💃💃💃
Наблюдаю за тем, как кубики льда, подгоняемые моими движениями, устраивают танцы под качающий в клубе бит. Ну хоть кому-то весело. Настроение далеко от праздничного. Выбранный костюм соответствует внутреннему состоянию. И дело не в том, что я готова быть в роли обольстительного суккуба, на что намекает теснота красного латекса, глубокий разрез, еле-еле прикрывающий грудь и минимально короткая юбка, а в том что хочется спалить мир в адском пламени. Всё вышло из-под контроля, а может разрушилась иллюзия подконтрольности. Не знаю. Да, собрав ребят в команду и пройдя отборочные, я подумала, что обуздала свою жизнь. Но этот маленький хитрожопый говнюк опять испортил всё, до чего смог дотянуться. Он украл у меня самое дорогое. Крошка Молли, при попытках открыть ей глаза на этого подлеца, лишь отдалялась, а после ситуации произошедшей на свадьбе вообще ушла из дома, перестав отвечать на мои звонки. И вот я сижу одна, допивая пятый по счёту бокал виски. Алкоголь не помогает. Вереница мыслей настигает вновь и вновь. Ребята из команды на моё предложение потусоваться, отпраздновать Хэллоуин с костюмами и жаркими танцами, как в старые добрые, слились один за одним, ссылаясь на загруженность, домашние посиделки или нежелание на завтрашней тренировке умирать с похмелья. Мда… Мы явно постарели. Не желая соглашаться с этим фактом, я купила самый развратный наряд из тех, что не решились бы надеть и сверстницы Молли и отправилась в этот чёртов клуб. О чём, сидя здесь сейчас, очень сожалею. Да, я знаю, что выгляжу всё ещё обалденно и костюм сидит, как вторая кожа. Но каждый раз, ловя на себе заинтересованные взгляды или отшивая очередного парня, понимаю, что он по возрасту подошёл бы Молли или кому-то из её подружек. Чувствую себя нелепо и неуместно. Оттого напиваюсь за барной стойкой в унизительном одиночестве. — Сладость или гадость? — раздаётся голос рядом. Сразу узнаю его. Не тороплюсь поворачиваться, укрепляя свою стойкость псевдо ритуалом: мысленно простонав и закатив глаза, про себя спрашиваю за что мне это, залпом допиваю бокал, даю знак бармену обновить и только тогда поворачиваюсь в сторону говорящего. — Судя по тому, что ты уже говоришь со мной, гадость выбрана по умолчанию. — Очень грубо. Хотя отлично дополняет твой костюм дешёвой шлюхи. Тебе идёт! — спокойно, с нотками издёвки, парирует этот сопляк, усаживаясь на барный стул рядом. От меня не скрывается тот факт, что парень на дальнем конце стойки, с которым я вела дистанционный флирт и о ночи с которым у меня шёл внутренний спор, разочарованно опрокинул свой бокал и поспешил в толпу танцующих. Долбанный Тони. Моё расстройство от сорвавшегося досуга не скрывается от навязавшегося соседа, он уже собирается открыть рот, чтобы снова бросить что-то язвительное, но мой жест, говорящий замолчать, удивляет нежеланного собеседника, даёт возможность окинуть его быстро взглядом и убедившись, что костюма на нём нет, не оставить предыдущий выпад без ответа. — Ммм… А ты? Стой… Сама отгадаю! В костюме приставучей мерзости вселенского масштаба? Впрочем как и всегда! Да? Я права? — улыбаюсь, наблюдая как сжимаются его челюсти и быстро ходит кадык. Ба! Да малыш в ярости. Но он сдерживает себя, подавая бармену знак налить. Значит отваливать не собирается. Ёжусь от того, как он беззастенчиво разглядывает меня, останавливая своё внимание далеко не на глазах и с удовольствием отвлекаюсь на пришедшее смс. «Привет, Лапуля! Чем занята? Бери свой самый потрясный костюм и погнали в «Сахар», там сегодня будет отличная вечеринка! Через сколько тебя забрать?» Не могу сдержать улыбки. Брэндон в своём стиле. Но радость от весёлой настойчивости, сменяют мучительные мысли по поводу нас с ним. Он единственный, кого я не пригласила. Слишком хорошо помню к чему приводят танцы и алкоголь в нашем случае. Было тяжело пережить то, что он оставил меня, не был рядом эти пять лет. Влечение к Брэндону велико, я любила его и всё ещё люблю. Но сейчас, не смотря на всю его поддержку и ту сумасшедшую страсть между нами, что вспыхнула при первой встрече, я боюсь подпускать его ближе. Очень свежи в памяти бессонные одинокие ночи в слезах. При этом оттолкнуть его не в моих силах. «Хай! Я уже тут. Подтягивайся!» — отправляю в ответ и допив бокал, жестом прошу обновить. — А где же твой верный пёс, старушка Мишель? — Ты ещё здесь? — уже не справляясь со своим раздражением, бросаю вновь подавшему голос Тони. — Видишь ли, благодаря тебе крошка Молли совсем не настроена веселиться или согревать мою постель… — вот, сука, еле сдерживаю себя оттого чтобы разбить эту самодовольную рожу, подпортив симпатичное личико, мелкому говнюку. "Мишель, дыши! Он тебя провоцирует". — Поэтому пришёл сюда в поисках веселья. А тут ты, вся такая одинокая, всеми брошенная, напиваешься в надежде склеить кого-нибудь. Жалкое зрелище — не могу не насладиться им. Отличный подарок в канун дня всех святых. То ли из-за приличного количества алкоголя, то ли из-за чрезмерного количества гадостей со стороны этого наглеца, выдержка оставляет меня. Не отдавая отчёта в действиях и соскакивая со стула, одним быстрым движением оказываюсь перед ним. — Пошёл ты на хер, Тони! Понял? Заебал ты и твои больные поступки, — прекращаю крик, тыча пальцем в его крепкую грудь, которая отдаёт жаром, даже через белую ткань футболки. В порыве своего гнева я оказалась непозволительно близко. Обращаю внимание на то, как его тело реагирует на мою близость, а взгляд застывает на губах. Игнорируя грубость моих слов, он весь, будто завороженный, застывает с каким-то блаженным видом, не соответствующим нашим отношениям. Воспалённый алкоголем разум решается на пикантную дерзость. На столько придвигаюсь вперёд, что толстая цепь, красующаяся на шее Тони, обжигает холодом кожу моей груди и шепчу ему на ухо нарочито томно, едва не соприкасаясь губами с мочкой уха: — Наслаждайся пока можешь! Будь уверен, не долго радоваться тебе осталось. Чтобы ты не задумал… — делаю паузу, обдавая жаром дыхания, покрывшуюся мурашками кожу шеи, продолжаю: — Я тебя уничтожу. И с удовольствием отметив, как раскрываются его губы, как учащается дыхание парня, резко отстраняюсь. Теперь эффектный уход. Вызываю убер. Находиться в одном помещении с этим душным самовлюблённым парнишкой и портить себе, а за одно и Брэндону, настроение не собираюсь. Достаю из сумочки деньги, оставив плату по своему счёту с учётом щедрого чая для бармена, беру со стойки телефон и стараясь идти прямо, что под действием выпитого на таких высоких каблуках удаётся не легко, направляюсь к выходу. Получив уведомление о прибывшем такси, решаю отправить смс Брэндону, что здесь тухло и лучше отправиться в другое место или побыть у меня. Следующий толчок в спину выбивает телефон из рук и, прежде, чем я успеваю что-то понять, чьи-то сильные руки впихивают меня в слабо освещённую тесную каморку, свет в которой, на контрасте с полутьмой клуба, кажется ярким и вынуждает щуриться, пока лечу в глубь, заставленную железными стеллажами с какими-то вёдрами, тряпками, бутылками и большим количеством швабр. Интерьер каморки и грубость действий, убивает промелькнувшую надежду на то, что это результат дикой страсти, которой воспылал Брэндон, увидев мой шикарный наряд. Дверь захлопывается, отрезая все пути для отступления, но я и так уже понимаю, что влипла по полной. Гадость! Какая же гадость! Бляя!!!💸💸💸
Сев за руль своего авто, парень сильно хлопнул дверью, что стороннему наблюдателю могло сообщить о раздражении переполнявшем его. Запустив руку в уложенные белые волосы, он вздохнул пытаясь справиться с подступившим недовольством. Минута напряжённого затишья сменилась нервным ударом по рулю. — Какого хрена, Мишель! — воскликнул мужчина, выбив ударом, неприятный звук сигнала. Блуждающий взгляд уперся в красиво упакованную коробку — платье и аксессуары, купленные на случай, если у его хореографа не окажется костюма. В размере он был уверен на все сто. Ладони отозвались приятным фантомным теплом — воспоминания от прикосновений к изгибам её тела. Брэндон запомнил их досконально, каждый миллиметр любимого тела. Не было ни единого дня в разлуке, в который он не воссоздавал образ любимой женщины в своей памяти. Как бы холодный разум не пытался притушить тягу к танцовщице, как бы он не старался избавиться от чувств к этой девушке, как бы не убеждал себя в том, что это всё не для таких как он, её образ стоял пред глазами, всё сильнее давая понять неутешительный приговор. Вереница красоток-однодневок редела, а разочарование от встреч с ними множилось. И в один из дней Брэндон проснулся с осознанием того, что он любит Мишель. Это изменило всё. Встреча подтвердила эту истину. А горячий приём и сцена в лифте вселила веру в их «жили долго и счастливо». Окрылённый, он, несмотря на абсурдность спора с парнем Молли, бросился сломя голову собирать старую гвардию, готовясь к жарким благодарностям и официальным отношениям. Но вместо этого его возлюбленная словно установила негласную дистанцию между ними. Брэндон чувствовал себя цепным псом на привязи. Это злило. Но он пообещал себе, что в этот раз ничего не испортит, не будет давить на девушку, понимая сколько принес ей боли и страданий. Мужчина знал, что обязан доказать, что изменился, что готов сделать всё для того, чтобы она была счастлива. Все эти благородные мотивы омрачала ревность. Брэндону казалось, что он начинает сходить с ума. Наличие рядом с Мишель Джастина, Карлоса, Клэр — в своё время соперничающих с ним за сердце хореографа и проигравших тогда - разжигало пламя ревности. Он замечал их взгляды, их повышенное внимание и это бесило, заставляло сжимать челюсти до скрипа зубов, а кулаки до белеющих костяшек, чтобы не устраивать сцен. Не помогало и присутствие этого Орландо, который чуть не увёл Мишель, охмуряя её в Европе. Брэндон с силой ударил по приборной панели. Одно воспоминание об этом напыщенном европейском индюке выводило из себя. А теперь он, казалось, окончательно сходя с ума, начал ревновать свою женщину к дерзкому малолетнему парню Молли. Этот мутный Тони явно засматривался на старшую сестру своей девушки, на свадьбе так вообще захотел перехватить её из рук Брэндона, для близкого и интимного медленного танца, под предлогом показать превосходство, на самом деле, чтоб разжечь к себе интерес через близость тел. Он знал это. Сам делал так не раз в юности, чтоб склеить ту или иную девицу. Перед глазами встал образ Тони, нахально прижимающего к себе Мишель, увлекая её в одну из стоек танго. Его раздражение от ловко выкрутившейся танцовщицы, оттолкнувшей его бедрами и полный злости взгляд, брошенный на Брэндона, лишь укрепляли раздражение мужчины. Получив сообщение от Мишель, что она уже в клубе, он совсем перестал контролировать себя. Версии одна хуже другой возникали в его голове. Все свои сидели по домам, игнорируя приглашение хореографа, о чём сообщили звонившему им мужчине, принимая его звонок за случайный повтор из-за ошибки или попытку уговорить. Единственный, кому мужчина не звонил — Орландо. А вот единственный, кого Мишель не звала — Брэндон. Почему? Боялась, что он помешает их сближению. Разрушая его тяжёлые мысли, в окошко постучали. Опустив стекло, Брэндон увидел весёлое лицо Орландо в обнимку с какой-то рыжей девушкой, к счастью, не имевшей ничего общего с Мишель. Оба были в костюмах и источали неподдельную радость с крепким ароматом алкоголя. — Сладость или гадость? — весело подражая зомби пробулькал европеец. — Держи, — с облегчением улыбнувшись, мужчина протянул ему несколько шоколадных батончиков. Как же он был рад этой встрече. Орландо со своей спутницей засмеялись и по-детски беззаботно двинулись дальше. Минутное облегчение сменилось тяжёлыми мыслями. С кем она тогда в клубе? Не сама же пошла. Версия, пришедшая на ум, не понравилась мужчине. Сильно сжимая телефон, Брэндон набрал быстрым вызовом номер и, постаравшись успокоиться, вслушался в гудки. — Привет, красотка! Тусишь? — А ты с Мишель? — Не помирились? У Тони? Не обижает? Услышав ответ Молли, лицо Брэндона помрачнело. Нехорошее предчувствие усилилось. Скомкано попрощавшись, мужчина вжал педаль газа в пол.