***
Общее настроение как в доме Тэхёна, так и на занятиях изменилось. Ким не мог этого не почувствовать, хоть и все его одноклассники были воодушевлены предстоящей поездкой. Джин ходил по дому мрачнее тучи. Разговор с матерью прошёл довольно тяжело. Оставлять её одну с девочками в такое неспокойное время было сложно для него. Но Ким обо всём побеспокоился заранее, уже приставив к их дому какого-то солдата, который будет защищать дом и его жителей в их с Тэхёном отсутствие. Вопросы про Чонгука больше не поступали ни от матери, ни от Джина, что знатно удивило Тэ, но не могло не порадовать. Каролина и её родители задавались некоторыми вопросами, но Джин заверил их, что они в безопасности и им ничего не грозит. Но вряд ли он мог обмануть маленькую одарённую и её находчивого кота. —"Это всё не просто так, хозяюшка. Надвигается что-то плохое. Что-то тёмное. Я чувствую", – Себастьян сидел у окна и внимательно смотрел на солдата, что разговаривал с Джином в их дворике. Каролина подняла взгляд со своего рисунка и отложила кисти, сказав: —Себ, нам надо доверять Сокджину. Он нас старший одарённый, член Совета короны. —"Вот именно поэтому он знает больше других. Никогда бы он не поставил солдата к дверям своего дома, где растут двое маленьких детей, если бы опасность не была близка. Я сам чувствую встревоженность других бродячих животных. Вокруг сгущаются тучи. Что-то грядёт ", – недовольно замяукал кот. Девочка хмыкнула на мысли Себастьяна, переведя взгляд на окно. —Поговорим с Тэхёном позже и узнаем всё. Он нам врать не станет. Чёрный кот лишь потянулся, поудобнее устраиваясь на подоконнике. Чонгук тоже был сам не свой. После того разговора в кабинете Тэхёну ни разу не удалось поговорить с Гуком наедине, хотя очень хотелось. О стольком нужно было спросить и столькое сказать. Простил ли молниеносец его за те грубые слова, помнит ли о их встрече двенадцатилетней давности, что думает о Моргане и что вообще чувствует по поводу последних событий? Но Чонгук был недосягаем несколько дней. Юнги слишком опекал его, держа возле себя большую часть времени. Тэхён не мог злиться на учителя, ведь то, что случилось с Гуком, выбило его из колеи. Он впервые видел обычно язвительного и холодного Юнги таким уязвимым, напряжëнным и взволнованным. Значит, дела их правда были плохи. Но преградой к Чонгуку был не только Мин Юнги, но ещё и Чон, мать его, Хосок. Неожиданно этот ветреный парень прилип к Гуку, как банный лист. И да, это слегка злило, но Тэхён предпочитал не обращать внимания на жжение в груди, прекрасно видя, что Чонгуку комфортно в компании этого парня. Если бы было иначе, Ким бы сразу это понял и не дал Хосоку и близко подойти к молниеносцу. —Хо, но зачем мне его избегать? – Чонгук заглянул за спину Хосока, выглядывая в толпе учеников копну голубых волос. Занятия закончились, все ученики уходили, кто в общежитие, кто домой. Хосок положил руку на плечо Чонгука, усмехаясь. —Пусть немного помучается. Пусть думает, что ты не простил его. —Но я даже не злился. – Чонгук взглянул на друга, как щеночек, у которого отобрали любимое лакомство. —Эй, разве не он заставил тебя плакать и сбежать из общежития? Ты должен знать себе цену, дорогой. А уважаемому Ким Тэхёну не помешает слегка напрячься. Пусть знает, что такую конфетку и увести могут. – Хосок подмигнул молниеносцу, но Чонгук не понял из его речи ровным счётом ничего. Он сам долго думал над тем, что случилось. Поначалу он винил только себя и искал причины в себе. Лишь потом Чонгук смог признаться себе, что был очень расстроен словами Тэхёна, но он не злился. Хотя, как говорит Хосок, злиться он ещё как должен. Но Чонгук не понимал до конца значения слова "злость". Это слово ассоциировалось у него с приютом и плохими воспоминаниями, поэтому он никогда не хотел бы чувствовать такое по отношению к Тэхëну, который был очень важен для него. И что значило это "уведут конфетку"? Куда уведут? И кто такая эта конфетка? Чонгук тяжело вздохнул, понимая, что все эти вычурные обороты речи точно не скоро выучит. Он ведь только привык к тараканам в голове и прочей чепухе, что оказалась совсем не чепухой. Несмотря на слова Хосока, Гуку жутко хотелось поговорить с Тэхёном. —"Не злиться ли он, что я молчал о тех безликих? Он ведь говорил всё ему рассказывать. Мне казалось, он был очень зол, когда увидел метку на моей руке. Но я же не должен думать, что это из-за меня, правда? Тэ говорил, что никогда не злиться на меня. Хосок тоже так говорит. Если двое говорят о чëм-то, это же можно считать правдой?", – Чонгука из мыслей вывел толчком в бок. Он недовольно глянул на Хосока, который заулыбался во все зубы. Только сейчас Гук понял, что уже давно находится в своих мыслях и не заметил, как они оказались у ворот общежития. —К сожалению, тебя ждёт твой надоедливый принц. Но ты запомнил мои слова? Иди давай, а я в комнату. Чонгук не успел понять, что происходит, как остался наедине с Тэхёном, который стоял прямо перед ним. Хосок скрылся в здании, где они жили, ехидно улыбаясь. —Я когда-нибудь его прибью. – Без тени смеха проговорил Ким. —Не надо, Тэ. Хосок правда хороший, хоть и очень странный. – Чонгук усмехнулся, вспоминая все странные выходки одарённого. В их комнате он часто шумел, читал вслух стихи, пародируя великих авторов или пел песни со смешным смыслом. Хосок обучал Чона разным азартным играм. Какого было его удивление, когда он узнал, что Гук совершенно не умеет играть в карты. Этот ветреный одарённый правда нравился Чонгуку. С ним было очень весело, он не давал заскучать, вечно придумывая что-то новое. Если какая-то идея посетила его голову, то Чон Хосок разобьётся о землю (ещё одно странное выражение, которое выучил Чонгук), но сделает это. Тем более Гуку, несмотря на его страх перед толпой, не нравилась тишина. Хосок и тишина были разными полюсами земли, поэтому Чонгук ощущал себя комфортно в его компании. —Странный – это легко сказано. Он не давал мне с тобой поговорить несколько дней, гадëныш. – Тэхён покачал головой, хмурясь. —Поговорить? И о чëм же? – Чонгук прищурил глазки, внимательно разглядывая Кима. —Может, пойдём в сад? Мы же не будем говорить тут? Чонгук хотел было уже согласиться, но вспомнил слова Хосока и решил кое-что попробовать: —С чего ты взял, что я хочу идти с тобой куда-то? Я, может быть, ещё не простил тебя. Гук гордо вздëрнул подбородок, но внутри всё странно горело. Внутренности будто сжались в один комок, заставляя что-то внутри живота покалывать. Молниеносец не смог удержаться от улыбки, когда Тэхён раскрыл свои глаза, полные удивления и печали. —Знаю, я вёл себя отвратительно, сказал тебе перестать общаться с теми ребятами да и обесценил твою радость по отношению к одноклассникам, но я правда не хотел этого. Мной двигали чувства, что я могу стать тебе не нужен. Я понимаю, что этого..... —Тэхён, подожди, подожди. – Чонгук в испуге закрыл ему рот рукой. Он ожидал много, но не такого. Конечно, стоило последовать советам Чон Хосока и всё пошло через одно место. Новый урок для Чонгука – больше никогда не слушать этого ветреного гадëныша. – Это была неправда, прости, прошу. Хосок сказал, что я должен заставить тебя помучаться, будто бы ещё не простил тебя, но это не так. Я и не злился. Вот, теперь я чувствую себя виноватым. Гук неуверенно поднял взгляд на Тэхёна, глаза которого искрились чем-то странным, доселе неизвестным для молниеносца. Ким взял парня за руку, давая себе возможность ответить: —Нам с тобой надо прекратить быть такими неловкими. И я всё же прибью Хосока. Чонгук рассмеялся, кивнув. —Я тебе помогу, если не возражаешь. —Всегда за. Значит, между нами всё хорошо? – Тэхён наклонил голову в бок, внимательно разглядывая черты лица Чонгука. —Всё очень хорошо. —Нам с тобой в библиотеку через час, помнишь? – Тэхён отпустил чужую руку, слегка отходя от молниеносца. —А, так ты об этом хотел сказать? Да, да, я помню. Пойдём? – Чонгук слегка, ладно, не будем врать, не слегка, расстроился, думая, что Тэхён скажет ему о чëм-то другом. Они в молчании вышли из школы, доходя до остановки, где их уже ждала карета. —"Почему я должен ждать, что он что-то скажет мне? Разве я сам не могу начать говорить о последних событиях? Я ведь хочу о них поговорить. В этом ведь нет ничего плохого", – Чонгук изредка поглядывал на Кима, который молча смотрел в окошко кареты. —Тэ. —Гукич. – Одновременно. Чонгук хихикнул, завидев, как Тэхён улыбается. —Говори первый. —Я хотел, – Чонгук замолчал, думая с чего начать, – я не сказал тебе о тех странных людях, что приходили ко мне в ту ночь, потому что думал, что, возможно, мне всё привиделось и что тебе необязательно загружаться такими историями из-за меня. На самом деле, мне кажется, что ты слишком добр ко мне, Тэ. – Гук отвёл взгляд, не выдержав пристальных глаз Тэхëна, которые буквально буравили его. – Я не хочу усложнять твою жизнь своим присутствием. Как считает Юнги, я могу либо слишком привязаться к человеку, либо никогда не смогу ему доверять. Но тебе я доверяю, на это есть много причин, ты, возможно, не помнишь, но мы...... —Помню. – Тэхён выглядел очень серьёзно. – Это было двенадцать лет назад. Я нашёл тебя в лесу, истощённого, раненного и напуганного. Моя мама вспомнила тебя. —Твоя мама? – Чонгук нахмурился. На самом деле, он совершенно не помнил тех двух недель в доме бабушки Тэхёна. Он помнил лишь имя и ничего более. Поэтому когда услышал от Кима его имя в первый день учёбы, он очень удивился. Гуку казалось, что ему послышалось. Неужели это тот самый Тэхён из его снов? Чонгук не помнил ничего, что произошло в те две недели. Его мозг многое скрыл от него. И хорошее, и плохое. Он знал лишь, что сбежал из приюта и что его потом нашли и жестоко наказали. Возможно, именно та жестокость и вытеснила все хорошие воспоминания, что теплились в маленьком сердце. Все, кроме имени. Его Чонгук держал в голове очень-очень долго и очень крепко. —Прости, Тэ, я не помню тех двух недель. Я помню только, как тебя звали. Поэтому я и был удивлен, что встретил тебя. Тэхён понимающе кивнул. —Я могу рассказать, хочешь? —Конечно. – Гук ярко улыбнулся. —Ты не общался со мной поначалу, вечно прилипал к моей маме, я очень ревновал тебя. —Ревновал? – Молниеносец нахмурился. – Что это значит? —Ревность – не самое приятное чувство. Ты ощущаешь ревность, когда чувствуешь, что можешь потерять дорогого тебе человека, что он холодеет к тебе и не уделяет внимания. В какой-то степени это страх. Я боялся, что потеряю свою маму, так как она вечно была рядом с тобой. Но дети часто ревнуют своих родителей, на самом деле. —А кого ещё можно ревновать? – Чонгуку было неприятно осознавать, что Тэхён чувствовал себя плохо из-за него, хоть это и было очень давно. —Возлюбленных или друзей, к примеру. —Тогда, пожалуйста, никогда не ревнуй меня, это плохое чувство, я не хочу, чтобы ты испытывал его. – Молниеносец закачал головой, он был очень серьёзен в своих словах. Если была возможность отгородить Тэхёна от плохих эмоций, он бы очень хотел это сделать. —Хах, легко сказать, но не всегда легко это сделать. Чаще всего это происходит неосознанно. – Тэхён пожал плечами. – Но потом моя мама объяснила мне, что тебе очень важна поддержка. —Мне было очень плохо? – Чонгук пытался вспомнить хоть что-то, но перед глазами стояли только те адские дни его мучений после возвращения обратно в приют. Почему-то сейчас он их отчётливо помнил. —Ты совсем не ел, постоянно спал и плакал. Тебе часто снились кошмары. Но потом мы с тобой подружились. Я показал тебе ба.... Тэхён резко замолчал, привлекая внимание Чонгука к себе. —"Тогда, в детстве, он был так рад увидеть бабочек. Они даже сели на него. Меня это сильно удивило, ведь всем казалось, что Чонгук обычный ребёнок, но он был одарённым. Тогда он не боялся бабочек, что же случилось потом, что одно это слово так пугает его?", – Ким откашлялся, аккуратно спрашивая: —Помнишь про табу? Чонгук изменился в лице, слегка напрягаясь, но кивнул. —Я познакомил тебя с ними, они очень понравились тебе тогда. —Не помню. – Безнадёжно прошептал Гук. – Я очень боюсь их. Они несут только боль, унижение и смерть. —Почему? Почему ты так думаешь? – Тэхён придвинулся ближе к одарённому, беря его за руки. – Это неправда, искорка. И я докажу тебе это обязательно. Карета качнулась, останавливаясь. Молниеносец быстро кивнул и вышел из повозки. Ему не нравилось всё, что могло касаться этой темы, но если Тэхён хочет узнать больше, Гук ему расскажет. Только чуть позже, когда будет готов. Двое одарённых вошли в библиотеку, в которой творился настоящий хаос. Люди сновали туда-сюда, держа в руках кучу разных книг и записей, многие из которых наполовину сгорели. Тут же они увидели и Джексона, который разглядывал всё с явным недовольством. —О, кто пришёл. Детки пришли работать. – Одарённый смотрел на них свысока, но Тэхён тут же сказал: —Не забывай, что это мы надрали тебе зад. Причём оба. – Ким оглянулся на Чонгука, который лишь натянуто улыбнулся ему. К ним подбежала какая-то девушка, тут же начиная быстро говорить: —Вы те ученики из интерната? У нас тут полный завал сейчас. Поднимайтесь на второй этаж и убирайтесь там. Всё убирайте от пепла и пыли, испорченные книги и летописи выносите на улицу. За работу, мальчики. Ребята кивнули и по железной закрученной лестнице поднялись на второй этаж. Библиотека была очень большой, что радовало Чонгука. С недавних пор он нашёл в себе рвение к чтению, поэтому часто зависал в читальном зале общежития. У него был даже блокнот всех незнакомых слов, о которых он хотел спросить у Тэхёна. О том письме, в котором писалось о молниеносцах, Чонгук не забыл и регулярно перечитывал, надеясь найти что-то новое. Он перерыл их библиотеку, пытаясь найти хоть какую-нибудь информацию об этих одарённых, но тщетно. О них ничего нигде не было написано. Сам Юнги, когда Чонгук спрашивал что-то про них, всегда отвечал неоднозначно. Просто опасны и очень сильны. На этом всё. Но Чонгук же имел на этот счёт другое мнение. В письме было сказано, что они поступили доблестно. Как такие одарённые могут быть плохими? —"Возможно, в этой библиотеке, которая намного больше нашей, я найду что-нибудь о них. Мы как раз в отделе истории стран", – Чонгук складывал книги, которые остались в хорошем состоянии и оттирал их полки от пепла, пока Тэхён собирал испорченные документы. Джексон же молча подметал весь второй этаж, иногда спускаясь на улицу. —Тэ, – шёпотом позвал Чон. —Мм? —Плохие люди могут совершать храбрые поступки? Доблестные. – Гук держал в руках стопку книг с историей их страны. —Ээ, интересный вопрос. Ну, вообще могут. Это как посмотреть. Человек для кого-то может быть плохим, а для кого-то самым лучшим. Например, какой-нибудь правитель. Ведь у него много последователей, но есть и те, кто против него. Для вторых он будет плохим правителем. Но если он вдруг пожертвует собой ради своих детей или народа, или же спасëт кого-то, то он совершит хороший и храбрый поступок, даже несмотря на то, что кто-то считает его плохим. Чонгук задумался на несколько минут, Тэхён подошёл к нему ближе, заглядывая в глаза. —Ты не понял? Объяснить получше? —Нет, кажется понял. Например, ты можешь считать кого-то плохим, а я ведь могу и не считать? Плохим человек может быть не для всех? —Да. Но опять же в зависимости от ситуации. Если человек взял и убил другого человека, то он будет плохим для всех. Но. Если для этого была причина в виде мести, к примеру, то он уже и не так плох, как казался изначально. —Мести? Боги, слишком много новых слов. – Чонгук закачал головой. Было слишком сложно получать информацию, не зная стольких слов и их значений. Тэхён улыбнулся, увидев то, как Чонгук усилено пытается его понять. —Давай мы закончим тут и я объясню тебе всё подробнее. И что такое месть и какими могут быть люди. —Угу. – Гук яростно закивал, возвращаясь к своей работе. Через два часа большая часть второго этажа была убрана и их решили отпустить. Джексон временами совсем не ласково поглядывал на одарённых, пока у выхода не развернулся к Чонгуку с вопросом: —Какая у тебя стихия, малой? Гук опешил, приподнимая одну бровь. —Стихия? А, я управляю погодой. —Тогда откуда в тебе было столько сил, когда ты ударил меня? Мощный был удар. Даже твой водный поток не был столь силён, как его обычный удар кулаком. – Джексон мимолётно взглянул на Тэхёна, который инстинктивно встал ближе к Чонгуку. —У него просто много мышечной массы. —Смеëшься? Он хиляк каких поискать. – Джексон усмехнулся, подходя ближе к Чонгуку. Тэхён хотел встать между ними, но молниеносец резко выставил руку вперёд, грозно проговорив: —Прекрати прикапываться ко мне или к Тэхёну. Мы тут как раз-таки из-за тебя и твоего отвратительного поведения. Пошли, Тэ. Чонгук взял Кима за руку и они совсем скоро покинули библиотеку. Несколько минут Тэхён просто шёл за одарённым, который не отпускал его руки. —Искорка, всё хорошо? —Почему нельзя просто оставить нас в покое? Люди вечно лезут и лезут? Вечно прикапываются? У них нет своей жизни что ли? Или она столь скучна, что они считают нужным залезть в чужую? Было видно, что Чонгуку совершенно не понравилось такое внимание от Джексона. Ему вообще внимание от других людей особо не нравилось. —Да, люди часто бывают надоедливыми, но ты отлично справился. Думаю, он больше с нами говорить не захочет. – Тэхён сильней сжал чужую руку, заставляя Гука замедлиться и взглянуть на него. —Правда? У меня сердце колотится так, будто я сейчас умру. Они остановились и Тэхён приложил руку к груди Чонгука, невесомо поглаживая область сердца. —Всё хорошо, дыши глубже, ничего страшного не случилось. Ты был очень крут. Восхищение в голосе Кима не дало Чонгуку усомниться в его словах. Это было приятно. Получать похвалу. Значит, Гук не зря распереживался. —Идём, я хочу о многом тебя расспросить.***
Они сели на лавочку в саду позади интерната, где часто никого не было. Чонгук сложил руки в замок, приготовясь внимательно слушать Тэхёна. Ким усмехнулся и начал: —Я говорил, что для многих людей месть может стать оправданием преступления человека. Месть – это не только убийство, но чаще всего это бывает оно. Его совершают в целях, наверное, причинить боль человеку, который когда-то причинил боль тебе. —Причинил боль мне? То есть я могу в ответ причинить ему боль? – Чонгук удивлённо захлопал ресницами. —Как бы не можешь, но иногда это вынужденная мера. Слышал, был случай, когда один одарённый испепелил нескольких обидчиков своей дочери, из-за которых она покончила жизнь самоубийством. Ты ведь знаешь, что это такое? Чонгук поджал губы, отводя взгляд. Через пару минут молниеносец поднял рукав своей водолазки, указывая на шрам вдоль запястья. —Этот я нанëс сам пять лет назад. В приюте как-то раз мне выпал шанс оказаться на кухне. Я долго не думал. Я сделал это очень быстро. На самом деле, я не знал, как это делать и в тот раз нож впервые оказался у меня в руках, но я слишком часто видел, как воспитательница наносит мне порезы, чтобы понять, что нужно делать. Но меня вовремя спасли. – Чонгук пожал плечами, указывая на шрам, находящийся чуть выше. – Этот я сделал, когда уже был у Юнги, ему и года нет. Первые три месяца у него были очень сложными. Он всё ещё прячет все острые предметы в квартире. Чонгук усмехнулся, но тут же перестал улыбаться, вспоминая, что они с Юнги больше не живут вместе. От этого осознания стало как-то очень пусто в груди. Тэхён взял его за предплечье, оглаживая шрамы большим пальцем. —Никаких "но меня спасли". Ты должен быть счастлив, потому что я жутко благодарен жизни, что снова встретил тебя. И мне жаль, что тебе пришлось пережить столько дерьмовых вещей. Я понимаю тебя. В моей жизни тоже был момент, когда я хотел убить себя. Но, благо, Джин тогда оказался рядом. – Тэхён отпустил чужую руку и улыбнулся, но это была такая грустная улыбка, что Чонгуку захотелось плакать. Это желание было совсем непривычным для него, но он знал, что может проявить его перед Тэ. —И я счастлив, что он оказался рядом. Я рад, что смог снова встретить тебя спустя столько лет. Хоть я и не помнил ничего о тебе кроме имени, я знал, что ты очень хороший человек. Чонгук замолчал. Он чувствовал себя виноватым, чего утаивать. Чувствовал вину за то, что он забыл те дни его счастья, забыл Тэхёна, то, как он выглядит, забыл его мать, которая столько сделала для него. Это было отвратительно. Но Чонгук прекрасно знал кто виноват в том, что он ничего не помнит о хороших вещах, что происходили в его жизни. —Тэхён, – вдруг позвал он, – а я могу отомстить людям, которые сделали меня таким? Чонгук указал на себя. —Не знаю, искорка. Это слишком сложно. Ты сам должен ответить на свой вопрос. Заслуживают ли они смерти и готов ли ты лишить их жизни. —Сложные вопросы. – Чонгук устало улыбнулся, смотря себе под ноги. Такие разговоры и воспоминания о приюте вызывали у него странные чувства. Злость, так её называл Тэхён. Но одна злость не могла ответить на тысячу вопросов Чонгука. – Да это и не так уж и важно. Расскажи мне лучше о молниеносцах. Они плохие люди? Тэхён удивлённо взглянул на одарëнного, облокачиваясь на спинку скамейки. —Почему ты спрашиваешь? – Водяной нервно усмехнулся, оглядывая профиль Гука. —Многие называют их опасными. Опасность – это ведь плохо? Значит, они тоже плохие? —"Как они могут быть плохими, когда ты такой чудесный сидишь передо мной тут. Я не считаю их плохими, но могу ли я говорить с тобой о них? Юнги давно должен был рассказать тебе о том, кто ты, о том, что ты молниеносец. Я понимаю, что он боится травмировать тебя ещё больше, чем есть. Но чем дальше мы идём, тем больнее тебе может быть", – Тэхён откашлялся и сказал: —Они все не могут быть плохими. Так их видели другие одарённые, которые просто боялись их. Только потому что человек молниеносец, не значит, что он плохой. Слушай, Гукич, уже поздно, думаю, мне пора домой. —Ох, да, конечно, изви....спасибо, что рассказал. – Чонгук поклонился Тэхëну, и помахав ему, попятился в сторону общежития. – Хорошей тебе дороги. Из здания вышел Юнги, сразу увидев Чонгука. Тэхён уже скрылся из их поля зрения. —Как библиотека? – Мин взъерошил волосы младшего. —Неплохо. Узнаю много нового. Ты останешься здесь? Со мной? – С надеждой поинтересовался Чонгук. —Да. Буду сторожить твой сон. А сейчас идём тренироваться. Из-за последних событий мы забросили занятия. Чон молча кивнул. Он любил заниматься с Юнги. Но каждая тренировка открывала ему новые стороны его стихии, которых он не понимал. Он знал, что должен управлять погодой. Но, как говорит Юнги, до этого ещё необходимо было дойти. Пока что всё, что мог делать Чонгук – это вызывать молнии и тренироваться с ними. Не то, чтобы ему не нравились его молнии. Нет, они были воистину прекрасны и он даже успел полюбить их, но подсознательно он чувствовал, что что-то всё равно не так.***
Ворон сидел на крыше общежития, следя за двумя одарёнными, которые шли к зданию школы. Он взлетел, приземляясь через полчаса полëта в какой-то тёмной улочке в своём обычном человеческом обличии. —Намджун, госпожа хочет, чтобы вы сами всё рассказали мальчишке. – Безликие тени тут же окружили одарённого, появившись из ночи. —Госпожа считает, что он придёт к нам сам, как только узнает правду. —Ещё рано. – Отрезал Намджун. – Будь Чонгук чуть умнее, сам догадался бы, что он молниеносец. Его хорошо водят за нос. Но нам это на руку. Надо вызвать в его сердце ненависть. Она пробудит его силу, которая таится глубоко внутри его души. Но это должно случится позже. —Но госпожа ска.... —Я сказал, что ещё рано! – Намджун обернул одну руку в крыло, взмахивая им, и безликие тени тут же пропали. —"Игра только начинается. Я понимаю, что она хочет поторопиться, пока её братец болен, но один неверный шаг и всё падёт крахом. Чонгук всё узнает, но чуть позже", – Намджун обернулся чëрной кошкой, быстро убегая из переулка.***
Чонгук сидел на подоконнике, медленно жуя булочку, что Юнги стащил для него из столовой. —Ты какой-то тихий. Всё хорошо? Тренировка вышла удачной. Ты уже способен вызывать маленькие молнии, прекрасно освобождаешь голову от ненужных мыслей, да и с шаровыми молниями у тебя дела обстоят неплохо. —А когда будет погода? – Гук поднял взгляд на учителя. – Я должен ведь управлять ею, разве нет? Это должно быть на небе, а не в комнате. Или я что-то путаю? Юнги нахмурился, сказав: —Это ещё будет, Гу. Нам надо много работать. Сейчас главное расправиться с Морганой. Обещаю, что уничтожу её и тебя больше никто не тронет. Мне жаль, что кто-то всё ещё хочет забрать тебя и не оставляет в покое. Чонгук взглянул на Юнги, взгляд его был столь печальным и напуганным. —Мне страшно. Я чувствую, что со мной что-то не так. Ещё я чувствую, что ты врëшь мне. И из-за этого мне тоже страшно. Мне плохо, что эта женщина может сделать что-то очень нехорошее с тобой из-за меня. Я не переживу этого, Юнги. Я не переживу. —Эй, взгляни на меня. – Мин взял Чонгука за руки и сел перед ним на корточки. – Мне жаль, что я заставляю тебя тревожиться. Мне жаль, что всё это происходит. Я правда многого не договариваю тебе, но не потому что не доверяю, а потому что беспокоюсь о тебе. Ты пережил много плохого, я хочу отгородить тебя от ещё более ужасных вещей. Но я обязательно расскажу тебе больше, когда ты будешь готов и когда будешь в безопасности. —Если ты думаешь, что это поможет, то я тебе верю. – Чонгук потянулся вперёд и обнял Юнги. —Как твой сон, Гуки? Мне дать тебе больше снотворного? – Мин крепче прижал к себе молниеносца, чувствуя, как он начинает тихо плакать. —Не нужно. – Чонгук закачал головой, его щëки намокли от нахлынувших слëз. Это было так странно. Он ни разу не плакал перед Юнги. —"Всё же работа с Тэхëном дала свои плоды. Он позволяет себе чувствовать жизнь и это прекрасно", – Мин погладил его по головушке. —Поплачь, поплачь. Ты можешь плакать, всё хорошо. Всё закончится, Чонгук. Всё обязательно закончится. Прости меня, пожалуйста, если я заставляю тебя грустить. —Мне страшно остаться одному. Я один более не справлюсь. А если ты.... —Никогда, слышишь? – Юнги взял его лицо в свои руки, строго посмотрев в чужие глаза. – Никогда я не встану против тебя и никогда не покину. Что бы ты не сделал я останусь рядом. Слышишь? Весь этот год я живу ради тебя, чтобы подарить тебе счастливую жизнь, которую ты заслуживаешь. Мы всё преодолеем вместе. Ты слышишь меня? Чонгук вытер слëзы, кивая. —Слышу. Я слышу тебя. Прости, что заплакал, я не знаю...... —Не надо извиняться, я всё понимаю. – Перебил его Юнги. – Всё хорошо. Я постараюсь быть более честным с тобой. А ты не бойся, я не позволю кому-то навредить тебе. Пойдём обратно, м? Юнги склонил голову к плечу, улыбнувшись. —Идём. Хосок тоже наверное гадает, где я. —Вы с ним хорошо ладите? – Они вышли из класса, Юнги настороженно взглянул в окна, которые освещались луной. Последние дни он отовсюду чувствовал опасность, поэтому старался быть максимально бдительным. —Да. Хоть он и чересчур шумный, но мне это даже нравится. С ним весело. А его способность очень впечатляет. – Чонгук вспомнил о ветре Хосока и о том, как с его помощью он может передавать сообщения другим людям. Это было невероятно. —Да, это так. Он достигнет больших высот в своей стихие, если будет заниматься, а не бездельничать. Чонгук усмехнулся, шмыгая носом. До комнаты они дошли в тишине. —Иди и попытайся уснуть. Я буду тут, сторожить вас. Каждый час буду вас проверять. Всё будет хорошо. —Угу. Спокойной ночи. – Чон кивнул Юнги и вошёл в свою комнату. Хосок, кажется, видел уже сотый сон, поэтому и Чонгук без лишних слов переоделся и лёг в кровать. Он закрыл глаза и тут же в голове возник образ того одарённого, который оставил ему метку. Стараясь не думать об этом, а думать о Юнги и Тэхёне, Гук вскоре уснул.❃.✮:▹Двенадцать лет назад◃:✮.❃
Чонгук лежал в обнимку с Тэхёном, когда это случилось. Когда его привлеки звуки снаружи дома и он вышел. Но это было неправильное решение. Сбежать из приюта было сложно и Чонгук понимал, что если вернётся, наказание будет не просто чудовищным. Работники приюта схватили его и приволокли обратно, словно какую-то тушку. —Мы его нашли! – Ребёнка кинули к ногам женщины, которая сидела в кресле. Она взмахнула рукой и мужчины тут же скрылись. —А ты оказался умней, чем я думала. Смог отвлечь охрану и перелезть через забор. Целые две недели прятался от нас в чужом доме. Чонгук, так ведь нельзя. У тебя только один дом. И это наш приют. Или ты считаешь иначе? Мальчик поднялся с пола, садясь на колени перед женщиной. Выглядел он и правда намного лучше, чем за все годы своей недолгой жизни. —Что же нам теперь делать, Чонгук? —Лучше убейте меня. – Чётко проговорил мальчик. Женщина хмыкнула, качая головой. —Нет, ты что, мы не убийцы. Но наказание тебя ждёт, не сомневайся. Только чуть позже. А пока, охрана! Закройте его в подвале на некоторое время. Мужчины схватили мальчика и поволокли за собой. Чонгук слышал. Слышал, как солдаты обыскивали приют. Слышал, как звали его. Он знал, это Тэхён ищет его. Но всё было бесполезно. —"Тэхён наверняка подумает, что я сбежал и бросил его. Но это не так. Это совсем не так", – Чонгук пытался кричать, чтобы солдаты наверху услышали его, но его руки были связаны, а на лицо был надет намордник, сдавливающий его челюсть и не позволяющий открыть рта. Словно бешеная псина. Но намордник не был наказанием, так, забава воспитательницы, чтобы Чонгук снова исхудал и принял болезненный вид. Но это не помогло ей. После того, как мальчик прожил две недели в чужом доме, он изменился. Стал чаще улыбаться и проводил время во дворе приюта почти каждый день. Сначала никто не понимал, что происходило и почему Чонгук был так воодушевлëн, несмотря на многочисленные порки. Но один день стал роковым. Воспитательница сидела на веранде, когда услышала отдалённые возгласы Чонгука. Они были наполнены счастьем и радостью. —Что это он там делает? – Служанка нахмурилась, приглядываясь к мальчику, который сидел в кустах. – Госпожа Ким, он играется с бабочками. Их так очень много. —Ах вот оно что. – Женщина рассмеялась. – Бабочки значит. —Уже неделя прошла с его выхода с подвала. Вы не придумали наказание? —Возможно, придумала. – Госпожа Ким усмехнулась, отпивая немного чая из чашки. – Посмотрим, как он дальше будет веселиться. Чонгук сидел на траве, разглядывая муравьёв, которые цепочкой шли куда-то. Неожиданно сзади его накрыла чья-то тень. Гук вздрогнул, услышав низкий голос охраны: —Вставай. У госпожи к тебе разговор. Чонгук сжался, чуть ли не вжимаясь в землю. Он не хотел идти куда-то, но его никто не спрашивал. Мужчины грубо схватили мальчика за подмышки и повели за собой. Они спустились в подвальное помещение. Здесь был длинный коридор и три железных двери. Первая всегда была для Чонгука. Что-то вроде его персональной пыточной. Вторая же отводилась для остальных провинившихся детей. Настоящая паника охватила мальчика, когда его провели мимо его двери. —Нет! Не надо! – Чонгук упëрся ногами в пол, закрича изо всех сил. – Тэхён! Помоги мне! Я не хочу туда! Охранник стукнул дубинкой по ногам мальчика, заставив его упасть. —Милый, чего боимся? – Госпожа Ким стояла в конце коридора. Третья комната была закрыта, но Чонгук уже знал, что его ведут именно туда. Старшие дети часто говорили о том, что хуже этой комнаты нет ничего в доме. —Я больше не буду, честно. Я никогда больше не сбегу! Пожалуйста! – Чонгук стал ползти к женщине, моля её пощадить его. Он выставил вперёд руки, указывая на них. – Порежьте их. Или ноги. Сломайте их, если надо. Но, пожалуйста, я не хочу. Только не туда. —Ты смеешь указывать мне, как наказывать тебя? Хах, неслыханная дерзость. – Охранники рассмеялись, поднимая ребёнка на ноги. Его подвели к дверям и прежде чем затолкнуть его внутрь, воспитательница прошептала: —Давай же, зови тех людей, чего замолчал? Никто тебе не поможет. Ты никому не нужен, кроме меня, мой дорогой. Хорошей ночи. Чонгука толкнули внутрь, тут же закрывая за ним дверь. Та ночь превратила ребёнка в пыль, томящуюся на книгах многие годы. Она превратила Чонгука в ничто, стëрла душу и выжгла сердце. Эта ночь сделала страх основной частью души молниеносца. Первым, что он услышал, было жужжание насекомых. Чонгук почувствовал на полу под собой странное шевеление. Он резко поднял глаза и взглянул на окно, из которого до него доходил лунный свет. Почти всё окно было заполонено разными насекомыми. Их была тысяча. Ползучих, летающих, жужжащих. —Нет! Нет! Стойте! – Мальчик чувствовал, как по его телу кто-то ползёт, но он не мог видеть ничего, так как было жутко темно. Чонгук начал бить себя изо всех по местам, где чувствовал хоть какое-то движение. Он исцарапал всю кожу рук и ног, в надежде избавиться от насекомых. Ему казалось, что осы и пчёлы жужжали уже у него в мозгу, полностью проев кожу на голове. Мальчику хватило сил лишь подбежать к окну и взглянуть на луну, пока его тело переставало принадлежать ему. Он словно потерял контроль над всем. Чонгук больше не стал открывать рот, чтобы кричать, прекрасно понимая, что его рот могут заполнить мухи, которых тут было предостаточно. —"Тэхён, Тэхён, Тэхён, хочу видеть тебя, Тэхён, Тэхён, прошу, избавь меня от страданий, Тэхён", – Чонгук зажмурился, в голове стоял образ луны. Но он не знал, что так её называют. Для него луна имела другое имя после этой ночи. Ким Тэхён. Чонгук не помнил больше ни о каком мальчике после того дня. Он не помнил ни лица, ни хоть чего-то кроме имени. Тэхён стал его луной, с которой он говорил по ночам. Тэхён и бабочки остались тем единственным, что держало Чонгука в этом мире. То, что спасало его и не давало сойти с ума. После той ночи охрана нашла ребёнка на полу без сознания. Насекомые уже не были заинтересованы в новом объекте, потому разбежались по углам. Чонгука перенесли в его комнату. Все дети повыходили из своих комнат, с ужасом оглядывая мальчика, его разодранные в кровь руки и ноги, покусанные пчелами пальцы и шею. Третья комната выворачивала душу, вот что слышал Чонгук от старших детей приюта. Он испытал это на себе. Несколько дней подряд служанки ухаживали за ним. Чонгука преследовал тактильный бред, ему вечно казалось, что насекомые окружают его, он чувствовал, как они ходят своими лапками по его телу, слышал, как они жужжат возле его ушей. Пришлось забинтовать все его конечности, а самого привязать к кровати, чтобы мальчик не навредил себе. —Вы не считаете, что это слишком жестоко? – Медсестра подошла к госпоже Ким, которая через небольшое окошко наблюдала за уснувшим Чонгуком в его комнате. —А что ещё нам делать? Если не уничтожить его душу, его стихия пробудится и что нам делать тогда? Мальчика найдут и убьют. Молниеносца не оставят в живых. – Женщина закачала головой. —Знаю, но всё ведь до этого шло гладко. У него не было никаких признаков того, что стихия пробудится. Мы все хорошо постарались ради этого. Весь приют отвернулся от него, лишь бы стихия не проснулась. —Да. Но эти две недели дали ему надежду, что его жизнь может измениться. Боюсь, если мы не примем кардинальных мер, его стихия выйдет из него. А учитывая то, что он уже такой взрослый, молнии могут погубить его самого. – Госпожа Ким закачала головой, разглядывая спящего одарëнного. —Мальчику всего семь лет, мы уже три года мучаем его, не думаю, что стихия проявит себя. – Девушка пожала плечами, взглянув в окошко. Чонгук мирно спал после того, как она дала ему снотворное. Ей бы хотелось обнять его и сказать ему, что всё будет хорошо, но это была ложь. Его жизнь будет ужасно трудной, кем бы он в итоге не стал. – Просто я боюсь, что мы полностью уничтожим его, что он потеряет рассудок. Мне страшно, что мальчик сойдёт с ума. —Этого не случиться. Он сильный ребёнок. – Госпожа Ким кивнула и ушла. В одном она точно была права. Чонгук был невероятно сильным ребёнком. Уже через месяц он смог встать с кровати. Конечно, чувствовал он себя отвратительно, но это было неважно. Будто он когда-то чувствовал себя хорошо? Во двор он теперь выходил крайне редко. Только чтобы полюбоваться бабочками. Любовь к ним не переставала теплиться в его сердце. Он не знал почему, не помнил, но его губы всегда расплывались в улыбке, стоило ему увидеть бабочку. А по ночам он мог часами болтать с Тэхёном, который глядел на него из окна. Большой такой, на небе, круглый, серебряный, освещающий всё на своём пути. И маленькие блестящие крапенки возле Тэхёна, словно его подружки. Их Чонгук очень любил считать. Как и смотреть на небо. Ему не с кем было говорить, поэтому он говорил с небом и Тэхёном. Чонгук не помнил откуда знал это слово, но он точно знал, что оно значило что-то очень хорошее. Как и бабочки.❃.✮:▹◃:✮.❃
Чонгук резко проснулся, чувствуя, как ему не хватает кислорода. Он оглядел комнату и в ужасе сжал себе рот рукой, чтобы не закричать. Ему казалось, что тысяча муравьёв ползëт по его кровати. Одарённый судорожно стал стряхивать их с кровати, когда Юнги схватил его за руку. —Эй. Всё нормально. Тут ничего нет. Чонгук растерянно огляделся. Взволнованное лицо Юнги привело его в чувства. Гук снова посмотрел на свою кровать, на ней ничего не было. —Мне показалось, что тут кто-то есть. —Я знаю, знаю. Но всё хорошо, здесь только я. – Мин оглянулся на Хосока, который спал и усмехнулся. – Ну и этот, которого хрен разбудишь. Чонгук улыбнулся, глубоко вздыхая. —"Я вспомнил почему забыл, как выглядит Тэхён и кто он такой. Так долго я правда думал, что он является луной. Воспитательница сделала всё, лишь бы я забыл самое хорошее, что было в моей жизни. Вот я и забыл. Но привело это к ещё худшим последствиям", – Гук закачал головой, стараясь не думать о своих последних годах жизни в приюте, которые, к сожалению, он помнил очень хорошо. —Принести тебе что-нибудь? – Юнги встал с кровати. Гук закачал головой. – Тогда попытайся уснуть, завтра тебе снова идти в библиотеку, ты должен выспаться. Чонгук кивнул, снова ложась в постель. Ещё некоторое время он бездумно пялился на Хосока, который начал храпеть, и уснул.***
Утром, ссылаясь на важные дела, Юнги оставил учеников с Чимином, а сам уехал. Ни Чонгук, ни сам Пак не знали, куда Мину так неожиданно потребовалось уехать. Решение поехать к этому человеку пришло к Юнги ночью, когда он сторожил сон Чонгука от слуг Морганы. У него было несколько мыслей насчёт того, кто мог быть этим одарённым, превращающимся в ворона, но ни одна из них не была хорошей. Юнги ехал к Джину, понимая, что радушного приёма не стоит ожидать. Одарённый надеялся, что бывший ученик хотя бы позволит ему войти во двор дома. —"Я должен рассказать ему о своих догадках. А также обязательно необходимо поговорить о Чонгуке. Джин ещё никому не сказал о том, что увидел, либо потому что ещё не до конца всё понял, либо ждёт меня, чтобы поговорить об этом. Блять, всё не должно было быть так ужасно. Чимин, Джин, эта война, всё будто против меня и Чонгука. Я ведь всего лишь хотел научить его правильно использовать свою силу, а потом мы бы убежали куда-нибудь в тихую деревушку, чтобы никто никогда не смог нас найти. Но всё обернулось не так, как я планировал. Далеко не так. Если Джин решит пойти к королеве с доносом, я не смогу ничего сделать. Придётся либо обезвредить Джина, либо экстренно покинуть эту страну. Оба варианта мне не нравятся. Я не хочу травмировать психику Гука ещё больше, чем уже есть. Он итак сейчас с трудом доверяет мне, понимая, что я многое не договариваю. Но я не могу иначе. Ещё слишком рано", – Юнги вышел из кареты, поблагодарив кучера. Дом Джина был таким же, как и семь лет назад, когда Мин пришёл к его родителям, чтобы пожаловаться на поведение их непоседливого сына. Юнги постучал в небольшую калитку, которая совершенно никак не защищала дом, доходя до груди парню. Потому что и не нужно было защищаться от кого-то. Уже давно не было никаких войн и время было мирным. К тому же какой хулиган посмеет просто подойти к дому одарённого да ещё и члена Совета короля. Только бессмертный. Юнги мог бы спокойно открыть калитку и пройти во двор, но так было раньше. До того, как дом стал охранять солдат. —Кто ты такой и зачем пришёл? – Из ниоткуда, будто взявшись из воздуха, одарённый в длинном золотом плаще направил клинок в сторону Юнги. Его светлые волосы доходили практически до талии, на руках красовались браслеты армии короля, от парня так и веяло величием и храбростью. —Юнги? – Джин растерянно глядел на одарённого, выйдя из дома в домашней лëгкой одежде. На улице уже стояла прохладная погода, но для огненного одарённого это ничего не значило. —Поговорим? – Юнги перевёл взгляд от солдата, охранявшего дом, на своего бывшего ученика. —Ты имеешь много наглости, если пришёл сюда. А как же занятия? – Джин кивнул солдату и тот резко убрал клинок обратно в ножны, отходя к дому. —Чимин справится, не маленький. —Безответственный учитель из тебя вышел, Мин Юнги. – Ким закачал головой, всё же пропуская парня во двор. —Такой, какой есть. —В дом не пущу, не надейся. Говори, зачем пришёл. Юнги развернулся, сталкиваясь с сердитым взглядом карих глаз. Джин редко злился по-настоящему. Его было трудно вывести из себя. Даже сейчас он скорее был неприятно удивлён, чем правда зол. —Идём в беседку что ли. – Ким указал в сторону их сада. Юнги снова залюбовался цветами миссис Ким, слегка улыбнувшись. —Твоя мама всё ещё выращивает такие прекрасные цветы. —Да, но уже не продаëт их. У неё есть сын, состоящий в Королевском Совете. – Джин пожал плечами, на что Юнги закатил глаза. —Выпендрёжник. —Кто бы говорил. – Джин вошёл в белую беседку, которую сам построил ещё летом. Он знал, что мать давно хотела беседку на заднем дворе. В его юношестве, она просила отца об этом, но он не успел. Потому Джин был счастлив исполнить давнюю мечту матери. – Я знаю, зачем ты пришёл. Это из-за Чонгука? —Не только, но и из-за него тоже. – Юнги облокотился на перила, встав напротив парня. – Есть вопрос. Почему он всё ещё на свободе и солдаты не гонятся за ним по всей столице? Джин приподнял одну бровь, ложа ногу на ногу. —А должны? —Ты ведь понял, кто он такой. Я знаю, что понял. Я видел страх в твоих глазах. Первое, что все испытывают, когда дело касается таких, как он. – Злобно выплюнул Юнги, отворачиваясь от парня. За их домом стояли другие такие же милые домишки. Этот район был очень тихим и кроме маленьких хулиганов, преступников тут не водилось. Возможно, именно в таком месте Юнги хотел бы прожить свою жизнь. Если бы не всё случившееся в ней. —Прости. Мин Юнги будто шандарахнуло током. Даже когда Чонгук промахивался и давал ему молниями по ногам было не так внезапно. Не так больно. Юнги резко развернулся, его сердце готово было раскрошиться на тысячу кусочков, стоило ему увидеть лицо Джина. Столько грусти и отчаяния он не видел никогда на лице друга. —Почему ты извиняешься? Это я должен делать! Джин, я должен вечно извиняться перед тобой и Чимином, а не ты. —Ошибаешься. – Ким горько усмехнулся, поднимая глаза к потолку. – Мне жаль, что я отреагировал так на Чонгука. Мне жаль, что я относился так негативно к нему, думая, что он твоя пешка. Мне жаль, что я и о тебе так плохо думал. —А как ещё ты должен думать обо мне? – Злясь, поинтересовался Юнги. Он злился, потому что именно он должен был слëзно просить прощения. – Я вас бросил, ничего не сказав. Я признаю это. Я признаю, что последняя тварь и что тот ещё трус. Нарушил все обещания, что давал вам. Но ты должен знать, что я поступил бы точно также и не жалею о своём решении. – Юнги прикусил губу изнутри практически до крови. Джин всё пялился в потолок, не решаясь посмотреть на своего учителя. —Почему? Почему, блять, ты сделал это? – Огненный закачал головой из стороны в сторону, не понимая, в чëм они были виноваты, что Юнги так поступил с ними. —Ты правда хочешь знать? —Да! – Резко вскричал Джин, вставая. – Я хочу знать, почему ты бросил нас! Почему скрылся!? Почему не сказал ни слова?! Ты хоть знаешь, что мы чувствовали?! Все мы трое. Каждый из нас любил тебя по-своему. Если это только из-за того, что Чимин признался тебе в своих чувствах, я убью тебя прямо здесь и закопаю, нахуй, тут же. – Угрожающе прошептал Джин. Юнги отвёл взгляд, собираясь с духом. Он чувствовал, как Киму было больно. Каждое его слово резало по его сердцу острым ножом. —Это послужило поводом, но не является основной причиной. – Юнги заметил, как руки парня на секунду наполнились огнём, но потом сразу же потухли. – Ты прав, Чимин перед самым экзаменом признался мне. Я надеялся, что этого не случится. Конечно, я замечал все его знаки внимания, но никогда не позволял себе больше дружеских отношений. —Но он нравился тебе. – Утвердительно проговорил Джин, будучи уверенным в своих словах на сто процентов. —Нравился. Я любил его. И именно эта любовь послужила причиной моего ухода. Любовь к вам, как к моим ученикам. Любовь к вам, как к друзьям. Вы очень дороги мне. —Так почему ты оставил нас, если так относился к нам? – Перебил его Джин. Ему было неприятно слушать о том, что Юнги любил их и, возможно, любит всё ещё, как своих старых учеников и друзей. Он всё ещё не мог свыкнуться с тем, что он сделал. Ведь именно тот день выпускного стал началом конца для них четверых. —Политика, Джин. – Мин пожал плечами, физически ощущая, как ему становится легче с каждым словом. – Вы так любили корону. Особенно Чимин. Я понимал, что в будущем вы всегда будете на её стороне. И я не хотел любить вас и драться против вас. Уже тогда я узнал много вещей, которые поменяли моё мировоззрение. Уже тогда шли слухи о войне. Гражданской войне. И тогда я принял решение исчезнуть из вашей жизни дабы не причинить ещё большей боли в будущем. Намного легче было бы, если бы вы ненавидели меня. Тогда, встретившись на поле боя, нам бы не было больно и мы спокойно смогли бы убить друг друга, если понадобится. – Юнги сел на пол беседки. Холодный осенний ветер окутывал его, но это лишь успокаивало. Хоть внешне он и был холоден, а руки его были ледяными, сердце горело таким ярким пламенем, будто могло сжечь весь город без остатка. То, что тяготило его все эти пять лет, наконец, могло вылиться из него, словно река бушующих эмоций. Неожиданно Джин истерически засмеялся, прикрывая своё лицо. Мин напряжённо смотрел на то, как парень подходит к нему и садиться рядом на пол, всё ещё смеясь. Это было странно и жутко. Но ещё страшнее было видеть застывшие слëзы в чужих глазах. Юнги отпрянул от парня, молча разглядывая его лицо, окутанное печалью и смехом. —Только из-за нашего с тобой молчания, мы потеряли пять лет дружбы. – Джин вытер глаза, поднимая голову к потолку, чтобы слëзы не полились из его глаз. —Я не понимаю. Я думал, ты разозлишься и пошлёшь меня. – Растерянно прошептал Юнги. – Я не понимаю. —А дело в том, что я с Намджуном никогда не были на стороне короны. Я больше всего не хотел получать эту чёртову награду. Не хотел служить. Я ненавижу наше правительство, Юнги. – Джин повернул голову в его сторону и мягко улыбнулся. Мин окунулся в те времена, когда они дружили вчетвером. Ким Сокджин был тем человеком, который был словно мостом между всеми ними. Слишком мудрый для своих лет. Слишком любящий. Слишком добрый. И когда что-то у кого-то не получалось, он улыбался так. Мягко, нежно, будто говорил, что всё в порядке. —Но ты же всегда так распинался о своей любви к короне! О том, что хочешь быть в Совете! Служить, как и все остальные почётные солдаты. – Теперь Юнги вообще ничего не понимал. Тот образ Джина, что он хранил в своей голове, разрушился в секунды. Мин соврëт, если скажет, что почувствовал облегчение. Конечно, он был рад, что ошибался на счëт друга. Но это лишь значило, что он плохо знал его и что лишил их стольких лет дружбы. —Это была искусная ложь. Я не могу винить тебя, Юнги. Правду знал только Намджун. Всё это из-за моего отца и плачевного положения моей семьи. Он был активным противником власти и поэтому к нам в дом несколько раз приходили солдаты для разговоров со мной и моим братом. Мы были на мушке у короны. А потом отец заболел и умер, оставив нас без денег. Совет дал нам деньги. Я должен был нести эту ненавистную ношу на своих плечах, чтобы спасти свою семью. – Джин устало вздохнул. Это было так прекрасно. Рассказать Юнги обо всём. Да, взгляд учителя был полон ужаса и боли, но Джин был счастлив, что этот человек, значащий для него неимоверно много, теперь знал о нëм всё. Почти всё. —Но почему ты не сказал? Ни слова! Я бы.... —Что? – Слишком резко прервал Ким. Он смотрел на Юнги, как на наивного ребёнка. – Что бы ты сделал? Чем бы помог? Это невозможно. Понимаешь? Мы обречены на жизнь в этой отвратительной стране. Вынуждены слушать их приказы. Вынуждены отдавать своих детей на смерть, лишь потому что этого хочет король. И я часть этой системы. Я часть Совета короля. —Но ты делаешь это ради своей семьи. Вы могли бы сбежать. —Не неси чепухи, Юнги. – Джин встал, поправляя свою одежду. – Мать слаба и постоянно в депрессии, двое маленьких детей и нестабильный Тэхён. И куда нам бежать? В какой стране лучше? Мм? Везде так же, как у нас. Огненный закачал головой, смотря себе под ноги. —"Он прав. Везде одинаково. Везде власть вертит одарёнными, как хочет. Везде использует нас, как оружие. И всё будет так, если мы не захотим что-то изменить", – Юнги чертыхнулся про себя, чувствуя, как огромный груз снова падает на его плечи. Он поднял взгляд и удивлённо уставился на руку Джина, которую он протянул, чтобы помочь Мину подняться. —Че пялишься? Либо встаёшь, либо я ухожу. Юнги усмехнулся и тут же принял протянутую руку, крепко сжав её. —Спасибо. —Но не думай, что я простил тебя. – На выходе из беседки проговорил Джин. —Эй, почему?! – Юнги помчался за ним. —Ты отдал мне ту чёртову награду. Сначала я был под впечатлением, был счастлив. И лишь потом понял, что это не награда, а моё наказание. – Джин подошёл к клумбе с цветами и дотронулся до лепестка одной белой розы. Она тут же окрасилась в красный. – Эти розы отображают цвет души человека, который её коснулся. Мама любит их больше всех. Юнги всё ещё хмурился, пытаясь объясниться перед Джином насчёт награды, но Ким взял его за руку и дотронулся ею до лепестка розы. Лепесток окрасился в нежно-голубой. Джин хмыкнул, переводя взгляд на друга. —Признайся, ты отдал награду мне, чтобы уберечь Чимина от службы во дворце. Чтобы он меньше варился во всей этой дворцовой каше. Ты ведь прекрасно знал, что они из себя представляют. Эти люди из дворца. —Нет! – Юнги выдернул свою руку из захвата и затряс ею в разные стороны. – Изначально я правда хотел отдать награду ему. Но в последнюю неделю школы кое-что случилось. То, о чëм никто не знает. Я узнал об этом за несколько дней до экзаменов. Точнее, подслушал. И услышанное повергло меня в шок, но дало мне понять многое. Я отдал награду тебе, потому что именно ты являешься лучшим учеником, который когда-либо был у меня. И это факт. Джин откашлялся, нервно теребя затылок. Слышать эти слова от других было пустым звуком. Но слышать их от учителя – это совершенно иначе. Знать, что ты сделал всё возможное и невозможное за годы обучения было так приятно. До сладкой боли в теле. —Ты должен поговорить с Чимином. Рассказать ему всё. И о том, что повлияло на твоё решение покинуть нас. Для Джина Пак Чимин был загадкой. Он часто делал что-то невероятное, что могло привести в изумление всех, кто, казалось бы, очень хорошо его знал. Конечно, Джин знал, как Чимин относится к короне, а особенно к королеве. Он их боготворил. И не без своих причин. —Нет, – Юнги закачал головой, не раздумывая ни секунды. – Он не должен ничего знать. Его отношение ко мне всегда должно быть плохим. —Почему? Ты должен рассказать ему правду. Он заслуживает её знать. У тебя нет причин молчать сейчас. Разве что....... Джин резко изменился в лице. Улыбка сменилась волнением и даже страхом. —Ты всё ещё влюблён в него. – Прошептал огненный, будто боясь этих слов. Его глаза расширились от осознания, когда Юнги не ответил на его слова. – Не молчи. Юнги, блять, я тебя сейчас уебу! Скажи хоть что-нибудь! Джин резко приблизился к парню. —Возможно. Но я не могу любить этого человека. Как бы сильно он не нравился мне. Есть вещь, которую я простить не в силах. Эти слова так ранили. Что такого сделал Пак Чимин, что Юнги буквально запрещает себе любить его? Неужели всё дело только в его патриотизме? —Ты не расскажешь мне об этом, так? Что такого сделал Чимин, что ты так категоричен? —Возможно, позже. – Юнги сжал губы в тонкую линию. – К сожалению, эта рана ещё кровоточит. И она слишком большая. —Ох, Юнги, – Ким взял друга за руку, печально разглядывая его, – мне так жаль. —Всё хорошо. Сейчас меня беспокоит лишь Чонгук. —Я никому не скажу ничего. – Прошептал Джин. —Я знаю. – Юнги сжал чужую руку. —Тэхён знает? – Джин вдруг стал серьёзнее, сложив руки на груди. —Знает. Он самый первый, кто вообще об этом узнал. —Понятно. – Ким хмыкнул, уже предвещая беседу с братцем. – Но я думаю ты пришёл сюда не только, чтобы поговорить о Чонгуке. —И ты прав. – Тон голоса Юнги резко изменился. – Ты что-нибудь знаешь о том, где сейчас Намджун? Джин поперхнулся воздухом, слегка отходя от Юнги. —С какого перепугу ты интересуешься о нëм? И почему у меня? – Ким указал большими пальцами рук на себя, будучи удивлённым поставленным вопросом. —Не прикидывайся. Ты знал о нём больше всех остальных. Как и он о тебе. – Юнги отмахнулся от парня, прекрасно зная о тесных отношениях, что связывали двоих одарённых. —Мы виделись последний раз три года назад. Прежде чем он пропал без вести. – Джин хмыкнул, явно намекая и на то, что сделал Юнги. Мин закатил глаза, понимая, что теперь парень всегда будет припоминать ему эти дни. —Что за день? Расскажи? —Конец нашей двухлетней службы в армии. Праздник в самом дворце. – Джин мечтательно прикрыл глаза, вспоминая тот день.❃.✮:▹Три года назад◃:✮.❃
Джин стоял у миленького столика, на котором лежало кучу вкусностей. Парню бы поесть, но из-за волнения в его горло ничего не лезло. Этот день был очень знаменательным в его жизни. Конец службы. Они с Намджуном вернулись в столицу с границы спустя два года. Столица практически никак не изменилась. Но этот день был волнительным не столько от праздника, сколько от того, что Сокджин собирался сделать сегодня. Признание. Признание в чувствах, которые он томно хранил в своём сердце вот уже почти три года. За время службы он влюбился в Намджуна лишь сильнее. Одарённый был всегда рядом, поддерживал и не покинул его, как сделали Юнги с Чимином. О Паке вообще думать не хотелось. В первые месяцы службы одарённый просто отвернулся от Джина и перевёлся в другую часть, лишь бы не общаться с ним более. —Это из-за зависти. – Говорил Намджун. Но Ким так не считал. Чимин с виду был поверхностным, любящим всё дорогое и красивое, но он был очень глубоким человеком, которому была чужда тупая зависть. Джин понимал, что причина резкого равнодушия крылась в чëм-то другом. А точнее в Мин Юнги. Но что именно произошло между ними и почему учитель скрылся от них было неизвестно. Это лишь оставило глубокую дыру в сердце наивного и доверчивого Джина, который верил всем словам учителя об их крепкой и вечной дружбе. Но в итоге рядом с ним остался лишь Намджун. И Ким хотел, чтобы этот странный одарённый остался рядом с ним на всю жизнь. —Джин. Одарённый развернулся, крепко сжимая в руках бокал шампанского. Намджун приподнял бровь, глядя на его напряжённый вид. —Ты чего такой напряжённый? Банкет ведь к концу уже подошёл. Можно расслабиться. – Намджун подошёл ближе и аккуратно взял Джина за руку, расслабил его пальцы на бокале и убрал его на стол. – Идëм на балкон, тут слишком душно. Сокджин лишь кивнул, чувствуя обжигающее прикосновение к своей руке, хотя из них двоих именно он был огненным. На балконе действительно стало легче дышать. Джин прикрыл глаза, глубоко вдыхая ночной воздух. Намджун, не отрываясь, смотрел на парня. —Как тебе праздник? —Было намного больше людей, чем я предполагал. – Джин взглянул на парня и устало улыбнулся ему. —Ну, конечно, среди всех солдат ведь есть и лучший ученик, выбранный самим Мин Юнги. – На последних словах Намджун нахмурился. Он ненавидел говорить об этом человеке. Слишком многое хотелось высказать, слишком много обиды копил он в себе по сей день на своего бывшего учителя. —Я надеялся, что он всё же придёт. – Прошептал Джин, взглянув вниз на сад. —Ему это не нужно. Он прекрасно обучает свой следующий класс и не думает о нас. —Может, нам стоит пойти в школу и узнать всё? Почему он ушёл, ничего не сказав? – Джин пытливо взглянул на парня. Но тот лишь усмехнулся, прислоняясь на перила. —Мы ему не нужны. Мы обычные ученики, Джин. Таких у него будет ещё тысяча. Он сбежал, поняв, что наплëл нам слишком много лапши. Он трус, каких поискать. – Намджун сжал кулаки, скалясь. Юнги всегда был строг к нему больше к чем другим. И это не давало Намджуну покоя. —"Вставай, говорил ты мне. Ругал меня, обзывал лентяем и ничтожеством. А в конце концов, вообще перестал обучать меня, полностью потеряв надежду. Будто я просил о такой способности. Ненавижу тебя, Мин Юнги. Увижу, прибью", – Намджун прикусил щеку, услышав, как из зала доносится спокойная мелодия. —Хватит о плохом. Сегодня праздник. Потанцуешь со мной? Как тогда, на выпускном. – Джун протянул руку Сокджину, приглашая на танец. —"Это мой шанс признаться ему", – Джин взял Намджуна за руку, прижимая его к себе за талию, чем знатно удивил второго. Но Намджун не мог быть против. Он любил всё, что делал Джин. Они медленно танцевали, слыша дыхание друг друга. От Джина исходил жар, растекающийся по всему телу Намджуна. Это было великолепно. Чувствовать его так близко. Для Джуна ничто не могло быть лучше, чем это. Но слова, которые неожиданно произнëс Намджун, изменили всё. —Я уезжаю, Джин. Ким непонимающе уставился на парня, тут же останавливаясь. —Как уезжаешь? Куда? —Я собираюсь служить на границе. Минимум пять лет. – Намджун кивнул своим словам, всё ещё находясь в объятиях Джина. Когда же огненный разомкнул свои руки, Намджун почувствовал всепоглощающее одиночество. Но иначе нельзя. —Но почему? Я думал.... Джин осëкся. Вот и оно. То, чего он опасался. Но то, чего он ждал. Намджун и не любил его. Игрался. А вот Ким Сокджин снова доверился и влюбился. Наивный мальчик. —Я принял это решение с трудом, Джин. Но я считаю, что пригожусь на границе больше, чем в столице. – Намджун пожал плечами, отходя к дверям. – Так и должно быть, Джин. Ты вступишь в Совет, как того и заслуживаешь. А я уеду выполнять ту работу, которую горазд выполнять. Но я буду приезжать. Обязательно. Намджун улыбнулся, пытаясь не делать из этой ситуации трагедию. Стоит ли говорить, что мир Джина разрушился в считанные секунды. —"И ты меня бросаешь", – Ким натянуто улыбнулся и сказал: —Я рад, что ты едешь туда, куда хочешь. Конечно, я поддержу тебя. —Я знал. – Намджун вздохнул и взял парня за руку. – Спасибо. Это правда важно для меня. И это не конец, Джин. Это начало чего-то большего. В тот момент Ким совершенно не понял чужих слов. Но спустя три года он осознает, что же значило это его "большее". —И когда ты уезжаешь? – Пытаясь не разрыдаться прямо тут, Джин до боли прикусил щеку изнутри, сжимая чужую руку. —Завтра. Всё уже решено. – Намджун улыбнулся. – Не надо приходить меня провожать. На Новый год мы встретимся. —Ты приедешь? – Джин прикусил губу, разглядывая чужое счастливое лицо. Если Намджун правда так искренне хотел уехать, то кто такой Джин, чтобы ему помешать? Правильно, никто. Слова, будто комок, застряли в горле. Слова о любви. О том, что Намджун должен остаться. Хотелось крепко обнять его и никогда более не отпускать. —Конечно. Конечно приеду. —"Ради тебя я и еду в это путешествие. Не знаю каким будет конец, но я сделаю всё, чтобы ты и твоя семья жили счастливо", – Намджун заправил волосы парня за ухо, мимолётно целуя его в щëку. Мгновение и Джин уже стоял на балконе в одиночестве.❃.✮:▹◃:✮.❃
—Тот год был самым сложным для меня. – Джин с Юнги сидели у них на кухне, допивая вторую бутылку какой-то ядрëной настойки. Мин молча слушал рассказ Джина о всей боли, что он испытал в тот день. Со стороны Намджуна это правда было жестоко. Но не Юнги судить. —Через два месяца после того дня умер мой отец. – Джин усмехнулся, опрокидывая в себя ещё одну стопку. —Мне жаль, что это случилось. И жаль, что меня не было рядом в тот момент. – Юнги не мог пить. Не то что пить, ему и говорить было адски сложно. Джин проживал такой момент своей жизни совершенно в одиночестве. К тому же, ему одному ещё было необходимо поднять на ноги мать и младших. Он правда был очень сильным человеком. —Да, я был совершенно один. Поэтому и поехал к Намджуну. Я не хотел ждать праздников. Я хотел увидеть его. Мне было это так необходимо. Но его не было, представляешь? —Как? – Юнги нахмурился, прочищая горло. —Не было. Нигде. Я приехал туда, где он должен был быть, но мне сказали, что он даже не доехал до них. Его искали, но так и не нашли. Пропал. Испарился. Называй, как хочешь. – Джин взялся за третью бутылку, но Юнги остановил его, забирая бутылку. —Не надо больше. Горю так не помочь. Это делает лишь хуже. —Юнги, он мог умереть. Но никто ничего не знает. Никто не искал его так, как положено. Системе плевать на своих бойцов, если они не особенные, такие, как мы с тобой. Ещё одна причина ненавидеть корону, чëрт возьми. —Будь тише, прошу. Девочки за дверью. – Юнги нахмурился, метнув взгляд в сторону двери в детскую. Джин лишь хмыкнул, облокачиваясь на спинку стула. —"Почему ты ушёл? Блять, зачем ты столько лет был рядом, чтобы потом просто обмануть меня и исчезнуть? Ненавижу тебя. Жизни мне не даёшь. Дышать не могу из-за тебя. Ты вынул мне душу и с собой забрал, хотя позволения на это я не давал. Что мне делать, если ты правда умер? У тебя кроме меня никого ведь не было. Почему всё так обернулось?", – Джин сжал губы, смотря перед собой. —Так что, нет, Юнги, я понятия не имею, где находится сейчас Намджун. —Я понял. – Юнги кивнул. Они просидели на кухне в молчании Боги знают сколько минут. Каждый думал о своём, мечтал о своём, надеялся на что-то. Но они оба снова приобрели дружбу друг друга в тот вечер.