sub-atomic

Не то, чтобы все, что предлагает Маша — ну, знаете, заведомо хорошая идея. В пятницу вечером после вечерних пар и часовых сборов Света тащится позади, пока Маха с Поцелуевой в обнимку планируют облюбовать каждую поверхность их новой съемной квартиры под тяжелые басы и тяжелые градусы в организме. Свету пропускают — удивительно, с ее то милым личиком — и с морозного воздуха она попадает в душное помещение с яркими огнями и каким-то ебучим фонком на фоне. Но быстро перенимает настроение у бара. Для Маши каждый проходящий — уже знакомый, и Света не знает, знакомится ли ее подруга за считанные секунды, уже сжимая кого-то в объятиях или просто знает уже весь контингент таких мест. — С нашего потока, — кивает Романова какой-то русоволосой девчонке под руку с какой-то пьяной, но безумно харизматичной казашкой, и параллельно объясняет свои «приветствия» Токаровой. — Ну, ты должна была видеть. Она часто светилась в прошлом году. Она заторможенно кивает и прорывается к бару — танцы не то, за чем она сюда пришла. Такое, кажется, по нраву одной только Барби, что с ними трется как лучшая подружка Поцелуевой — та с разбегу уже почти вешается на кого-то, пока Света заказывает шот у блондинки за барной стойкой. — Тяжелый день? — улыбается та, вдоволь наигравшись с пирсингом в губе. — Тяжелый год, — салютует ей Света рюмкой с намешанной «Хиросимой» и опрокидывает в себя, обводя помещение вокруг беглым взглядом. Машка подсаживается почти сразу — вся лохматая и краснющая, и почти ложится на барную стойку. Она здоровается с барменом и они заказывают со Светой еще. Блондинка — как оказывается, довольно популярная личность с четвертого курса их факультета — с улыбкой отвечает на их вопросы и даже заигрывает глазами со Светой. Наливает им еще. Маша, возможно, и знает, что Свете много нельзя — но и сама тоже плошает, потому что попробовать хочется все и сразу — и Б-52, и «Медузу», а еще «Невинный секс» из меню. Или из предложений бармена — она уже и не вспомнит. — «Невинный секс», — читает Света, практически облизывая потом кончиком языка края рюмки и отводит взгляд, встречаясь им с кем-то — очевидно, блять, что не с чем-то, еще не в той кондиции — и глаза ее загораются, а щеки начинают как-то гореть. — Ты это та-ак произнесла, — закатывает глаза Романова, следя за Дашей на танцполе. — Уже пару себе присматриваешь на вечер? — М-м, связи на одну ночь, — саркастично произносит Токарова, хлопая ресницами, но не отводит взгляд от дальнего столика под неоновыми лампами. — Или на всю жизнь, — с серьезным лицом и под алкоголем сказать это труднее на деле, чем представляется, и она почти давится от смеха, подхватывая Свету за руку. — Пошли. Потанцуем. — А кто та? — Света все же замирает и проводит ладонью по своей щеке, все еще нездорово пялясь. — С татухами. — Понравилась? — Маша толкает ее в бок и смеется, все еще не оставляя попыток выдворить подругу на танцпол. — Практикует всякое. Познакомилась бы с ней? — Я бы под нее легла. Маша задерживает свой взгляд там же, где и Света — девушка все же старше их самих, но ненамного. Но достаточно, чтобы Свете понравилось. — Звучит многообещающе, — неуверенно тянет она. — Или многообещающе во мне звучит алкоголь, — Токарова поправляет на себе оверсайз-футболку. — Даже жарко как-то. Всякое практикует? — После «Невинного секса» тебе действительно такой и нужен. Такой, знаешь, расслабляющий. Нежный. А Оел только дай повод… — Повод? — переспрашивает Света, почти что заваливаясь на подругу для подробностей, и та треплет ее по светлым коротким волосам. — Повод кого-нибудь обездвижить и поглумиться. — Бля, ты Токарову то так не пугай — вон, бедная, задрожит сейчас, как осиновый лист. Еще и от перевозбуждения, — смеется Поцелуева, подтягивая Машу ближе к себе за талию. — У Оел все культурно, — она «ставит» кавычки в воздухе. — Она увлекается БДСМ и ищет себе постоянного, — она поворачивается к Маше и убирает ей волосы за ухо. — Постоянного сабмиссива для сессий. Ни над кем она не глумится, у нее там все серьезно. — Да вы попиздились в столовке в начале года, ты-то откуда знаешь? — хмурится Маша, вытягивая руку. — А тебе скажи… Что происходит дальше Света не слушает — ее взгляд приковывается к азиатке за тем самым столиком. Она сидит с компанией той самой русоволосой девчонки, что они видели ранее. Она смеется как-то по-особенному и хитро смотрит на всех присутствующих с ней рядом. Света тоже удостаивается ее взгляда парочку раз. Но алкоголь в ней говорит ни за что на свете не опускать глаза вниз и тем более не отводить их в сторону. Алкоголь в Свете говорит ей не стесняться. Алкоголь повторяет ей это, когда Оелана подходит — ее голос оказывается просто упомрачительным, а особенно хорошо он звучит, когда якутка обращается к ней по имени. Алкоголь прокручивает по очереди слова Поцелуевой «Да, серьезно, но она студентка еще» и слова Маши после «Она еще учится этому, но не думаю, что люди, расслабляющиеся таким способом, ну, нормальные, Свет, понимаешь?». Но сильнее алкоголь ударяет в голову и начинает что-то шептать в тот момент, когда уже на заднем сидении такси подбородок Светы грубо зажимают пальцами и мокро, очень мокро целуют. — Да тебя нагло снимают, — шипит ей Маша в ухо, когда Света, как завороженная, угощается с прихоти якутки. — И я не против такого расклада. Оелана живет на третьем этаже какого-то жилого комплекса в центре города, и они вваливаются туда — хотя, скорее, только Света от нетерпения и дрожащих коленок, потому что Оелана ведет себя спокойно и скорее просто наслаждается чужим состоянием. — Хорошая девочка, — произносит она, когда Света скидывает с себя дубленку и пробегается одними лишь подушечками пальцев по чужой коже, но ее руку быстро перехватывают и заводят за спину. — А теперь ты так же послушно снимешь оставшуюся одежду и пойдешь в комнату. — А мы не должны придумать стоп-слово? — заторможенно произносит Света, в попытке украсть еще один поцелуй, но якутка снова ее останавливает. — Детка, слушай, я тебя пьяную притащила сюда, — Оел успокаивающим жестом гладит ее по руке. — Я собиралась просто потрахаться. Что тебе наплела Поцелуева я не знаю, но ты в пьяном состоянии. Я ничего не буду с тобой делать. — Но я же не против, — почти капризничает она, когда ее мягко толкают и они минуют коридор, оказываясь в комнате — Света даже не осматривается, а просто тянется урвать как можно больше прикосновений и подставляет шею, когда Оел немного к ней наклоняется. Она чувствует ее дыхание у своих губ, но ощущает его будто всем своим остальным телом тоже — кажется, будто ее сознание только еще больше пьянеет от чужого запаха и приятного голоса. — Так не делается, — говорит Оел, но звучит это как что-то очень властное, граничащее с безмерной мягкостью. — Но я могу разнообразить… — Действиями? — дергается Света вперед, уже представляя под закрытыми веками сцены с подвешенной собой. — И словами. Раздевается Токарова быстро — ее пьяный мозг не понимает, что Оелана не успевает насладиться видом, но эстетическая сторона вопроса сейчас ее мало волнует. Все ее тело будто изголодалось по чужим рукам и губам. — Ты такая умничка, — улыбается якутка, все же мягко дотрагиваясь губами до ключицы и очерчивает холодными шершавыми пальцами соски. — Сможешь меня сегодня порадовать. Света под ней дрожит и лишь тихо скулит что-то, когда одной рукой Оел сжимает грудь — хватка несильная, но достаточная, чтобы выдохнуть и отдаться ощущениям. — И ты отлично справишься для меня сегодня, да? — Оелана смотрит на разморенную Токарову — у той будто все сознание сконцентрировалось лишь на том, чтобы получить удовольствие. — Света, да? — Да, — выдыхает блондинка и Оел срывается с места. Она не то, чтобы спешит, но движения очень резкие — какие-то джутовые веревки она вытаскивает из нижнего ящика огромной тумбы у стены, а что-то из более мягкого материала — ленты, ну или их подобие — из шкафа. — Ты будешь меня связывать? — ухмыляется Света. Она облокачивается на локти, и, кажется, Оел впервые при свете может лицезреть чью-то грудь настолько открыто вне сессий и вне самого процесса секса. Света не зажимается — она наслаждается тем оценивающим взглядом, каким ее окидывает Макарова. — Только руки, — Оел подходит ближе. — Сегодня только руки. И глаза. — Глаза? — переспрашивает Света, пока ее придерживают ее за плечи и мягко, но сильно разворачивают к себе спиной — ее дыхание опаляет затылок лишь на мгновение, а после Оел прикусывает кожу где-то на изгибе шеи. Это немного болезненно, но тело скорее изгибается от укола удовольствия — через пару секунд пытка повторяется, а после на глаза ложится мягкая ткань. — Ты же хотела попробовать, — тихо произносит якутка. — Ты отлично держишься. А так, — она затягивает сильнее и Света чувствует себя немного уязвимой. — Ощущения еще острее. Ты меня не видишь, но замечательно можешь слышать, — она целует где-то под ухом. — И отлично можешь чувствовать то, что я буду делать, — ладонь Оел мягко перемещается на напряженный живот. — Ну или я могу просто задержаться, а ты это представишь. Света теряется сильнее, когда после своих слов Оелана не задерживает руку на ее коже — она опускается ниже и ведет пальцами по половым губам через нижнее белье, а после давит ребром ладони — несильно, но возбудившейся Свете этого хватает, чтобы захныкать и перехватить своей рукой чужую, пытаясь исправить ситуацию. — Но ощущения еще острее, — более язвительно произносит Макарова. — Если свои маленькие руки ты не сможешь использовать тоже. Только мои пальцы и язык — ты даже не сможешь контролировать темп или схватиться за что-то. Света вздрагивает, когда рука Оеланы исчезает, оставляя на месте неприятное ощущение, а после и ее руки грубо хватают и связывают где-то за спиной. Теперь она чувствует себя совсем, совсем уязвимой. — Это… — Это не БДСМ в полной его мере, — она будто читает ее мысли, а Света успокаивается. — Но тебе этого на сегодня будет достаточно. Так что просто покорно получай удовольствия и слушайся меня. Будь хорошей сегодня. Света всхлипывает, когда теперь уже холодные руки Оеланы ложатся на ее грудь, а сама она прижимается к ее спине еще в одежде — и этот контраст температур просто сводит ее с ума. Она пытается развести колени шире. — Я тебе этого не разрешала. — И чт… — Сиди так, как посадили, — Оелана опускается пальцами снова ниже, но на этот раз белье она отодвигает в сторону — пальцы холодные и влажные, и от этого умелые движения ощущаются совсем по-другому. Она чуть давит на клитор — без каких-либо стимуляций, обычное давление, и Света лишь наклоняет голову вперед и раскрывает рот, но не возмущается, а покорно ждет дальнейших действий. Или поцелуя в плечо, который получает, а после насаживается на пальцы, которые Оел так любезно в нее вводит. — Как хорошо ты принимаешь, — дразнит она. — Может стоило не два, а сразу четыре. — Пять, — выдыхает Света, когда Оел вводит из глубже, а после немного двигается внутри — и эти поцелуи, перемещающиеся на шею, просто сводят Токарову с ума. — А ты шутница, — улыбается Оел. — Мне такие нравятся. Тело начинает гореть, а мысли путаться уже тогда, когда размеренные движения превращаются в быстрые и резкие, толчки получаются даже болезненными, а хлюпающие звуки становятся слишком громкими для того, чтобы невидящая Света могла их игнорировать. — Умничка, — выдыхает Оелана, когда Света тихо стонет, а после срывается на вскрик, когда якутка большим пальцем несколько раз потирает клитор. Она тянет ее второй рукой за волосы — вплетается в них пальцами, поворачивая голову к себе, и целует. Света еле передвигает губами, постоянно выдыхая и всхлипывая, но поцелуй становится, кажется тем, почему ее бедра начинают дрожать, а стоны — становится громче. — Блять, — выдыхает она в губы. — Блять, блять, блять… Она зажмуривается до точек перед глазами, хотя ей все равно ничего так и не видно кроме яркого света, пробивающегося сквозь ткань — она чувствует, как та намокает из-за того, что из-за дальнейшей стимуляции у нее слезятся глаза. Света сильно сжимает пальцы в себе, когда кончает, но Оелана все еще двигается внутри в том же темпе, заставляя Свету заерзать на ее руках и откинутся головой на плечо якутки, сжав губы и замычав. Оелана выдыхает — движения замедляются, но ее пальцы все еще внутри. — Отлиз с завязанными глазами такой же приятный? — Для проверки впереди еще вся ночь.