путаются в одно большое «ничего».
Арсений, наконец, засыпает. Антон лежит рядом, всматриваясь, как постепенно разглаживаются морщинки, как расслабляются губы и мелко подрагивают ресницы. Лицо опухло немного от такого количества слез, но Арс все такой же красивый. Антон ждет, пока тот уснет крепко, осторожно поднимается с кровати и одевается. Арсения бы тоже надо одеть, но будить его сейчас точно не хочется. Антон выключает везде свет, проверяет, чтобы кондиционер не включился автоматически ночью и ложится обратно, придвигаясь ближе. Арс во сне цепляется за его палец, и Антон плавится от этой уязвимости. Арсения хочется защитить, укрыть собой. Он не знает, почему тот плакал. Но поговорить они обязаны, потому что сейчас, вытирая Арсению мокрый нос и слезы в уголках глаз, Антон честно отвечает себе на Димин вопрос.
**
Он просыпается первым. Арс уткнулся носом в его плечо, а ногу закинул на бедро. Одеяло скрывает его почти полностью, и Антон легонько касается губами лба, проверяя температуру. Арсений причмокивает, и Антон прыскает от этой картины.
— Ты не даешь мне спать. — Арс сонно шевелит губами.
— Прости, прости. — Антон шепчет и пытается немного отодвинуться, но Арсений вцепляется в него всеми конечностями.
— Лежи, ты мне тут нужен. Ты моя печка.
— Только поэтому нужен?
Арсений резко распахивает глаза и откидывается на подушку.
— Эй, Арс. Не закрывайся, ладно? — Антон упрямо придвигается ближе и теперь сам упирается ему в плечо. — Давай поговорим?
Антон уверен, что Арс сейчас придумает сто причин, чтобы выставить его из номера, но он его удивляет:
— Давай. — отвечает совершенно спокойно и поворачивается к нему боком, лицом к лицу.
— У нас с тобой все в порядке? — начинает Антон.
— Почему ты спрашиваешь?
— Ты бегаешь от меня. Почему не захотел встретиться? И что случилось вчера? — Антон старается спросить мягко, не смущая.
— Я не уверен, что ты поймешь. — Арсений виновато прячет глаза.
— Так объясни.
— Антон, все зашло слишком далеко, понимаешь?
— Что всё? — Антон вдруг чувствует, как начинает злиться.
— Ну, наш так называемый секс по дружбе. Мне кажется, нам надо прекратить.
— Арс, ты охуел? — Антон рыкает и приподнимается на локте. — В смысле, прекратить? В чем проблема, ты можешь прямо сказать?
— Да не могу я. — Арсений повышает голос и отворачивается спиной.
— Ну уж нет, не смей прятаться. — Антон подрывается и силой разворачивает его лицом к себе. — Арс, я знаю, что тебе говорить сложно, но я прошу тебя — скажи. Скажи, как есть, иначе я сойду с ума. Я… — Антон сглатывает, но заставляет себя говорить дальше. — Я скучаю по тебе. Мне не хватает тебя, и я не хочу ничего заканчивать, понимаешь?
— Почему, Антон? — Арсений смотрит спокойно.
— Потому что мне хорошо с тобой. Весело. У нас классный секс, я таким ни с кем никогда не был.
— Секс, значит. — цедит Арсений сквозь зубы и пытается вырваться.
— Да что ты хочешь от меня услышать? — Антон почти срывается на крик. Арсений из пальцев все же ускользает и встает, отходя к окну.
— Ничего не хочу. Ты хочешь правду? Так слушай. — он разворачивается к нему лицом и скрещивает руки на груди. Голос дрожит, но Арсений упрямо продолжает говорить. — Я влюбился в тебя. Хоть и обещал и тебе, и себе, что этого не будет. Но я влюбился еще давно, а тогда соврал по глупости. Думал, что смогу заглушить в себе все это и не дать прорасти, но не смог. И то, что между нами происходит сейчас, делает мне больно. Ты приходишь, зачем-то делаешь вид, что я тебе важен, заботишься обо мне, ухаживаешь. А я по кускам себя потом собираю, потому что все это — ненастоящее.
— Делаю вид? Ненастоящее, значит? — Антон встает тоже и подходит в два шага к нему, плохо скрывая в голосе злость. — Ты что-то решил там у себя в своей голове, — он легонько стучит костяшками по его лбу, — а теперь страдаешь. А мог бы сразу спросить.
Ему больно, что Арс решил все так, и кто знает, как далеко он ушел в своих мыслях.
— Спросить что? — Арсений хмурится.
— Что я к тебе чувствую. — у Антона голос дрожит и он видит, как у Арса от удивления поднимаются брови.
— И что ты чувствуешь? — Арс шепчет, безвольно опуская руки вдоль тела.
— Что люблю тебя, козел. — Антон прижимает его к себе. Ладонью ложится на загривок, обнимает поперек спины и вспоминает, как несколько лет назад они стояли так же, в одной из многочисленных комнат их офисного здания, и тихонько посмеивается.
— Ты любишь меня? — Арсений пораженно выдыхает ему в шею. Антону всегда нравилась их разница в росте.
— Люблю. Меня изначально что-то напрягло в этой нашей затее, но я никак не мог понять, что именно. Поз спросил сегодня, и я пока ехал к тебе, размышлял. Понял, что влюбился еще давно, но себе не признавался. Ты же чудной такой, как можно в тебя не влюбиться? На тебя же западают все в радиусе десяти метров. — Арсений больно щипает его за бок, и Антон ойкает. — Ладно, ладно. Арс, мы такие дураки. Прости, что заставил чувствовать тебя так. Но и в следующий раз просто говори со мной, ладно? — Шастун отстраняет его за плечи и внимательно смотрит в глаза. — Пообещай.
— И вечно этот повелительный тон.
— Тебе же нравится, Гермиона.
— Гермиона? — Арсений удивляется, а потом вспоминает и улыбается. — Да, мы чем-то похожи на них. Кто-то умный, а кто-то дурачок.
— Даже не буду уточнять, кто есть кто. Так ты мне обещаешь? — Антон смотрит строго.
— Обещаю. А теперь целуй.
— И вечно этот повелительный тон. — Антон шепчет уже в губы напротив, мягко касаясь и поглаживая щеки.
И целует.