Татуировки

— Погоди, не надевай. Кенши застывает в недоумении, его руки замирают, сжимая тонкую ткань водолазки. С каких это пор его тело с такой готовностью реагирует на слова Кейджа? Бывший якудза слегка поворачивает голову в его сторону. — Что такое? — Просто… Всегда хотел рассмотреть твои татуировки поближе. Кенши едва заметно вздрагивает — то ли оттого, что Кейдж за доли секунды оказывается слишком близко к нему, то ли оттого, что он и сам желает этой близости. — Не знал, что они тебя интересуют. — Серьёзно? Твоя спина — грёбанное произведение искусства, как этим можно не интересоваться? Кейдж нетерпелив и бесцеремонен, как всегда. Он подходит совсем близко — так близко, что Кенши, кажется, может почувствовать, как его спину обжигает чужое дыхание — но вместо того, чтобы просто рассматривать, прикасается к нему чуть повыше лопатки, где — Кенши чётко помнит — рука искусного мастера изобразила алый бутон пиона, распустившийся по соседству с чёрными кольцами огромной змеи. Кенши вздрагивает всем телом. — Всё в порядке? — Да, я просто не ожидал. И у тебя руки холодные. Руки у Джонни и впрямь прохладные, сухие и уверенные. И Кенши это нравится. Ему нравится, как прохлада рук Кейджа контрастирует с теплом его тела, нравится, как аккуратно и в то же время беззастенчиво, совершенно не стесняясь, он проводит по его спине. Его пальцы скользят по рисунку, словно по карте далёкой волшебной страны, сначала опускаясь вниз по чёрному чешуйчатому силуэту, а затем вновь поднимаясь вверх — туда, где чаще, чем следовало бы, бьётся скрытое за разверстой змеиной пастью сердце. К двум пальцам вскоре присоединяется третий, затем подключается мизинец, и вот наконец Кейдж кладёт на его спину всю ладонь целиком. Но Кенши кажется этого мало. Ему хочется прильнуть спиной к груди Кейджа, хочется почувствовать его горячее дыхание на своей шее. Хочется найти его лицо и провести рукой по его всегда чисто выбритой щеке. Он может только гадать, что сейчас чувствует Кейдж. Понимает ли он, что ощущает Кенши? И если да, то почему не отрывает руку от его спины, продолжая сантиметр за сантиметром изучать полотно его кожи? Лёгким движением руки Джонни отводит в сторону ленты глазной повязки, чтобы разглядеть картину получше. Ткань невесомо скользит по плечу. Кенши закрывает ладонью лицо, словно стыдясь клокочущих в груди желаний, и мышцы буграми встают под ладонью Кейджа. Он касается его кожи там, где когда-то вонзалась в неё игла, причиняя едва выносимую боль, которую, несмотря ни на что, всё-таки надо было вынести. Сейчас боли нет, есть только воспоминания о ней, и о том, что его тело никогда уже не будет прежним. Для Кейджа рисунки на его спине — не более, чем красивые картинки, но для Кенши они словно клеймо, вечно преследующее напоминание о преступной жизни, которую он когда-то вёл, и которую всей душой презирал. Но сейчас — первый раз в жизни, пожалуй — Кенши действительно рад тому, что тело его сплошь покрыто чернильными рисунками. Не будь их — не было бы рядом Джонни, не было бы его аккуратных касаний, от которых в голове становится пусто, а по телу разливается приятное тепло. Его пальцы движутся вдоль позвоночника, доходят до поясницы и замирают. Кажется, Кейдж не решается двигаться дальше, но и убирать руку тоже не хочет. Кенши стоит, замерев неподвижно. Каждая мышца его тела напряжена. Он не позволяет себе расслабиться ни на секунду. Ему кажется, что если он хоть на мгновение ослабит контроль над своим телом, то непременно совершит какую-нибудь глупость. Он держится из последних сил, но соблазн слишком велик. Он делает шаг назад. Он почти врезается спиной в Кейджа, чувствует тепло его тела ещё ближе, ещё ярче. Чужая щека скользит по его плечу, обжигая своим касанием. Так близко, но Кенши хочет ещё ближе. Чтобы как одно, чтобы ни миллиметра не осталось. Он поворачивается к Джонни лицом, заводит сильную руку за его спину, обхватывает его тело, почти прижимает к себе. Склоняет голову к его плечу и шепчет: — Извини. Я, кажется, потерял равновесие. Всё-таки мне бывает тяжело двигаться, когда меч не со мной. Кенши очень хочется заглянуть Кейджу в глаза, увидеть его лицо. Как оно сейчас выглядит? Как он отреагировал? Поверил ли ему? Заподозрил ли что-то неладное? Но он слеп, Сенто не с ним, и ответы на эти вопросы так и останутся для него загадкой. — Всё в порядке, дружище, — с доброжелательной усмешкой в голосе произносит Джонни. Его последнее слово ранит не хуже меча, и, как если бы его и впрямь ударили, Кенши отступает назад, но в последний момент чувствует, как чужие руки крепко обхватывают его предплечья и не отпускают. — Просто потрясающе, чёрт возьми, — произносит Джонни, и Кенши вдруг понимает — тот рассматривает его руки, на которых в окружении океанских волн и лепестков сакуры резвятся чёрные карпы кои. Кенши вновь замирает, чувствуя, как пальцы Кейджа скользят по его рукам, обхватывают ладони, невесомо оглаживают костяшки. Он проглатывает тяжёлый ком, внезапно подкативший к горлу, старается скрыть учащённое дыхание, но у него плохо получается. Столько лет тренировок и безупречной выдержки рушатся как карточный домик, когда рядом с ним находится чёртов Джонни Кейдж. Не в силах контролировать сбивающееся дыхание, Кенши шумно выдыхает, чтобы затем мягко высвободить руки. — Довольно этого, — произносит он, сам удивляясь спокойствию своего голоса. — Эй! Кенши на ощупь находит водолазку и надевает её, скрывая всё то, чем ещё пару мгновений назад любовался Джонни. — Не против показать мне их ещё раз? — Разве этого было недостаточно? Ты, кажется, всё уже рассмотрел. — Да, но… Знаешь, я был бы не против увидеть их снова. Кенши сжимает кулаки, облизывает пересохшие губы. Что сейчас делает Джонни? Потешается над ним? Флиртует? Что происходит в его голове? Кенши не знает этого. Зато прекрасно знает, что ему не нужны проблемы. Он не желает взаимности, которой требует его тело, и, честно говоря, в глубине души боится её ещё больше возможности быть отвергнутым. Он просто не хочет усложнять свою и без того нелёгкую жизнь — только не такими глупостями. И всё же что-то внутри него жаждет продолжения игры, жаждет хождения по краю с возможностью сорваться в пропасть в любую минуту. Он всегда был благоразумен, но и безумия ему тоже занимать. Иначе бы он не ворвался в особняк Джонни в тот вечер. — Как хочешь, — отвечает он, не подавая виду, что слова Кейджа возбудили в нём хоть какое-то чувство. — Шикарно. Считай, ещё один повод жить. Кенши уже даже не пытается вникнуть в смысл того, что говорит Кейдж. Он уже давно понял, что слова актёра могут совсем ничего не значить. Но он вспоминает плавное скольжение пальцев по своему телу и, ей-богу, верит, что Джонни не врёт. Неторопливо, словно желая растянуть момент, он стягивает водолазку через голову и расправляет плечи, с нетерпеливым трепетом ожидая момента, когда руки Кейджа коснутся его снова.