Одно на двоих

Когда к Кацуки после комы вернулось сознание, первым, о ком он подумал, был Изуку. Впрочем, как и первым, кого он увидел рядом с собой. Как ни странно, в этот раз Деку пришёл в себя раньше. Задрот, окутанный бинтами по самую шею, сидел на стуле и спал, свесив голову. Как только Бакуго тронул его за плечо, Деку проснулся, кинул скомканное «прости» и смылся из палаты. Кацуки знал, что Изуку вернётся. Он чувствовал это по какой-то причине. Прямо как в бою, когда он точно знал, что ему нужно делать. Хватило одного взгляда на Изуку за несколько миль, чтобы почувствовать. Глубина их связи поражала. Ждать долго не пришлось. Уже через час задрот вернулся, с порога бросаясь к кровати. Бакуго успел лишь моргнуть и быстро подняться, чтобы поймать Деку в свои объятия. И снова он точно знал, что нужно сделать. — Каччан, прости меня, я… это моя вина, прости… — хрипит Изуку, наваливаясь на Кацуки всем своим телом. — Заткнись! Даже не смей винить себя в моих решениях, — руки Кацуки забинтованы и достаточно сильно болят, но он просто не может не прижать задрота покрепче к себе — Изуку же сейчас на пол как сопля стечëт. — Меня не было рядом! А потом я совсем потерял голову и впал в отчаяние. Я чуть не погубил Всемогущего, и если бы… ты не… тебе бы не пришлось сражаться в таком состоянии… — он впивается руками в плечи Кацуки, заставляя шикнуть от боли, — ты мог… снова… — Заткнись, Изуку, я кому сказал, — он осторожно поднимает левую руку и на пробу гладит по голове, — прекрати, мать твою! Деку что-то невнятно бубнит, и, кажется, хлюпает носом. — Чëрт возьми, ну что за плакса? — беззлобно произносит Кацуки, пропуская волосы через пальцы, — Изуку, единственный, по кому я разрешаю тебе плакать — герой номер четыре. Деку всхлипывает ещё громче, и Бакуго чувствует, как намокает его больничная рубашка. Чёртов задрот сейчас своими слезами затопит больницу, если ничего не предпринять. — Ладно, послушай, — вздыхает Кацуки и прижимает голову Изуку крепче к своему плечу, несмотря на неприятную боль, — я умер не из-за тебя и не за тебя, задрот. Слишком много чести. — Это потому, что меня не было рядом! — сокрушается Деку, намеренно избегая слова смерть, на что Кацуки показательно громко цыкает языком. — Херня! Ты не виноват в похищении, никто не ожидал этого! Я сделал всё возможное, чтобы выиграть немного времени. Ты бы вернулся и закончил, спас Японию, мир. Я подумал, что ты бы так сделал. Одна жизнь ничего не стоит по сравнению со всем миром, да? — Каччан! — Изуку холодеет и отрывается от плеча, смотрит этим своим заплаканным, но решительным взглядом прямо в глаза, — я не могу представить мира без тебя. Я бы выбрал отдать весь мир вместо тебя. Мне не нужна победа ценой потери тебя. У Бакуго на секунду замирает сердце, и он морщится от боли. Ситуацию усугубляет и то, что слова Деку по какой-то причине очень смущают, они кажутся слишком личными и похожими на… признание? Чëрт возьми! Нужно срочно разрядить обстановку. — Ну и дерьмо, задрот, ты такой эгоист, — пытается пристыдить его Кацуки, но выходит плохо, потому что он не может сдержать довольной улыбки, — чëртов собственник. — Нет, просто… — Деку зависает на полминуты, видимо, подбирает слова в поисках подходящего оправдания. Бакуго не собирается его торопить, наслаждаясь каждой секундой неловкого задротского ступора, — просто это ты, Каччан. Мы… знаем друг друга очень давно. И… я всегда тобой восхищался. Ты — мой символ победы. Если я спас всех, кроме тебя, то это не победа. — Во-первых, всех не спасëшь, а во-вторых, я не могу быть твоим символом победы, придурок, — Кацуки тыкает его большим пальцем в щëку, — это ты мой образ победы. Я подражал тебе, я действовал как ты. Я ломал всё своё тело, игнорировал боль, использовал всё, что у меня было. Чëрт возьми, перед тем, как сдохнуть я даже бубнил как ты! По щекам Изуку снова скатываются слëзы, и Кацуки обнаруживает себя плачущим вместе с ним. Как бы он не оправдывал свою самоубийственную атаку перед Деку, они оба чувствовали внутри, что готовность пожертвовать свою жизнь и мечты происходила из чистой любви. Бакуго закрывает лицо рукой и пытается отвернуться, но Деку снова к нему прижимается. Его огромные руки скрещиваются за спиной, не позволяя шевелиться. — Каччан, перестань обманывать хотя бы себя, — просит Изуку, а затем срывается на еле различимый бубнëж, — ты… один раз уже чуть не умер за меня. Мы оба знаем, что ты бы сделал это ещё раз. Я не хочу, чтобы ты сделал это снова, и я пришёл, чтобы извиниться и сказать, что собираюсь присматривать за тобой! — Что, задрот, опять будешь меня стрëмно сталкерить? — Нет, теперь я буду ходить рядом с тобой и держать тебя за руку, — Изуку разрывает объятия, а затем хватает Кацуки за левую руку. Бинты щекочут ладонь даже через слой других бинтов, и он мелко вздрагивает. — Откуда такая уверенность, что я тебя не взорву?! — Потому что ты тоже это чувствуешь, Каччан! — правая рука ложится на ладонь, сжимая её пальцами, — мы больше не сможем обманывать друг друга, потому что… наши чувства стали одним целым. Теперь ты разделяешь со мной один разум и одно сердце. — Чëрт подери, — соглашается Кацуки, понимая, что Изуку прав. Но ему тоже есть что сказать задроту со своей стороны, — что-то не припомню, чтобы я вместо того, чтобы разбираться в своих чувствах, закрылся и ждал, пока всё не превратится в катастрофу. Это по-твоему одинаково?! — Справедливое замечание, но… — начинает Деку, но Кацуки безжалостно закрывает ему рот свободной рукой. — Помолчи, или я надеру тебе зад. Изуку, будучи чертовски упрямым парнем, конечно не слушает. Он мигом выпутывается из хватки и хмурится. — Я ещё не всё сказал, что собирался! Бакуго закатывает глаза и даёт небрежную отмашку рукой. Так уж и быть, он великодушно послушает, если Деку есть что ему сказать из того, что он сам не может почувствовать. — Каччан за несколько секунд вернул мне надежду и спас Всемогущего. Как я уже говорил, без тебя мира сейчас точно не было. Каччан всегда побеждает, — Кацуки морщится от этого неприкрытого восхищения, нутром ощущая эмоции Изуку, пока тот продолжает, — каким бы грозным ни был противник. Сердце Каччана полностью героическое. — Прекращай, меня сейчас стошнит, — Кацуки показательно высовывает язык и указывает на него пальцем. Изуку снисходительно качает головой и улыбается. Бакуго не может думать ни о чём другом, кроме того, что неужели задрот и правда чувствует грëбаный ядерный взрыв с мощнейшей ударной волной, сметающей в порошок всё, что встанет на пути?! Именно так для него ощущаются его чувства к Кацуки? Чëрт возьми, они и правда одинаковые! Не в силах как-то переварить эту информацию, Бакуго грузно падает на кровать. Деку садится рядом и накрывает левую руку своей ладонью. — Чëртов Изуку, ты правда не шутил. — Я не оставлю тебя ни на шаг, уж прости, Каччан, тебе придётся с этим смириться, — говорит Деку, расписываясь в мелочном эгоизме в который раз, — если потребуется, я буду спать с тобой в одной кровати. — Эй! — следом возмущается Бакуго, — не рано ли думать о таком? — А почему нет? Мы же спали в детстве вместе, когда оставались на ночëвку. С Каччаном рядом можно было не бояться всяких монстров, — Изуку переплетает их пальцы, и Кацуки поворачивается к нему головой, — ну, если тебя это настолько смущает… тогда… для начала можем сходить в парк поесть блинов и подержаться за руки. — Мы уже держимся за руки! — подмечает Бакуго, и ëрзает на кровати, пытаясь подвинуться ещё ближе, — ты обошёл один пункт из своего плана идеального свидания! — Хах, Каччан, — Деку улыбается, а затем добавляет шёпотом, — ради тебя я всегда готов нарушить правила. Кацуки высвобождает руку, чтобы схватиться за затылок Изуку и потянуть на себя. Деку не раздумывая прикрывает глаза и тянется в ответ, пока их губы не встречаются. Теперь одинаковыми становятся не только чувства, но и потребность всегда быть рядом и прикасаться к друг другу. И Кацуки, и Изуку чувствуют, что никогда не захотят отказаться от своей связи, и в будущем именно это приведёт их двоих на вершину.