*
— Вы бы хоть предупредили, что на подходе, я бы успела одеться, — охотница хитро улыбнулась, открыв дверь номера после того, как Яга простучал по ней четыре раза по заранее обговоренному знаку — одиночный стук, два быстрых и еще один одиночный. На женщине красовался белый гостиничный халат с красноречиво распахнутым воротом. — Я писал тебе сорок минут назад, ты за это время успела бы устроить показ мод, — равнодушно ответил Масамичи, заглядывая через плечо Мэй-Мэй вглубь помещения. — Наверное телефон где-то в комнате оставила, — блондинка помахала рукой и отошла в сторону, пропуская посетителей. Вместе с Ягой в номер вошли Гето, Годжо и еще один мужчина в бронежилете и массивных армейских берцах. Это был командир отряда из группы сил специального назначения, любезно брошенного кабинетом министров вслед за токийскими охотниками. Он был немногословен, по-военному строг, а главное, понимал все с первого раза и не отвлекался на посторонние темы. Мужчина темным, острым, как у коршуна, взглядом следил за всеми присутствующими — наверняка ему наказали быть предельно внимательным и посматривать за непрошеными напарниками, чтобы потом в подробностях отчитаться перед министрами и дать им хотя бы малейший повод придраться к работе Совета. Боец самым первым вышел из армейского транспорта, обменялся коротким рукопожатием с директором Ягой, отчитался о прибытии подкрепления, а потом окинул Сатору таким пронизывающим, точно рентген, взором, что альбинос даже на шаг назад отступил. Студентов оставили снаружи, велев помогать перетаскивать в отель арсенал и изучать планировку здания на случай, если понадобится быстро укрыться или так же быстро и незаметно слинять. — Киотские решили отсидеться в стороне? — охотница обогнула стол в центре комнаты (разумеется она выбрала номер-люкс) и уперлась в его поверхность ладонями. — Они сейчас возводят баррикады в Окаяме, готовятся держать оборону, когда Сукуна придет, — Яга подошел к окну, выглянул наружу, оценивая открывающийся из него вид исключительно в стратегических целях. — А это? — Мэй-Мэй указала пальцем на незнакомца. — Лейтенант Хасэгава Риота, четвертый взвод второй роты группы сил специального назначения Японии, — как по бумажке протараторил мужчина, заставив полукровку едва ли не присвистнуть. — Совет подключил к делу национальную безопасность? Как мило с их стороны. Жаль, что не своевременно. — Так что там с нашими уродами? Где они прячутся? — Яга увел разговор в другое русло, не позволив Мэй-Мэй наговорить лишнего. Женщина ушла в спальню и возвратилась со сложенной пополам туристической картой Хаконе, приобретенной ею сразу по приезде. Глянцевая яркая поверхность уже была исписана маркерами, заполнена тонкими пересекающимися линиями, выплетающими узор, похожий на полотно художника-кубиста. Разложив карту на столе, Мэй-Мэй принялась объяснять охотникам, где в последний раз видела высших, какими путями они обычно перемещаются по поселку, как Ураюме доставляет полумертвых жителей в Овакудани к Сукуне. Палец с аккуратно подпиленным ноготком скользнул чуть ниже, остановившись в точке, подписанной как термальный парк развлечений, огромный туристический комплекс с множеством бассейнов, купален и онсэном под открытым небом с видом на малахитовые лесные массивы и горы. Там, как пояснила блондинка, в данный момент обосновался Махито со своим выводком низших. Сатору, успевший стащить из сумки-холодильника пакет с кровью, на мгновение замер, вперившись глазами в карту, поджал окрашенные красным губы — наверняка вспомнил Сибую и подземную линию Фукутосин, где впервые столкнулся с безумным высшим. — Расклад сил более-менее понятен, — лейтенант потер подбородок, не отрывая взгляда от стола. — Мои парни могут взять на себя штурм парка развлечений и выкурить тварь оттуда. — Одни туда не пойдете, вы не охотники, низшие вас с дерьмом сожрут, — возразил директор Яга. — Возьмете наших студентов, они ребята толковые, прикроют. — Яга-сенсей, это же Махито! — Сугуру впервые за все время пребывания в номере Мэй-Мэй подал голос. — И что дальше? Хочешь сказать, он стремнее Сукуны? Оккоцу и его Рика превратят этого ублюдка в кусок отбивной. С вами пойдут наши ребята, а вы отправите часть солдат с Гето и Годжо в Овакудани, — эти слова предназначались уже лейтенанту Хасэгаве. — Я не могу разбить отряд. — Да мне насрать, что ты там можешь, а что — нет. Вас отправили помогать нам, так что делай так, как тебя просят. А я пока что еще вежливо прошу. — Сатору, ты чувствуешь здесь ауру Сукуны? — священник наклонился к альбиносу, понизив голос, чтобы не мешать препиравшимся мужчинам. — Да, теперь он не скрывается, как раньше, — кровосос как-то неопределенно повел плечом. — Как думаешь, он уже успел заметить твое присутствие? — Не знаю, наверное да. — Ты в порядке? — Сугуру склонился еще ниже, кладя руку юноше на плечо. — В полном, просто немного волнуюсь, — Годжо попытался улыбнуться собеседнику. — Скоро все закончится. — Если что-то будет тебя тревожить, скажи мне об этом, ладно? — охотник чуть стиснул пальцами ткань толстовки Сатору, с неохотой убрал руку. — Ты всегда обо всем первый узнаешь, Сугуру.*
Когда Оккоцу, Итадори и Фушигуро зашли на территорию термального парка Юнессан, небо над поселком только начало окрашиваться в оранжево-терракотовый оттенок наступающего вечера. Вслед за будущими охотниками, держа наготове автоматы и нацепив шлемы, крались бойцы четвертого взвода, сохраняя хладнокровное молчание и старательно переступая через кровавые, кишащие насекомыми-трупоедами, ошметки. Лейтенант Хасэгава после недолгого перетягивания каната с директором Ягой все-таки сдал позиции и согласился разделить свой отряд на две группы, одна из которых, во главе с ним самим, отправилась с чистокровным и священником в сторону гейзерной долины, а вторая прикрывала спины студентам столичного колледжа. Масамичи остался вместе с Мэй-Мэй в отеле, чтобы на основе полученных сведений вносить коррективы в план и держать связь с Советом, который попросил информировать их о ходе операции. Некогда бело-голубой, сияющий чистотой зал с большим бассейном в центре был пуст и залит вакуумной тишиной, нарушаемой только жужжанием мух и глухими, влажно шлепающими шагами нежданных гостей. Полукровки, прикрывая носы, чтобы не дышать смрадом гниющей плоти, медленно обошли купальню и оценили масштаб бедствия. Юнессан еще долго будут вычищать и восстанавливать, прежде чем вновь открывать свои двери для туристов: вода в бассейнах из прозрачно-чистой превратилась в мутно-бурую и тошнотворно пахнущую кровью, а на ее поверхности плавали вздутые мертвые тела, грозящие вот-вот лопнуть, оторванные сморщенные конечности и разодранная одежда. Большинство трупов были обнажены или одеты в купальники — Махито и его твари напали неожиданно, в самый разгар туристического отдыха. Итадори заставил себя отвернуться от женского тела, лежащего на спине у края бассейна с погруженной в воду головой: у жертвы был вспорот живот и вытащены наружу разорванные и надкусанные кишки, желудок и обломаны ребра, мешавшие вампирам добраться до легких. За спинами подростков раздался шум и сдавленное ругательство — это кто-то из солдат поскользнулся на мокрой окровавленной плитке и чуть не рухнул на сваленные в кучу обглоданные до белых черепов головы. Мертвецов группа зачистки начала находить еще снаружи, во внутреннем дворе комплекса и на подходе к парку, словно Махито специально устлал путь к своим владениям трупами вместо почетной красной дорожки. Сбежавшиеся на запах собаки, щерились на солдат, мешающих им пировать, низко пригибались к земле, готовясь в любую секунду напасть, и скалили пасти или гоняли наглых ворон, тоже желавших полакомиться бесплатным, начавшим потихоньку разлагаться, мясом. И все же большинство разорванных гражданских находились внутри Юнессана, превращая развлекательный центр в огромную братскую могилу, в торжественно-красивый, но печальный склеп. Юта почувствовал, как на его волнение, которое он не сумел скрыть, откликнулось что-то по ту сторону завесы миров, жалостливо поскреблось мурашками вдоль позвоночника. Инстинктивно коснувшись серебристого кольца на пальце левой руки, второкурсник кивнул, разрешая духу инфернальной долины раздвинуть края разлома и просочиться в мир людей. В отличие от Гето Сугуру, дар которого позволял ему управлять всеми призраками завесы, Оккоцу было подконтрольно лишь одно существо, которое он создал собственными руками. Рика Оримото была подругой детства Юты, жившей в доме по соседству и всегда следовавшей за мальчиком везде, куда бы он ни пошел. В отличие от семьи Оккоцу, в роду Рики не было полукровок, и сама она родилась простым человеком, свободным от оков дара крови и обязанностей охотников на нежить. Юта заметил девочку сразу, как только вместе с родителями переехал в новый дом: та сидела в песочнице на детской площадке и что-то копала. Вокруг было полно шумных и веселящихся детей, но отчего-то среди всех них юный полукровка выделил именно Рику. Как выяснилось позднее, семья девочки, состоящая из одной бабушки, жила через дом, и они часто виделись на прогулках, ходили в одни и те же магазины, сталкивались у одних и тех же уличных ларьков с едой. Неловкое тихое знакомство переросло в крепкую дружбу, и отныне детей уже никто не видел отдельно друг от друга; там, где был Оккоцу, всегда крутилась рядом Рика, ну а если Оримото сидела на качелях в парке одна, значит Юта просто куда-то ненадолго отошел и скоро непременно вернется. Когда девочку сбил не справившийся с управлением пьяный водитель, ей было всего одиннадцать лет. Рика и Юта собирались перейти дорогу, чтобы отправиться в торговый центр за подарком для младшей сестры Оккоцу, и в момент, когда Оримото прибавила шаг, устремляясь вперед, из-за поворота вылетел автомобиль. Мальчик с широко распахнутыми глазами смотрел, как маленькое тело подруги сначала припадочно дернулось от столкновения с бампером, упало и протащилось по асфальту вслед за машиной, намотавшись крошечной сумкой с длинной ручкой на колесо. Гомон перепуганных пешеходов смешался с щелканьем камер телефонов, гневными выкриками и гудками автомобилей, едва не въехавших друг в друга из-за внезапной дорожной аварии. Юте казалось, что прошла целая вечность, прежде чем он оправился от шока и кинулся к неподвижному телу Рики. Кто-то из прохожих перехватил полукровку за талию и попытался оттащить в сторону, не дать мальчишке подобраться ближе к Оримото. Оккоцу закричал и забился в чужих руках, вырвался на волю, упав и отбив колени, резко вылетел перед злополучным автомобилем — и застыл, сраженный ледяным ужасом. Лицо Рики напоминало бесформенный кусок глины, проломленное, вдавленное, залитое черной кровью. Не помня себя от страха, будущий охотник упал рядом с трупом, коснулся ладонями недвижных плеч Оримото. Сам Юта до сих пор не мог объяснить, что именно произошло в тот момент. Взглянув на кольцо, подаренное ему Рикой на день рождения, вспомнив их наивную, но пылкую клятву пожениться, когда станут взрослыми, полукровка испытал такую щемящую, удушливую скорбь и ярость, что позволил им вырваться наружу. Энергия Оккоцу, прохладная, как остывшая на излете летней ночи поверхность глубокого озера, перекинулась на тело Оримото, расщепила кожу и мышцы, растворила маленькие кости и иссушила внутренности, закружила в извращенном вальсе капли крови. Грубо растянув ткань разлома двух миров, аура Юты зашвырнула внутрь перемолотые останки девочки и вытянула обратно, но уже в том виде, в каком теперь навеки осталась Рика — огромный одноглазый дух с длинными острыми клыками и массивным белым телом. Паника зевак от лицезрения монстра в тот момент снесла район подобно цунами. Охотники из токийского колледжа уже через два часа явились в дом семьи Оккоцу и предложили забрать мальчика под опеку директора Яги, но родители Юты дали отпор, а утром и вовсе уехали с детьми из города, забрав только необходимые вещи и бросив квартиру. На протяжении пяти последующих лет семья полукровки переезжала с места на место, скрываясь от охотников, но в конечном итоге все же вернулась в Токио, чтобы Юта поступил в колледж. За все время, проведенное в бегах, Оккоцу стал мрачным, нелюдимым и испытал немало стресса из-за духа, все время появлявшегося каждый раз, когда мальчик нервничал и не держал в узде свою ауру и просыпающиеся способности. Монструозная Рика проявляла агрессию по отношению к одноклассникам Юты, часто пугала сестру мальчика и рвалась напасть на родителей, благо встревоженные мольбы Оккоцу действовали на чудовище отрезвляюще, заставляя отступать, со сбивчивыми извинениями вертеться вокруг юноши, а после и вовсе исчезать до новой эмоциональной вспышки Юты. Будучи студентом, полукровка научился держать себя в руках и призывать Оримото только в случае экстренной необходимости. Поначалу Оккоцу думал, что его дар похож на способность Гето, но быстро в этом разубедился, потому что, как бы ни старался он вытащить с той стороны какую-нибудь иную тварь, всегда показывалась только Рика. К середине первого года обучения Юта открыл в себе еще один талант: способность копировать чужой дар. Директору Яге и другим охотникам оставалось только гадать, какая из двух способностей — создание разумных духов и копирование техник — принадлежала самому Оккоцу, а какая досталась по наследству от Сугавары-но Митидзанэ. — Ю-ю-юта, здесь живет кто-то плохо-ой, — замогильно провыла Оримото, пригибаясь к плечу юноши. — Да, Рика, здесь живет очень плохой вампир. — Мо-ожно я отор-р-рву ему го-олову? — дух пророкотал, вызывая у Фушигуро и Итадори колючие мурашки по рукам, а солдаты, ставшие свидетелями явления чудовища, и вовсе отпрянули. — Только ему и больше никому, поняла? — Оккоцу ласково погладил «питомицу» по белой морде, отчего та довольно защелкала челюстью. — Не трогай людей. — Рика не тро-онет, Юта не будет злиться на Рику! — Наверное я никогда к ней не привыкну, — выдохнул Юджи, когда дух, грузно рухнув на плиточный пол купальни, пополз вперед, быстро перебирая огромными когтистыми лапами и расшвыривая останки людей. Двигаясь по какой-то понятной только ей траектории, Оримото нырнула в грязный бассейн, выскочила наружу, расплескивая кровавую воду, обогнула винтовые лестницы и рванула в соседние залы, выламывая маленькие низкие двери. Шум в Юнессане стоял такой, что его не услышал бы, наверное, только мертвый. — На самом деле она очень хорошая, — улыбнулся Юта, почесывая затылок и словно извиняясь за устраиваемый Рикой погром. Первую волну низших вампиров, впавших в оцепенение в полутьме дальних залов, охотники уничтожили без труда, а вот когда золотой свет заката быстро погас, утекая через высокие окна помещения комплекса, изуродованные кровососы повалились, точно оползень, наталкиваясь друг на друга. Расположившись полукругом в зале с большим бассейном, лицом ко всем дверным проемам этажа, спецотряд открыл огонь по тварям, сдерживая их и не позволяя проскочить на улицу в поисках новых жертв среди населения. Несмотря на то, что пули, выданные солдатам, не были изготовлены из серебра, стремительная автоматная очередь все же наносила кровопийцам урон, выигрывая время на то, чтобы бойцы потом успевали подобраться ближе и пробить черепа упавших монстров длинными клинками. Студенты-полукровки последовали за Оримото, сносившей низших, словно те были кегли, а она — шар для боулинга. Дух уверенно пробирался через кровожадную толпу, на ходу отрывая противникам лапы, насквозь протыкая когтями или откусывая головы, с жутким довольным рычанием перемалывая их частоколом клыков. Катана Юты с тихим свистом вонзалась в искаженные восставшие тела, рубила вдоль и поперек; сосредоточившись на мече, Оккоцу потихоньку вливал в лезвие свою энергию, как его учил Годжо, отчего удары выходили сильнее, глубже, а края ран низших под воздействием ауры Юты покрывались легким инеем, затормаживая вампирскую регенерацию. Из-за спины второкурсника, прямо из тьмы дальнего угла вылетели две темные фигуры, похожие на больших собак, вцепились в кровососа перед собой и разбежались в разные стороны, пополам разорвали трепыхающееся тело. Мегуми отточенными до автоматизма пасами рук призывал тени, ловко сменяя собак то на что-то, напоминающее птицу, то на змею. Сотканные из самой черноты, существа ныряли по тускло освещенному залу с небольшим бассейном, наполненным чем-то, по запаху напоминающим кофе. Раздался шумный всплеск — это Итадори бронированным кулаком ударил низшего в лицо, выбив тому клыки и раскроив челюсть, отчего нежить свалилась в темную воду. Крылатая тень Фушигуро резко взмыла под потолок и разбила собой окно, пропуская внутрь немного света и свежего воздуха. Чем глубже в комплекс уходили полукровки, тем больше низших встречалось на их пути. Автоматная очередь за их спинами добивала полуживых чудищ, выстоявших в битве со студентами. Группа бойцов спецотряда заметно поредела, вероятно, кому-то все же не посчастливилось попасться в когтистые лапы вампиров. Остановившись, чтобы перевести дыхание, охотники оставили солдат зачищать купальни, а сами прошли через стеклянные двери на задний двор Юнессана, тоже усыпанный горячими источниками, причудливыми бассейнами, наполненными вином и зеленым чаем (Юджи отметил, что если бы в них не плавали мертвые тела, то обязательно попробовал бы воду на вкус). Полукровки рассекали низших катаной, сбивали с ног и выгрызали лица теневыми тварями, дробили чужие кости мощными боксерскими ударами. Оккоцу громким криком велел кохаям заткнуть уши, развернулся лицом к прущей массе вампиров и силой голоса заставил монстров уничтожить друг друга. Чтобы скопировать чью-то способность, Юте необходимо было поглотить немного чужой энергетики, и первым, кто согласился на эксперимент, был Инумаки. Приятели схлестнулись аурами, Оккоцу принялся вытягивать из Тоге энергию, но переборщил, отчего они оба рухнули без сознания — Инумаки от истощения, а Юта из-за перенасыщения. Тем не менее, способность к проклятой речи наследник Сугавары все же позаимствовал. Пока низшие драли друг друга на лоскуты, сжирали с костей мертвую плоть и разбрасывались внутренностями, юноши прошмыгнули мимо, устремляясь в арочный проход, откуда сыпалась нежить. Место, где оказались полукровки, было еще одной купальней с двумя длинными бассейнами вдоль стен. От воды поднимался горячий пар, причудливо изгибаясь, сплетаясь и устремляясь ввысь, под выкрашенный темно-синим потолок. У дальнего угла помещения над сваленными в кучу телами крутился Махито, вливая в раскрытые рты обезображенных мертвецов свою кровь из разрезанного запястья и нараспев произнося слова связующей клятвы ритуала обращения. Ощутив чужое присутствие, высший резко обернулся, недовольно-изумленным взглядом окинул пришельцев, потом растянул губы в кривом оскале. — О, уже добрались, не думал, что вы такие шустрые, — вампир вышел вперед, упираясь ладонью себе в бедро. — Трое на одного? Как-то нечестно. — Вообще-то четверо. Рика, сюда! — громко скомандовал Оккоцу; через пару секунд стена за спиной у Махито с грохотом обрушилась, а помещение наполнилось скрежещущим визгом. — Ю-ю-юта! Не трогай Юту-у! Дух замахнулся двумя кулаками и обрушил их на голову вампира, но тот успел увернуться, пусть и был сбит с ног ударной волной. Оримото принялась молотить конечностями по плиточному полу, оставляя в нем выбоины, оттеснила Махито к охотникам. Мегуми призвал теневых лягушек, чтобы те своими длинными языками уцепились за высшего, сковав его движения. Мужчина, раздраженно рыкнув, попытался схватить одно из существ, но то юрко нырнуло в тень, чтобы выглянуть из-под ног Махито и точечно ударить языком в лицо. Окруженный полукровками, вампир не успевал отражать сыплющиеся на него удары кулаков, ног, свистящей над ухом катаны и вгрызающихся в ноги и бока теневых собак. Предупрежденные о даре крови Махито, мальчики предусмотрительно избегали прямого контакта с ладонями высшего, а Юта и вовсе пытался отрубить их. Громко зарычав, кровосос грубо пихнул локтем Фушигуро, заехав ему в челюсть, и ринулся в просвет, но Рика вовремя схватила мужчину за руки, грубо растянув их в стороны, точно собралась порвать Махито пополам. — Держи крепче, Рика! Итадори ускорился, занося кулак, подлетел к высшему и собрался было ударить его в живот, как вдруг нежить расхохоталась, подпрыгнула на месте и опередила юношу, толкнула обеими ногами Юджи в грудь, отшвырнула прямо в один из бассейнов. Не дожидаясь очередной атаки, Махито собрал все свои нечеловеческие силы и дернулся вперед, самому себе оторвав левую руку и оставив ее зажатой в кулаке Оримото. Воспользовавшись тем, что Рика, не ожидавшая подобного исхода, на секунду потеряла бдительность, кровопийца сумел выдернуть вторую конечность из пальцев духа, резко развернулся и ударил чудовище бритвенно острыми когтями прямо в круглый красный глаз. Оримото оглушительно завизжала, зажав морду лапами, принялась метаться по купальне, сбивая стены и выплескивая из бассейнов воду. Махито, победоносно рассмеявшись, побежал к выходу из зала. — Нет, нельзя дать ему уйти! — вымокший до нитки, кашляющий до боли в легких, Итадори устремился вслед за высшим.*
До станции Гора Сугуру и Сатору добрались без происшествий. Священник то и дело посматривал то в боковое зеркало, наблюдая за следовавшим за машиной Иджичи армейским внедорожником, то в зеркало заднего вида, отмечая настроение Годжо. Как только отряд выехал с территории отеля-убежища, направившись в сторону гейзерной долины, чистокровный совсем ушел в себя, практически ни на что не реагируя. Сугуру отвернулся к окну, ткнулся губами в подставленный кулак и принялся тихо молиться, прося Господа уберечь их от серьезных потерь. Охотник прекрасно понимал, что любой из них может не вернуться из Овакудани живым. Вулканическая местность была неровной, испещрена серными источниками, а добраться до нее можно только на фуникулере. Кроме того, теперь никто из работников курорта не мог предупредить их о местах выбросов ядовитых газов, потому что все либо эвакуировались, либо погибли, и охотники рисковали отравиться, не дойдя даже до места, где прятался Сукуна. — Может, все же попробуем выманить тварь с горы? — предложил лейтенант, приблизившись к брюнету, когда машины остановились на короткий привал. — Здесь у нас будет тактическое преимущество. Мой взвод не предназначен для работы в горах, наша специализация — операции в черте города. Я не хочу впустую рисковать своими людьми. — Нужно было думать об этом до того, как отправились сюда, а не теперь, — не удержался от едкого комментария Иджичи, обычно всегда молчавший и не встревавший в чужие разговоры. — Это решение кабинета министров и они должны были об этом позаботиться, — Гето попытался вернуть разговор в мирное русло. — Можно попробовать, — тихо заговорил Сатору, окидывая взглядом высокие вершины. — Я дам ему знать, что пришел. Не думаю, что Сукуна проигнорирует мой зов. Отойдите как можно дальше, чтобы вас не задело. Чистокровный ушел по тропе вперед, остановился у подножия долины и позволил своей ауре растянуться по земле, утекая вдаль, теряясь где-то в скалистых извилинах и шумящих кустарниках. Гето поморщился, прижал пальцы к пульсирующему виску, быстро отшатнулся еще дальше от Годжо, солдаты и охотники последовали его примеру. Давящая льдом энергия глухо и страшно трещала, резала кожу и вымораживала изнутри, а потом мягко откатилась и рассеялась, позволяя дышать полной грудью. Сатору чуть покачнулся, как будто от усталости, но быстро взял себя в руки, уверенным шагом вернулся к машине Иджичи, прислонился к боковой двери и замер. — Хочешь поговорить? — Гето встал рядом с вампиром, заложив руки за спину. — Я беспокоюсь о тебе. — Я не хочу, чтобы ты принимал в этом участие, — Годжо ударил прямо в лоб. — Я хочу, чтобы ты уехал отсюда. — Ты же понимаешь, что я этого не сделаю. Мы вместе прибыли, вместе и вернемся в Токио. — Сугуру, ты не знаешь, на что способен Сукуна. — Я видел, на что способна эта тварь, Сатору. Там, в Сибуе, я видел все и, боюсь, никогда уже не забуду, — в голосе священника прорезалась сталь. — Сугуру, я… — чистокровный замолчал на полуслове, резко обернувшись куда-то в сторону маленьких жилых построек вдали от подножия долины. — Что такое? Ты что-то чувствуешь? — Там кто-то есть, — выдохнул Годжо. — Не вампир, нет, полукровка. Да, это точно полукровка. Постой, их двое, я чувствую еще одну ауру, но вторая как будто слабее, еле-еле прощупывается. Это кто-то из местных охотников? — Эй, мы выдвигаемся или нет? — лейтенант громко позвал мужчин. — Сатору, езжай с Иджичи к фуникулерной станции, а я проверю дома, вдруг кому-то нужна помощь, — священник отошел от машины координатора и тут же ощутил на своем запястье крепкую хватку. — Эй, я присоединюсь к вам сразу, как только узнаю, кто там. — Будь осторожен, ладно? Я как будто уже где-то чувствовал похожую ауру, но не могу вспомнить, где. Получив утвердительный кивок в ответ, альбинос нехотя отпустил руку Сугуру и залез в салон автомобиля. Охотник похлопал по багажнику, давая водителю знать, что можно отправляться в путь. Проводив глазами удалявшийся транспорт, Гето вдохнул, длинно выдохнул и пошел вниз по дороге, чтобы свернуть на развилке к домам, выросшим под горой.*
Итадори бежал за Махито так быстро, как только мог, насколько позволяли его усиленные физические способности. Где-то позади мчался Фушигуро, время от времени вызывая теневых собак, но высший как будто специально старался пробегать под яркими уличными фонарями, из-за чего существа не могли схватить цель, рассеиваясь туманом от малейшего соприкосновения с белым холодным сиянием. Оккоцу остался в термальном парке — успокаивать раненую и озлобленную Оримото и помогать солдатам добивать оставшихся низших, чтобы ни одной кровососущей твари не осталось на территории комплекса. Махито заметно сдавал из-за обильного кровотечения на месте оторванной руки, но все равно был гораздо выносливее и сильнее студентов-первокурсников, выскакивая вперед и удлиняя расстояние между ними. — Мегуми, он уйдет! — в панике вскрикнул Юджи, быстро оборачиваясь на друга. — Твою мать! — выругавшись, Фушигуро остановился, выполнил сложный пас руками, вызывая из теневого покрова переулка впереди огромную змею. Массивное черное тело пружинисто выскочило поперек дороги, перекрывая Махито путь, бросилось сверху вниз с широко распахнутой пастью. Вампир с трудом успел отпрыгнуть назад, обогнул огромную змеиную голову и собрался было шмыгнуть в проулок, но его снесло ударом гибкого длинного хвоста. Высший ударился об стену ближайшего дома, быстро подобрался на подогнувшихся ногах и побежал в противоположную сторону, прямо на мальчиков. Приблизившись к полукровкам, Махито потянулся к Мегуми уцелевшей рукой, и Итадори пришлось налететь на брюнета, чтобы уберечь его от смертельного прикосновения нежити. Это оказался обманный маневр, потому что тварь рассмеялась и резко ускорилась. Выругавшись, Юджи рывком схватил Фушигуро за одежду, подымая того на ноги, и кинулся следом. Если Махито решил загонять подростков до изнеможения, чтобы затем спокойно оторваться от преследования, то у него это хорошо получалось — от рваного захлебывающегося дыхания горели и болели легкие, а перед глазами у студентов начинали нервную пляску черные мушки. Рев байка за спинами заставил Юджи и Мегуми инстинктивно шарахнуться в сторону от источника звука. К мальчикам быстро кто-то приближался, но разглядеть водителя было нельзя из-за ярко бьющих в глаза передних фар, а когда транспорт на секунду поравнялся с учащимися токийского колледжа, те успели заметить, что пассажиров было двое, и на обоих были надеты шлемы. Наездники вырвались вперед, догоняя высшего, и когда тот обернулся, привлеченный посторонним шумом, человек позади водителя резко выбросил в сторону руку с зажатым в ней каким-то предметом, замахнулся и на полной скорости ударил им Махито в лицо. Кровосос тут же рухнул, как подкошенный, распластавшись под светом фонаря. Итадори и Фушигуро, застыли, налетев друг на друга, и поспешили к неизвестным, так вовремя пришедшим на подмогу. Байк, проехав немного вперед, остановился; пассажир, атаковавший высшего, ловко спрыгнул с сидения, принял из рук водителя что-то продолговатое и, судя по всему, тяжелое, потому что орудие тащилось по земле за своим владельцем. Приблизившись, полукровки разглядели, что это была строительная кувалда, а волочила ее девушка. Остановившись возле дезориентированного Махито, незнакомка стащила с головы шлем, и только тогда, при свете уличного фонаря, юноши узнали в своей спасительнице Кугисаки. — Далеко собрался, уебок? — голос будущей охотницы дрожал, но горел злорадством. Она все еще была болезненно бледной, с перетянутой бинтами левой половиной лица, но живая и полная решимости стереть чудище с лица земли. — Око за око, согласен? Впрочем, мне похрен, я все равно свое возьму. Нобара опустилась на корточки у головы Махито и с остервенением залезла пальцами ему в разбитую глазницу. Высший болезненно взвизгнул и попытался схватить полукровку уцелевшей рукой, однако водитель байка, которым оказалась Маки Зенин, быстро схватила нежить за запястье, прижала конечность к земле и по самую рукоять вогнала в ладонь Махито серебряный нож, пришпилила его, словно букашку на булавку. Пока подруга с усердием маньяка копошилась в черепе высшего, Маки взяла в руки кувалду Нобары и обрушила несколько мощных ударов по ногам противника, на осколки дробя кости, под немыслимыми углами сворачивая лодыжки, выбивая коленные чашечки со своих мест. Когда Кугисаки особенно глубоко сунула в глазницу пальцы, Махито подбросило на месте и заколотило, как в припадке. Наконец девушка резко дернула рукой наверх, вытаскивая на свет смятое глазное яблоко вампира. — Как ощущения, мразь? Незабываемые, правда? Вот и мне было нихуя не весело, когда ты свои пальцы мне в глаз вбил, — Нобара злобно стиснула в кулаке склизкий орган, окончательно превращая его в желейную кашу, с отвращением смахнула остатки с ладони и вытерла ее об одежду мужчины. — Маки, дай кувалду. — Подержать его, чтобы не дергался? — убийственно равнодушным голосом поинтересовалась Зенин, протягивая подруге инструмент. — Не нужно, он все равно уже никуда не денется. Первый удар пришелся Махито по ребрам; застывшим в шоке и нерешительности Мегуми и Юджи даже показалось, что они услышали, как треснули кости высшего. Почти сразу после первого последовал еще один удар, в ключицу. Кугисаки, для устойчивости расставив ноги пошире, орудовала кувалдой, как опытный молотобоец, била безжалостно и целенаправленно. Обойдя Махито сбоку, первокурсница злобно ударила вампира по впалому животу, отчего тот замотал головой, начав захлебываться хлынувшей горлом кровью. Итадори хотел было броситься к однокурснице и остановить ее издевательства, но Маки преградила парню путь рукой, призывая не мешать. Новый удар кувалды обрушился на тазовую кость Махито, и вампир взвыл, попытался выдернуть прибитую к земле руку. Нобара отреагировала на трепыхания противника незамедлительно, пнув мужчину в лицо. Из-за того, что сила полукровки превосходила человеческую, удар вышел сильнее, чем мог быть, и выбил сустав, соединяющий нижнюю челюсть с черепом, своротил ее набок. — Нобара, прекрати, — строго произнес Фушигуро, — он уже никому не причинит вреда. Заканчивай. — Я еще не чувствую себя удовлетворенной, — фыркнула в ответ Кугисаки, в очередной раз занося кувалду над головой. — Он даже не сопротивляется. Ты избиваешь полутруп. Если тебе так хочется выпустить пар, пойдем на помощь Юте. — Хрен с тобой, Фушигуро, — помолчав и поджав губы, выдохнула студентка, а потом несколько раз обрушила орудие на голову Махито, раскалывая тому череп, да так сильно, что по земле расплескался мозг. Нобара не без отвращения подняла испачканный кровью и мозговой жидкостью клок волос вампира, вытащила из кармана спортивных штанов зажигалку и подпалила пряди; под действием дара крови полукровки останки нежити ярко вспыхнули.– Покойся с миром, ублюдок. Где-то сбоку раздались звуки сдавленных рвотных позывов — это у Юджи нервы оказались не такими крепкими, как он предполагал. — Вы как вообще тут оказались? Маки, ты же сказала, что Нобару еще не скоро должны были выписать. — Мегуми сложил руки на груди. — Так мы это, сбежали, — довольная собой, ответила Кугисаги, опираясь на рукоять кувалды. — Зенин приехала навестить и сказала, что вы в Канагаву уехали, Сукуну ловить. Без меня повеселиться решили, да? — А байк откуда? — Из колледжа. Не пешком же нам идти сюда было. — Яга-сенсей вам головы снесет, — безапелляционно, как неподкупный судья, резюмировал Фушигуро, но потом оттаял и приблизился к Нобаре, чтобы хлопнуть ее по плечу. — Но я рад, что ты снова с нами. — Кугисаки! — Итадори набросился на подругу, сгребая ее и Мегуми в объятия. Глаза несостоявшегося хранителя Гробницы влажно блестели. — Мы думали, ты никогда не очнешься! Эй, Нобара, ты чего? — подросток забеспокоился, когда у первокурсницы вдруг подогнулись ноги, и она повисла на руках парней. — Что-то я неважно себя чувствую. — Как думаешь, Оккоцу нужна наша помощь? — Итадори стрельнул глазами в сторону Мегуми. — Я вернусь в парк, а ты помоги Маки доставить Кугисаки в отель к Яге-сенсею. Встретимся все там же. Оставив друзей в проулке рядом с догорающим трупом Махито, Фушигуро побежал в сторону термального парка, а Юджи, взвалив Нобару себе на спину, поплелся к временной штаб-квартире, подгоняемый второкурсницей на байке, которая была им вместо телохранителя и периодически выезжала вперед, проверяя, нет ли на пути низших вампиров.*
Сатору стоял, прислонившись спиной к стене станции, и прижимал к себе ножны с катаной. Отряд, возглавляемый лейтенантом Хасэгавой, ожидал, когда прибудет запущенный ими фуникулер, чтобы добраться до туристических троп через гейзерную долину, в мертвом молчании рассекая территорию и с напряженными лицами вглядываясь в погрузившееся в темень окружение. Станция была ярко освещена прожекторами, точно маяк, но это не внушало людям чувство безопасности, наоборот, тревожило и заставляло нервничать. Автомобиля Иджичи у ворот станции не оказалось — Годжо отправил мужчину забрать Сугуру из подгорного поселения и увезти обратно в черту поселка, ни в коем случае не возвращаясь в долину, пригрозив порвать координатора потом на тряпки, если тот ослушается. Ночной Хаконе дышал опасностью и стелющимися с вершин облаками пара, пахнущими серой. Чужеродное присутствие, придавливающее к земле многотонным весом, вытряхивающее из тела душу, альбинос засек еще до того, как владелец обсидиановой ауры появился в поле зрения охотников и солдат. Резко отодвинувшись от стены и выхватив меч, Сатору тем самым дал подкреплению знать, что враг на подходе; мужчины вскинули автоматы, прицелились во всепоглощающую тьму, а когда на тропе появилась высокая крепкая фигура, разорвали сон вековой горы канонадой выстрелов. Продолжалась атака недолго, потому что стоило Сукуне махнуть перед собой рукой, как оружия бойцов развалились, распиленные на части, а следом за этим полегли и сами люди, обезглавленные и как будто взорванные изнутри. Лейтенант, вздрогнувший от лицезрения жестокой казни своих подчиненных, крепче стиснул в начавших дрожать руках автомат. Древний вампир приблизился к станции, встал практически вплотную к противникам, и те смогли рассмотреть, как ловко Рёмен выковырял когтями из своего тела пули, а обожженные глубокие отверстия на его татуированной коже затянулись за считанные секунды. — Только кимоно испортили, — кровосос потеребил в руках разодранный и испачканный кровью ворот. — Должен признать, занимательные игрушки вы, людишки, создали, в мое время о таком даже не думали. Лучше подчинитесь мне, и я позволю вам поиграть еще немного. — Не трогай людей, Сукуна, тебе ведь нужен один я, — Сатору выступил вперед, держа наготове катану. — С чего вдруг? Ты не императорское сокровище, не хорошенькая юдзё и даже не мой заклятый враг, чтобы я открыл на тебя охоту. Ты всего лишь небольшое назойливое препятствие, — Рёмен ухмыльнулся, — но я рад, что мы так быстро встретились снова. Я чувствую, что ты стал сильнее. — Постараюсь в этот раз быстрее закончить с тобой. Первыми грянули новые выстрелы — это лейтенант Хасэгава отдал приказ оставшимся в живых бойцам стрелять на поражение и сдерживать Сукуну так долго, насколько это возможно, пока Годжо вступит в бой. Прикрыв рукой лицо, чтобы защититься от пуль, вампир оскалился, сверкнул всеми четырьмя красными радужками (маленькие глаза на скулах истинного раскрылись сразу, как только раздалась автоматная очередь), потом исчез и молнией промчался меж солдат, на ходу отрывая им головы и ломая незащищенные броней шеи, пробивая насквозь грудные клетки, вырывая дымящиеся и еще бьющиеся сердца, вспарывая когтями животы. Изрисованные черными метками окровавленные руки Рёмена резко взмыли в воздух — мертвые и раненые вспыхнули жаркими столбами медно-рыжего огня, распространяя зловоние паленой плоти и волос. Следующая атака чистокровной твари обрушилась уже на Сатору, сметя юношу ударом ставшей плотной, как камень, черной ауры и отбросив внутрь пустующего здания фуникулерной станции. Годжо успел активировать барьер, прежде чем снес собой часть бетонной стены, и это спасло его от перспективы получить серьезные переломы и расплющенные внутренности, пусть у юноши все равно от силы удара сдавило грудь, и он едва не задохнулся. — В прошлый раз от такого удара ты сломался бы пополам, — с садистским удовольствием отметил Сукуна, переступая порог строения. — Это же ведь не все, что ты можешь мне продемонстрировать? — Мне есть, чем тебя удивить, — парировал альбинос, выставив перед собой катану. — Пойдешь с мечом на безоружного? Да ты подлец, — вампир хохотнул. — Как смеет такое ничтожество, как ты, брать в руки клинок? — Мой отец, Годжо Юудэй, был самураем, а мой прародитель — Сугавара Митидзанэ, и, называя меня ничтожеством, ты оскорбляешь их память! — Сатору не стерпел гадкой насмешки, оскалившись в ответ, стер лазурный всполох глаз, вытащил наружу кроваво-алый, с которым родился на свет. — Сугавара? Шестиглазый Сугавара? — во взгляде Рёмена промелькнуло узнавание. — Да ты шутишь? Хотя теперь я понимаю, почему твоя аура показалась мне знакомой. Он погиб за пару столетий до моего заточения. Я не был с ним близко знаком, но знаю о его силе. Для меня будет честью разорвать потомка Митидзанэ в клочья. Энергетика Сатору рванула в атаку первой, обрушившись на Сукуну с остервенением разъяренного о́ни, врезалась ледяными крючьями в матовое темное полотно ауры противника, принялась резать ее, колоть, безжалостно сминать и отталкивать за пределы станции. Окутав блестящее лезвие катаны аурой, отчего по металлу разбежались трескучие морозные узоры, Годжо подлетел к Рёмену, замахнулся и рубанул сверху вниз, до кости рассекая выставленные вперед скрещенные руки кровососа. Края порезов мгновенно покрылись ледяной коркой, и чтобы не позволить ауре Сатору замедлить его регенерацию, Сукуна отступил на несколько шагов назад, окутал самого себя танцующим кострищем, испарил магический лед. Перебросив пламя на кулаки, чистокровный одним быстрым рывком оказался возле альбиноса, обрушил на него серию точных и сильных ударов. От каких-то Годжо увернулся, какие-то отбил лезвием меча, какие-то пропустил, заработав разбитую губу и трещины в ребрах. Звонкий металл жалобно пел, наталкиваясь на крепкие кулаки Рёмена, неслышно вопил, а в какой-то момент оказался зажатым между ладонями Сукуны. Чудище добела раскалило лезвие орудия, заставив его размягчиться и чуть свернуться набок, а когда Сатору попробовал в очередной раз атаковать противника аурой, клинок расцвел трещинами от резкого охлаждения и осыпался прямо в его руках. Хищно улыбнувшись, Сукуна двинул растерявшегося на мгновение Годжо выпадом в грудь и отшвырнул подальше от себя. — Из чего сделан твой клинок? Из рисовой бумаги? И это все, чему ты научился? Грубо и глубоко дыша, Сатору поставил ноги шире, твердо упираясь стопами в землю, чуть согнулся, смещая центр тяжести, выставил перед собой стиснутые в кулаки руки. В голове, точно по команде, заговорил голос Итадори, объясняющий, как правильно встать, чтобы быстро перейти из оборонительной стойки в атакующую и как правильно принимать удар. Следом Юджи перебила Цукумо — женщина рассказывала, как важно уметь читать позу противника, ведь она многое могла сообщить о слабых и сильных местах своего хозяина. Не успел голос Юки закончить предложение, как его перекрыл Чосо. Высший велел прислушаться к току энергии внутри своего тела, нащупать место, где пульсация ауры была особенно сильной и частой: это и был очаг способностей Годжо. Альбинос прикрыл глаза, концентрируясь на ощущениях, вцепился в сосредоточение своей энергетики, запуская, будто мотор у спортивного автомобиля, дар проклятой крови. Освобожденная сила полилась по телу Сатору, насыщая собой каждую клетку, каждый сустав, каждую нить мышцы. От резкого взрыва ауры у юноши болезненно вспыхнуло белым перед глазами, и он тряхнул головой, возвращая себе ясность сознания. Легкое жжение под уголками глаз говорило о том, что второе зрение Годжо тоже проснулось, внимательно просканировало окружение и замерло на фигуре противника. Теперь юный чистокровный видел Сукуну насквозь в прямом смысле этого слова. Маленькие пылкие глазки, точно рентген, снимали с тела Рёмена слой за слоем, позволяя своему владельцу наблюдать за тем, как толчкообразно бежала по венам древнего кровососа кровь, как механически сдвигались в суставных сумках головки костей, когда мужчина шел или шевелил руками, как натягивались и расслаблялись продольные и поперечные мышцы, как влажно покачивались тесно прижатые друг к другу внутренние органы. Теперь Годжо мог видеть, куда лучше атаковать, чтобы порвать сухожилие или вскрыть скользкую поверхность печени, в какое сочленение позвонков вонзать когти, чтобы лишить противника возможности ходить. Куда вгрызаться клыками, чтобы враг наверняка потерял больше крови. Вторые глаза по очереди моргнули; крошечные зрачки взбудоражено запрыгали, точно радуясь тому, что хозяин наконец-то решил ими воспользоваться. — Поздравляю, ты их все-таки разбудил, — в голосе Рёмена послышались неподдельные ноты уважения и интереса. — Ты становишься достойным противником, потомок Сугавары. — Подойди ближе, чтобы я мог вскрыть тебе глотку за оскорбление моего рода. Растянув губы в жестокой улыбке, Сукуна не заставил долго себя ждать, рванув на Годжо стеной адского пламени в окружении безумно визжащей, смольно-черной ауры. Прокатившись по зданию, столкнувшиеся энергии оставили после себя глубокие паутины-трещины в стенах, выбили из пыльных пластиковых рам прочные стекла, словно те были не толще стрекозиного крылышка, обрушили мужчинам на головы с потолка куски побелки и каменную крошку. Сатору заблокировал удар чужого кулака, обхватив его ладонью, стиснул покрепче, позволил бурлящей внутри него силе действовать самой. По белым тонким пальцам альбиноса заплясали крошечные маковые молнии, врезались в кожу Рёмена и взорвались, словно небольшой снаряд тротила, отталкивая тысячелетнего кровопийцу и разрывая ему кисть руки. — Ах ты тварь. Сукуна поднес к лицу раненую конечность: красный взрыв разворотил мужчине ладонь, оторвав кусок мяса. Безымянный палец и мизинец висели на лоскуте кровоточащей мышцы, а через рваную дыру были видны потрескавшиеся, но пока что целые кости соседних фаланг. Рёмен озлобленно зарычал, оторвал болтающиеся, уже ни на что не годные, пальцы, отшвырнул их куда-то в сторону и разъяренно выбросил вперед вторую руку. Сатору тут же призвал барьер, закрываясь от режущей атаки Сукуны, но паре невидимых лезвий все же удалось проскочить, оставив на лице Годжо неглубокие порезы крест-накрест и срубив часть ушной раковины. — Ты так и будешь прятаться, ничтожество? Юноша потерял счет ударам, которые они нанесли друг другу. Рёмен бился, как будто в последний раз, обжигая Сатору волной огня, резко вырывавшейся откуда-то снизу, пытаясь нашинковать, словно кусок мяса к столу, и альбинос отвечал ему взаимной яростью, уклоняясь от выпадов, щедро раздавая апперкоты и подлые пинки с разворота. Но даже сейчас Сукуна все равно был сильнее своего противника; он даже не вскрикнул ни разу, не отскочил, чтобы перевести дыхание, и уже успел полностью восстановить искалеченную руку. Подгадав момент, Рёмен схватил Сатору за горло и со всей злостью впечатал в ближайшую стену. — Мелкий, надоедливый червяк. Мне надоели эти копошения. Я вырву твое сердце, а труп сброшу со скалы. Но сначала… — замахнувшись свободной рукой, Сукуна вонзил когтистые пальцы Годжо в живот. — Возвращаю долг. М-м-м, какой у тебя жалостливый взгляд. Расскажи, что ты видишь своими новыми глазами? — Твою смерть, — выплюнул альбинос, резко ударяя Рёмена по лицу и выкалывая тому алый глаз. Мужчина зашипел, выпустил жертву из своих рук, схватился за лицо, а Сатору, воспользовавшись случаем, прижал обе свои ладони, полыхающие красным, к животу кровососа и мощным взрывом не только вытолкнул Сукуну за пределы здания, но и заставил скатиться куда-то вниз по склону. Взвыв от боли, Годжо прижал пальцы к дыре в животе, оставленной Сукуной, с трудом удержался, чтобы не упасть на пол. Нужно было убираться со станции как можно быстрее, иначе он истечет кровью и свалится куда-нибудь в ущелье, где его никто не отыщет. Отяжелевшее тело переставляло ноги до омерзительного медленно, и Сатору показалось, что расстояние до порога он пересек не меньше, чем за пару часов. Силы покинули юношу почти сразу, как только он вышел на улицу, и до растерзанных тел своих безымянных напарников истинный добрался уже на четвереньках. Воздух над станцией напитался удушливым, но нестерпимо аппетитным запахом крови; Годжо почувствовал, как у него заныли в вожделении клыки, а рот наполнился голодной вязкой слюной. Сражение высосало из вампира практически все силы, а тело запротестовало, требуя подпитки. — Они мертвы, мертвы, им она не нужна, они будут не против, — Сатору повторял слова, будто мантру, подползая к ближайшему трупу. Клыкастый рот, точно пиранья, впился в чужую обмякшую руку, принялся крупными глотками высасывать еще теплую кровь и выгрызать мягкую плоть. Жадно давясь сырым мясом, Годжо утробно заурчал, чувствуя, как расползлась по всему телу приятная дрожь насыщения, а поврежденные ткани начали срастаться, залечивая нанесенные Сукуной раны. Высушив мертвеца, Сатору шустро переметнулся к следующему, прокусывая обнаженное горло. Каждый новый глоток наполнял юношу прежней силой, и за третью «порцию» кровосос принялся уже бодрым и почти полностью восстановившимся. Только продолжить пир Годжо не удалось, потому что что-то влетело в него на полной скорости, зашвыривая обратно в потрескавшееся здание фуникулерной станции. Проехавшись по земле, Сатору непонимающе захлопал обеими парами глаз, быстро подорвался на ноги, чтобы увидеть, как к нему приближался Рёмен. Бок вампира был страшно изорван алой атакой Годжо. Полыхая звериным взглядом, древний убийца рвал клыками чей-то разрезанный торс, удерживая его на весу одной рукой, большими кусками поглощал чужую плоть, размазывая по лицу и шее потоки крови. — Ты заметно вырос с последней нашей встречи, но в сравнении с Сугаварой ты все еще слабак, — Сукуна отшвырнул обглоданный труп, коснулся пальцами кровоточащей дыры в собственном теле, которая начала медленно затягиваться. — Это место станет твоей могилой. — Оно станет нашей общей могилой. Крошечные глаза на скулах стремительно оглядели стены и внутренние колонны, удерживающие потолок, выискали, в каких местах трещины от столкновения аур особенно глубокие, а какие конструкции самые неустойчивые. Сорвавшись с места буквально за мгновение до того, как на него накинулся Сукуна, Сатору переместился ближе к центру строения, становясь меж двух высоких столбов, собрал все силы, какие у него остались, и вложил их в новый красный взрыв, подобно Самсону обрушивая колонны, а следом за ними — и все здание.*
Поселение, освещенное блуждающими огоньками, встретило Сугуру тишиной, какая могла быть только там, где уже давно никто не жил: въедливая, тоскливая, стылая. Настороженно щурясь и выставив перед собой руку, готовый в любой момент призвать более боеспособного духа, священник медленно прошелся между оставленных домов-фургонов, поваленных пустых палаток: наверняка туристический привал. Чуть выше по склону стояли несколько одноэтажных аккуратных домиков, к которым вела большая деревянная лестница, спускавшаяся вниз до самого подножия. Убедившись, что в самом лагере никого нет, Гето потрогал перила и потоптался по нижним ступеням, проверяя, насколько те были крепкие — к еще одному фееричному полету с вершины, как в особняке Годжо, охотник был совершенно не готов. — Эй, есть здесь кто? Я пришел помочь, — громко произнес Сугуру, останавливаясь на крыльце ближайшего дома и прислушиваясь. В ответ лишь зашумел тихий ночной ветер, и скрипнули деревянные половицы, на которые наступил брюнет. Вытащив из кобуры пистолет и сняв его с предохранителя, полукровка толкнул дверь жилища, отметил, что оно не заперто, перекрестился и вошел внутрь. Тихо, пыльно и беспризорно холодно. Узкий темный коридор упирался в дальнюю стену с занавешенным окном. Нащупав рукой выключатель, Гето щелкнул по нему — дом ярко запылал белым электрическим сиянием, создавая впечатление, будто хозяин просто ненадолго вышел, а не бросил свое жилище. Отмечая, что это еще не самое странное, что он видел за прошедший день, Сугуру раздвинул сёдзи первой попавшейся комнаты и оказался в пустой гостиной, где из мебели был только маленький диван, журнальный столик и свернутые в углу футоны. Остановившись в центре помещения, охотник вновь прислушался, постарался уловить обостренным слухом хоть какое-то постороннее движение. Неужели Сатору ошибся, и на самом деле в поселении никого нет? А что если он нарочно выдумал, будто здесь кто-то прятался, чтобы Гето не отправился с ним в Овакудани? Едкая обида комом подкатила к горлу священника, но мужчина быстро успокоился. В первую очередь нужно проверить все дома и самому убедиться, что Годжо его бессовестно облапошил. Второй домик поначалу ничем не отличался от первого, встретив Сугуру одиночеством и запустением, но когда Гето собрался было уходить, то зацепился взглядом за странное бурое пятно, неаккуратно прикрытое брошенной на пол диванной накидкой. Присев на корточки, полукровка осторожно отодвинул ткань и обнаружил, что татами было пропитано кровью, но уже застарелой. Священник нахмурился, протянул руку, чтобы ощупать покрытие, и замер, услышав тихие шаги позади себя. Он был не один! Крепче сжав Беретту в пальцах, мужчина сделал вид, что не заметил чужого присутствия, выпрямился и только потом резко обернулся. В грудь Гето красноречиво уперлось дуло пистолета. Но даже не это заставило охотника застыть на месте, точно мертвое каменное изваяние. — Привет, Гето, давно не виделись. На святого отца озорно глядели синие глаза Рико Аманай, повзрослевшей, превратившейся из нескладного подростка в красивую изящную девушку. Проблема заключалась лишь в том, что чуть больше десяти лет назад Аманай была убита прямо у Сугуру на глазах.