Давно не трахались

      Когда-нибудь дети престанут прогуливать уроки ОБЖ. По крайней мере, Андрей на это сильно надеется. Если дети в восьмом классе, когда уроки ОБЖ только начинаются, ходят, то после середины года уже по половине состава. Андрей их, конечно, понимал. Ну им вот это ОБЖ в жизни никак не поможет, они даже если попадут в опасную ситуацию, будут об его уроках в последние минуты вспоминать, но, когда приходят три человека, слишком сильно бросается в глаза. Не может же он открыто показать, что все стерпит. В конце четверти им каждый раз приходится придумывать оценки. Ладно, выпускные классы еще можно понять, а на остальных он может и обидеться.       Андрей честно старался вести уроки «нормально». К нему дети в какой-то момент начали бегать про проблемы рассказывать. Он школу закончил уже достаточно времени назад, как и положено ОБЖщнику сходил в армию, а мир совсем не изменился. У детей те же проблемы. Он знает, он через это уже проходил. Не может сказать, как им поступать, но при этом может что-то подсказать. Они сами решат, и решат неправильно. Это понятно. И они научатся. А Андрей их поддержит, если надо будет.       С такой любовью к детям ему и выдали по итогу классное руководство. Надо было курировать десятый класс. А десятые классы — это очень сомнительные персонажи. Потому что ребят просто вырвали из коллектива, в котором они мирно, а иногда не очень, существовали девять лет и заставили учится с малознакомыми людьми. А это параллель. Параллели в принципе редко друг с другом общались. Каждый класс считает, что другой хуже. У кого-то это проходит легко, ребята понимают все и могут социализироваться в новом коллективе, а кто-то все же годами вырабатывал нелюбовь. Никого осуждения ни к кому Андрей не чувствует. Понимает только, что будет не так просто. Еще и учителя экзаменами пугают. Так было и будет всегда.       Миша к свой работе относился иначе. Не пришел? Два.       Дети не понимают, что вот как раз он все понимает. Мало кому его история нужна для поступления, не все вообще поступать будут в хороший вуз. Еще и ЕГЭ ввели. В его время такой хуйни не было. Он знает, что мало кто историю сдавать вообще планирует. Не значит же это, что на его урок можно совсем забить. История, блин, урок интересный. — Ну и вот зачем мне ваша история? — спрашивает Влад, когда на него уже начинают ругаться. — Знать где живешь и благодаря кому на своих двух тут у доски стоишь. — Благодаря маме, — гордо отвечает Влад у доски.        Заставили реферат на весь класс рассказывать. Скажите спасибо, что он вообще его сделал. Страх неатестатации и не такое с школьниками делает. Вот Влад похож на человека, которому эта ваша история хоть как-то в жизни поможет? Он тоже думает, что нет. Чуйка у него была сразу после ОГЭ сваливать. Но он по уговорам мамы остался, о чем уже пожалел не раз. — Гордишься этой шуткой? — устало спрашивает Горшок, которому вообще-то их как-то нужно вытягивать. Он же специально хочет, чтобы у парня все хорошо было с оценками, а он еще что-то возмущается. — Еще как, — с гордостью говорит Влад. — Плотников, — обращается Михаил Юрьевич в тишину класса, — Плотников, Плотников, — эхом повторяет учитель, устало только как-то. Для него первая четверть тоже прошла как-то слишком тяжело.       Кто-то все-таки тыкает в ребра парня, который спит на сгибе локтя. — А, да, — резко подскакивает Костя. — Доброе утро. Кость, спасай репутацию своего поколения.       Костя протирает глаза, и смотрит на Влада. От его взгляда хочется сжаться и уйти от сюда вообще. А тот будто глазами стреляет. А глазки то щенячьи. Немного влажные от резкого света, с черными кругами от недосыпа. Уставший какой-то, побитый чуть. — Какой вопрос был? — спрашивает Костя, — ну вот до этого вашего диалога о важности истории. — Год начала второй мировой, — напоминает вопрос Михаил Юрьевич и откидывается на стуле. — Тысяча девятисот тридцать девятый, — говорит Костя, как будто это очевидная истина.       Хотя для таких как Костя, так и есть, наверное. Бесит, блять. Умный самый? Разбуди, а он тебе сходу год начала войны? Да кому эти даты нужны вообще. Вот таким как Костя видимо. У кого в жизни ничего не происходит. Нашли друг друга, заучка и историк-душнила.       

***

— Ну я не могу. Один умничает много, второй видимо не трахался давно, валит постоянно, — выругивается Влад. — Так, а какой из них какой? — спрашивает Андрей.       Он уже как-то привык, что к нему дети бегают рассказывают все. Да и это правильно как-то. Пусть они лучше тут все рассказывают, им легче становится. А Андрей уже как может помогает, поддерживает, советует что-то. Тоже ведь в школе учился. А ведь, кажется, не так давно.        — Ну Костя просто заебал, — отвечает Влад.       При Андрее Сергеевиче даже как-то не стремно матерится. Он никогда замечания не делал. Не педагогично, конечно, но зато действенно. Андрей в мате ничего плохого не видел. Взрослые матерятся, и дети будут, где бы они не находились. Запрещать им это бессмысленно и лицемерно. Он тоже мог в речи мат пропустить, но не так часто, и старался все же этого избегать. — Чем именно? — уточняет Князь.       Костя вообще тоже его ученик. Причем очень способный. Устает тоже сильно, но вывозит все, потому что просто знает. Они с Владом вообще пара убийственная, как говорит их математичка. Он ее, как и дети, не очень любит, но активно делает вид, потому что работают вместе. Ответы ученики всегда на контрольные находят. Только почти все стараются с шпаргалок списать. И делают это настолько палевно, что их даже немного жалко. А вот Влад ничего не списывает, как и Костя. Они видимо вдвоем что-то сами пишут. Только Костя знает как решать и решает, а Влад заучивает все. Насколько нужно быть гением, чтобы в голову уместилась вся контрольная, еще и в двух вариантах. Учитель литературы говорит, что у него в принципе память феноменальная. Она его в начале урока вызывает, он ничего не знает, слова путает, в конце урока уже от зубов отскакивает. — Умный шибко. Не могу я, ну не знаю чего-то, так он знает. Его и учителя любят, и вообще он… — пытается нормально сформулировать Влад, но знает, что его и так поймут. У Андрея Сергеевича в принципе есть такая функция. Он все без лишних слов понимает. — Хорошо. А второй? — Ну а второй тоже заебал. Сказали, у тебя две оценки по истории, это два и три. Для аттестации нужно минимум три оценки. Дали реферат, я его сделал. Думал сдам и все. А заставили на весь класс еще рассказывать. И начались вопросы. В каком году, а кто был. А я что, ебу что ли? Ну вот откуда такая доебчивость? — А что, у Михаил Юрьевича нет никого? — как-то между словом спрашивает Князь. — Не-а, вообще никого. Ни девушки, ни жены. — А ты откуда знаешь? — уточняет Андрей. — Девочки пробили, им же больше всех надо. Они там ФСБ на дому.       Из коридора прозвенел звонок. — Ладно, тебе на урок пора. Что у вас там кстати? — Общество, — поник Влад. — С Михаил… — Юрьечем. Ага. Ладно, пойду хоть там аттестацию получать. — Все получится, — уверенно сказал Андрей. Он в него верит.

***

      Влад с этой темой еще пару раз забегал. Все на Плотникова жаловался. У Кости видимо еще возраст дерганья за косички не прошел, он резко решил все свои подколы на Владе проверить. А тот, на удивление, в ответ поругивался. Не смешно это, делал вывод Влад. А вот Андрей прям в голосину ржать был готов от этих рассказов. А потом, в какой-то момент, рассказы про Костю закончились. Чудить перестал, что ли. Там, если честно, не совсем понятно. Но Влад просто жаловаться перестал. Да и Михаил Юрьевич как-то перестал быть центром всех бед. Хотя Князь к нему как-то заглянул по этой теме и сразу все ответы на свои вопросы получил.       Уроки закончились, последние дни до конца четверти. Вот вроде долги у учеников, а страдает Миха. Андрей заходит, даже не постучавшись. — Михаил Юрьевич, добрый день, — поздоровался Андрей. Формальности для красоты, уже чтобы потроллить. — Привет, — ответил мужчина, сидя за столом и выставляя оценки. Уставший тоже. С кругами под глазами и нервным тиком. — На вас тут мои анонимные ученики жалуются, — прошел поближе Андрей. — Если Коноплев, даже не начинай, — отмахнулся Горшок. — Ой, да ладно, что он уже опять натворить успел? — Чего только не успел. Парту мне раскрутил, кружку разбил, цветок случайно в окно выбросил. Еще и с Плотниковым у меня тут постоянно дебаты какие-то устраивают, то про легализацию проституции, то про систему обучения. — Ну Миш, они же выпустятся скоро. Как я понял ни один из них по итогу историю сдавать не будет. — Ой бля, когда мне Влад в прошлом году сказал, что будет общество сдавать, я чуть не откинулся. Ну ладно, сдал же как-то. Все варианты на решуОГЭ.ру видимо выучил, потому что балл там хороший.       Князь хихикнул. Подошел почти в плотную. — Пошли домой? — Пять минуток, мне тут еще кое-какие документы заполнить надо. Кстати, насчет Влада и Кости. Я ж их вчера видел, что-то не успел рассказать.       На улице морозно. Ветер пробирается к коже, а дальше к самым костям. Плохая погода, осенне-зимняя. В Питере по-другому не бывает и уже никто не жалуется. А люди все продолжают ходить по улицам, гулять. Кто-то фотографируется, кто-то пытается просто добежать до дома и скорее укрыться под одеялом. Миша относил себя к последнему типу.       Путь домой шел через парк. Там на легком льду поскальзывались голуби, курили школьники, бодренько ходили пенсионеры с палками, собаки бегали, выискивая белок. В общем осень, поздняя уже, но все еще со своей атмосферой.       А в далеке показалась две какие-то слишком знакомые фигуры. Коноплев и Плотников, невероятная пара, которая в школе была готова друг другу глотки перегрызть. Хотя особо агрессивно был настроен только Влад, Костя просто нарывался. Он решил подойти, а то вдруг у них там вооруженная дуэль. Но оказалось лучше, или хуже.       На улице холодно и руки обмерзли, но Влад не думает идти домой. Потому что с Костей хочется провести побольше времени рядом. Просто, как всегда, поговорить ни о чем, в глаза эти его бездонные посмотреть. Даже уже цапаться перестали. Просто и спокойно себя ведут. Костя это замечает. Поэтому они останавливаются, и он чужие руки кладет себе на голую шею. Пробивает почти током от холода, а вот Влад растекается в блаженной улыбку. Хорошо так, смотрит своими глазами сердечками, скоро искры посыпятся. Он как-то не задумывается, наклоняется вперед и слегка прикасается своими губами к чужим. Влад пару секунд не осознает, что произошло, но отвечает. Так же прислоняется, как ребенок неразумный. Тепло и хорошо.       Миша наблюдает за этим, знает, что его не видят. И как-то счастливо за них. Парни-то хорошие, умные, с характером, конечно. Они сойдутся, он в этом уверен, жалко только, что Князю проспорил.       Миша, уставший уже, заработался. Ставит последнюю точку и встает. Андрей руки раскрыл, ждал реакции, а Миша упал в объятья. Мягко и хорошо, так хорошо, как давно не было. Хочется так и стоять еще долго, а еще больше хочется домой. — А мне ученики сказали, что ты не трахался давно, — ухмылется Князь, кладя руки на чужую спину. — Какие вы заботливые, — улыбнулся Миша, — домой пошли, исправлять. — Давай, — Князь чмокнул куда-то в висок, а Миша расплылся в улыбке.