ПУГАЮЩАЯ СДЕЛКА
День за днём, идя естественной чередой, рано или поздно становился вечером. Это было также ясно, как и то, что всё тихо меняется. Спустя некоторое время я начала понимать некоторые слова, которые мне соизволили говорить. Я начала понимать кокетливые фразы нашего садовника, сплетни и переговоры уборщиц, воздыхания нянечек и кривые фразы всех остальных. Я понимала, я видела и чувствовала, как душа некоторых слуг кипела, булькала как суп и извергалась, словно кипящая вода в кастрюле, когда Алиссия проходила мимо. Когда рассказывала что-то, с интересом читала газету или приводила новеньких мужчин. Когда пила вино, деловито держа в правой руке бокал, а левой подаренные букеты, когда элегантно зевала, прикрывая рот ладошками. Ей завидовали. Это было очевидно, смотря за её жизнью и косыми взглядами многих. Преимущественно завидовали женщины, а едва ли не пускали слюни мужчины. Алиссия Вонда Блекмур, как стало позже ясно, была человеком не только симпатичной внешности, но и очевидно странного поведения. У неё, кажется, было немало секретов, недомолвок и странных взглядов, когда мы были одни. Женщина молодого возраста, казалось, желала многое раскрыть. Сказать нечто важное, выкинув все оковы в мусорку, избавиться от чужих взглядов, настроиться на что-то и, кажется, скрыться…? Именно это ползло в мою голову, медленно и хищно, с лёгким беспокойством и желанием понять, что случилось. Ползающая змея-тревога не давала понять в чём дело. Иногда, когда было максимально тихо, мне казалось, что она шипит где-то рядом. Извивается, ползает по спальне, стараясь скрыть, но совсем не навязчиво, нарочито деловито показывая, что она тут, со мной. Чем больше проходило времени, тем сильнее это чувствовалось. Алиссия Блекмур, ранее изначально сосредоточенная и прилично настороженная, теперь стала мрачнее тучи. Её холодное лицо, кукольные губы и внимательный взгляд периодически посещал каждую мебель и каждого человека. Она рассматривала. Рассматривала с некой угрозой потолки, мои детские стулья, подоконники и, в конце-концов, огромные, пугающие своей величиной окна. Для человека, когда-то жившего в квартирке 9 на 9 с узенькими окошками, такой размер казался для меня поразительным. Любой желающий мог спокойно перелезть крохотный заборчик, тихо и осторожно подползти, избегая возможных взглядов жильцов, и спокойно встать прямо перед ним. И практически панорамное окно показало бы его во всей красе. Встреченные аккуратные ноги, скулы и макушка головы грабителя не казались бы в них такими странными, ровно как и неожиданного гостя***
Всё произошло слишком резко. В один момент моя мать ни с того ни с сего выгнала всю прислугу. На прощанье она лишь скромно кивнула, будто извиняясь и коря себя за что-то непонятное, потаённое внутри. Без слов, без обсуждений и выслушиваний недовольных жалоб, она зашла со мной в дом. Положила на пол, тяжело присела на стул, и по ней стало понятно, что случилось горе. Какое — я не понимала. Да и не могла понять, ведь её холодные тёмно-синие глаза не выражали никаких эмоций. Глаза — не рот, они не могут поведать всё, что их беспокоит и мельтишиться в голове. Не могут показать сокрытое, раскрыть самый потаённый секрет, который моё сердце и голова желают знать. А до этого к нам прилетела сова. Её изящные, словно обрамлённые золотом перья надолго засядут в моей голове. Она действительно напоминала солнце — яркая, приметная, а от того и удивительная для меня. Острый клюв, чёрные глаза-бусины, осторожные движения, наполненные тем не менее активностью, удивляли меня и Николаса и по сей день. Последний, кстати, принялся рисовать эту птицу, назвав её Финчесско, и постоянно демонстрировать моей матери. И каждый раз, когда малец заканчивал рисунок, довольно причмокивал и гордо демонстрировал работу, женщина издавала тихий вздох. Она хвалила, но будто через силу. Любые упоминания этой совы, любые словечки и рисунки заставляли её неприятно вздрагивать. Я не могла понять причину, не видела в ней ничего пугающего. Она была красивой, но не страшной, а потому эмоции Алиссии вызывали удивление. И только потом я поняла почему…***
Ритмичный стук часов прервали тихие шаги. Совсем слабые, едва слышимые шажки постепенно превратились в громкий топот, приближаясь к шикарно вырезанной двери. Наконец рука тихо легла на дверную ручку, немного надавила и приоткрыла дверь. Приятная прохлада дома, ласковая, но от того совсем не тёплая, обдала лицо и я с силой закрыла глаза. Детский пушок немного всколыхнулся, вздёрнулся и снова упал на голову, обромляя макушку. — Мама, ну почему так? — раздражённо буркнул Николас и зашёл следом за Алиссией, держа ту за руку. Женщина, посмотрев на ребёнка, на секунду замыслилась, но позже ответила: — Так надо, милый, — Блекмур замолчала, но чуть погодя продолжила — Ложись спать, я, может, утром расскажу. — Но ты не расскажешь! — вспылил мальчишка, поджав пухлые губки и недовольно стукнув ножкой об пол. Резкая вспышка злости мигом отразилась на лице девушки, дав ей страшное выражение лица. Её ноздри мигом увеличились, брови превратились в иглы, жаждя уничтожить ребёнка, а губы сжались в тонкую нить. — Так надо! Ну почему ты меня не слушаешься?! — Может потому что мы не общаемся?! — огрызнулся мальчишка и злобно уставился на меня своими мелкими глазками– Ты постоянно с ней! Последнее звучало особенно обидно. Голос Николаса так и высказывал всю боль, отчаянье и ревность, живущую в душе. — Либо пьёшь, либо гуляешь, но мне внимание не уделяешь! — У тебя были няньки, слуги и повара! Да даже сраный садовник. Ишь, попросил бы — они хоть душу продали, лишь бы тебя утешать! — Мне нужна мама, а не няньки, слуги повара! — Ложись спать…-будто проигнорировав последнее, тихо молвила девушка и посмотрела в стену. Её выражение лица показывало, что разговор закончен. Она непреклонна и неумолима даже к собственному сыну, а потому терпеть его детское сердце не желало. — Нет! Ультраписк заполнил собой всё: все вазочки, стёклышки и бокалы для вина издали вздрог, наклонились, будто затанцевали и чудом вернулись на место. Взмах, стук и всплеск рассекли воздух, заставив меня замереть от шока. Подобно гарпии, мама ударила Николаса по щеке с такой силой, что с его рта неумолимо начала лететь кровь. Дорожками, немного уродуя лицо, она вытекла на нижние губы и постепенно начала стекать на пол. Присмотревшись, я не сразу поняла, в чём дело. Вроде он был цел, здоров? Но потом я увидела всю картину. Порванная губа не выглядела хорошей, а заставляла ужасаться. Потоки крови, медленно копясь во рту, оседали на языке мальчика и проглатывались вместе со слюной, смешивались с детскими слезами на лице и заставляли запаниковать. Мне было так страшно. И жалко при этом. Как бы он меня не гневил, но такого не заслуживал. Я не успела и оглянуться, как он исчез. Так просто открыл дверь, не обращая внимание ни на что, издал писк и начал бежать. Бежать быстро, да настолько, что я это не увидела. Вздрогнув, чертыхнувшись, словно заломленное дерево от потока ветра, она вспряла и резко побежала за ним, издавая ртом сначала приказы остановиться, а потом просьбы. — Стой! — закричала она, поддавшись панике — Я не хотела тебя бить Чем дальше она была, тем тише я слышала извинения, просьбы и обещания не повторяться, но постепенно всё затихло. Всё было как обычно. Ни плача, ни истерик и извинений. Одинокая лампочка едва озаряла всё помещение. Спальня Алиссии была просторной, светлой и приятной для глаз в дневное время, но пугающе странной ночью. Вся комната была утыкана шкафчиками, полочками и непонятными закрытыми дырами в стене. В одной из них виднелся ключ, вызывающий жажду подобраться ближе. Хотелось резко встать, преодолевая себя, подойти к нему и резко прокрутить, но детское тело не дало это сделать. А так — всё было обычно. Только на полу виднелось пара капель крови и выбитый зуб. Я думала, что всё закончено, что это самое ужасное событие за сегодня. Я думала, что он вернётся, пусть и немного поплачет, но в целом будет как всегда. Да только планы и надежды были полностью раздавлены одним гостем, ворвавшимся в дом. Тихий женский шёпот раздался совсем недалеко. На секунду мне показалось, что мне послышалось, что это просто странная случайность, вызванная недосыпом и нервами. Но тихие шаги, звуки шорханья одежды и открывания дверей ясно дали понять, что что-то не так. «Кто-то вломился в дом!» Эта мысль страшная, но, похоже, правдивая! Тихие шаги, совершенно не навязываясь, снова раздались где-то снизу. Они лишь отдалённо звучали в голове, сбивая с мыслей. Мама спала. Её одеяло осторожно накрыло нижнюю половину лица и всё тело: в таком состоянии она казалась ещё слабее, чем я. Она одна? Шаги медленно приближались. Я прижалась к матери, принялась руками дёргать её за грудь, с болью сжимать соски и пытаться разбудить, но она была непреклонна. Тогда я пыталась наклониться к младшему, схватить его ладошкой за волосы, но все попытки были прерваны стуком в дверь. Сначала тихим, одним. Сначала мягким, но потом более требовательным стуком. — Открыва-а-й — пропел голос, обладательница которого, кажется, хитро поджалась к двери и выжидала — Жду, подружка. Последнее слово прозвучало абсолютно ядовито, будто ставя в укор. Я пыталась снова её разбудить: хватала за волосы, тянула за щеку, но это не сработало. Тихий вздох прозвучал где-то у двери, после чего раздалось: — Bombarda! Вспышка, ударная волна и приступ страха накатил с головой. Дверь и кирпичи взлетели на воздух, расклолись на миллионы кусков и упали на землю. Окна повылетали от ударной волны, вспышка света ослепила и не дала понять что случилось. Не успела я и опомниться, как мама уставилась на дверь, протянула руку к подушке и вытащила оттуда…палочку?! — Stupefy Tria! Ступор, мельтешения и крики нас с Николасом раздались в комнате. Адреналин и бешеный хаос кипел в крови, а сознание понимало, что нам — конец. Вспышка света ударила куда-то вдаль, но соперник увернулся. Теперь я видела его Это была девушка ужасающей красоты, но такой же страшной натуры. Её глаза напоминали волка, только словившего добычу и получившего дозу удовольствия. Тёмные волосы вздрогнули, а на её лице появилась улыбка — Давно не виделись! — вскрикнула она и метнулась в сторону. Палочка рассекла воздух и издала свет. Новая вспышка понеслась на маму, предвещая ужасное. Но резко шкаф, стоящий возле меня, поднялся ввысь и яро столкнулся с ней. Взмах, и вновь луч летит в её сторону, но та уворачивается набок, подобно лани и орёт — Какого хрена, Беллатриса?! Так называемая Беллатриса лишь издала смешок и закричала: — Это тебе какого хрена?! Новая вспышка также вылетела из волшебной палочки, пролетела сквозь комнату и попала в остатки шкафа. Древесина разлетелась на миллионы кусков. Всё казалось сном, страшным кошмаром или шуткой, но было правдой! Красивое лицо Беллатрисы искажалось злобой и обидой. Та самая тьма, которая показалась в её глазах, вылетала с каждым взмахом палочек. Взгляд, который она бросила на Алиссию, был полон сложных эмоций — ярость, обидчивость и горечь. Среди этой ярости словно тлел осколок времени, когда они были нечто большее, чем соперники. В тот момент, когда она поднимала палочку, готовясь к следующему заклинанию, в ее глазах мелькнул миг колебания. Беллатриса, кажется, не хотела убивать мою мать, но была непоколебима. Беллатриса извергла из себя следующее заклятье с такой яростью, что воздух в комнате закружился, словно предвестие несчастья. Ее слова были пронизаны ненавистью, и молния из ее палочки вырвалась вперед, словно зловещая змея, готовая укусить свою жертву. Алиссия подняла свою палочку и встала как непоколебимый щит. Ее глаза сверкали решимостью и отвагой, но в них также мерцал отсвет боли и страха за семью. Она была готова принять этот удар на себя, чтобы спасти нас В этот момент, в этой атмосфере магии и мрака ужас и страх, ненависть и отчаянье переплелись в одной танцующей в сцене. Силы света и тьмы сталкивались в бесконечной борьбе, и казалось, что ни одна из сторон не желает уступить. — Довольно! Тут впылила Беллатриса и с особым дивным всплеском направила палочку на маму. Та чертыхнулась, но посмотрела ей прямо в глаза, ожидая конец. Казалось, в её сердце таилась самая жестокая борьба — Я не хочу тебя убивать! Тут вскрикнула Белла и покрепче сжала палочку. Её волосы попали на глаза, неряшливо растеклись по телу и, словно пытаясь доказать это, прибавляли лёгкой…невинности? Со своим лицом, диким взглядом ранее, она казалась дикаркой, живущей в пещеру не один десяток лет. — Зачем ты тут?! — крикнула ей мама и покрепче сжала палочку. Она ожидала удара. Удара изподтишка, подло и мерзко, как сделала сейчас. Как среди ночи влезла в чужой дом, разрушила помещение и теперь стоит, миленько, но грозно смотрит и что-то мелет. — Выкинь палочку! На эту фразу женщина отреагировала крайне бурно. Она недовольно сжала рот, покрепче сжала кулаки и прыснула: — Никогда, пока не отпустишь ты! — Я кину — резко выпалила мама — Но после тебя! — Я тебе ничего не сделаю. Голос женщины принял более грубый вид, будто показывая всю глупость, но при этом понимание проблемы. Беллатриса, кажется, была уверена в неверии. Её глаза с лёгкой искрящейся злобой метнулись по комнате и в конце концов обратили внимание на Николаса. Тот сидел в углу, плакал и ошарашенно пялился на это. Его голос сорвался, тот мог лишь дёргать руками, пальцами и шевелить обмочившимися штанишками. — Я дам Непреложный обет. Что-то ударило под дых и заставило задрожать. Весь мир нахмурился, приблизился поближе и давил иглами всех. Вся атмосфера дома так и кричала о чём-то важном, ужасающем и резком. Чём-то, что казалось преступлением. Алиссия резко замерла, как и я. Её волшебная палочка едва не вывалилась из рук, но цепкие пальцы резко схватили её и прижали ближе. — Я дам гарантию, что в течении трёх минут я не убью ни тебя, ни твоих детей. Это прозвучало обнадёживающе. Злобный голос Беллатрисы, раньше кричащий об опасности, теперь казался ласковее. Правда, лицо женщины было более хмурое, чем только что. Очевидно, что это решение не из лёгких. Отойдя от ступора, Алиссия напряженно промолвила и осмотрела девушку: — Взамен — Беллатриса замолчала, однако позже продолжила — ты обязана выполнить приказ, для которого я пришла! — И какой это приказ, сударыня?! — огрызнулась Алиссия — Вступить в ряды пожирателей? Подчиняться Тёмному лорду?! — Именно! — Я…Я не готова! — растерянно произнесла Алиссия — У меня есть семья, и я уверена, что Тёмный Лорд проиграет! И как мне смотреть, если это произойдёт, в глаза своих детей? Как я могу быть уверена в том, что им не будут с гадостью смотреть в спину и орать, какая у них мерзкая мамаша?! — Он победит! — зашипела Белла, но позже смягчилась и, осмотревшись, продолжила — Какими бы близкими мы не были, но мне дан приказ. Внутри всё сжалось в ожидании продолжения, но вместо этого Алиссия немного напугано осмотрела свою «подругу» и вскрикнула: — Ты сказала Ему, что я умею прорицать?! На это женщина лишь гордо хмыкнула, но, задумавшись, принялась удручённый вид — Я сказала Ему, что иногда ты можешь что-то предсказать. Ты всю Великую войну пряталась по домам, ничем не занималась и теперь попала в его внимание. Скажи спасибо, что это так — Как я могу говорить это? Он же не любит и не уважает никого, убьёт, если встанет не с той ноги! — Спокойно! Величественно, ведь он — самый великий маг, которого только знают! — И этот Великий маг заавадит любого, кто ему противится! — Именно! — Беллатриса с неожидаемой для неё опаской и беспокойством посмотрела на Алиссию и проглотила медленно появляющийся ком в горле. В конце концов, задумавшись, на её лице резко вспыхнула улыбка и Беллатриса продолжила — Поэтому он приказал убить всех, если ты откажешься! У тебя ведь двое детишек, да? Я удивлена… Обычно ты постоянно на сносях, будто и не слышала про зелья для аборта. — К-как ты можешь говорить подобное?! — Я заключила обет. Решающая точка поставлена в воздухе. Всё вокруг закружилось и словно упало под ноги. Я едва могла сдерживать очередную порцию слёз, смотря на всю ситуацию, а старший так вообще. Его ноги подкашивались, с трудом удерживая тело мальчугана. Ноги его, скрещиваясь, пытались скрыть следы мочи, едва держали его. Бледное лицо, шокированно раскрытые глаза и красные от рыданий щёки словно выделялись среди этой темноты и света от волшебных палочек. Я и сама не заметила, как обмочилась. Медленные капли жидкости мгновенно впитались в памперс, что я и не заметила, как переступила черту себя. Теперь, кроме ужаса от схватки, непонимая и миллиона странных чувств, к ним прибавился ещё и стыд. Однако, мы же дети? Мы имеем право на переживание, пугающе липкий ужас? Тогда почему я воспринимаю это так.? Я не могу сказать, что испытывала Алиссия. Кошмар, душащий за горло угрожающе, шепчущий угрозы и повести о том, как медленно оторвёт наши головы и выкинет в окно? Отчаянье, медленно поднимающееся из глубины тела в горло или нечто, что моя голова не может знать, а сердце понимать. — Ты убьёшь нас, если я не сделаю то, что Он хочет? — вкрадчиво переспросила мама, всё же не скрывая свои эмоции. Для неё это казалось медленной ловушкой — рано или поздно она схлопнется, а мы останемся на дороге несчастий. Если не умрём, ясное дело. — Он хочет чтобы ты проверила пророчество, не больше. Осмотрев друг друга, они сошлись в непонятной мысли. Всё напоминало вихрь, соединившийся друг с другом, словно огонь и вода. Такие разные, но единые. — Я пришла не совсем одна, потому обет можно совершить, но ты скажи — её вкрадчивый голос резко притих, решаясь спросить. — Твой сын волшебник? — выпалила соперница и осмотрела исподтишка мальчика, после чего издала мерзкий вздох и слегка нахмурилась — Да. — А дочь? — Тоже. Девушки медленно подошли друг к другу и сомкнули руки.