Всё было решено. 24 декабря - дата заключительной битвы Сатору Годжо против Короля Проклятий, знаменующая конец причинённого ущерба и горьких потерь. У всех магов в голове был сформирован лишь один единственный сценарий – неоспоримая победа Сильнейшего.
~23 декабря – канун сражения~
Утахимэ не могла найти себе место: слишком душно, слишком неуютно, слишком жарко. Она слонялась по комнате, которую они, всем составом выживших магов, арендовали в отеле Сибуя на одну единственную ночь. Её разум метался так сильно, словно это она завтра отправляется в самый эпицентр сражения. Время близилось к полуночи. Пустующие коридоры были поглощены густой тьмой, когда половицы слабо вздыхали даже против её лёгкой поступи. На сердце было тяжело. Его стянули прочными нитями, чтобы остановить циркуляцию крови. Девушка догадывалась о возможных причинах, но эти мысли только больше гложили, поэтому Иори твёрдо решила завести, сейчас и не минутой позже, серьёзный разговор с Годжо. Хотя бы попробовать…с ним, хоть раз, можно было поговорить серьёзно, без его глупых шуток и самодовольных высказываний? Хах, звучит, как самый смешной анекдот. Это же Сатору Годжо. Утахимэ замерла перед чужой дверью и совершила глубокий вздох, но не успела постучать, как она сама распахнулась и её встретила ослепительная и довольная улыбка, приправленная ехидным блеском озорных глаз. - Кого я вижу? Это же сама Утахимэ – сэмпай. Пришла пожелать мне удачи? Это так лестно~ - Кхм, я не…Годжо, я хочу с тобой серьёзно поговорить. Можно мне войти? – строгий и взволнованный взгляд её тёмных, карих глаз не предвещал ничего хорошего и Сатору прочувствовал искру накапливающегося напряжения между ними, которая защипала и закоротила его нервы, и он решил разрядить ситуацию своей обычной глупой шуткой. - Ох, с таким лицом, обычно, сообщают, что ждут ребёнка. Ты беременна? - ещё более хмурый и убийственный взгляд заставил его тяжело вздохнуть и всё же пропустить взволнованную девушку в свой уголок, ибо, на этот раз, его ребячество не сработало. Во временной комнате было немного тускло, потому что он оставил включённым лишь свет от бледно – жёлтого торшера у самой кровати. Его глазам нужен отдых, потому что они очень чувствительные ко всему, в том числе и к свету, а ему нужно быть в полном боевом настрое, чтобы подарить всем надежду на счастливое и светлое будущее. - Ну, дерзай, какой ты приготовила для меня словесный удар? Или твои слова пустой предлог, чтобы не спать сегодня ночью одной, потому что ты трусиха? Он поражённо замер, прекращая свою тираду, когда ощутил, как ткань его чёрной, прочной футболки натянулась, потому что оказалась в тисках женских пальцев. Голова Иори была опущена, чтобы каскадом волос скрыть тревожный взгляд, но были видны персиковые губы, сжатые в тонкую полоску. - Ты ведь справишься завтра, верно? - она сжала свой кулак вокруг ткани с такой надеждой, которая присуща только детям, желая услышать уверенную самодовольную речь, которая бы разбила все её сомнения, словно сталь молота по хрупкому стеклу. - Ну, учитывая мощь, которую Сукуна смог вернуть, то это будет достаточно геморно… - это не тот ответ, но жестокая правда – сразу к самой сути. Её сердце тут же сжалось, перехватывая дыхание, кажется по телу прошла лёгкая нервная дрожь. Этого не может быть. Это всё её фантазии, не больше. Она ведь вечно себя накручивает, но сейчас… - Постой, ты…собираешься не вернуться? – её голос предательски задрожал, а в горле встал ком. Там, в комнате, где пространство резко сузилось и превратилось в круг, из которого нет выхода, Утахимэ увидела, как на его щеках образовались прелестные ямочки от нежной улыбки. - Я этого не сказал. - Но ты не сказал также, и что вернёшься. - Говорю. Я одержу победу и вернусь. Я же сильнейший. Хочешь, мы ещё раз устроим матч по бейсболу между нашими школами? – слова слетают быстро и легко, не то, что с её языка. - Не делай мне одолжений, твою мать! – нервы не выдерживают накопленного напряжения и она срывается на крик. - Ох, как грозно. С каких пор ты научилась так грязно ругаться, Утахимэ? Я уже второй раз слышу. Какая плохая девочка, не соответствуешь своему образу. - Ты чёртов ублюдок, дети тебе верят! Ты нужен им! Они так долго тебя ждали. Ты нужен мне! Его глаза слегка округляются. В последний раз он слышал похожую фразу только из уст своего единственного лучшего друга, которого уже давно нет среди живых. После смерти Гето, Сатору ощущал себя лишь "мощной игрушкой" в руках старейшин. В груди тут же заклокотало и зажгло, отзываясь на нежные девичьи чувства, но он не дал этому чувству разгореться. Не этой ночью, не сегодня. Иначе ему будет тяжелее уходить. Улыбка на его губах становится лёгкой и самодовольной. Сильные, тёплые ладони обхватывают влажные щеки от её неожиданных слёз, которые она прочувствовала лишь сейчас и принялась смаргивать белую пелену, чтобы видеть его силуэт более ясно. - Ты что, плачешь? Вот уж никто не поверит, если расскажу, что Утахимэ – сэмпай сказала, что ей нужен такой обаятельный маг, как я, - большие пальцы ласково собирают крупную влагу со скул, а в небесных глазах всё также нет ни капли раскаяния, - Ты такая плакса. - Если не ты, то кто тогда? – женский голос начинает хрипеть, а нос шмыгает, вызывая ещё больше сожаления от ситуации и к самой себе, и от этого слёзы не утихают. - Тише, тише Утахимэ, ничего страшного, вы справитесь и без меня, - необыкновенные глаза глубоко смотрят в её собственные, как ей кажется, и изучают знакомые черты – влажная пелена не позволяет чётко рассмотреть его красивое лицо. - Ложь, ведь ты сильнейший…столько наших погибло пока ты был запечатан, и сейчас, против Сукуны, шанс есть только у тебя. Она смотрит перед собой и понимает, что отпускать не хочет, что не может. Она не верит, что Годжо может уйти. Это чувство похоже на то, когда пытаешься бросить есть сладкое в больших количествах, но оно так и манит слопать самую большую плитку шоколада, что есть в магазине; или, когда совершаешь попытку бросить курить или принимать наркотики, невыносимо тянет принять дозу снова, затянуться, словно без этого уже невозможно продолжать существование также, как Утахимэ Иори не может жить дальше без Сатору Годжо. - Утахимэ, послушай. Ты же сильная и умная девочка. Сама всё понимаешь. Ты сможешь с этим справиться. Я знаю это, - его голос звучит на октаву ниже. Сатору никогда не говорил ей о достоинствах и сам не ответит на вопрос, почему решил вывалить всю правду именно сейчас. Ирония сложившейся ситуации. Может сыграло напряжение? Может возможная кончина? А возможно, просто на улице сегодня было холоднее, чем обычно? - Ты снова лжёшь. Просто невероятный эгоист… Разве это достойный конец для тебя? Достойный конец для тебя – это победа! Он издаёт смешок. Ямочки на щеках сейчас особенно красивые, когда его улыбка настолько искренняя и благодарная. Эта улыбка была подарена лишь ей одной, чтобы пронзить, точно стрелой, кровавое, жаркое сердце. Это делает ещё больнее, но вместе с тем уходит злость, оставляя место лишь печали. - Я буду счастлив умереть от рук такого сильного противника, как Сукуна. Не от старости или неизлечимой болезни гнить в сырой земле, а умереть как настоящий сильнейший маг. Это большая награда, - его тон звучал странно, словно его самого не покидало сомнение, а потом голос понизился до шёпота. - Разве я не заслужил? Она издаёт протяжный всхлип, когда он говорит это всё также прямо в лоб, словно смерть для него лишь поход в магазин за хлебом. Все струны её нервов лопнули, позволяя разрыдаться и выплеснуть всё то, что она копила в себе. Так стыдно перед ним, чёрт возьми. - Я не хочу…не хочу…чтобы ты запомнил меня истеричкой, придурок…зачем ты так говоришь? Не мог продолжать лгать и дальше? Видишь, что я не могу с этим справиться. Снова приятный смех и мурашки по коже волной до кончиков пальцев ног. Может ей уже чудится, а может и правда его голос стал более привлекательным, а свет в комнате более приватным и интимным. Сатору Годжо всегда вызывает море эмоций. - Утахимэ, малышка, ты самая очаровательная. Даже когда плачешь, даже когда кричишь на меня, даже когда пищишь от страха, даже… - его железное терпение тоже даёт сбой, когда она поднимает мокрые глаза, прерывая его речь. Его тусклый силуэт отражается во влаге, словно в зеркале, словно весь мир сузился до него одного и дыхание замирает. Он не выдерживает, притягивает резко за затылок к себе для терпкого поцелуя, импульсивно грубо сжимая тёмные пряди волос. Его язык быстро проходится по девичьим губам и, на эмоциях, она впускает его в жар собственного рта. Тонкое и сильное чувство проникает внутрь её тела, заставляя сердце бешено заколотиться, грозясь пробить грудную клетку. Пальцы сильно сжимают волосы, притягивают ближе, бесстыже исследуя чужой рот. Их языки одновременно начинают состязаться, издавая приглушённые, пошлые звуки. Так тепло и сладко, что она понимала – находится на грани падения. Её ноги свело и они были готовы в любой момент подкоситься. Годжо чувствовал это и свободная рука прижала её к горячему, крепкому телу за талию, срывая протяжный стон, оседающий вибрацией на языке. Их губы опухли, стали влажными, как и она сама. Иори не помнит за хаотичным сплетениями рук, как оказалась во власти холодного постельного белья на его широкой кровати, уже возбуждённая и обнажённая. Он был невероятно хорош и горяч, что в чувствах ей оставалось лишь хвататься тонкими пальцами за напряжённые бицепсы, чтобы оставаться в реальности. Были забыты все обиды и печали, утекла ненависть, уступая место всепоглощающей страсти. Возможно, это его последняя ночь. Эта ночь для того, чтобы оголить все чувства и желания...рядом с ней. - Годжо…аах! Умелые губы впились в беззащитную, бледную шею, легко оставляя красные следы, водопадом струящиеся к ключицам. Они дышали тяжело и в унисон, разделяя один нагретый воздух и неосторожные ласки рук, чтобы тактильно запомнить тела друг друга. - Не знаю, почему я не использовал твою грудь раньше, чтобы понижать собственный уровень стресса, но она прекрасно справляется с этой функцией, - в подтверждение обе его ладони по хозяйски смяли чужие холмики, перекатывая соски между пальцами, наблюдая как чужое тело прогибается ближе к его прикосновению, а голова девушки запрокидывается с раскрытым ртом. - Нравится? Самой так удовлетворить свои желания не получается, верно? – наглый, насмешливый шёпот в алеющее ушко, тем самым красивым голосом, которым обладает лишь Годжо. - Когда у нас был последний раз? Кажется, полгода назад, да? А потом у меня была длительная командировка, затем ситуация в Сибуя, а после я никак не находил время наведаться к тебе домой. Изголодалась по мне? Твоё тело так чувствительно реагирует на ласки. Только посмотри; ты вся в мурашках, извиваешься, там уже влажно, хотя прошло всего десять минут, я угадал? - З – заткнись. - Не сегодня. Я вижу, как от моей речи твои бёдра сжимаются, маленькая извращенка. Любишь пошлые разговоры? Плохая девочка~ Повезло тебе, что сегодня я щедр, как никогда. Его тело соскальзывает к краю кровати и её живот поджимается от горячего дыхания в области солнечного сплетения. Между ног сладостно потянуло, а его неугомонный язык проник прямо в крохотный пупочек, срывая её голос на тихий писк. Девичье тело дёрнулось от наслаждения и щекотки, расходящейся где – то внутри брюшных органов. - Ты - паршивец, прекрати сейчас же дразниться и играться со мной! Смех. Дыхание опустилось ещё ниже, опаляя нежные половые губы. Слишком открыто и интимно, что щёки невыносимо горят. Сильнейший маг сейчас находится прямо между её дрожащий бёдер и ему это нравится. Нравится заставлять её метаться по простыням. Дыхание вновь перехватывает от развернувшейся картины. - Уверена, что справишься с этим, если я перестану щадить твоё слабое тело? – но ответить ей не дали, раздвигая уже влажные складочки языком и обводя кругами бусину чувствительного клитора, чтобы жадно всосать его губами. - Аах, боже, Годжо! – она рефлекторно сдавила его бёдрами, срываясь на поражённый вскрик, перерастающий в томный всхлип, - Е - ещё…пожалуйста... Усмешка расцветает на лице и язык начинает быстрые, отточенные движения, стимулируя и увлажняя так, словно это его самое любимое моти и он пытается перехватить сладкую начинку, утекающую с шаловливого теста. И, О чёрт, какая же Иори вкусная, что он не сдерживается от собственного тихого стона. Её ноги со временем раздвигаются, дабы дать больше пространства для действий. Мышцы слабо дрожат, а пальцы зарываются в седые пряди, когда в её голове возникает неожиданное и зудящее желание хоть немного отомстить ему за все годы нервотрёпки и продлить своё удовольствие, которое тоже заслужила. Девушка плотнее прижимает его лицо к собственной влаге, слушая мужской судорожный вздох и начинает шептать с придыханием и особым чувством наслаждения. - Ну же, постарайся лучше. Ты же хороший мальчик. Разве сильнейший маг современности не умеет делать абсолютно всё? – это было слишком дерзко, что заставило мага выгнуть бровь и опасно сверкнуть глазами. Но Годжо за эту выходку получает лишь больше давления в области затылка, прихлёбывая и плотнее прижимаясь к слабому месту. Его язык не ждёт и тут же проскальзывает в пульсирующий жар, похлопывая подушечками пальцев по комочку нервов, не желая прекращать его приятные терзания. - Оох, проклятье, проклятье, проклятье! Женское тело выгнуло на постели. Разум не знал за какую крупицу реальности теперь цепляться, было слишком хорошо. Всё окружение плыло больше обычного и маг это знал, усиливая напор и заставляя забыться в ласке, когда сильные руки угрожающе обхватили чужие бёдра, не позволяя им сомкнуться от чрезмерной стимуляции. Он бросил на неё быстрый взгляд из - под полуопущенных белоснежных ресниц, наблюдая как Иори сжала одеяло в кулачках, закусила губу, сводя брови к переносице, а потом её затуманенные глаза устремились на него. Щеки сразу обдало жаром и он слабо сжал набухший клитор зубами. Это стало последней каплей, когда её тело согнулось пополам, а затем сковало судорогой. Изо рта смог вырваться лишь хриплый крик, переходящий в жалобное хныканье. Сатору был доволен собой. Член в тесных штанах изнывал от напряжения. Он никому не признается, что секунду назад чуть не кончил от чужого оргазма, ни разу не прикоснувшись к себе. Губы и щеки неприлично блестели от её влаги. Успокаивающие поцелуи обрушились на девичьи щёки. Настало время и ему получить свою долю удовольствия. Стояком проехался по чувствительной промежности, срывая всхлип, и наконец избавился от неприятной, грубой ткани, без предупреждения медленно толкаясь в чужое тело. Он был осторожным, но она схватилась за его плечи, хмурясь и тяжело вздыхая. Годжо знал, что сейчас будет узко, её мышцы сильно пульсировали, не то пытаясь избавиться от огромных габаритов, не то погрузить глубже. - Послушай, - шёпот отвлёк от неприятных ощущений, - завтра...не отводи взгляд. Я хочу, чтобы ты смотрела до самого конца. Никогда не отводи, а самое главное, никогда не забывай. - Ты мудак и эгоист. Всегда буду это повторять. - Я знаю, - первый размашистый толчок - ещё один тяжёлый вздох, переходящий в приглушённый стон. - В тебе хорошо. Я скучал по этому. - Правильно, о чём же ещё думать на заданиях, как не о сексе? - слова давались ей хрипло и с трудом. Маг тихо засмеялся, посылая очередную волну мурашек по пояснице. - Ты права. Проклятия слишком противные, твои стоны и податливое тело в моих фантазиях куда более приятные эмоции вызывают. - Чтобы тебе завтра причиндал отрезало. На это я бы с удовольствием посмотрела. - О, хочешь поязвить в ответ? Что ж, тогда давай сменим позу. Одним рывком, Годжо опрокидывается на спину, усаживая её легкое тело на свой член, слыша, как Утахимэ пищит и дрожит всем телом от столь глубокого давления. - Покажи мне мастер класс, малышка, - шлепок по ягодице и очередной убийственный взгляд, который ничуть не пугал, - Хах, давай я помогу задать темп моей слабачке. Крепкие руки обхватили бёдра, в который раз, без особого усилия совершая чужим телом движения на собственном достоинстве. Это был приятный темп для обоих, пускай и медленный. Сатору всегда угадывал. Комната наполнилась запахом пота и тихими стонами удовольствия. Ей нравился размеренный секс и он решил его подарить, как уже говорилось ранее, щедрость Сатору Годжо сегодня ночью не знает границ. Член пульсировал от приятного трения, вызвав судорожный вздох. Он не привык к такому томительному удовольствию и для него это была самая сладкая пытка. Однако прекращать её он не хотел, переместив тепло ладоней на девичью талию для поддержки. Утахимэ умница, уже двигалась самостоятельно. Ещё большим наслаждением для Иори было наблюдать, как глаза сильнейшего тоже заволакивало дымкой, он был слегка растрёпан и невероятно притягателен на вид. Она вновь утонула во взгляде. Обхватила руки за запястья и осторожно переместила их над его головой, опускаясь ближе к лицу, выдыхая в губы, словно пытаясь взять хотя бы маленькую крупицу власти, и ощутила, как член внутри дёрнулся. Это вызвало слабую улыбку. Она была старательной, когда решила ускорить толчки настолько, насколько позволяла позу и ощутила напряжение чужих мышц под собой. - Утахимэ...малышка, я так кончу... - Хочу внутрь. Сделай это внутрь. Он издал восхитительный тихий стон, который запомнили лишь стены и дама его сердца. Сатору ощутил непонятные отголоски страха и жгучего пламени где - то под рёбрами. Ещё никогда маг не задумывался над этим вопросом, потому что иметь детей в его положении было не лучшим вариантом, как он считал. Но сейчас мысль о том, чтобы вогнать чёртову сперму в её тело, была невероятно возбуждающая. - Тогда ещё немного, малышка, ещё немного, - он прижался поцелуем под подбородком, к щеке, к губам, подкидывая бёдра для большего давления. Её влагалище сжалось, затем усилило предоргазменную пульсацию, когда он наполнил её горячим семенем. Так грязно, хлюпающе, что её щеки невыносимо горели от стыда, а затем накрыло собственное удовольствие.***
Сейчас, лёжа в горячих, влажных объятиях, вся измотанная и довольная, она думала, что эта ночь никогда не закончится. Словно сами небеса преподнесли им свой подарок, позволяя забыться друг в друге, а над ухом тихое дыхание. Утахимэ знала, что Годжо не спит, но говорить больше не хотелось, лишь впитывать чужое тепло. Эта первая и единственная ночь, которую они ночевали вместе. Сердце билось спокойно, а за окном уже поднимался рассвет.***
Она, как самая мечтательная девочка, верила в чудо, которого в реальной жизни не существует. Только не с ними. Дети были шокированы и Юдзи усиленно пытается не разрыдаться, когда в уголках его глаз уже скопились слёзы. Вот только Иори не настолько сильная, чтобы уметь сдерживать себя. Она поняла это ещё ночью. Слёзы покатились тяжёлым каскадом по щекам, сбегая с подбородка. Вместо зрения размытая пелена окровавленного тела, расчленённого на двое, которое пару часов назад было невероятно горячим, блаженным и страстным. Таким сильным, дразнящим и высоким, чтобы закрыть её спиной и широкими плечами от жестокости внешнего мира. Прикосновения к телу были ещё свежими фантомами. Реальность была жестокой. В итоге эта жестокость поглотила Сатору Годжо без возврата, оставляя остальным глубокие раны на сердце.В тот день они понесли такие потери, которые никогда не смогут восполнить. Но он заслужил отдых.
"Это как с душой расстаться - жить без тебя Ты боль моя - любовь моя, И над тобою стану солнцем я, для тебя!"