Тихий город Каго

Комната для допросов, ладно, разговоров, была даже уютной, хотя Годжо рассчитывал на убранство концлагеря, зная характер Нанами. Деревянный стол, светлые жалюзи на окнах, зелёные цветы на подоконнике и масляный пейзаж Вороньей горы на стене. Только флага Японии и портрета императора не хватало для общего прилизанного кадра. Расстановка фигур проста — они вдвоём сидят напротив кого-то из старшеклассников. Пришлось их разделить, но и так не было гарантии, что дети не сговорились. Первой на очереди стала Зенин. — Маки-чан, когда ты видела Оккоцу в последний раз? — на лице Сугуру растянулась обманчиво лёгкая улыбка. Девушка откинулась на стуле, сложив руки на груди, и вроде бы задумчиво отвела взгляд. Ну началось… — В школе, — кивнула она сама себе. — После уроков он собирался на работу, да и я тоже ушла на смену в «Журавль». — Ты работаешь на Утахимэ? — Годжо вновь сидел в очках, но чуть приспустил их, наблюдая за реакцией. — Мы с Кугисаки. — Чем ты занималась четвёртого сентября? — не выдержал паузы Годжо. Девушка поправила очки и спокойно ответила, что работала в кофейне, а потом Утахимэ отвезла их с Нобара по домам. Вроде и не придраться. — Вёл ли себя Оккоцу как-то странно? Возможно, говорил о преследовании? — Годжо нравилось, когда Сугуру вёл допросы. Плавно, медленно, как и… не об этом надо думать во время расследования. — Оккоцу в целом странный, мы уже привыкли, — Маки закатила глаза, но эмоции на лице заиграли тоскливыми нотами, и она погладила себя по предплечьям. — Он стал меньше с нами общаться. Мы думали, это из-за экзаменов в конце года, или мамаша его опять запила, но… Маки замолчала, вдруг сжав ткань на плечах до белых костяшек. Больше ничего толкового не удалось из неё вытащить. — Зачем она врёт? — спросил Сугуру в пустоту, когда они остались вдвоём. — Она молодая девушка, ей есть что скрывать. С Инумаки Тоге вновь зашла Зенин, и они еле убедили девушку, что знают язык жестов и справятся без помощи. Она цыкнула, но послушно вышла. Половина лица Инумаки была скрыта, что не нравилось Годжо, но в целом справятся и так. Сугуру повторил первый вопрос, заданный Зенин, и Тоге поднял руки, принявшись показывать слова — быстро и чётко, словно давно готовил речь. — В школе. Юта должен был прийти на работу, но больше я его не видел, — перевели у себя в головах спецагенты. — Ты тоже работаешь в «7-eleven»? — уточнил Сугуру. Тоге кивнул и руки его, словно отдельные существа, зашевелились. — Мои родители управляющие филиала. — Так вы Юту по блату устроили? — усмехнулся Годжо, и старшеклассник недовольно нахмурился. — Значит, вместе в школе, вместе на работе. И что, ничего странного ты за ним не заметил? Тоге спрятал лицо ещё глубже в высоком воротнике и пожал плечами. — Это же Юта… — руки замерли в ожидании. — Мы стали меньше общаться, но иногда у него бывают периоды. Мы даже дарили ему посещение к психологу. — И что, пошёл? — улыбка Годжо вызывала у Инумаки раздражение, его движения стали ещё резче и быстрее. — Мы знаем, что вы думаете. И Нанами-сан так сказал. Юта не сбежал. Он не мог. Просто… не мог. Старшеклассник под конец дышал тяжело, словно пробежал марафон. Наверно, будь у него возможность говорить — сейчас он бы кричал. Годжо тихо на ухо объяснил все слова Гето, увидев небольшую растерянность на лице. Впрочем, другие бы этого не заметили. Оставалось дежурно спросить, чем Инумаки занимался четвёртого сентября, но ответ был прост — работал, а до дома дошёл пешком, живёт близко. Такие прилежные. Пришлось отпустить. — Какая тайна может стоить жизни друга? Мы же помочь пытаемся, — Сугуру размял шею, приковав взгляд Сатору. Хоть он и не до конца понял сбивчивые движения рук Инумаки под конец, но тоже уловил в них подвох. — Может, всё-таки прикопали? — пожал плечами Годжо. Гето укоризненно посмотрел на него, и вдруг оказалось, что Годжо слишком близко. Так близко, что нотки дерева в парфюме Сугуру сладкой негой ухнули в лёгкие Сатору. Тонкие губы исказила ухмылка, и они оба не выдержали — по допросной прокатился тихий смех, словно два школьника совершили шалость. — Я не мешаю? — Кугисаки Нобара казалась раскатом грома после молчаливого Тоге. Мешаешь, хотел сказать Годжо, но вместо этого повернулся к девушке, сохранив широкую улыбку. На кресло она буквально упала, закинув ногу на ногу и была куда более дерзкой, чем Годжо помнил три года назад. Влияла ли так Маки, раз они подруги? Впрочем, ничего нового от Нобара они не узнали — Оккоцу всегда немного не в себе, после школы не видела, сама работала в кафе, после поехала домой с Маки и Утахиме, а оставшееся время подкрашивала корни. Годжо начинал засыпать. Ещё ночью он был в Токио, а сегодня уже говорит с подростками в Каго. День обещает быть длинным. Мегуми он ждал больше всего, даже интересно было — сможет ли он так спокойно врать своему опекуну? — Как Юджи-кун? — первым делом спрашивает Годжо. Если Мегуми опустился на стул напряженно, ожидая нападения с двух фронтов, то такой отвлеченный вопрос поставил его в тупик, но разрядил обстановку. — По сто раз спрашивает у Иджичи где и как подписать ту кипу документов, — закатывает глаза Фушигуро. — Даже Нанами-сан подключился. — Ты подрос, — улыбнулся ему Гето. — Сатору сказал, ты выиграл олимпиаду по английскому. — Да, — кивнул Мегуми, но в смущении отвёл глаза. — Хорошо, что вы тоже в Каго. Возможно, Годжо стоило бы почувствовать обиду, но тяжело было не любить Гето, а он только рад, что Мегуми не закрывается ото всех в своей тесной от книг комнате. — Чтобы вы там не подумали, — Фушигуро вдруг серьёзно смотрит на них. — Мы хотим как можно скорее найти Оккоцу. Напарники переглядываются, и Сугуру, как отлаженный механизм, начинает первым: — Когда ты в последний раз его видел? — Вечером четвертого числа, — помедлив, отвечает Мегуми. — Мельком, из окна. Из окна дома Годжо можно много увидеть — дорогу, ведущую из «7-eleven», школу, лесопосадку, а за ней шоссе. — И ты не позвонил ему? Не выбежал спросить, куда же он идёт, если в это время у него смена? — начал нападение Сугуру. — Я набрал, — грубость сочилась из Мегуми. — Он ответил, что плохо себя чувствует, и поэтому Инумаки попросил его пойти домой. Я предложил зайти ко мне, но Оккоцу-семпай отказался, сказав, что нужно ещё на рынок зайти. — Ты не обратился к Инумаки-куну? — прищурился Сугуру. — Зачем? — ровно спросил Мегуми, но взял ручку со стола, играя ей между пальцев. — Такое случается. Оккоцу-семпай, он… О боже, ещё раз кто-то из них скажет, что Юта странный, и Годжо всех запрёт на ночь в камерах. — А ты чем занимался? — перевел тему Годжо. Мегуми поднял на него тяжёлый взгляд и поджал губы, но не смог придумать как уйти от вопроса: — Готовил. Сатору не удержался и прыснул от смеха. Сугуру ударил его ногой под столом. Мегуми съёжился, словно дикобраз иголки выставил. Это ещё больше развеселило Сатору. — Прости, Сугуру, помнишь я тебе рассказывал, как он год назад вызывал пожарных, потому что сжёг яичницу? — Мегуми начал покрываться красными пятнами. — Я же тебе отдельно отправляю деньги на еду из доставки! — Готовкой занималась Цумики, — рявкнул Мегуми, желая защититься, но тут же побледнел. Веселье Годжо смыло цунами из подростковых обид и собственных ошибок. Они отвернулись друг от друга, а Сугуру тихо хлопнул по столу: — Спасибо, Фушигуро-кун, подождите нас в холле пару минут, — попросил он. Мегуми вышел, не взглянув на них. За дверью творится какой-то хаос, судя по шуму. Годжо откинулся на стуле, стянув очки, и уставился в потолок, безуспешно игнорируя, как бедро Сугуру всё ещё прижималось к его. — Я забыл, какими чувствительными бывают подростки. Сугуру похлопал его по плечу: — Скажешь сам, что их нужно проверить на наркотики. Годжо посмотрел на него с обидой и возмущением. Ну, и немного с весельем, потому что никогда не мог сдержать улыбки рядом с напарником. — И что? Мегуми хоть и не врал, но выбрал путь полуправды, — подвёл итог Годжо. — Почему мы не продолжили давить, чтобы сразу признались? Уверен, тесты будут отрицательные. — Они могут не принимать, а торговать, — Сугуру сверлил взглядом дверь. — Я тоже думаю, что дело не в этом, но глава спросит почему это не указано в отчёте. — О, я не буду его заполнять, — встал со стола Годжо. — Эй, я делал отчёт в тот раз! — Сугуру взял папку с личными делами, так и не раскрытую, и оказался у двери быстрее. — Сатору, ты мне обещал, что напишешь. Между ними и полшага не было. Хитрый лис. Годжо надел очки и отвернулся. — Только потому, что обещал. Конечно, четыре старшеклассника смогли поднять на уши весь их крошечный полицейский участок. Нобара, кажется, разлила кофейник на стол с документами, и Хайбара бегал над этой катастрофой, пытаясь хоть что-то спасти. Маки будто бы была не причём, но девушки переглядывались, сдерживая улыбки. Инумаки что-то объяснял на языке жестов Такумо, хотя обычно писал для людей не знающих в телефоне, но забавлялся от попыток полицейского строить понимающий вид. Основной кошмар творился за столом секретаря полицейского участка — Иджичи на грани паники, Нанами, ткнувший указательным пальцем в бумажку и что-то басом объясняя, очень увлечённый Мегуми и совершенно растерянный Юджи склонились над документами. — Ячейка в банке? — Юджи почесал пластырь под глазом. — Я не знаю, деньги? — Итадори-кун, может, Васуке-сан говорил, где оставил ключ? — кажется, этот вопрос Нанами повторяет как заведённый, а на лице появились новые морщины за эти полчаса. — Я… — Итадори поник, смотря на документы. — Мы никогда не говорили про завещание. Не успели. Повисла тишина, и даже балаган вне стола секретаря притих. Годжо никогда не был силён в поддержке — на местах преступлений всегда Сугуру говорил с пострадавшими или объявлял матерям, что их сын погиб. Годжо мог, но ни к чему хорошему это не приводило. Поэтому сейчас он лишь ближе подошёл к парню, опекуном которого стал только этим утром. — Ты ведь ещё не был в доме? — спросил он. — О, и правда! — Итадори просветлел. — Может, там что-то есть. — А если и нет, — Гето хлопнул старшеклассника по плечу. — Мы можем сказать, что ячейка необходима для расследования, и нам её откроют. — Вообще-то, — начал Нанами, но его перебили: — Правда? — подросток улыбнулся. — Спасибо! А вы-? — Гето Сугуру, — он протянул визитку. — Если что звони, там оба наших номера. Годжо бросил взгляд на напарника и улыбнулся в ответ. Ну вот, теперь точно придётся отчёт заполнять. Но сейчас стояла задача поважнее. — Итак, детки, — хлопнул в ладони Сатору, выйдя на середину холла. — Сейчас я вызову доктора Сёко, и она соберёт у вас здесь пробу крови. — Что? — возмутилась Нобара. — Зачем?! — На наркотики, — развел руками Годжо. — Вы шутите?! — поддержала недовольство Маки. — Годжо, — нахмурился Фушигуро. Инумаки, казалось, в шаге от того, чтобы показать средний палец. Спецагенты не знали что хуже — провести год под прикрытием в тоталитарной секте или пытаться вести адекватный диалог со старшеклассниками. — Если вы не дождётесь врача — будет считаться как сопротивление следствию, — подхватил Гето. — Повторный допрос проведём после результатов. Всё-таки детки и Гето довели. Итадори тоже пришлось остаться — документы он таки испортил, и Иджичи печатал новые. Годжо посмотрел на Фушигуро, и многозначительно указал на Итадори. На Фушигуро можно было положиться, потому тот лишь кивнул. — Удачи, — показал Годжо большой палец Нанами. Тот помрачнел и отвернулся от спецагентов. Из участка они выходили ощущая колючие взгляды подростков на спинах. В тоталитарной секте хотя бы иногда хвалили. Солнце было уже практически в зените, и погода совершенно не ощущалась осенней. Годжо спрятался от лучей за очками, а Гето вдохнул поглубже и прикрыл глаза на секунду. Свет падал осколками сквозь крону деревьев, вырисовывая на лице напарника невиданные фигуры. И хоть за очками не видно прямого взгляда, но знал ведь, что Сугуру его ощущает, и улыбка его становилась шире. — Я за рулём, — рушит момент Годжо. Они перед полицейским участком с широкими окнами, пора собраться. Каго плохо на него влияет. — Ты хоть адрес Оккоцу знаешь? — приоткрывает один глаз Сугуру. — Для этого у меня есть второй пилот, — Годжо брякнул ключами и нырнул в авто. — То есть, я нужен только в качестве навигатора? — Гето сел на пассажирское. — Прости, я должен был сказать раньше, — вздохнул Годжо, выезжая с парковки. — Не хотел ранить тебя. — Сейчас я критический урон нанесу, — Сугуру опускает зеркало и поправляет пучок на голове. — Оккоцу живёт возле Вороньей горы. Те многоэтажки. О, это в самое сердце, напополам. Годжо кривится, будто съел кислую ягоду, а с пассажирского смеются. Восемь лет назад именно возле горы они оба едва не погибли, в тщетных попытках спасти Аманай Рико. И хоть Сугуру бодрится, но вот они проезжают мимо рынка, сворачивая к злосчастным многоэтажкам, и силуэт горы, под дневным солнцем темно-серый, уже насмехается над ними, а Гето прячет эмоции за маской расслабленности. Шрам под ключицей напоминает о себе привычным жжением. Эти многоэтажки, как и весь район возле горы — самая дешёвая недвижимость в Каго. Всё же рукой подать — вот она шахта, даже страшно подумать сколько астматиков тут появилось на свет. Но, когда в позапрошлом веке Зенин освоили шахту и основали вокруг неё город — никто не думал об экологии. А сейчас это только привлекает туристов, никогда так близко не видевших добычу минералов. На нужный этаж они поднимаются без происшествий — среди бетонных стен тихо, весь город занят работой. Двери выстроились в ряд на открытой площадке, где от падения с пятого этажа защищает лишь толстый монолитный забор по пояс. Они тормозят возле нужной квартиры под номером 140, и Годжо стучит, зажимает звонок, снова тарабанит по двери, но им никто не открывает. Пять минут в томительном ожидании заканчиваются тем, что Гето достаёт из кармана отмычку и протягивает напарнику. Годжо с радостью взламывает едва ли не картонный замок. Если Гето умел говорить с пострадавшими, то Годжо всегда отвечал за ручную работу. Эта аналогия заставляет всплыть не совсем подходящие для рабочего дня воспоминания. Внутри затхлый запах перегара и сгнивших яблок. Планировка достаточно типичная, буквой «Т» — прямой коридор, упирающийся в кухню, соединённую с широкой гостиной. По правую сторону коридора ванна, а по левую дверь, видимо, спальня. Окна в зале зашторены, и пыль стоит в воздухе, словно на паузу в фильме нажали. Причины запаха на кухне — раковина забита посудой, а мусор уже падает из ведра. Слева, во втором крыле гостиной, разложен татами, устланный пустыми бутылками, а хозяйка находится напротив — за котацу. Женщина спит, уронив руки и голову на стол, заваленный стаканами, бутылками и коробками быстрорастворимой лапши. Гето распахивает занавески, озаряя этот кошмар санитарной службы, а Годжо трясёт женщину за плечо. — Оккоцу-сан! — громко зовёт он. — Мы из полиции, — так проще, чем объяснять их реальную должность. — Пришли узнать о Юте! Женщина стонет, откидывает от себя руку и медленно поднимает голову, словно в ней тонна свинца. Она молодая, как они знают из личного дела, не больше сорока. Но алкоголь не пощадил её кожу, за отёками едва было видно глаза. — Юта? — спросила она. — Юта вернулся? — Нет, госпожа, мы работаем над этим, — Гето подошёл к ним. — Засранец, — закатила глаза женщина, и схватила пустую бутылку перед собой, пытаясь выдоить хотя бы каплю. — Думает, раз он домой не вернулся, то и деньги можно больше не присылать. Если и были сомнения, что такая обстановка вызвана горем, то сейчас они развеялись. Понятно, почему друзья Юты подделали заявление о его пропаже — эта женщина вряд-ли бы что-либо написала. — Оккоцу-сан, — грубо прервал её галдёж Гето. — Юту могли похитить преступники. — Его? — засмеялась женщина. — Он никогда бы не связался ни с кем, слишком трусливый. Весь в папашу. Годжо отпрянул от неё и скривился. Юту он видел пару раз, при расследовании пропажи Цумики. Он казался добрым и отзывчивым, слишком застенчивым, да, но точно не был похож на ребёнка, выросшего в такой обстановке. — Говорила мне мать упечь его в психушку, — всхлипнула женщина. — Нужно было не связываться с его отцом, все знали, что он проклят. Это родовое. — Проклятие? — заинтересовался Гето. — Убить себя или погубить свою первую любовь, — улыбнулась она, практически безумно. — Папаша вот его выбрал первое. Больше она об этом не распространялась, а на вопросы отвечала вяло, но не от лжи, а действительно не знала где находился её сын в день пропажи, как часто он появлялся дома, и чем занимался. Это было бесполезно. Осталось только исследовать квартиру. Комната человека говорит о нём куда больше, чем её владельцу хотелось бы. Спальню Юты, запертую на ключ, вскрыли за пару секунд. — Твою мать, — цыкнул Годжо. Конечно, друзья Юты говорили про его странности, но ожидалась любовь к ролевым настольным играм или к детским аниме с девочками-волшебницами. Чего спецагенты не ожидали увидеть — стены, обклеенные оберегами, выгоревшие свечи и воск на столе, полках, комоде, и деревянные фигурки ёкаев, расставленные в одному хозяину известном порядке. Здесь стоял затхлый запах и даже наглухо закрытое окно, выходящее на открытую площадку, оказалось завешано оберегами. Спецагенты знали, что это не просто бумажки, взятые из фильмов или аниме. Это настоящие обереги. Вот только не от внешнего воздействия, а словно здесь что-то пытались запереть. — Формалин и сера, — Сугуру проводит пальцами по пыльной поверхности стола. — Лучше бы они сказали, что Юта увлекается Оммёдо, — он попытался оторвать один из бумажных оберегов на стене, но его схватили за запястье. — Не стоит, — Сугуру стоял близко, его глаза бегали по помещению. — Мы не знаем, какие обряды он здесь проводил. Годжо закатил глаза, но руку не отдёрнул. Он знал, что Сугуру питает благоговение к оккультизму. Поэтому его и взяли в их подразделение. Годжо попал как раз по другой причине — ему было абсолютно плевать на всю эту чушь с нечистыми силами, и те никак не могли на него повлиять. В конечном итоге их всегда можно было схватить, как и преступников. Пусть не в тюрьму, но в какую-нибудь вазу. — Слушай, в Шибуе мы смогли справиться с мстительным духом, перебившим отряд военных. Думаю, разберёмся, — вопреки попытке разрядить обстановку, хватка стала только крепче. — Ты едва не погиб. — Издержки, — хмыкнул Годжо. — Но, если бы я знал раньше, что каждое моё ранение может приводить к такой ночи… — Сатору! — Сугуру отпустил его и покачал головой. — Заткнись, пожалуйста. — Ну, или мы можем продолжать притворяться будто ничего не было, — он таки сорвал оберег со стены. Неожиданная тишина оказалась звенящей, и этот тихий, протяжный звон, словно эхо гонга, пробрал каждую клеточку тела. Сумрак комнаты показался ещё мрачнее. Тук. Тихий стук из окна шаровой молнией прокатился вслед за звоном. Тук. Тук. Спецагенты переглянулись. Сугуру прихватил табельный пистолет, поэтому уверенными, отточенными годами движениями, вынул его из-за пояса. Годжо обошёл кровать, потянувшись к окну над изголовьем. Тук. Ту-тук. Годжо схватился за ручку и раскрыл окно. С улицы на них смотрел ворон. Острыми когтями он цеплялся за карниз и замер, словно каменное изваяние. Спецагент хотел спугнуть его, но птица вдруг влетела внутрь с громким криком. Ворон ударился о соседнюю стену с такой силой, что свернул себе шею и замертво упал. Свежий воздух позволил глубоко вдохнуть и напомнить себе, что это всего лишь комната пропавшего подростка, а за оберегом скрывалась всего лишь голая стена. Единственные демоны, которые могли быть тут заточены — порножурналы. — В Каго всегда были сумасшедшие птицы, — Годжо снял очки и присел на корточки, скривившись. — Теперь выбрасывай его. Дай какую-нибудь тряпку. Он протянул руку, но ничего не получил. Сугуру смотрел на часть пола, которую озарили солнечные лучи, наконец пробившие себе путь в этот рай оккультиста и затворника. Напарник спрятал пистолет, и двумя пальцами поднял прямоугольный кусок. Выглядело как обычная визитка. — Здесь личный номер Мей-Мей. О, эти слова совершенно не обрадовали Годжо. Не очень он любил вести дела с владелицей отеля «Крыло» и единственного торгового центра в городке. Отдыха им не видать, как и круглой суммы на счету. — Вызовем сюда Нанами, а сами сначала пообедаем, — в целом, местная полиция и сама сможет убрать ворона.

***

До прихода врача Юджи заполнял документы, а все остальные убирали бардак, устроенный Кугисаки, и восстанавливали испорченные бумаги. Врач принесла с собой кейс, сигаретный шлейф и воспоминание о дедушке. Именно она установила смерть. Юджи поджал губы, но всё-таки нашёл в себе силы улыбнуться. Казалось, женщине это не нужно, но взгляд её смягчился. — Тебя тоже на наркотики проверить? — или он ошибся. — Надо? — Юджи моргнул. — Я в Токио был донором, поэтому кровь сдавать не боюсь, — он неловко засмеялся и почесал затылок. Сёко-сан, как её назвал Годжо-сан, сказала побольше отдыхать и завела четверых старшеклассников снова в ту допросную. Юджи не знал чем себя занять на время ожидания, а капитан полиции вроде был не против вопросов. — Нанами-сан, а вы знали моего дедушку? — мужчина читал какой-то отчёт, ожидая, пока кофемашина выплюнет ему кислый напиток в кружку. — Нет, — он надел очки в тонкой оправе, что придавало ещё больше крутости его брутальному образу настоящего стража порядка. Юджи отвёл взгляд, вздохнув. Наверно, Годжо-сан мог знать, но не звонить же ему просто чтобы поболтать? — Итадори-кун, — продолжил шеф полиции. — Не попадай в неприятности. Город у нас тихий, но вы, дети, всегда себе приключений найдёте. — Есть, сэр, — шуточно отдал честь Юджи. — Я не собираюсь позорить репутацию дедушки. Капитан долго смотрел на него своим тяжёлым взглядом, но кивнул. Первым из комнаты вышел Фушигуро и удивлённо замер, заметив Юджи. — Я думал, ты пошёл домой, — он спрятал руки в карманы. — Ой, адрес так и не посмотрел, — Юджи вручили целую папку, нужно было найти там заветные строки. — Забей, — вздохнул Фушигуро. — Мы сейчас все идём ко мне, всё равно тебе по пути. Юджи даже не пытался сдержать широкую улыбку от озвученного предложения. Они показались хорошими ребятами, а Фушигуро не спускал с него глаз всё время, пока разбирались с документами. Может, спросить чего хотел подальше от участка? Оказалось, от занятий всех освободили из-за большой пробы крови, а Юджи в школе ждут только завтра. Всё же не так просто неожиданно ворваться в новое учебное заведение посреди года. Шли в основном молча. Кугисаки тихо ругалась, как вообще могли подумать о наркотиках: — …они настолько вредят коже и волосам, что я не знаю какой идиот вообще соглашается на такое издевательство. — Кугисаки, — устало вздохнул Фушигуро. Инумаки и Маки шли впереди, молча, и над ними словно повисла грозовая туча. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять — они все очень переживают за Оккоцу Юту. Итадори никогда не терял друзей, у него осталась целая куча знакомых в Токио, но никто из них даже не написал ему спросить где он и как. Это не расстраивало, лишь облегчило выбор остаться в Каго. Да и тут намного спокойнее Токио — из полицейского участка они упираются в скромный комбини от которого направо и рукой подать до перекрёстка со школой, но старшеклассники гордо проходят мимо неё. Слева Юджи видит кофейню в тёплых цветах, украшенную живыми цветами и выключенной неоновой надписью «Журавль». Интересно, ночью она жёлтая или красная, под стать окружающим коттеджи клёнов? Это точно район не для рядовых жителей. Меж аккуратно выкрашенных заборов и ровно подстриженных кустов Юджи успел заметить сквер, да и архитектура домов совсем уж напоминала частные постройки в мегаполисах. Он не ожидал, что в небольшом угледобывающем городке можно такое встретить. И совсем не рассчитывал, что дом Фушигуро в конце улицы, будет минималистичным белым зданием с террасой на втором этаже и небольшим садом во дворе. — Ничего себе, — восхитился Итадори. — Ты родился с серебряной ложкой во рту? Фушигуро раздраженно зыркнул на него, отстав от компании. — Это дом Годжо, — сказал, будто само собой разумеющееся. — Я думал, он твой опекун и… — Давайте быстрее! — крикнула Кугисаки. Фушигуро поднялся к двери с кодовым замком, пустив гостей, когда они сбросили обувь у двери. Внутри было также просто, как и снаружи, но в этой лаконичности скрывались и настоящие деревянные полы, и плазма едва ли не последней модели, и кожаная мебель. Гостиная была просторной — в одной части комнаты умещался диван напротив телевизора, а другую занял обеденный стол из тёмного дерева. Всё казалось даже слишком идеальным. Юджи жил практически в одиночку, и его квартира напоминала барахолку, пока он не вывез все вещи вслед за переводом дедушки в больницу Каго. Неужели Фушигуро такой чистюля? Любопытство Юджи завело его на середину гостиной, и он обернулся, чтобы в недоумении замереть — все четверо ребят остались у входа, пристально за ним наблюдая. Не то чтобы от них исходила угроза, но что-то заставило Юджи сделать шаг назад. — Эм… что-то не так? — Сядь, — Маки кивнула на диван. Ну, Юджи в целом это и собирался сделать. Диван, конечно, очень удобный, или это субъективно — он не был уверен, когда спал в последний раз. Папку с документами на собственность, перевод в школу и всё остальное, без чего не могут обойтись люди в современном мире, он положил на журнальный столик. Новые знакомые зашевелились — Инумаки и Кугисаки примостились по обе стороны от Итадори, и почему-то это ощущалось как тиски. Фушигуро опёрся о стену рядом с плазмой, а Маки приволокла для себя стул, грузно сев на него. Слева Инумаки расстегнул ворот жакета и визгнула молния — из-под кофты он достал папку и бросил её на столик сверху документов Юджи. На белом картоне стоял штамп, повсюду мелькавший сегодня в полицейском участке. Маки взяла папку в руки, опустив очки пониже, и открыла, развернув содержимым к Итадори. Там красовалось его фото. — О, уже и личное дело на меня завели? — хлопнул глазами Итадори. — А зачем вы его взяли? Похоже, кофе Кугисаки пролила не просто так, устроив переполох в участке. — Это прислали из Токио, — зачем-то объяснил недовольный Фушигуро. — Итадори Юджи, — ладно, теперь Маки звучала пугающе. — На кого ты работаешь? Всё-таки допрос его не минует сегодня. Вот только понять бы его причину. — Я… а? Ну, когда-то курьером подрабатывал. — Прекрати паясничать, — психанула Кугисаки, задевая его плечом. — У нас в городе было два чужака за всё это время. И ладно Гето-сан, но ты здесь откуда?! — Слушайте, — Юджи в примирительном жесте поднял руки. — Мой дед вроде как жил в Каго. Я понятия не имею. — А это ещё подозрительней, — Маки пролистнула личное дело. — Значит, ты всё-таки связан с городом. — Я даже не знал, что он существует, — нахмурился Юджи. — Ты занимался карате, тайским боксом, — начала зачитывать Маки, — тхэквондо, джиу-джитсу, дзюдо… какого хрена? И везде у тебя не последний пояс и разряд. — Ещё самбо! — вспомнил Итадори. — Но мне совсем не понравилось. Лучше вступить в какой-то исторический клуб, чтобы после занятий спокойно в приставку рубиться. Все четверо переглянулись. — Ты знаком с Хакари? — продолжала Маки. — Да был какой-то, в средней школе, я у него мангу одолжил и забыл отдать. Чёрт, а она ведь в Токио… Девушка вдруг ударила ладонью по столу, и Юджи напрягся. — Послушай, если тебя подослал Хакари, а того хуже — Зенин, то не на тех нарвались, я клянусь… — Маки! — окликнул её Фушигуро и подошёл к ним, руки в карманах. — Посмотри, у него всё на лице написано — он город рассматривает, словно турист. Инумаки показывает руками фразу, и Фушигуро закатывает глаза: — Даже если он самый лучший актер в мире — Годжо и Гето-сан точно бы что-то заподозрили. Кажется, друзья ему верят. Девушки переглядываются, а Инумаки прячет лицо за воротником. — Я правда не знаю никого, — Юджи трёт ткань спортивок на коленях. — Мне жаль, что ваш друг пропал. Повисает тишина, Маки снимает очки и трёт глаза, а Фушигуро облокачивается на спинку её стула. Вновь Инумаки говорит руками, а Юджи совершенно ничего не может уловить. — Сказать правду полиции? — меняется в лице Маки. — О, и что именно? Про «Гарпию»? Или Зенин? Ты прекрасно знаешь, что после такого признания мы бы сами исчезли завтра. Движения рук Инумаки становятся ещё резче. — Да какая Рика! — Маки сжимает кулаки. — Нужно думать о чем-то более реальном, Тоге. Юта сам себя в дерьмо втягивал. Ты обижен, что он ничего тебе не рассказывал, но я знаю не больше! Может, спроси ты у него в тот вечер куда он идёт — получил бы честный ответ. — Маки, — одёргивает её Кугисаки. — Нашли время ссориться, — Фушигуро сложил руки на груди. Инумаки показал подруге неприличный жест и спрятал руки в карманах жакета, явно закончив разговор. Маки, казалось, сейчас вскипит, поэтому она вскочила со стула и принялась ходить по комнате. — Но мы и правда не пробовали говорить с Хакари, — сказала Кугисаки после повисшего молчания. — Ага, будто он нас к себе подпустит. Нам нечего предложить ему, — вздохнул Фушигуро. В бок Юджи пихнули локтем, и он ойкнул, покосившись на Инумаки, строящего ни в чём неповинный вид. — Точно, — Маки замерла. — Нам нечего, но чужаку в городе, которого в первый же день видели с Годжо-саном — ещё как. — Нет, — посмотрел на неё Фушигуро. — Ты не можешь вести всех в «Гарпию». — Да я ж не с Тодо заставлю драться, — хмыкнула Маки. — Сделаем вид, что я его вызвала на бой, когда Итадори что-то ляпнул про Кугисаки. — Ты похуже Тодо бываешь… — отвернулся Фушигуро. — Что такое «Гарпия»? — прервал их Юджи. Все четверо будто только вспомнили, что весь переполох вообще-то из-за него. Кугисаки кратко объяснила, что это подпольный бойцовский клуб в местном баре, заправляемый Кинджи Хакари. Кажется, Маки и Оккоцу были его участниками, а план состоял в том, чтобы привлечь внимание главного, знающего про всех и каждого в этом городе. — Если не он виноват в пропаже Юты, то хоть какой-то информацией располагает, — подытожила Маки. — Мы поймём, если ты откажешься, — Фушигуро, кажется, не нравился план, — всё же… — Я согласен. Их удивлению, и даже облегчению, не было предела. План решили осуществить сегодня же ночью. Часы напомнили, что у девушек смена в кофейне, а Инумаки нужно идти в «7-Eleven» к родителям. Всё произошло так сумбурно, что Юджи даже не понял, как они с Фушигуро остались вдвоём. Наверно, стоило идти в дом дедушки, но поднять себя с этого дивана казалось задачей невыполнимой. — Почему ты согласился? — Фушигуро теперь сидел на месте Маки, задумчиво разглядывая Итадори. — Может, какой-то секрет ты всё же хранишь? Ответ казался неловким даже в мыслях, а произнести его вслух и вовсе что-то нереальное. Ну, откажется он, пойдет в незнакомый дом, и что? Будет смотреть в потолок? Юджи не боится получить по морде. Есть вещи куда страшнее. — Дедушка сказал, я могу что-то сделать для Каго, — Юджи посмотрел на свои руки. — Возможно, пора начинать прямо сейчас? По лицу Фушигуро едва ли можно было что-то прочесть, и ответ вряд-ли его устроил, но всё же он кивнул, поднимаясь с места: — Я пойду делать домашку. Разберёшься сам? — он кивнул на открытую дверь в кухню и кратко объяснил где ванна. — Да, не переживай! — улыбнулся Итадори. — Спасибо! Фушигуро отвернулся и пошёл на второй этаж. Юджи проводил его взглядом и позволил себе прилечь, обещая вздремнуть пятнадцать минут и больше не наглеть, но усталость и сон раздавили его, точно дорожный каток. Кажется, день только начинался.