Милосердие

Все животные равны. Но некоторые животные равнее других

      Он продолжает смотреть Амбридж в глаза, когда, побелевший от шока, Перси Уизли выхватывает кровавое перо у него из рук. Он видит, как багровеют щёки женщины, как гневливо раздуваются ноздри и как на лице отражается всё: ярость, отчаяние и смирение с собственной судьбой.       — Как служителю министерства, вам должно быть прекрасно известно, что использование кровавого пера приравнивается к пытке, — Рита цепляется в профессора зубами и когтями, её глаза горят безумным азартом. — Каким образом перо оказалось у вас, в школе? Как давно вы истязаете Гарри Поттера? Кого ещё вы заставили писать им на ваших отработках? Ах, вы молчите?       Скитер резко оборачивается, и теперь весь её запал направлен на дрожащего Уизли.       — Полагаю, младший помощник министра магии сможет разъяснить ситуацию. Мистер Уизли, какие последуют официальные комментарии для наших читателей? Было ли в курсе министерство, сам министр? Стоит ли семьям учеников беспокоиться о том, что их дети вернуться домой искалеченными? Или кошка украла и ваш язык?       Перси пытается что-то произнести, но путного ответа у него нет. Он нервно вытирает пот со лба, стараясь собраться с мыслями.       — Я-я думаю, мне с-следует п-позвать господина Фаджа, — вот и всё, что ему удаётся внятно сказать, прежде чем стремительно покинуть кабинет, в спешке забыв перо на краю парты Гарри. Бозо пользуется этим и делает ещё несколько снимков.       — Какая жалость, — в притворной печали вздыхает Рита, облокачиваясь на стол рядом с ним. — Никто здесь не отвечает на мои вопросы. Может вы, мистер Поттер, утолите моё журналистское любопытство? Поведайте нашим дорогим читателям, когда впервые мадам Амбридж дала вам это перо?       — В первую же неделю учебы, — произносит он, не отрывая глаз от багрового лица профессора. Ему хочется думать, что под его взором она не может двинуться с места. Ему хочется верить, будто ярость в нём настолько сильна, что Амбридж не в состоянии пошевелить и пальцем, пока Гарри под звук пишущего пера методично и планомерно рассказывает Рите всё.       Он заканчивает как раз к тому моменту, когда в кабинет врывается толпа волшебников.       — Что всё это значит?! — кричит министр, мечась по комнате, словно загнанный в клетку зверь. Его напряжённый взгляд обращается то к замершему в дверях Перси Уизли, то к молчаливой Амбридж, то к самому Гарри. А после он замечает перо.       — Мы заинтересованы в ответе не меньше вашего, господин министр, — улыбается ему Скитер и тут же даёт знак Бозо, чтобы тот вновь начал снимать. Вспышки камеры мгновенно озаряют комнату. Несколько секунд Фадж действительно выглядит растерянным, однако он быстро находит для себя виновного в лице Гарри.       — Поттер, я не знаю, в какие игры вы играете, но это уже выходит за рамки всяких…       — Вы совершенно правы, господин министр, — неожиданно перебивает мужчину Скитер. — Пытки юных волшебников в стенах Хогвартса – это грандиозный скандал. Столь неприятная новость определённо попадёт на первые полосы газет.       — Пытки – это громкое обвинение. Их ещё следует доказать.       — У нас имеются колдографии, показания потерпевшего, а также свидетели. В их числе и ваш помощник, Перси Уизли. На вашем месте, я бы хорошо подумала о том, кого в этой ситуации следует защищать, господин министр.       Стук каблуков Скитер эхом отражается от стен кабинета, когда она проходит рядом с Фаджем.       — Очевидно, мадам Амбридж совершила преступление, тем самым предав ваше доверие. Её карьера, репутация и будущее перечёркнуты этим кровавым пером. Но вам не нужно брать с неё пример. Вы министр, вы гарант закона и справедливости магической Британии. Им и оставайтесь.       Весь гневливый запал Фаджа постепенно сходит на нет. Он вновь обращает свой взгляд к Гарри.       — Мистер Уизли, будьте добры, вызовите сюда авроров.       В кабинете директора Хогвартса многолюдно и невыносимо душно. Круглое помещение едва вмещает в себя всех десятерых человек, вместе с Гарри: двое авроров у стены молчаливо стоят по бокам Амбридж с волшебными палочками в руках; из министерства здесь Фадж встревоженно, который ходит из стороны в сторону, Перси Уизли, кусающий свои пересохшие губы, а также ещё один волшебник в причудливой мантии, чьё имя Гарри не известно; Скитер вместе с Бозо тоже здесь – они не оставляют попыток добыть ещё немного сенсационного материала для предстоящей статьи. И, разумеется, Дамблдор, сидящий во главе своего стола, завершает картину.       Какофония голосов образует непрерывный гомон, от которого у Гарри начинает болеть голова.       — Мисс Скитер, покиньте кабинет! Все официальные комментарии будут даны позже, сейчас вы лишь мешаете расследованию.       — У меня есть разрешение!       — На интервью! — едва ли не кричит Фадж. — Не на вмешательство во внутренние дела министерства.       Рита только упрямо поджимает губы.       — Мы с Бозо также являемся свидетелями преступления…       — И у вас обязательно возьмут показания, — говорит темнокожий волшебник, пытаясь звучать умиротворительно, однако в его тоне всё равно присутствует намёк на угрозу. — А сейчас покиньте кабинет. Не заставляйте авроров выводить вас силой.       Скитер скрещивает руки на груди, её глаза опасно сужаются. Блокнот, парящий рядом с ней, закрывается с громким шелестом страниц.       — Я поняла вас, мистер Бруствер.       Очень неохотно она разворачивается на каблуках и, бросив последний взгляд на Гарри, уходит прочь. Бозо же покидает их с ярким светом множества вспышек, что на несколько мгновений ослепляет им всем глаза. Неожиданно он чувствует лёгкую тяжесть чего-то в своей руке.       Гарри быстро смаргивает белые пятна и видит, что сжимает в ладони до боли знакомый ему тёмный камень, завёрнутый в небольшую записку.       «Ты ещё отдашь его тому, кому он принадлежит», — гласит надпись на клочке пергамента, и Гарри спешит незаметно положить камушек себе в карман школьных брюк. Воспоминания о Барти Крауче невольно вызывают у него мандраж.       С уходом Бозо и Скитер в кабинете становится просторнее, однако дышать здесь по-прежнему тяжело.       Мистер Бруствер устало проводит рукой по лицу, в то время как министр снимает с головы шляпу-котелок и бесцеремонно бросает её на стол Дамблдора, так что та приземляется рядом с кровавым пером.       — Мерлин, ну и бардак! — восклицает он, обводя всех присутствующих в комнате рассерженным взглядом. — И всегда одни и те же лица.       «Похоже, прямо сейчас министр переживает некий внутренний кризис», — отмечает Гарри с долей апатии. Как вдруг рядом с его ухом пролетает что-то маленькое и жужжащее. Скитер.       Он невольно замирает, задерживая дыхание. Эта женщина, похоже, не умеет вовремя останавливаться.       Гарри пытается незаметно отыскать её глазами, однако ему быстро приходится оставить эту затею, поскольку дело в свои руки решает взять Дамблдор.       — Гарри, — голос директора полон печали, — почему ты никому не сказал, что с тобой случилось такое несчастье?       «Разве вы не хотите в первую очередь спросить мадам Амбридж, о чём она думала, пытая учеников в вашей школе?» — размышляет он с негодованием, поднимающимся из глубин его души.       — При всём уважении, сэр, вы избегали меня на протяжении всего этого месяца, — говорит Гарри и слегка склоняет голову, когда в голубых глазах директора появляется блеск горечи.       — Мне очень жаль, мой мальчик, что я не был доступен тогда, когда ты нуждался во мне больше всего… Но рядом с тобой всегда были другие учителя, декан твоего факультета, старосты. Ты всегда мог обратиться за помощью к ним.       Гарри только хмурит брови. Ему сложно объяснить причину, почему он решил никому не говорить о том, что с ним происходит.       Это было его противостояние с Амбридж, о котором знали только они.       Это был его способ бороться за правду. Это был способ доказать ей, что никакое кровавое перо, никакие шрамы, никакие пытки не заставят его поменять свою позицию.       Теперь это всё кажется ему глупым и смешным.       — Действительно, мистер Поттер, — гневные и подозрительные глаза Фаджа мгновенно впиваются в него, стоит Гарри на секунду замешкать со своим ответом. — Весьма странно с вашей стороны молчать о таком. А ещё очень удобно. Ведь снова нет ни одного человека, который бы подтвердил ваши слова о том, что мадам Амбридж пытала вас с самого начала учебного года.       Гарри недоверчиво выгибает бровь.       — Вы видели перо в её кабинете своим собственными глазами!       Он также демонстрирует ладонь с вырезанными на коже словами министру.       — По-вашему, это появилось на моей руке просто так?       — Я лишь указываю на несоответствия, мистер Поттер. Нам ещё предстоит выяснить, как именно кровавое перо оказалось в школе и действительно ли оно принадлежит мадам Амбридж. И не является ли это всё вашим очередным больным способом прославить себя.       В кабинете воцаряется напряжённая тишина, нарушаемая лишь сопением портретов на стенах и тиканьем часов. Гарри поражённо моргает, не веря собственным ушам. Его грудь распирает от бессильного негодования.       «Почему, когда я говорю правду, все считают меня лжецом?»       Он медленно опускает руку со шрамом, всматриваясь в лица всех собравшихся вокруг волшебников. Его взгляд цепляется за Амбридж, которая за всё это время не проронила ни единого слова. Никто не задавал ей вопросов. Никто, кроме Скитер, не обвинял её.       Гарри видит, как тень улыбки трогает губы женщины, и решает, что с него довольно.       — Уверен, ваше расследование будет таким же успешным, как и все остальные, — говорит он, сцепляя руки за спиной. — Вы ведь выяснили, каким образом дементоры попали в магловский район? В мой район.       Красное лицо Фаджа принимает багровый оттенок.       — Мистер Поттер, дела министерства…       — А мой крёстный? Сириус Блэк? Ему удалось добиться справедливости лишь спустя четырнадцать лет.       — Мистер Поттер, это не имеет…       — И смерть Седрика Диггори? Какова официальная версия министерства? Несчастный случай?       — ПОТТЕР! — кричит Фадж так громко, что ему хочется прикрыть уши. Рядом морщатся Перси Уизли и мистер Бруствер. Даже Амбридж вжимает голову в плечи.       Он же держит свою спину прямо.       — Вам нужен человек, который докажет, что я подвергался пыткам в течение месяца? — зло выплёвывает вопрос Гарри. — Великолепно. Позовите сюда Драко Малфоя.       Малфой появляется в кабинете спустя десять минут, выглядя при этом так, словно ему предстоит фотосессия на обложку журнала «Какой колдун». Его светлые волосы уложены в идеальную причёску, костюм безупречен, а расшитая настоящим серебром мантия накинута на тонкие плечи, так что от него за версту несёт богатством и мнимым авторитетом. Гарри едва сдерживается, чтобы не начать закатывать глаза, но вовремя останавливает себя.       Драко даже не смотрит в его сторону. Всё внимание слизеринца приковано к министру.       — Поттер и Малфой, — обречённо выдыхает Фадж. — Снова. Не думал, что ваша семья настолько сильно тяготеет к Мальчику-который-выжил.       — Боюсь, я не понимаю, о чём вы, господин министр, — спокойно отвечает Драко, смахивая с рукава мантии невидимую пылинку.       — Разумеется, нет.       В их разговор решает вмешаться Дамблдор.       — Драко, мой мальчик, — говорит он, и Гарри видит, как едва заметно напрягается челюсть Малфоя от такого обращения. — Ты действительно можешь подтвердить, что профессор Амбридж пытала Гарри во время отработок на протяжении всего месяца при помощи кровавого пера?       — Да, — следует короткий ответ Драко.       — Нам нужны подробности, мистер Малфой, — неожиданно подаёт голос мистер Бруствер.       — Я заметил порезы на руке Поттера после его очередной отработки около двух недель назад. Он только-только вышел из кабинета мадам Амбридж.       — Это ещё ничего не значит, — говорит Фадж, но его слова не находят поддержки.       — Почему вы не сообщили профессору Дамблдору? — продолжает спрашивать темнокожий волшебник.       — Не было возможности. У меня нет доступа к кабинету директора, да и в какой-то момент мне показалось, что он уже в курсе происходящего.       Гарри едва дышит, не смея отвести глаз от Малфоя.       — Почему вы не сообщили декану вашего факультета?       Драко быстро опускает взгляд в пол.       — Как я уже сказал ранее, я думал, что профессор Дамблдор знает. Мне казалось, что директор не может не быть в курсе таких вещей, а значит, наказание Поттера действительно заключалось в написании строк кровавым пером. Тем более, ни у кого не возникло никаких вопросов касаемо новых шрамов на его руке. Ни у других старост, ни у преподавателей, ни у деканов.       Фадж не проглатывает очевидную наживку в виде директора, предпочитая и дальше пытаться обвинить во всём Гарри.       — А у вас не возникало мысли о том, что мистер Поттер… сам наносит себе повреждения?       — О, я действительно сам наносил себе повреждения, — невесело усмехается Гарри, когда отвечает вместо Малфоя. — В этом и заключалась суть отработок с мадам Амбридж.        — Я не спрашивал вас, мистер Поттер.       — Вы также не спрашивали её. Почему бы вам не сделать это, господин министр?       — Я сам буду решать, что и когда мне делать, Поттер! Но раз вы так хотите… Мадам Амбридж, будьте любезны, поведайте нам, с чего именно всё началось? Как так вышло, что Гарри Поттер вообще попал на отработки?       Жабье лицо женщины растекается в приторной улыбке, и сердце Гарри начинает сильно биться о рёбра.       — Мистер Поттер срывал уроки. Он упорно продолжал делать это, несмотря на все замечания и снятия баллов факультета. Последней каплей стали его ложные заявления о том, что некий Тёмный Волшебник возродился, господин министр.       — Корнелиус, прошу, будь благоразумен, — подаёт голос Дамблдор со своего места. — Стоит помнить, что мы все здесь собрались с целью разобраться в случившемся. Не стоит превращать это собрание в фарс.       — Вот именно! — кричит Фадж, резко оборачиваясь к директору. — Именно! Поэтому я отказываюсь принимать пустословные обвинения в адрес одного из работников министерства. На чём они вообще основаны?       Министр подходит к столу Дамблдора и берёт в руки кровавое перо. В животе у Гарри поселяется нехорошее предчувствие.       — На этом? — спрашивает он, а затем ловким движением ломает перо, словно спичку.       Оглушительная тишина следует за действиями Фаджа.       Никто не решается выступить против него.       Никто не говорит ему ни слова.       Гарри чувствует, что мелко дрожит от отчаяния. От бессильной злобы.       «Если ты не будешь использовать всё своё преимущество, то, рано или поздно, кто-то воспользуется им за тебя», — звучат в его голове слова Волдеморта.       У него было столько всего: время, поддержка, правда, в конце концов. И всё это стало пеплом.       Что он может?       Может ли он вообще хоть что-то?       — У Скитер всё ещё есть колдографии, — тихо произносит Гарри, пытаясь успокоить самого себя.       — Да, колдографии, на которых вы сами держите перо и сами пишете строчки.       — Корнелиус…       — Довольно, Дамблдор! Я и так терпел это слишком долго! Пускай мальчик уже поймёт, что, если он продолжит в том же духе, я брошу его в Азкабан за клевету!       Он дышит сквозь своё сокрушение, свою безысходность и едкую горечь.       Все его попытки сделать что-то заканчиваются ничем.       Все его битвы проиграны.       Волдеморт.       Снейп.       Дамблдор.       Амбридж.       Фадж.       Что он может? Чего он стоит?       — Поттер? — очень тихо спрашивает Драко, пока Фадж продолжает спорить с директором.       Если правда – не правда?       Если мир – не мир?       Если справедливость – не справедливость?       Он смотрит Амбридж в глаза. И решение принимается им за долю секунды.       — Вы совершенно правы, господин министр, — его голос пуст. — Думаю, мне следует извиниться.       — Ох, да, да, разумеется, мистер Поттер, об этом я и говорю.       Гарри делает несколько шагов к Амбридж, останавливаясь совсем рядом с ней. Женщина дарит ему взгляд полный недоверия.       — Мне очень жаль, профессор, — совершенно искренне говорит он, а затем одной рукой хватает её за лацканы розового пиджака, а другой нащупывает в кармане брюк холодный камень. И сжимает его.       В следующую секунду портал поглощает их обоих.       Пространство неумолимо и болезненно несёт их вперёд. Гарри даже думает, что он не выберется из всего этого живым. Однако, мгновением позже, они оказываются на пожухлой траве возле дома Барти Крауча.       Он вскакивает на ноги раньше Амбридж и вытаскивает из заднего кармана свою волшебную палочку.       — Вот вы и доигрались, Поттер! — кричит профессор, вооружаясь собственной волшебной палочкой. — Вас исключат из Хогвартса! Вас посадят в Азкабан! Вы закончите свою жизнь тем жалким ничтожеством, которым и являетесь! Конфундус!       Гарри уворачивается от заклинания.       — Ступефай! — произносит он, однако тоже промахивается.       — Это конец для вас! — продолжает Амбридж. — Моё кровавое перо окажется детской прогулкой по сравнению с тем, что вас ожидает теперь! Вас ждёт настоящий ад, Поттер! Ад! Петрификус Таталус!       — Протего!       Проклятие полной парализации рассыпается о призрачный щит.       Гарри дышит сквозь собственный гнев. Кипит его кровь. Кипит его ярость.       — Я покажу тебе ад, — цедит он сквозь зубы. — Империо!       Глаза профессора Амбридж комично расширяются в безмерном удивлении. Но уже в следующее мгновение их заволакивает беловатая дымка, которая быстро исчезает, являя взору Гарри пустой взгляд женщины.