Забытое вспомнить нельзя

      Им потребовалось слишком много времени для того, чтобы найти Ханну. Они потратили слишком много времени на то, чтобы найти все шестерёнки механизма для освобождения Юджи. Кто же знал, что парень настолько отчаянный и в последний момент оттолкнëт Годжо от куба, самостоятельно попадая в ловушку, приготовленную не для него? Никто не был к этому готов. Никто не ожидал, что Итадори окажется настолько загнанным в угол, не зная как помочь, чтобы лезть туда, куда ему, по хорошему, не следовало. У всех стоял лишь один вопрос "Как Юджи смог обойти все проклятия, чтобы успеть?". Совершенно никто этого не понимал. И чья кровь была на каждой стене и потолках? Всех передергивало крупной дрожью от вида, что открывался, стоило только спуститься на первый этаж.       Наконец настал день, когда части механизма оказались собранны воедино. День, когда Юджи Итадори будет распечатан. Будет освобождён. День, когда спустя 1098 суток, они наконец увидят его лицо и, возможно, его улыбку. Или даже слышат его звонкий смех в перемешку с извинениями, за совершенно необдуманные действия.       Каждый из людей, что стояли возле куба, боялись, что с Юджи будет что-то не так. Думали, что Юджи сильно изменится, ведь время в кубе идёт совсем не по законам природы. Оно идёт медленно, тягуче словно потока, постепенно сводя с ума, даже самого хладнокровного человека. Но при этом в некоторые редкие, но при этом частые моменты оно ускоряется до такой степени, что соревнуется со скоростью звука, а иногда и со скоростью света. Никто не знал, что там внутри. Может там пустота, как у Годжо в территории? Или же всё усеянно пылью и прахом после многочисленных битв? "Что там?" вопрос, застрявший у многих в голове. Вопрос без ответа.       Техника Ханны и крик Инумаки, после звенящая тишина. Пусто. Никого нет. Куб стоит на месте, словно его никто и не трогал. Словно его только что положили на холодную землю, напитанную многочисленной кровью, что уже не впитывается, оставаясь на поверхности красными лужами. Но через несколько мгновений куб взрывается, на долю секунды оглушая всех рядом стоящих, пыль клубится и не думает оседать. Через неё практически ничего не видно. Они же смогли?       Сквозь стену из плотной пыльной завесы начинают виднеться очертания знакомой фигуры. Постепенно очертания становятся всё более различимы и, откашливаясь, выходит Юджи. Он оглядывается. На лице застыло выражение непонимания и толики страха. Парень по очереди медленно оглядывает всех людей, что медленно к нему подходили с радостными выкриками.       — Кто вы?       Вопрос, разнëсшийся по округе и вернувшийся эхом, заставил всех резко остановиться. Что это значит? Похоже на очередную глупую шутку. Всё же влияние Годжо-сенсея никогда не приводило ни к чему хорошему.       Неловкие смешки непонимания по очереди медленно вырываются из ртов людей. Годжо смеётся.       — Юджи-кун, это была совсем неудачная шутка, — Сатору смотрит на него с игривой улыбкой.— Неужели ты не рад нас снова видеть? — "меня" так и осталось в горле. Юджи просил никому не рассказывать.       — Откуда вы знаете моё имя? Я вижу вас впервые, — Итадори в обычном жесте смущëнно почесывает шею правой рукой. Жестом, который многие знают наизусть и о котором, те кто не знают, наслышанны. — А... А где мы? Не помню, чтобы я выезжал за город.       Тишина. Все стоят с выражением печали и некой боли. Юджи не помнит. Не помнит никого из них. Эта мысль болью отдаётся в груди Годжо и оседает чёрной пылью где-то на глубине души.       — Итадори-кун, пошли со мной, — Сëко сохранила на лице выражения спокойства, но в душе бушевал ураган. Всë даже хуже, чем они думали и над чем размышляли.       — Хорошо? — даже не смотря на беспамятство, Юджи всё же оставался тем самым, кого они знают. Наверное.       Юджи смиренно шёл рядом с Иэйри до больничного крыла. Парень молчал, постоянно оглядываясь и, кажется, сканируя длинные коридоры непонимающим взглядом карих глаз. За ними шёл Годжо, осматривая Итадори с головы до ног, используя даже свои шесть глаз. Парень, казалось, не изменился. Всё та же концентрация проклятой энергии. Те же очертания лица. Те же сверкающие странной, почти постоянной, радостью глаза, но сейчас они светились непониманием происходящего. Он только подрос чуть-чуть.       В душе начал угасать огонёк, что возгорелся с новой силой при виде Юджи, выходящего из пыли, когда парень объявил, что ничего не помнит. Боль и отчаяние тщательно скрывались в глубине души, где-то в самом дальнем углу, не желая подкидывать дров в костёр для других, которые так же сгорали в огне этих чувствах. Все знали, кем приходятся друг другу Сатору и Юджи. Думали, что это временно. Но Годжо знал, каким взглядом они смотрели друг на друга, когда оставались наедине. Когда были небольшие мимолëтные секунды счастья при всех. Мужчина до сих пор помнил, когда ему сказали перестать играться с мальчишкой. "Он не сможет дать тебе то, что тебе нужно от него", — твердил один из старейшин, когда узнал. Если бы не стоявшая рядом Сëко, Сатору уверен, от этого старика не осталось бы и мокрого пятна, напоминающего о его бренном когда-то существовании.       И сейчас, смотря на Юджи, Сатору не мог понять, почему в душе так пусто. Он терял людей. И терял не один и не два раза. Но сейчас, словно всё его нутро вырвали, разодрали острыми ножами и почистили разными ужасными химическими веществами, по-другому не объяснить, почему так жжётся. Желания обнять и поцеловать заполняли его с ног до головы, но останавливало одно. Юджи мог испугаться и начать обходить его стороной. Это последнее, чего хотел Годжо.       После долгой дискуссии и громких криков, Сатору разрешили вести себя "как обычно". Подходить, шутить и обнимать за плечи. Годжо слышал, как за его спиной пролетела фраза о том, что ему бы и запрет на эти действия не мешал. Но он уверен. Если бы сказали, что так он сделает хуже, он бы и шага к Итадори просто так не сделал. Слишком боится, что Юджи не вспомнит. Слишком боится снова остаться один. Годжо больше не вытерпит. Сатору слишком привык, что постоянно окружён его вниманием и заботой. Такими незначительными, но, видя, что Юджи уснул в совершенно неудобной для сна позе на диване, дожидаясь его возвращения, грудь наполнялась теплом, а взгляд становился размытым.       Годжо знает, что Юджи не понимает, почему Хигуруми в последнее время отказывается проводить с ним тренировки, ссылаясь на занятость и прося подойти к кому-нибудь другому. Годжо знает, что Юджи совершенно не видит того, как Сатору смотрит на него и, как часто он это делает. Годжо более, чем уверен, что Юджи бросает краткие взгляды на него не просто так. Может есть хоть малейший шанс, что он всё-таки хоть что-то вспомнил?       Поздний визит юноши в свою комнату, напомнил Сатору, как они жили до инцидента в Сибуе. Взъярошенный вид Юджи напомнил, как часто Сатору видел его в своей кровати практически каждую ночь. И как скоро стало не важно из-за кошмаров пришёл Итадори или просто потому что не спалось. Этот визит напомнил мужчине, как долго после учащения этих ночных визитов добивался хоть кромки желаемого внимания от Юджи. Сейчас же парень аргументировал свою "ночную вылазку" тем, что рядом с Годжо ему было спокойнее и не так страшно засыпать, боясь увидеть кошмары, что мучали его с самого освобождения из Тюремного царства.       И всё же, сопящее совсем рядом тело, забывшееся в немного беспокойном сне, грело сердце, а на краю сознания появлялась мысль о том, что ещё не всё потеряно. Что ещё можно вернуть их отношения к тому уровню, какой он был до того, как запечатали Юджи. Аккуратно поворачиваясь на бок, Сатору провёл кончиками пальцев, едва касаясь кожи, по лицу Итадори. Всё такая же мягкая, как он помнит, но эти шрамы... Эти шрамы заставляли задуматься, чем парень готов был пожертвовать ради него. Он готов был отдать свою собственную жизнь в обмен на жизнь Годжо. Мужчина еле слышно усмехнулся, вспоминая, как сам же говорил парню, что это всего лишь временное увлечение и ничего более.       Взгляд медленно расплывался, что удивило Сатору. Что это с ним? Убрав руку от лица напротив, он провёл большим пальцем по своему лицу, с большим удивлением замечая воду. Слёзы? Почему он плачет? Годжо готов был поклясться, что у него ничего не болело. Но он не стал, потому что в миг осознал, что соврëт если скажет это даже самому себе. Болело. Болело сильно. Душа разрывалась на части от осознания, что Юджи просто чувствует себя в безопасности рядом с ним, но не более. Сердце болело от того, что Юджи больше не смотрел на него влюблённым и нежным взглядом. Тело отказывалось двигаться, когда на тренировках Юджи делал выпады, атакуя, желая хоть ненадолго обрести до боли нужный и привычный контакт тел. Хотелось просто спокойных объятий как раньше. Когда на тренировке они были одни, проводили всё время в руках друг друга, иногда валяясь на полу, перекатываясь с места на место, имитируя драку и весело смеясь.       Сатору проснулся от того, что тело под его руками начало шевелиться, кажется просыпаясь. Годжо в миг осознал, что засыпая, по привычке обнял Юджи, прижимая к себе. Сильно не желая отпускать. Мужчина чувствовал необходимость убрать руки и аккуратно отодвинуться, боясь, что Юджи больше не придёт. Но вместо этого его руку обхватили, ставшие слегка грубыми, ладонями и притянули к груди, обнимая. Внутри Сатору взорвался фейерверк из чувств и эмоций. Мысли в голове летели одна за одной, но за одну всё же удалось зацепиться. "Ещё есть шанс. Совсем маленький, почти несуществующий, но шанс".       — Пожалуйста, не убирайте руки. Обнимите меня, как обнимали, пока спали. Мне так спокойнее. И совсем не страшно, — тихо, почти не досигаемо слуху, но Годжо слышит.       Мужчина покорно прижимает мальчишку к себе, грея светлую надежду внутри на то, что ещё не всё потеряно. Под ладонями чувствует ровное сердцебиение, носом утыкается в макушку, позволяя себе думать, что аккуратными шагами он сможет собрать воедино все осколки памяти важного сердцу человека. Что сможет вернуть их отношения. Годжо думает, что он обязан это сделать. Всегда ради них старался Юджи, и теперь, если Сатору хотя бы не попытается, он будет себя ненавидеть.