Береги тех, кто рядом

      Через три дня после похорон все вернулись к своим обычным обязанностям, уроки возобновили и всё пошло своим чередом. Или почти всё. Большой зал был оформлен в траурных тонах, дети не шумели, не разговаривали, все были притихшими и скорбными. Только сейчас стало приходить осознание, что Гарри Поттера больше нет. Вначале от шока всем казалось это каким-то абсурдом, первые дни прошли как в бреду, а теперь стало приходить осознание.       Снейп сидел в зале за преподавательским столом и боялся поднять глаза, он боялся не увидеть среди гриффиндорцев своего пасынка. Если не смотреть туда, то можно было представить, что он всё ещё там - шалит, смеётся, болтает с друзьями. Но его там не было.       Тяжелее всего было на уроках зелий. Когда профессор видел пустое место за столом, где раньше сидел Гарри, в его сердце будто бы прожигали дыру калёным железом. Как же он хотел обернуться, увидеть лукавую улыбку мальчишки и отвесить своё коронное: "Поттер, что за варево вы тут нагородили? Двадцать баллов с Гриффиндора!". Но он оборачивался и видел пустоту, холодную поглощающую пустоту. Почему он раньше не ценил этого мальчика? Почему позволял себе в его адрес столько язвительности? Как бы он хотел всё вернуть назад и стать для него настоящим отцом, каким он был для Дейва и Эдди. Почему он позволил ему уйти? Почему не защитил? Не нашёл? Не спас?       Снейп понимал, что, по правде говоря, мальчик не был таким уж трудным ребёнком. Да, он был активным (не в меру активным), шебутным и неусидчивым, с ворохом всевозможных идей в голове, азартным, он был сорвиголовой. Но он никогда ничего не делал просто так, если уж и шёл напролом, то только ради какой-то благой цели. Он нарушал правила не ради нарушения правил, а потому что считал, что он должен вмешаться. Вот если бы у него был отец, если бы он, Северус, смог стать ему отцом, Гарри бы приходил со своими вопросами к нему и они вместе искали бы выход. Но мальчик был отвергнут им, ему не дали даже шанса наладить отношения. И теперь ничего нельзя было исправить, только продолжать пожирать себя угрызениями совести.       Профессор шёл на свой очередной урок зельеварения, сегодня была пара у Слизерина с Гриффиндором, курс, на котором учился Гарри. Когда Снейп подошёл к двери, он услышал шум, смеялся Драко Малфой:       - Ну и где теперь ваш герой-спаситель? Где? Нету! Помер ваш герой.       - Заткнись, Малфой, ты даже в подмётки ему не годишься, - выкрикнул Рон.       - Поттер - дохлый герой, Поттер - дохлый герой. Молитесь теперь на своего мертвяка, - не унимался Драко.       Северус влетел в класс, в мгновение ока оказался возле Малфоя, схватил его за грудки и тряхнул так, что у того аж зубы застучали:       - Малфой! Слушай меня! Если ты ещё хоть раз скажешь гадкое слово о погибшем, если ты ещё хоть раз позволишь себе такую низость, я обещаю, я сделаю всё, чтобы исключить тебя! И вас это тоже касается! - выкрикнул Снейп, обернувшись к слизеринской части класса. - Пятьдесят баллов со Слизерина, - зло прошипел зельевар и толкнул Драко обратно на стул.       Драко замолчал и опустил голову. Класс затих. Все молча приступили к уроку. Сегодня была проверочная работа. Снейп ходил по рядам и следил, чтобы никто не списывал и не отвлекался. Он делал вид, что следил, а на самом деле Северус думал о Поттере. Он не мог о нём не думать. Мальчишка постоянно был в его мыслях. Снейп остановился у парты, где сидел Гарри и потрогал пальцем маленькое тёмное пятнышко, которое осталось от того, что Гарри капнул на стол неправильно сваренным зельем. Северус тогда был зол и снял много баллов с Гриффиндора. Мерлин! Да пусть бы он весь стол перекрасил этим зельем! Только бы он был здесь! Сидел бы сейчас здесь и пакостил, и варил свои бездарные зелья, и списывал у Грейнжер, и сдавал бы плохие эссе. Да что угодно, только бы видеть его живым и здоровым, только бы забыть, выкинуть из головы тот образ замученного подростка, который он увидел тогда в морге.       Лили тоже было тяжело. Она очень любила своего старшего сына, но почти не знала его. Мальчик вырос без неё, она не видела как он учится ходить, говорить, читать, как он показывает свою первую магию. Она не рассказывала ему сказок, не держала в своей руке его руку, когда учила его писать пером. Мальчик жил в другой семье и к ней вернулся уже выросшим, со своим сложившимся характером, со своими привычками и своими душевными травмами. Лили оказалась слаба, когда-то она не смогла пережить смерть мужа и надолго застряла в мире душевнобольных.       Она не смогла это сделать даже ради сына! Что же она за мать такая, что не смогла, не взяла себя в руки?! Своим младшим детям она стала настоящей матерью и подарила им всё то, чего в своё время не дала Гарри. И как этот мальчик, выросший в таких ограниченных условиях, смог стать таким любящим и достойным? Он был лучшим братом на свете, какого только можно было пожелать. Он с первого дня принял Эдварда и Дэвида, любил их до безумия, присылал им каждую неделю с совой какие-нибудь мелочи, обнимал их и никогда не ревновал к тому, что они живут в полноценной семье, в отличии от него самого. По крайней мере, он никогда этого не показывал. Он ценил то, что имел. А сейчас её несчастный растерзанный сын лежит в могиле. За что всё это её мальчику? За что, за чьи грехи он должен был перенести эти муки? Ради чего или кого он умер? Осознание того, как он страдал в последние месяцы, разрывало её материнское сердце. Разве на муки привела она своего сына в этот мир? Где справедливость?       Альбус Дамблдор тоже не находил себе места. Мальчик умер, не исполнив пророчества. Альбус прекрасно понимал, что Гарри был замучен приспешниками Волдеморта, но не хотел этого признавать вслух. Он не знал, что теперь ему делать. У него было столько планов на этого мальчишку, он должен был стать спасителем всей магической Британии, он был избранным, он был Золотым мальчиком. Он пережил Аваду Кедавру в младенчестве. Но не пережил пыток. Дамблдор понимал, что он тоже виноват в преждевременной смерти Гарри, он тоже не доглядел, не вмешался, когда стало ясно, что между мальчиком и его отчимом не складывается взаимопонимание. Не вмешался и ничего не сделал. Теперь же ничего нельзя было исправить.       В гостиной Гриффиндора стояла пугающая тишина. Обычно здесь всегда шумно и весело, но сейчас никто не шутил, не играл, не разговаривал. Все молча сидели, потупив взор и делали вид, что читают или делают уроки. Кровать Гарри в комнате мальчиков вызывала тоску, Невиллу и Рону всё казалось, что утром мальчишка одёрнет полог и побежит в ванную, пока там все душевые не заняли. Но кровать так и стояла пустая, а в тумбочке до сих пор лежали его перья и всякая мелочь - домовые эльфы не стали их убирать на летних каникулах. Невилл вёл себя сдержаннее, он научился принимать горе, пережив "ментальную смерть" своих родителей, а вот жизнерадостному Рону было очень тяжело. Рыжему мальчишке всё время казалось, что он находится в окружении дементоров, такую непроглядную тоску и мрак он испытывал и радости никакой не осталось.       Гермиона пыталась отвлечься книгами, она полностью ушла в чтение, заучивая и зазубривая наизусть всё, что только попадалось. Это помогало отвлечься и не думать о Гарри. Почти не думать. Стоило ей лишь чуть забыться, как все мысли снова возвращались к её другу и от этого становилось больно и поэтому Гермиона ещё больше углублялась в чтение. Она не знала других способов спасения, только чтение могло заглушить, замаскировать её душевную боль. Полумна же, казалось, ничем не отличалась от себя обычной, она всё так же ходила с полоумным видом, отгоняя от себя "мозгошмыгов" и разговаривала с пустотой. Если прислушаться, то можно было услышать, что она ведёт односторонние беседы с Гарри Поттером, что-то рассказывает ему, улыбается, делится своими новостями. Когда ученики улавливали, с кем беседует Полумна, им становилось от этого ещё больнее - каждый переживал смерть друга и одноклассника по-своему.       А вот Драко не был другом. Но он боялся. Когда он узнал как и от чего на самом деле умер Гарри Поттер, он стал бояться, что такая же участь может ждать и его самого. Он боялся, что Волдеморт вернётся и начнёт всем мстить за что-нибудь, он знал, что тёмный маг безжалостен и может не пощадить никого. За напускной бравадой и глупым смехом, за показательными насмешками над мёртвым Поттером, Драко прятал свой собственный страх. Когда он слышал о травмах, полученных Поттером перед смертью, его самого бросало в дрожь, по телу пробегал холодок, а руки и ноги будто бы сводило судорогой. И он не мог ни с кем поделиться своими страхами, потому что боялся, что станет посмешищем, что все узнают о его слабости.       Когда Гарри Поттер умер, он своей смертью пробудил что-то в людях, открыл их души, вывернул их наизнанку так, как выворачивали пытками его тело, заставил открыть глаза и по-новому посмотреть на мир. В Хогвартсе не было ни единого человека, кого бы в той или иной степени не задела смерть Поттера.