Закончиться

      И как всё могло закончиться так нелепо и быстро?       Как всё вообще могло закончиться?       Ему не верится. Красный закат опаляет землю, и тени такие длинные, а голоса звенят в остановившемся воздухе. Он идёт медленно, шаги по сухому асфальту громкие — слишком громкие, отчётливые в безветренном пространстве вокруг. Как всё могло так закончиться?       “Наверное, это конец”.       “Ладно”.       И ему так хотелось спросить, что же теперь будет. Что же им делать? Не продержались и месяца. Слишком сложно и слишком страшно.       Страшно было потерять его, и всё же… всё же Джа Хён потерял. Свою любовь, первую и единственную.       Конечно, ему когда-то в младших классах нравилась соседская девочка. Ещё он любил дядю, но с Ю Бином было совершенно другое. Это чувство шло откуда-то из середины груди, такое тёплое и всепоглощающее, такое приятное, одновременно успокаивающее и возбуждающее, приятное до коликов в пальцах.       Ему нравились волосы его парня. “Бывшего парня”, — поправил себя Джа Хён. Волосы… его вечно спутанные волнистые пряди, такие красивые в свете заката, такие красивые, когда падали на глаза, когда он склонялся над Джа Хёном, чтобы поцеловать, пока брал медленно и заботливо. В постели он был таким — осторожным, внимательным, и это было потрясающе. Джа Хён помнил, как они смеялись, когда в их первый раз забыли, куда положили смазку. Копались в тумбочках, под футоном, в рюкзаках, а нашли в косметичке, которую А Ран подарила Ю Бину для пилочки, увлажняющего крема и укрепляющего лака. У него были вечно шершавые ногти, а пальцы пахли сигаретами. Но Джа Хён любил их, как только может любить человек частичку другого человека.       “И что, больше ничего не скажешь?”       “А зачем?”       Он останавливается у железнодорожных путей. Пока проезжает поезд, ждёт, а тело тянется назад. Воспоминания накатывают болезненной волной, затмевая реальность. И он стоит, когда все начинают идти, движутся вперёд. Просто не может сделать шаг. Потому что его лучшие моменты — в прошлом, и сделать с этим уже ничего нельзя. Ничего не изменишь. Слов назад не возьмёшь.       И лучше бы он молчал.       Если бы можно было отмотать время назад…       “Ну, тогда пока”.       “Пока”.       И — тишина, пронзающая острым лезвием, прокручивающаяся в животе, взрезающая грубым рывком вверх. До лёгких. Выбивая воздух. И он шумно дышит, пытаясь не заплакать. Он никогда не плачет. Разве что в душе.       Они расстались, но почему же ему так отчаянно хочется поцеловать Ю Бина? Расстались, но почему тогда сердце томится от одной мысли о нём? Расстались, но желание видеть его, касаться его, говорить с ним — остались. Пусть и это уйдёт, исчезнет, больше не терзает душу!       Но — не уходит. И Джа Хён понимает, что совершил ошибку, решив, что обоим так будет лучше. Ему не будет, это уж точно.       А почему он вообще подумал, что стоит заканчивать? Слишком страшно? Будущее так близко, и оно давит на него, ложась на плечи слишком тяжёлым грузом. Слишком тяжёлым для одного, но ещё более тяжёлым для Ю Бина. У него ведь своя жизнь. Свои проблемы. Неправильно со стороны Джа Хёна было делиться тяжестью и ужасом, которые появлялись от одной только мысли о том, что будет через год.       И всё же… Всё же с ним было лучше, чем без него. С ним можно было забыться, можно было не волноваться, можно было просто отдаться приятному покалывающему на кончиках пальцев и языка чувству. Любви. Любви, которой у него не было ни с кем раньше. И — он был уверен — никогда больше не будет.       Чёрт возьми. Это что, слёзы?       Красный закат опаляет пейзаж, высотки, деревья.       Беги к нему, пока вы ещё не совсем разминулись, пока он ещё, может быть, думает о тебе, пока чувств так много, что решиться легче.       Решиться вернуть всё. Даже если Ю Бин откажет… стоит попытаться.       И он бежит, бежит, чувствуя, как тесно вздымающейся под рубашкой груди, с каждым вздохом как будто растущим лёгким.       Всегда, когда бросаешь ты, кажется, что всё можно вернуть. Всегда, когда бросаешь, тянет обратно. Он знал это по рассказам Шелли, но никогда не ощущал так отчётливо, так явно, как сейчас. И ему хотелось кричать.       Через пятнадцать минут, тяжело дыша, он поднимается к квартире Ю Бина. Чувствует запах сигарет на лестнице — значит, он недавно курил.       Стучит в дверь. Хоть бы он сейчас был один, хоть бы удалось поговорить.       — Это к тебе, — слышит он за дверью голос матери Ю Бина.       — Кто?       — Джа Хён.       Молчание. Молчание, пробирающее до костей, и он чувствует, что сходит с ума от ожидания. Наверное, сейчас Ю Бин скажет притвориться, что никого нет дома. Наверное, ничего не получится. Да и глупо было думать, что он выйдет. После расставания-то.       — Я на улицу, — слышит Джа Хён. Любимый голос с хрипотцой, любимые интонации. Он что, рад?       Дверь открывается, и на пороге — его закат, его душа и сердце, его бывший парень, его единственная на свете любовь. Вечная. Неизменная.       Он открывает рот, чувствуя соль собственных слёз на губах. Пока бежал, они почти успели высохнуть.       — Я… — полушёпотом произносит он.       — Заткнись, — отвечает Ю Бин, кладя ладони ему на щёки. Притягивает резко и грубо, так, как умеет, но у Джа Хёна от этого захватывает дыхание. Так было всегда. И ничего не изменилось.       Поцелуй пахнет сигаретами и газировкой. Губы — сухие и потрескавшиеся, в крови от того, как Джа Хён кусает их, пытаясь проявить любовь. А Ю Бин его лижет, мягко и горячо.       — Пришёл извиняться? — выдыхает он в поцелуй.       — Вообще да.       И Ю Бин целует его ещё, глубже и более жадно.       — Тогда давай больше без такой херни, — он склоняется и утыкается Джа Хёну в шею. Тепло, возбуждающе.       — Договорились.