Invitatio ad supplicium

Смею предположить, что каждому ребёнку в детстве мама и папа рассказывали о понятии добра и зла. Пожалуй, сейчас оно довольно размыто, ведь нашёлся тот, кто смог стереть грань между этими терминами. Помпезный, ужасный, могущественный Билл Сайфер! Конечно, конечно это он! Но нет, он не человек, лишь паразит, контролирующий вокруг себя всё и вся, дёргает податливых, покорившихся ему созданий за ниточки, наслаждаясь их узким кругозором, маленьким мирком, состоящим из него одного. Разносторонен, противоречив. Никто не знает, чего ожидать! Непредсказуем, неуловим. Прячется за кулисами разума, выуживая людей и манипулируя их уязвимостями. По-особенному капризен и импульсивен, однако не лишен чувства юмора. Поистине удивительная персона. Яркая улыбка, с жемчужно-белыми зубами сияет на белоснежном лице. Всегда непоколебим, прекрасен и бестревожен. Пытается не замечать своих проблем, не тратить нервы на бренное существование. Его гиперпозитивность порой невероятно пугает, но как же ему это нравится! пусть лучше каждый думает, что он попросту слетел с катушек. Маска божественной сущности покрывает безжизненный лик уже не первое тысячелетие. Пожалуй, только она отличает Билла от безжизненного трупа, давно принявшего свою судьбу. Воссоздать крепкий мир своих мечтаний и фантазий, доказать своё величие у него получилось, только вот побочный эффект сих проишествий чрезмерно велик. В его душевной стихии давно сверкают молнии, однако, для окружающих он совсем пуст, в нём нет ни глубоких чувств, ни эмоций, ни сердца, тем более, нет в нем человеческой души. Хотя, кому будет важна душа создания с такой яркой оболочкой? Он душит её каждый день, только бы не упасть с хрупкой и скользкой дорожки. Наверное, возможно, вероятно. Никто не в состоянии это проверить, ведь никому в бесчеловечном мире неизвестно, какова эта душа, что она из себя представляет, можно ли её коснуться. Всевластие - злая шутка беспорядка, а разрушение планет всего лишь минутное развлечение для него. Кошмарный тиран для собственного мира вечного хаоса и экстравагантный загадочный джентльмен для безумного мира людей. С одними он заключает сделки, а для других он беспощадный Бог. В любом случае, оба вида созданий становятся его жертвами регулярно. Казни, геноциды, перенаселение, в прочем, нет монстра, который ещё не привык к такому раскладу жизни в Царстве Кошмаров. Скажи лишнее словечко - и вот эшафот уже готов для беспощадной процедуры казни. В людском мире же, всё совершенно иначе. Угрозы никто не ждет, ведь сладкая лесть всегда работает на "ура" и бьёт в самые больные точки внезапно, тщательно скрывая волка в овечьей шкуре, готового в любой момент вцепиться в глотку жертвы, если, не дай бог, она начнёт сопротивляться или пойдёт неверным путём. Однако, если ты житель печально известной Империи Хаоса, на счастливую молодость и мирную старость можешь даже не надеяться. Ты рождаешься, работаешь и умираешь. Всю жизнь ты проживаешь трудясь как раб с наивными мечтами о заветном рае после смерти. Ты - предмет, практически бесплатная рабочая сила, обязующаяся почитать своего покровителя. Тебе настрого запрещается читать, даже просто учиться этому. Нельзя писать, рисовать, заниматься чем-либо кроме физической работы и поклонений. Биллу чертовски важно, что кто-то, даже невольно, будет склоняться перед ним на колени, целовать его мерзкие костлявые руки, обвешанные громоздкими перстнями. Но в каждом правиле, даже в самом строгом, порой бывают исключения. Кажется, кто-то сегодня не явился на молитву, кто-то посмел высказать несколько лишних слов. Кто-то, кажется, взял в руки книгу, а кто-то и вовсе возразил и оскорбил Его Величество. Это значит, что сегодня ожидается интереснейшее представление. Представление для бедной толпы, жестокое развлечение, давно уже вошедшее в привычку, впитавшееся в простецкий, застоявшийся без дела мозг с молоком матери каждого жителя империи. Они не знают другого обращения, разве что кнут без пряника, которым им угрожают с самого рождения. Декапитация - физическое отделение головы живого существа от тела. Обезглавливание безусловно приводит к смерти мозга в результате резко прогрессирующей ишемии. Смерть мозга наступает в течение нескольких минут после отделения головы от тела. Способов отрубить голову, конечно, есть превеликое множество, и если лезвие достаточно и находится в руках умелого палача, то всё проходит достаточно быстро и безболезненно. Однако, если оно недостаточно острое... что же будет, если превратить такого рода наказание в театр одного актера? Беспощадного сценариста, режиссёра и творца. Но кажется, что скоро для трёх персон их антреприза станет завершающей. Толпа бурлила на площади, где разворачивалась мрачная, но не менее захватывающая сцена. Народ неистовал, зеваки то и дело стремились протиснуться поближе, вытягивая свои шеи. В попытках разглядеть получше жуткий обряд, отчаянно толкались и боролись за место поближе к обитому черным бархатом эшафоту, который уже обступили со всех сторон стражи порядка с оружием. Виновников сего торжества было трое: женщина средних лет и двое мужчин. Женщина тихо плакала, слезы катились по впалым от голода и усталости щекам. Кажется, она читает себе под нос молитву, стремится задобрить своего жестокого властителя, всеми силами вымолить его прощение. Бедняга ещё надеется на его милость, она не понимает, что никому совершенно нет дела до её раскаяний. Сколько бы не пытался Билл корчить из себя невинного добряка, каждый знал, какую опасность он представляет для всего живого. Нет, ему не нужна весомая причина чтобы убить. Сайфер хочет лишь показать себя при помощи таких кровавых представлений. Чужими руками продемонстрировать изощрённость своей фантазии. В прочем, сегодняшняя казнь не обойдется без его вмешательства. Великий лидер раз и навсегда соблаговолит рассказать и наверняка уяснить, что бывает, если его ослушаться. Обвинение даже в самом лёгком преступлении может караться смертью, особенно если роковой судья своего народа не в духе. В чём же провинилась несчастная? Она писала книги, её уже умершая мать из знатных родов научила женщину письму, и та, в свою очередь, не имея ни силы в руках для физической работы, ни семьи, пыталась заработать на жизнь, создавая небольшие детские рассказы и продавая их за сущие гроши, чтобы обеспечить себя. Удивительно, какую огромную цену пришлось заплатить ей за свою находчивость. Один мужчина был намного старше другого, он явно повидал жизнь и достаточно ею наглотался, отчего даже не пытался как-то изменить текущее свое положение. В его глазах не было страха, как в глазах предыдущей жертвы. Он устал. Устал доказывать свою невиновность и чистоту побуждений. Да, дорогой читатель, ты правильно понял, он совершенно ни в чем не виновен, но разве кому-то до этого есть дело? Благодаря обычной клевете, его жизнь окончится, а долгие годы работы и регулярных молений забудутся в один миг, в тот самый миг, когда острый топор палача переломит его хребет. Мёртвое тело, оскверненное, лишенное головы, уже не сможет рассказать не интересующую никого правду. По третьему созданию не было даже толком понятно, что оно из себя представляет. Парень, наверное молодой, возможно ещё совсем ребенок, был похож на восковую статую, расплавившуюся на солнце. Его волосы торчали клочками, руки сплошь покрыты ожогами и ссадинами, кое-где красовались рваные раны, но то что приводило в ступор больше всего - так это невидящие, побелевшие, слепецкие глаза, в которых отражались небесные тучи, а рот был зашит какой-то толстой леской, кажется, покрывшейся ржавым налетом от запекшейся коричневато-оранжевой нечеловеческой крови, регулярно вытекающей сквозь леску трое смертников виновато склонили свои головы, которые, кажется ощущались для них тяжелее топора, который в скором времени послужит их спасителем от проблем насущных в этом жестоком мире. Бласфемия - страшнейшее преступление в мире Хаоса, за него она понесёт отличное от других наказание. Кровь нечеловечески оранжевого цвета подтекает из перекрёстных швов, а её подруги и братья, смотря с площади на несчастную, тычут пальцами, смеются и жестоко подшучивают. Здесь это совершенно в порядке вещей. Толпа бурлит, кричит, свистит, особо буйные даже пытаются что-то кинуть в несчастных, но их тут же распихивает охрана. Они - вещи Билла, реквизит для скорого спектакля, а значит прикасаться и мучить их волен только он один. Но вот, роковой момент, час расплаты, настало время показать , в чьих цепких руках находится этот мирок. Какие острые когти отрастило это существо. Существо.. он всё такой же брошенный ребёнок которого оставили неподготовленного к такому жестокому миру что сказывается на нем всё плачевней. Он обречённый скиталец, которому нет покоя ни в одном живом уголке, становится озлобленным правителем, с которым не в силах совладать никто. Ему незнакомо чувство любви, а ненависть поглотила остаток благих намерений, где скверна по сей день терзает остатки чего-то живого, уже безразличного ко всему и всем. Его яд отравляет воздух и способен с лёгкостью прочитать землю, кто знает, какие у него ещё свойства. В тенях гротескных портретов, он медленно и плавно вышагивает, чёрный шлейф тянется, вьётся по полу диким змеем. Шёлковый, блестящий, такой же как и дивный костюм, обтягивающий тело подобно второй коже. Возможно, из-за низкого роста и несуразно-полноватого телосложения Сайфера, это выглядело непривлекательно и до ужасного странно, но при этом по-своему необычно. Черные ромбы на белой ткани, высокий воротник. Сапоги идеально облегают ноги, высокий тонкий каблук заставляет ногу чуть ли не подниматься полностью, стоя на пальчиках стопы. Когтистые руки облачены в кожанные перчатки, повсюду помпоны, на лице едкий грим. Губы образуют перевернутую клоунскую улыбку, вертикальные стрелки с точками на острых концах, нарисованный алый румянец. Билл танцующими шагами проходит к эшафоту, фактически припрыгивая. Он держит в руках жезл, приветствует всех воздушными поцелуями. Такой лёгкий и бестревожный. Доходя до эшафота, быстро проходит мимо приговорённых, кокетливым и игривым жестом проводит по подбородку каждого из них, замечая как те в ответ испуганно дергаются и отскакивают на несколько шагов, чувствуя как комок в горле растёт подобно злокачественной опухоли, перекрывая путь для дыхания всё сильнее. Женщина, казалось бы, пыталась что-то прошептать, но грозный взгляд не дал ей права на ошибку, демон резво проходит мимо них, активно жестикулируя руками. Его доброта фиктивна, его артистизм наигран. Билл сейчас же подходит к постаменту, установленному для него, под аккомпанемент обученного оркестра, единственных созданий, занимающихся своеобразной творческой работой. Однако, они могли проигрывать лишь два произведения: гимн империи хаоса, и, конечно, марш для казни. Билл ,тем временем, представал во всей красе перед заполненной стоящими на коленях существами площадью. Вот он, соизволил простым смертным лицезреть свою великолепную персону. Купаясь в чужом внимании, он чувствовал себя нужным. Однако, недолга великая размолвка. Пару секунд промолчав, Билл начал свой пламенный монолог, перед этим, конечно, выслушав чужие рукоплескания. — Леди и джентльмены! Монстры, твари и упыри всех рас и национальностей! Я собрал вас всех, всех до единого здесь, чтобы на ваших глазах, на ваших родных продемонстрировать, что бывает, если попытаться перейти мне дорогу! Мне! Самому Властелину Вселенной, Могущественнейшему и Ужаснейшему, Бессменному и Бессмертному Правителю всея Империя! Милостливому, добродушному и сердобольному! Не без напущенной доброты и скорби протягивает Сайфер, активно корча страдательное выражение лица. Он играет на публику, играет, будто совершенные "врагами народа" преступления как-то скажутся на его жизни. Билл снова улыбается своей ужасно глупой, при этом зловещей дежурной улыбкой. Чем шире она растягивается на его лице - тем ужаснее и глупее он выглядит. В такие моменты, император Хаоса, с безграничными знаниями и опытом за спиной походил скорее на сбежавшего пациента заведения для душевнобольных. — Ведь я - ваша отрада, и одновременно ужас всей вселенной! Чей взгляд приводит в трепет непременно каждого, пришедшего сюда! О, так будет с каждым, каждым из вас, кто посмеет согрешить, решась на такие глупые, ужасно идиотские действия! И я не позволю либерально настроенным бездарям..- пару секунд помолчав, стараясь взять себя в руки, Билл продолжил, - нарушать порядок в моём прекрасном мире, ха-ха! Артистично похлопав в ладоши самому себе, Билл довольно заулыбался, было видно, как горят янтарные глаза, когда многомилионная толпа подыгрывает ему, стараясь аплодировать как можно громче. — Такое долгое получилось предисловие, не смею более заставлять Вас томиться все мы тут собрались, ради моего такого чудесного, такого весёлого, такого.. Кровавого! - оскал во все тридцать два зуба заставил толпу ужаснуться. Глаза загорелись огнем мести, пламенем обиды. Когти на виртуозно разведённых руках будто стали ещё острее. Билл хищно оглядел толпу, наслаждаясь чьим-то бурным испугом. - о, то есть красивого, я так заговорился..Красивого представления! Игры оркестра разгорелась с новой силой. Волна аплодисментов захватила Билла целиком, он купался в славе, в восхищении над ними и самим, он отдавался своей гордыне, наслаждался моментом, в котором был вечным мастером. — Знаете , душечки мои..Несчастной человеческой королеве Марие Стюарт, шотландской королеве, пришлось пережить три удара тупым топором палача, так что во время Французской революции избавиться от всех этих богатых соплежуев оказалось очень просто. Выстроили их в очередь и провели через гильотину, словно в сборочном конвейере. Или, точнее, в разборочном конвейере.. Тебе это нравится, parum animae Floria Pollio? О, зная твой промах, ты готова стать королевой сегодняшней плахи и топора. Не думаю, что тебе есть что сказать, милая девочка , так что любезно прошу! Манерно махнув рукой, Билл резко повернулся к первой жертве. Её имя холодно и беспощадно сорвалось с его уст, словно искра, летящая с ножа во время заточки лезвия. Матерые стражи в отчищеных до алмазного блеска доспехах выволокли фактически потерявшую сознание женщину. Бедная не сумела даже оправдаться или извиниться за "грех", лишь своими большими, чувственными глазами смотрела на Сайфера. Однако, ничто уже не изменит этот чудовищный миг. Она вся в слезах, а тюремная роба, больше похожая на грязный мешок, пропахла кровью и сырым подземельем. Все замирают. Всё останавливается. Даже оркестр затихает. Только радостный возглас в тишине. — Кончайте с ней! Падение тела на колени заставляет Билла немного дернуться от неожиданности. На голову надевают какой-то небольшой пыльный мешок, она хрипит и задыхается, царапает ногтями запястья. Голову опускает сама, чувствуя свою давящую беспомощность. Это конец. Завершающий трагичный финальный аккорд, сопровождающийся диким животным хохотом Сайфера. Миг. Ещё один. Она слышит тяжёлые шаги палача. Сильный монстр в маске на лице, скрывающей совершенно всё, кроме глаз, взмахивает топором над её головой. Удар. Громкий хруст ломающегося хребта. Кровь брызжет в стороны, стекает с плахи, струится с лезвия топора. Толпа выдыхает и снова начинает шуметь, аплодировать Биллу. Молодые матери стараются как можно незаметнее закрыть глаза своим маленьким детям, ведь тут это не приветствуется. Философия Сайфера в том, что такой травматичный опыт положительно повлияет на подрастающее поколение в будущем. Тело оттаскивают в сторону, выкидывают неподалёку от помоста, чтобы позже утилизировать максимально удобным способом - сжечь. После того, как голова была отсечена, палач поднимает её и показывает. Он тих и безмолвен, выполняет лишь чужое поручение, ничего не говоря, в отличие от Сайфера. — Браво! Браво! Говорят, бытует мнение, что в последние секунды бренной жизни, её пустая голова может видеть и даже что соображать! Поднимем же на смех чёртову нарушительницу! Предательницу моих идеалов! Резко вскинув руки, Его Величество замолчал, ожидая продолжения такого взаимодействия с народом. Громкий смех тысяч и тысяч существ летал над городом, обрушивался, как капли крови, падающие на эшафот с оторванной головы. — Да! Да! Пускай же узнает, какого было мне, когда она своим поступком плюнула мне в душу, посмеялась надо мной! Но.. Ах! Как я могу акцентировать внимание своей величественной персоны лишь на одного участника этой постановки! Festus Dillius! Моё carus puer! О, сколько же моего бесценного времени было затрачено на вправку твоих мозгов! Сколько дней, сколько недель ты отказывался признавать свою вину! Как ты боролся, маленький герой! Однако, о дьявол, я на дух не переношу героев! Поэтому.. Мне кажется, ты заслужил немного дополнительный страданий, друг сердечный! Бросив лёгкий щелчок в сторону молчаливого мужчины, туповато смотрящего в пол, Билл хищно оскалился. По телу несчастного пробежала дрожь, а на зримых участках тела начали медленно расплываться порезы, ссадины и гематомы, выплёвывающие из себя кровь, рот порван. Да, Билл не любит, когда его "мясо для казни" произносит последние слова. Тихое рычание доносилось от мужчины, со временем он начал подкашиваться, сильнее стаскивал зубы, почти кричал, его толкали в спину, подводя ближе к плахе. В страшной невербальной агонии, он буквально уронил на неё голову. Последний заключённый в это время лишь ощутимо дрожал от страшного ветра. Однако, ещё сильнее передёрнуться его заставил удар топора. Да, немедля, стоило только только изуродовать обманно обвинённого страдальца. Громкий радостный крик, агрессивный гогот Билла, голова, поднятая палачом и бурные авации. — Бешеный трепет берёт моё тело в небольшой размолвке между мной и этими протестантами! Устал уж от этой рутины! Устал от отрубания голов, объяснения наивно простых основ! Бренные черви, зазнобы моей гниющей души! Закончим же сие шоу на приятной нотке, надеюсь, мой следущий актёр посодействует мне, соблаговолит оказать помощь в дальнейшей игре! Tullius Muco, покажи же на что способен! Ты не в силах больше оскорбить меня. О, ты не видишь моего лица, недостоин ты его, asinus! Твой рот зашит, чтобы из него не слышать более бранных слов! Иди же сюда, я покажу тебе, как хороша и приятна моя сладкая месть, debitis! Но что же мне с тобой сделать, дружок? Разрезать на мельчайшие кусочки может? Или заморозить твою кровь до льда? А может сердца стук остановить мне? Ты застрял здесь чтобы поиграть со мной, не так ли? Отступив пару шагов назад, Билл с тремором в руках и груди наблюдал за долгожданным концом сего прекрасного действия. Охрана вытолкала молодого монстра вперёд. Он совершил наистрашнейший грех, следовательно, наказание последует соответствующее. Оркестр снова заиграл. Музыка была такой протяжной, так она давила на толпу, будто небо сейчас свалится на их горькие головы, не понимающие всего ужаса происходящего. Охранники уже изловчились стащить робу с худощавого измученного тела. Переломы были видны на идеальном контрасте с нежно-зеленой кожей монстра, а кости торчали, фактически вырываясь из под плоти. Билл наигранно прикрыл лицо ладонью. В толпе раздался злорадный хохот. Парень, кажется с пытался мычать, но разве это принесёт ему пользы? Его положили на эшафот, привязали руки и ноги к двум доскам, прибитым друг к другу, кажется, в форме креста. Палач, не торопясь, вострил на точиле нож, похожий на нож мясника, потом попробовал мизинцем его лезвие. Толпа затаила дыхание. Тут подручный палача приблизился к мученику, ухватил щипцами его "мужскую плоть". По толпе прошла волна истерического возбуждения, от топота ног сотрясались помосты. И несмотря на этот страшный грохот, все услышали пронзительный, душераздирающий звук, отдалённо похожий на крик, из его рта. Однако, связанный рот позволял выдавливать из себя разве что подобные звуки. Единственные , которые сразу смолкли, а из раны начала хлестать фонтаном оранжевая кровь. Уже бесчувственное тело было оскоплено. Отсечённые части были брошены в печь, прямо на раскалённые угли, которые раздувал один из подручных. Вокруг пополз отвратительный запах горелого мяса. Билл ликовал, громко смеялся в моменте, кружась на своеобразной сцене. Кровь запачкала его идеально-белый наряд, но Повелителю будто нравилось это. Он наслаждается своими горящими глазами, своей улыбкой, он словно пританцовывает под песнь самой смерти и смеётся. Но действо на фоне не прекращалось, палач, выбрав нож покрепче и пошире, рассёк ему грудь поперёк, а живот вдоль, словно резал свинью, нащупал щипцами ещё бившееся сердце, вырвал его из груди и тоже бросил в огонь. Снова оркестр затрубил с новой силой. Палач вынул внутренности несчастного, блестевшие, словно перламутр, и, потрясая ими, бросил к телам предыдущих несчастных. Однако, лишь деформированное, видоизмененное нечеловеческое сердце ещё подрашивало в его ладони. Отдав одному из слуг, тот вернулся на своё место, наблюдая как и внутренности также превратились в месиво, выкинутое в одну гору с телами. После этого отсекли голову, но не ударом меча, а ножом, так как голова свисала между перекладинами "креста". Наконец то, что оставалось от этого длинного зеленоватого тела, было разрублено на четыре части. Эти куски решено было отправить в самые крупные после столицы города королевства, чтобы даже те, кому не повезло оказаться здесь и сейчас, мог ясно увидеть, что сделается с ними за богохульство. Но сердце... — И вот же, скоро закроются кулисы мести и наказаний! Осталась лишь важнейшая часть пьесы.. Кульминация! Вынесите тела, друзья мои, вынесите мой драгоценный сувенир! В наряде, окрапленном кровью, Билл немного приклонился, раскинув руки в стороны, будто Одетта, завершающая пируэт. Слуги столпились сзади, тяжёлые, грузные тела и головы в мешках, требуху и прочий мусор. Вонь стояла неимоверная, трупные насекомые уже слетались на свежее мясо, но Билл будто не видел этого уродства, не чувствовал трупного духа. Слуга, идеально держа осанку, подошёл к своему Повелителю, протягивая ему атласную подушечку , на которой лежала аккуратная тарелочка с сердцем. Сердце. Билл облизнул губы, всматриваясь в замолкнувшую толпу. Сердце. Важный орган. Необходимый всем. Быть может, чужое компенсирует ему нехватку своего? После очередного взрыва хохота, Билл жадно выхватил из рук слуги сей очаг жизни, Повелитель сжал его в своих острых когтях. За спиной ощутился жар, или это страсть к насилию разгорелась в больной душе? Нет же. Трупы вспыхнули от одного только движения его пальцев. Билл потянулся к руке с сердцем, резко откусывая от него одну часть. И ещё одну. И ещё. Он поедал центр крови и плоти со звериной жадностью, поглощая его в себя целиком. Монстры шокировано охали, им многое удалось повидать, но столь масштабного безумства они не думали узреть. Кровь сочилась с его рта, с его рук, Сайфер заглатывал плоть, фактически не пережевывая, а трупы всё горели яркий свечкой. Казалось, вонь от них дойдёт до самых границ. Многие кашляли, задыхались, а Билл.. Облизывал пальцы, стараясь поглотить как можно больше предательской крови причмокивая остатками жёсткой мышечной ткани. Лицо в крови, смазан грим, а безумные глаза смотрят в толпу. Он давится, задыхаясь от смеха, небрежно вытирает рот рукавами своего прекрасного наряда. В игривом танце, среди огней и смертей, прекрасная Одетта примеряет на себя образ гротескной Офелии. Трупы догорают, но совсем скоро новые мученики получат своё приглашение на казнь.