Нам это необходимо

Ветер, словно одичавший в клетке зверь, рвал и метал, разбрасывая волны и паруса корабля, словно ничего не весящие тряпки. Иззи чувствовал себя одной из таких вещей: невесомый, забытый, совершенно ненужный. И лишь ветер, помня все его слова и гадости, грубо трепал поседевшие волосы. Старпом стоял на краю палубы, погрузившись в тяжёлые воспоминания, которые, при других обстоятельствах, были бы ему приятны. Но сегодня вызывали лишь тоску по прошедшим временам. Его жизнь круто повернулась и он совсем не был уверен, хорошо это или плохо... Сзади, словно одичавший кот, подкрался Люциус и встал недалеко от Иззи, вдыхая в лёгкие дым очередной сигареты, которыми пользовался теперь регулярно. И почему-то молчал. Хотя, почему это должно быть странным? Бедняга поплавал за бортом и невесть что пережил после этого. Судя по его виду - ничего радужного. Почему-то в уже привычном жесте Иззи забрал сигарету прямо изо рта Люциуса и сделал затяжку сам. — Раньше ты был болтливее, — выдохнул дым старпом в сторону моря, до сих пор не сводя оттуда глаз. — Раньше меня не скидывали в море, — привычно огрызнулся в ответ писарь. Если раньше были шутки подколы, то теперь лишь острые иглы. «Словно морской ёж...» — усмехнулся Иззи, но произносить в слух не рискнул. Казалось, можно было закончить на этом диалог, но они продолжали стоять, в метре друг от друга, молча смотря на океан, пока тот яростно пытался утопить собственные волны. Старпом выбросил сигарету за борт. Повернулся к мальчишке. Окинул внимательным взглядом, словно что-то подтверждая для самого себя и лишь в конце изрёк: — Если вдруг будет желание выговориться и нажраться в хлам - заходи. И всё. Развернувшись, Иззи зашагал в сторону собственной каюты, цокая деревянным копытом, словно в какой-то степени и правда стал лошадью. Или единорогом. *** Следующий странный диалог, или чтобы там ни было, состоялся примерно через две недели. И всё бы ничего, но к этому моменту у Люциуса в жизни много что произошло. Он расстался с Питом (благо, довольно безобидно), скинул Эдварда за борт, попытался бросить курить (безуспешно) и возымел невероятно огромное желание напиться. Найти Иззи было не сложно - тот всегда ходил где-то на виду, то давая указания, то проверяя работу. Последнее время он стал значительно лояльнее и, видит Бог, реально добрее, но ещё не все к этому привыкли. Точнее Люциус не привык. Поэтому по возможности избегал встречи с ним, обходил стороной и в целом делал всё возможное, чтобы не встречаться с ним взглядом. Потому что... Не понимал. Не понимал этой странной перемены, не понимал этих жестов и слов, не понимал... что он чувствует, в конце концов. То, что ему нравится Иззи, не стало открытием. Больше пугало осознание масштаба этого "нравится". Потому что когда этот чёртов Хэндс якобы случайно провёл рукой по его талии, а потом подмигнул, блять, Люциус совершенно потерялся. Поэтому он и приходит в его каюту прохладным вечером, чувствуя, что должен сделать хоть что-то. Или по крайней мере просто выговориться. Иззи полулёжа читал старую, потертую временем книгу, у которой не было видно даже названия и автора. Лишь несколько золотых букв ещё виднелись на обложке, но собрать из них цельный смысл не выходило. Люциус замер в дверях. Кажется, он вошёл даже не постучавшись и не дождавшись ответа. — Долго ты шёл, — усмехнулся Иззи, в уголках его глаз скопились морщинки из-за улыбки, — заходи, не стой на пороге. Люциус зашёл, прикрыв за собой дверь. Иззи встаёт и на несколько мгновений они оказываются очень близко, просто непозволительно... Но секунда проходит и вот, старпом уже достает из небольшого шкафа две бутылки бренди. Самого обычного, недорогого бренди, который можно купить в каждом порту, но почему-то Люциусу кажется, что это будет очень вкусно и он выпьет всё до дна. Глоток за глотком, в их желудки льется небесный дар богов и что-то в них щёлкает, словно чёртов рычаг. Разговор начинается медленно, лениво течёт по полу, заполняя всю комнату до краев. Честно, никто не помнит, что конкретно они рассказали, но было ощущение, словно всё - совершенно всё. От сурового детства и жестокости мира до пиратской судьбы и нынешнего времени. Люциус рассказал, что довелось ему пережить после падения за борт. Кажется, пару раз он плакал, заново переживая некоторые моменты тех чудовищных времен. Иззи говорил о своём детстве, как восхищался Чёрной Бородой и что ногу он потерял вовсе не из-за акул. И кажется, тоже плакал - а может, показалось. Вечер тянулся, превращаясь в ночь, где под тёмным покрывалом случалось всё, что возможно и невозможно. К примеру, Иззи вдруг наклонился к Люциусу и что-то прошептал. А тот в ответ покраснел, но не отстранился. Наоборот повернулся и поцеловал - сначала смазано, в подбородок. Пьяные мысли путались, мешая телу двигаться. Но Иззи легко понял его, сам находя чужие губы, такие теплые и мягкие, словно тот не жил в море никогда. А лишь спал на мягких перинах и пил красное вино, которое скатывалось по его шеи и груди. Кажется, они держались за руки и в какой-то момент даже перебрались в узкую постель старпома, чтобы продолжить целоваться уже там. Это было почти целомудренно, лениво, медово и тепло, словно середина весны или начало осени. Люциус ерошил полуседые волосы, дотрагивался до чужого лица, забыв обо всём плохом. Он не думал, что утром кто-то из них может о чем-то пожалеть. Потому что никто не пожалеет - оба были слишком довольны всем, что произошло в тот вечер. Даже если это были просто объятья и долгие поцелуи. Им обоим это было чертовски необходимо, словно панацея от глубоких ран и боли.