Заключённая в Боли

После того как у меня весьма успешно получилось стать анимагом, я побежала обратно в туалет плаксы Миртл, где мы договаривались встретиться. Час на который Гарри и Рон должны были обратиться истекал. Вбежав в туалет, я увидела что Гарри и Рон снова стали самими собой. А вот Гермиона, ошиблась в расчётах. Тот волос который она добавила в зелье был кошачьим. И это повлекло за собой определённые проблемы, поэтому ближайшее время Гермиона проведёт в больничном крыле. Что касается разговора мальчиков с Малфоем, то они наконец поняли что Малфой никак не причастен к нападениям. Из нового они узнали только что комната в последний раз открывалась пятьдесят лет назад. Но вернёмся к настоящему. Я, Гарри и Рон регулярно навещали Гермиону, принося ей домашнее задание. — Если бы у меня выросла борода или там львиная грива, я бы устроил себе еще одни каникулы, — заявил Рон как-то вечером, сваливал кипу книг на столик возле кровати Гермионы. — Не говори глупостей, Рон. Ты бы отстал от класса, — живо отвечала Гермиона. С лица у нее исчезли черные волосы, глаза снова становились карие, и настроение ее заметно улучшилось. — У вас нет ничего нового? — добавила она шепотом, чтобы не услышала мадам Помфри. — Ничего, — уныло ответил Гарри. — Я был так уверен, что это Малфой, — в сотый раз посетовал Рон. — А это что у тебя? — спросила я, увидев обрамленную золотой каймой карточку, торчащую из-под подушки. — Просто поздравительная открытка, — поспешно ответила Гермиона, пытаясь затолкать ее подальше, но Рон оказался проворнее. Он извлек открытку из-под подушки, раскрыл и прочел вслух: — «Мисс Грэйнджер с пожеланиями скорейшего выздоровления от преисполненного сочувствия профессора Златопуста Локонса, Кавалера ордена Мерлина третьей степени, почетного члена Лиги защиты от темных сил и пятикратного победителя конкурса журнала «Магический еженедельник» на самую обворожительную улыбку». — Рон укоризненно посмотрел на Гермиону. — И ты хранишь это под подушкой? — Рон! Твой поступок говорит о небывалой бестактности! — поучительно сказала я. От неприятного разговора Гермиону избавила мадам Помфри, явившаяся с вечерней порцией лекарств. — Не пойму, Локонс самый умный, что ли? — сказал Рон по дороге в гриффиндорскую башню. — Нет — ответила я — Но это не мешает его через чур завышенной самооценке. Вдруг с третьего этажа долетел гневный вопль. — Это Филч, — узнал голос Гарри. Друзья бросились вверх по лестнице, напряженно прислушиваясь. — Думаете, еще на кого-то напали? — испуганно спросил Рон, остановившись на полдороге. А Филч продолжал бушевать: — …опять для меня работа! Убираться здесь всю ночь! Как будто других дел нет! Ну уж дудки, всему есть предел. Немедленно иду к Дамблдору! Шаги его затихли, и было слышно, как где-то вдалеке хлопнула дверь. Друзья завернули за угол. Филч, похоже, только что покинул свой наблюдательный пост. Мы опять стояли на том месте, где кто-то напал на Миссис Норрис. Друзья сразу поняли, почему так разошелся бедняга сквиб: в коридоре стоял настоящий потоп, и вода, кажется, все прибывала. Текло из-под двери туалета Плаксы Миртл. Вопли Филча стихли, их сменили стенания Миртл, эхом отражавшиеся от каменных стен. — А с ней-то что? — вздохнул Рон. — Пойдем посмотрим, — предложил Гарри. Я кивнула. Приподняв полы мантий выше щиколоток, мы перебрались по воде к двери с табличкой «Туалет не работает» и, как обычно, не обратив на нее внимания, вошли. Плакса Миртл рыдала громко, надрывно, как никогда. В туалете царила тьма, свечи смыло потоками воды, заливающей стены и пол. — В чем дело, Миртл? — Кто там? — отозвалась несчастная Миртл. — Пришли швырнуть в меня чем-нибудь еще? — Это почему я должен в тебя чем-то швырять? — спросил Гарри. — Откуда я знаю! — заголосила Миртл, появляясь из сливного бачка с очередной волной, обрушившейся на пол. — Я тут сижу, занимаюсь своими делами, никому не мешаю. И вдруг в меня начинают швыряться книгами! — Но с тобой же ничего не случится, — резонно возразил Гарри. — Книга просто пролетит сквозь тебя, и все. Я хлопнула себя по лицу. Ну вот самый настоящий дурак! Миртл взмыла вверх и истошно завопила: — Значит, надо швыряться в бедную Миртл? Она все равно ничего не чувствует! Десять баллов тому, кто попадет ей в живот! Пятьдесят — кто угодит в голову! Чудесная игра! Но мне она что-то не по нутру! — А кто все-таки в тебя швырялся? — спросила я. — Понятия не имею. Я здесь расположилась в колене сифона, предаюсь мыслям о смерти, а эта штука пронзает мою макушку. — Миртл свирепо посмотрела на друзей. — Вон она, под раковиной, ее туда смыло. Мы нагнулись и увидели небольшую, тонкую книжку. Она была в потрепанной черной обложке и мокрая насквозь, как все в туалете. Гарри хотел было поднять ее, но Рон схватил его за руку. — Ты что, спятил? Это опасно. — Опасно? — удивился Гарри. — Что тут опасного? — Ты еще спрашиваешь. — Рон боязливо поглядывал на находку. — Папа говорит, есть даже книги, которые Министерство конфискует. Одна, например, выжигала людям глаза. Были еще «Сонеты колдуна», прочитаешь их и будешь до смерти говорить в рифму. А у одной старой ведьмы в Бате нашли знаешь какую книгу — откроешь ее, да так и будешь всю жизнь читать. Ходишь — читаешь, ешь — читаешь. И все приходится делать одной рукой, в другой-то книга. — Надо же, — рассеянно кивнул Гарри. Книжка лежала на полу, намокшая, неразгаданная, манящая. — У меня предчувствие: заглянем в нее, и разгадаем все тайны. — С этими словами Гарри нагнулся и поднял книжку. Это был дневник. На нём было написано Т. М. Реддл. — Стой-ка. Мне это имя знакомо… Пятьдесят лет назад Т. М. Реддл получил награду за особые заслуги перед школой. — сказал Рон — Откуда ты знаешь? — удивилась я. — Оттуда, что Филч заставил меня целый час полировать его памятную табличку. Ну, когда из меня полезли слизняки. — Он в нем никогда ничего не писал, — сказал Гарри разочарованно. — Подожди — сказала я. Взяв у него из рук дневник и направив палочку я сказала: — Апарекиум * — Хм, странно здесь и вправду ничего не написано. — пробормотала я. — Но почему его кто-то выкинул? — почесал в затылке Рон. — А владелец дневника, наверное, был маглом, — подумав, заметил Гарри. — Иначе он не смог бы его купить на Воксхолл-Роуд в Лондоне. — Нам это ничего не дает. — Рон пожал плечами и, понизив голос, прибавил: — Попадешь в нос Плаксе Миртл, запишем тебе пятьдесят баллов. Я хмыкнула. * * * * * * * * * Гермиона покинула больничное крыло в начале февраля — без усов, без черной шерсти и без хвоста. В первый же день возвращения в Гриффиндор мы показали ей дневник и рассказали, как он был найден. — А ведь в нем, возможно, скрыто что-то очень важное, — сказала Гермиона, внимательно рассматривая дневник. Мы сидели в большом зале на завтраке. — Нет. Я проверила этот дневник на невидимые чернила. Там пусто — покачала головой я. — Ну это могло быть спрятано более надёжно — предположил Рон. — А я хотел бы знать, почему его кто-то выбросил, — сказал Гарри, — и за какие такие особые заслуги Реддл получил награду. — Да за что угодно. — Рон поднял глаза к потолку. — Может, набрал тридцать С.О.В. или спас профессора от гигантского спрута… Или убил Миртл, а это кому угодно принесет славу… И тут у меня в голове появилась идея. И судя по лицам Гарри и Гермионы они думали о том же. Но вот Рон ничего не понял. — Вы до чего-нибудь додумались? — полюбопытствовал Рон. Ответил ему Гарри: — Значит, Тайная комната была открыта пятьдесят лет назад, верно? Это сказал Малфой. — Ну… — протянул Рон. — И этому дневнику пятьдесят лет. — продолжила я. — И что? — Ох, Рон, да очнись же ты! — с жаром воскликнула Гермиона. — Еще мы знаем, что открывшего Комнату в прошлый раз исключили из школы пятьдесят лет назад. И Т. М. Реддл получил награду за особые заслуги полвека назад. А что, если он получил награду за то, что поймал наследника Слизерина? Можно допустить, что в этом дневнике содержится все: где находится Комната, как ее открыть и что за создание там живет. А тот, кто сейчас устраивает нападения, уж точно не хочет, чтобы это было всем известно, согласны? — Блестящая теория, Гермиона, — кивнул Рон, — с одним маленьким «но»: в дневнике вообще ничего не написано. В принципе вполне резонное замечание. — Анна! Ты вообще будешь есть? — возмущённо спросила Гермиона، смотря на то что я вообще не притронулись к еде. — Я не голодная — спокойно ответила я. — Нет, так не пойдет ты не ешь уже третий день подряд. — не отступала она. — У меня просто нет аппетита — ответила я и направилась к выходу из большого зала. Да, ела я очень редко и мало. Просто за годы прожитые с мистером Стоуном я привыкла к длительной голодовке. Поэтому мой организм вполне нормально реагировал на несколько дней без еды. * * * * * * * * * * * В Хогвартсе опять стали радоваться солнцу. Нападений больше не было, настроение у всех поднималось, оживала в сердце надежда, что сгустившиеся было тучи пройдут стороной. Мадам Помфри радостно докладывала, что мандрагоры становятся нервными и замкнутыми, а это значит, что они вступают в переходный возраст. — Вот юношеские прыщи сойдут, и мы снова их пересадим, — случайно услышал Гарри, как она добродушно делилась новостями с Филчем. — А после этого нарежем и приготовим настойку. Так что в скором времени Миссис Норрис будет опять с вами… Только Эрни МакМиллан из Пуффендуя не разделял общего благодушия. Он по-прежнему был убежден, что Гарри виновен, он же сам себя выдал на открытии Дуэльного клуба. А тут еще Пивз — вылетит в людный коридор и горланит самодельные куплеты. Гарри Поттер, ты злодей, Убивец духов и людей! Мне было жаль Гарри. А Златопуст Локонс, похоже, считал прекращение нападений своей личной заслугой. Я как-то подслушала его разглагольствования о собственных доблестях. МакГонагалл вела гриффиндорцев на урок трансфигурации, Локонс шел рядом. — Думаю, Минерва, что жертв больше не будет, — говорил Локонс, подмигивая и постукивая себя пальцем по носу. — Полагаю, Комната на этот раз закрыта окончательно. Преступник осознал, что я изобличу его, это лишь дело времени. С его стороны весьма разумно именно сейчас прекратить злодеяния, пока я не взялся за него основательно. Да, между прочим, вы ведь тоже понимаете, школе нужен сейчас какой-то праздник, который поднял бы моральный дух. Долой воспоминания о бедах прошлого семестра! Сейчас я не могу сказать больше, прибавлю только, что знаю, какой дорогой нужно идти… Он еще раз изящно постучал себя по носу и зашагал прочь. Представление Локонса о празднике воплотилось в жизнь в Валентинов день, четырнадцатого февраля. Эту ночь я до трёх часов ночи гуляла по территории Хогвартса в виде тигра. В первую минуту, когда я вошла в зал, мне показалось, что я ошиблась дверью. Стены зала были сплошь увиты пышными, ядовито-розовыми цветами, с бледно-голубого потолка сыпались конфетти в форме сердечек. Я подошла к своему столу — Рон сидел с таким видом, как будто его вот-вот стошнит, что до Гермионы, она то и дело хихикала. Гарри старался не смотреть по сторонам. Мне такой вариант большого зала не понравился от слова совсем. И у меня была идея как напакостить Локонсу. Вообще я люблю нарушать правила. Просто делаю это я когда есть повод. Локонс, в омерзительной розовой мантии в тон цветам, жестом требовал тишины. Преподаватели по обе стороны от него сидели с каменными лицами. Я со своего места видела, как дергается щека у профессора МакГонагалл. Снейп выглядел так, словно его только что заставили выпить полный стакан «Костероста». — С Днем святого Валентина! — возгласил Локонс. — Для начала позвольте поблагодарить всех — а их сорок шесть человек, — кто прислал мне к этому дню поздравительные открытки! Я взял на себя смелость устроить для вас этот маленький сюрприз. Но это еще не все! Локонс хлопнул в ладони, и в зал вошла процессия мрачного вида гномов. Правда, это были не обычные гномы: у каждого в руке была арфа, а за спиной — золотые крылышки. — Представляю вам моих любезных купидончиков, валентинских письмоносцев! — лучезарно улыбался Локонс. — Сегодня они будут ходить по школе и разносить валентинки. Веселье только начинается! Я уверен, и мои коллеги захотят внести лепту в наш праздник! Давайте попросим профессора Снейпа, пусть он покажет нам, как сварить Любовный напиток! А профессор Флитвик в этот праздник пламенеющих сердец мог бы рассказать кое-что о Приворотных средствах. Он знает о них, старый проказник, больше любого чародея! Профессор Флитвик спрятал лицо в ладонях. Взгляд Снейпа говорил, что он силой вольет стакан яда в глотку первого, кто обратится к нему за Любовным напитком. И тут я решила действовать. Достав из кармана маленький флакончик с зельем, открыла и сделала его невидимым. При этом выполнила эти не сложные махинации незаметно. И заклятием левитации отправила содержимое флакона к преподавательскому столу. И с помощью палочки вылила зелье в бокал профессора Локонса. И вот, минуты через три, Локонс выпивает свой тыквенный сок. Я с замиранием сердца ждала когда зелье начнёт действовать. И тут вся кожа профессора защиты, стала цвета фуксия. Весь зал взорвался хохотом. Смеялись даже преподаватели. По началу Локонс не понимал всеобщего веселья, но потом посмотрел на свои руки и пулей вылетел из зала. Гарри и Рон держались за животы от смеха. Гермиона было не до смеха, и её интересовало кто же посмел так поступить с профессором. Я была просто счастлива. Это было зелье моего собственного сочинения. Я назвала его, Камаляк «. Просто мне очень понравилось зельеварение и я решила попробовать самой создавать зелья. Выходя из большого зала, мне на встречу вышел профессор Снейп. Ой-ой-ой. — Насколько долго? — спросил он. Я поняла что он про срок действия зелья. — Неделя — бесстрашно ответила я. — Двадцать очков Гриффиндору — сказал профессор — И эссе на тему, Почему нельзя варить зелье без присмотра опытного зельевара. Он посмотрел на меня взглядом полным гордости и ушел. Я стояла в полном ахуе. Сам профессор Снейп добавил баллы Гриффиндору, да ещё за что? За нарушение правил? Мир явно сошел с ума. * * * * * * * * * * * * * * На следующий день Гарри рассказал нам о том что дневник заговорил с ним, а после вообще повёл в свои воспоминания, где Реддл показал ему что это Хагрид открыл тайную комнату. Мне это совсем не нравилось. Попахивало чёрной магией. — Реддл мог поймать не того человека, — утверждала Гермиона. Мы сидели в гостиной Гриффиндора — Возможно, был какой-то другой монстр, нападавший на людей. — Да сколько же тут, по-твоему, этих монстров? — хмуро спрашивал Рон. — Мы знаем, что Хагрида когда-то давно исключили из школы, — печально признавал Гарри. — И нападения после этого прекратились, иначе Реддл не получил бы особой награды… Рон подошел к делу с другой стороны: — Реддл был тогда чем-то вроде Перси. Кто его просил доносить на Хагрида? — Но ведь чудище кого-то убило, — возразила я. — И школу могли бы закрыть. Реддлу пришлось бы возвращаться к маглам, в какой-то ужасный приют, — добавил Гарри. — У него есть одно оправдание — он хотел спасти школу. Рон подергал себя за губу, потом нерешительно спросил: — Вы ведь встретили Хагрида в Лютном переулке, да? — Он покупал средство от плотоядных слизней, — поспешно ответил Гарри. Я кивнула. Все четверо замолчали. Молчали долго. Наконец Гермиона, запинаясь, высказала то, о чем они все сейчас думали: — Может, нам следует пойти и поговорить с самим Хагридом? — Радостная будет встреча, — хмыкнула я. — Привет, Хагрид, скажи-ка нам, ты в последнее время не напускал на школу никого ужасного и волосатого? Порешили все-таки ничего Хагриду не говорить, если только не будет нового нападения. И чем дольше не появлялся тот загадочный бестелесный голос, тем сильнее становилась надежда, что им никогда не придется спрашивать Хагрида, почему его исключили из школы. * * * * * * * * * * * * На пасхальных каникулах второкурсникам подкинули новую тему для размышлений. Надо было выбрать предметы для третьего года обучения, к чему Гермиона отнеслась со всей серьезностью. — От этого зависит наше будущее, — сказала она, когда мы вчетвером принялись изучать список новых предметов, помечая их галочками. — Я бы хотел отказаться от зелий, — заметил Гарри. — Нельзя, — мрачно возразил Рон. — Все старые предметы остаются. — Если бы позволили что-нибудь выкинуть, я бы вычеркнул защиту от темных искусств. — Но это очень важный предмет! — возмутилась Гермиона. — Важный, если бы его преподавал не Локонс, — уперся Рон. — Я у него ничему не научился. Нет, хотя научился — что будет, если выпустить на волю корнуэльских пикси. Невилл Долгопупс был завален письмами, содержащими противоречивые советы родных колдунов и колдуний, какие предметы больше всего пригодятся в жизни. Растерянный, сбитый с толку, он читал список предметов, высунув язык, и смущенно спрашивал окружающих, что труднее — кабалистика или изучение древних рун. Дин Томас, который, вырос среди маглов, поступил просто: закрыв глаза, тыкал волшебной палочкой в список и помечал те предметы, на которые угодил. Гермиона ничьих советов не слушала, а взяла и записалась сразу на все новые курсы. Я бы тоже была не против записаться на все курсы, но........ Нахуй надо? Любой предмет я могла освоить и без учителя. Умственные способности позволяли. Поэтому я выбрала те же предметы что и Рон с Гарри. Прорицания и Уход за магическими существами. И ещё решила взять древние руны.