Вверх по подсолнечным холмам

      Голова Вая чувствовала себя так, словно ее раскололи пополам.       У него было подозрение, что болят и другие части его тела, но все это притуплялось тяжестью, которая, казалось, душила его, и колющей болью, которая начиналась от макушки головы и спускалась вниз по спине.       — Вай?! — Взволнованный голос был приглушен и заглушен звоном в ушах. — Вай, проснись!       Он попытался сказать: «Эй, я в порядке, я здесь», но не смог. Вместо этого он тонул, дрейфовал в никуда.              ***              Когда Вай наконец открыл глаза, раскалывающая боль превратилась в тупую пульсирующую. Он несколько раз моргнул, чтобы сориентироваться. У него не было сил, он видел только яркий свет, приглушенный разговор, постоянное гудение и удушающий запах антисептика в воздухе. Не нужно иметь здоровую голову, чтобы догадаться, что он в больнице.       — Вай? Ты не спишь? — На этот раз ему удалось кивнуть. Он даже не сразу понял, что этот вопрос задала его мама. — Позови медсестру, быстро. — Слабо, он сумел поднять руку только для того, чтобы увидеть, что она покрыта порезами и синяками. Однако его ничтожный прилив энергии тут же иссяк, и она против его воли упала обратно на кровать. У него не было времени рассмотреть, что именно собой представляли эти порезы.       Он понятия не имел, сколько времени потребовалось медсестрам и доктору, чтобы войти в палату и осмотреть его. В его глаз был направлен свет фонарика, они задавали множество вопросов, на которые он давал вялые ответы. Вай даже не был уверен, действительно ли он отвечал на их вопросы, а не просто произносил случайные, не связанные между собой слова.       Вскоре после этого он снова заснул, а когда снова проснулся, его голова чувствовала себя намного яснее, несмотря на то, что тело все еще находилось в таком же ослабленном состоянии. Его мать склонилась над ним, в то время как отец сидел у его ног. У него было суровое выражение лица, но беспокойство пересиливало его, так что это не было похоже на обычное отцовское пугающее выражение, когда Вай попадал в беду.       — Ты чувствуешь себя лучше?       — Немного, — прохрипел он. Горло хрипело от долгого молчания, и ему пришлось несколько раз прочистить его, прежде чем голос стал походить на его обычный тон. — Что случилось?       Его мать вздохнула.       — Ты попал в автомобильную аварию. — Она занялась его одеялами и подушками, заставляя Вая почувствовать себя комфортно. — Ты сильно ушиб голову и довольно долго спал.       — Как долго?       — Неделю, — она нахмурилась. — Мы боялись, что у тебя были внутренние травмы, которые врачи не смогли найти.       Его отец по-прежнему ничего не говорил, просто похлопывал себя по ногам, как будто что-то обдумывал.       — Вай, ты сел пьяным за руль. — Внезапно на него нахлынуло тяжелое воспоминание. Они где-то сидели с друзьями и выпивали. Пран вернулся на несколько недель, и они не могли упустить возможность повеселиться вместе. Возможно, им было даже чересчур весело. — К счастью, твои друзья не сильно от тебя отстали и сумели вытащить из машины, прежде чем ты взорвался вместе с ней. — Отцовский голос был пропитан горечью, но он хмурился, как ребенок.       Он ничего не сказал.       — Так что, мы подумали…       — Может не сейчас… — Мать прервала его. — Он только что проснулся.       — Вай ранен, но он понимает, — твердо ответил он. — И лучше сказать ему, пока он все еще чувствует боль в теле, тогда, по крайней мере, он поймет всю серьезность своих действий.       Она вздохнула и отступила, позволяя ему делать то, что он хотел.       — Вай, мы отправляем тебя к твоей бабушке.       — Нет, — он тут же покачал головой. Он чувствовал, как его шея заныла от резкого движения, но ему было все равно. — Папа, пожалуйста.       — Мы все решили, — он встал, стремясь закончить разговор как можно быстрее. — Мы уже сообщили в твою компанию, и они отправили тебя в отпуск для восстановления. Ты отправишься в Мэхонгсон и останешься там, пока не научишься сидеть тихо и не высовываться.       — Но папа, Мэхонгсон слишком далеко. Бабушкин дом еще дальше, он в сельской местности.       — Вот и отлично, — он скрестил руки на груди. — Чем труднее тебе нарываться на неприятности, тем лучше.              ***              Чтобы наказать Вая еще сильнее, отец хотел, чтобы они поехали в Мэхонгсон из Бангкока, но, к счастью, его спас врач, посоветовавший им обоим не нервировать его, пока раны полностью не заживут. В спешке, чтобы отправить его поскорее и подальше, родители полетели с ним в Мэхонгсон через два дня после выписки из больницы, отчего Вай едва успел попрощаться со своими друзьями.       — Смена обстановки может помочь тебе почувствовать себя лучше, — попытался утешить его Пран. — И это не совсем рядом с горами, да? Там все еще есть что-то вроде… магазинов и прочего? И ты можешь доехать до ближайшего большого города, может быть, там будет торговый центр… или кафе… или, может быть, бар… или еще что-нибудь. — Он что-то бормотал, все еще пытаясь.       Вай застонал.       — Мне запрещено садиться за руль, пока я не вернусь сюда. Уф, — он поморщился. Пран похлопал его по спине, пытаясь утешить.       — Может быть, бабушка отвезет тебя?       — Ей семьдесят пять, — невозмутимо ответил Вай. — Ты думаешь, она потратила бы хоть каплю энергии, чтобы отвезти меня в кафе?       — Тогда тебе не повезло! — засмеялся Пран. Пат, который был занят тем, что играл со своим телефоном, тоже усмехнулся, просто показывая, что он, по крайней мере, слушает. — Просто приложи все усилия, чтобы найти способ насладиться своими семью месяцами заточения. Не успеешь оглянуться, как ты уже вернешься. — Пран потянулся обниматься, Вай попытался сопротивляться, но он был достаточно силен, чтобы сжать его, прежде чем отпустить. — С тобой все будет в порядке, м? Я буду звонить тебе все время.       — Врешь, — проворчал Вай.       — Так и сделаю!       И вот так он умудрился доковылять до выхода на посадку самолета, страшась следующих семи месяцев, которые ему придется прожить в почти заброшенной деревне.              ***              Поездка в деревню была относительно короткой, температура быстро падала по мере того, как они поднимались все выше и выше в гору, туман становился все гуще, и окна машины начали запотевать. Вай опустил стекло, заработав холодную струю воздуха прямо в лицо. Но он держался. Он решил, что ему пора привыкать к холоду.       Дома стояли далеко друг от друга, но были почти одинаковыми и симметричными, что создавало иллюзию их скопления вместе. Он вспомнил детские каникулы, проведенные в этих горах, когда ему приходилось ходить туда-сюда по домам соседей, чтобы раздать им немного еды. Издалека дома казались близкими, но на самом деле дорога между ними истощала его даже тогда, когда у него еще была детская выносливость. На этот раз, однако, Вай заметил немедленную перемену. Путь к дому его бабушки, который раньше был недоступен на машине, теперь представлял собой приличную, хотя и грязную тропинку.       Раньше они просто парковались на открытой площадке у дома тетушки Нам у дороги и шли пешком всю дорогу до огромного дома на вершине холма. Теперь же их машина покачивалась туда-сюда, пока они ехали по проторенной дороге, что явно показывало то, как долго Вай не приезжал сюда.       Когда они наконец остановились, он уже был измучен. Его тело все еще болело и было в синяках, он все еще хромал, был перевязан во многих частях тела, и всего за три часа, которые он провел в ожидании посадки на самолет, находясь в самом самолете и в дороге в машине, уже перенапряглись все его мышцы. Вай безвольно откинулся на сиденье, пока родители вытаскивали его сумки из машины и несли к крыльцу.       Он открыл пассажирскую дверь и улыбнулся своей бабушке, которая стояла на крыльце и махала ему рукой. В порыве усилий он сел и изо всех сил постарался пошевелить мышцами, что привело лишь к нескольким стонам и глубоким вдохам, чтобы сдержать боль.       Его бабушка посмотрела на время и помахала ему.       — Поторопись, Вайякорн! Ты собираешься всю ночь там проторчать?       — Да, да, — простонал Вай и нахмурился. Он знал, как сейчас выглядит его лицо. Пран всегда отчитывал его за то, что он всегда выглядел недовольным и готовым к драке, но Вай продолжал игнорировать его. Потому что, во-первых, это было правдой. Он всегда был зол и готов к драке. И у этого были свои минусы: он выглядел злобно и звучал грубо, даже когда не хотел этого.       С тех пор, как несколько лет назад он допустил огромную ошибку, которая чуть не стоила ему Прана, до него это дошло. Однако его осознание не приравнивалось к реальным действиям. Они уже знали, что он за человек, какой смысл пытаться измениться?       Вай потянулся к верхней части дверцы машины, чтобы опереться и подняться, но чья-то рука преградила ему путь, и вместо этого ему предложили ладонь.       — Позволь мне помочь.       Как будто это было его второй натурой, он шлепнул по руке, как будто обжегся.       — Нет.       Он даже не знал, кто это был. Это мог быть деревенский старец, который был в одном шаге от смертного одра, но в тот момент ему, честно говоря, было слишком больно, а голова болела слишком сильно, чтобы его это волновало.       Однако для Вая было приятным сюрпризом, когда он поднял глаза и увидел, что, к счастью, это был не деревенский старец, а очень недовольный молодой человек. Он некоторое время смотрел на него с очень разочарованным выражением лица, прежде чем вздохнул, пожал плечами и ушел. С корзинкой в руке он помахал бабушке Вая и поставил ее у ног женщины.       Вай отвел взгляд, чтобы сосредоточиться на своей собственной цели — хотя бы суметь самостоятельно подняться. Послезавтра его родители вылетают из Мэхонгсон обратно домой, и он не может просто ждать, что бабушка поможет ему с самыми элементарными вещами. С усилием и немного непривлекательным кряхтением ему, наконец, удалось подняться. Он, прихрамывая, прошел через двор и поднялся на крыльцо.       Бабушка посмотрела на Вая с жалостью, оглядывая его с ног до головы, держа в руках фасоль. Недовольный парень тоже искоса поглядывал на него, но в целом сосредоточился на том, чтобы доставать овощи из своей корзины. Вай знал, как сейчас выглядит. У него все еще были повязки над левой бровью, вокруг левого предплечья, порезы по всему лицу и шее, синяки по всей руке — и это были даже не самые страшные его травмы, все они выделялись ярче из-за его бледности.       Она фыркнула и покачала головой.       — Если бы я не знала, как близко я была к тому, чтобы потерять тебя, я бы кричала на тебя прямо сейчас, — она нахмурилась. — Как ты мог вести машину… — Она выглядела так, словно собралась читать нотацию, но вздохнула и решила не делать этого. — В любом случае, — она повернулась к молодому человеку, раскладывающему овощи на столе в соответствии с его размером, изо всех сил стараясь выглядеть занятым и уйти от разговора, в котором он явно не желал участвовал. — Это Вин. Ты ведь знаешь Вина, верно?       Вай посмотрел на него, пытаясь уловить хоть какое-то чувство узнавания, но у него ничего не вышло. Он выглядел вполне… симпатично, но обгорел во многих местах. Вай подумал, как это должно быть больно, но он не может представить, что это может быть больнее, чем его собственные травмы, поэтому решил не зацикливаться на красном пятне на шее сбоку. Так что он просто тупо уставился на него.       — Серьезно, ты не помнишь Вина?       — Ах, бабушка, все в порядке, — наконец улыбнулся Вин, опустив глаза, чтобы показать ей сияющее выражение лица. — Мы никогда раньше по-настоящему не общались, я с ним не играл, только мой брат.       — Он должен был хотя бы видеть тебя.       — Даже если и видел, это было так давно. Если бы он не был с тетей Прэу, я бы тоже его не узнал.       Бабушка пристально посмотрела на него, прежде чем улыбнуться Вину.       — Ты действительно слишком добр, дорогой, — она похлопала его по щеке и развернулась, чтобы поговорить с Ваем. — Ты же видишь, что я стара и не смогу помочь тебе со… — она посмотрела на него сверху вниз, как будто была расстроенным модельером, вынужденным сделать абсолютному неудачнику почти невозможный макияж, — всем этим. — И продолжила в том же духе. — Итак, Вин здесь, чтобы помочь. Он будет навещать тебя несколько раз в день, чтобы узнать, жив ли ты, принесет тебе еду. Ты сможешь попросить у него все, что тебе понадобится, и, самое главное, когда это необходимо, он будет возить тебя по окрестностям. Пока ты здесь, тебе запрещено управлять каким-либо движущимся транспортным средством.       Может быть во всем виновата головная боль, может быть, он был просто сварливым типом, но все это казалось абсолютно нелепым. Они фактически наняли ему няньку. И бесплатно? Это было настолько низко, насколько только могла пасть его гордость, он ни за что не позволил бы нянчиться с собой этому мальчишке, который казался… нет, не казался… он определенно моложе, чем выглядел.       Вай покачал головой       — Нет. — По какой-то причине это позабавило Вина, и он усмехнулся, но предпочел проигнорировать его. — Я могу постоять за себя.       — Ты едва можешь самостоятельно выбраться из машины, — возразила она. — И, честно говоря, мне все равно. Пребывание здесь — это твое наказание, и ты не можешь просто выкрутиться из этого положения. Все будет сделано на наших условиях. Понятно?       Все это было абсолютно нелогичным! Он не был ребенком. Он мог бы справиться сам. И, честно говоря, он был голоден и просто хотел, чтобы весь разговор закончился, чтобы они могли, наконец, зайти внутрь и что-нибудь поесть. Все, что он съел сегодня — это крекеры, которые раздавали в самолете, да и те были отстойными.       Так что он просто отвернулся, пытаясь найти точку на горизонте, на которую мог бы смотреть, чтобы они поняли, что разговор закончен, но все, что он мог видеть, были туман и дымка.       Это будет его жизнью на следующие семь месяцев. Только он и его раны, которые заживут бог знает когда, в туманной деревне, которая отключается в восемь вечера, с чертовой нянькой, которая смотрит на него… странно. Он был недоволен им, но и по-настоящему сердитым не выглядел. Он просто выглядел так, словно жалел его. И зачем, спрашивается?