Огни

      Сегодня Бай Чжу оставил Чан Шэн в хижине «Бубу».       Потому что у всех иногда случаются моменты, когда просто необходимо побыть в одиночестве.       Потому что Бай Чжу реже какого-либо иного врача встречается со смертью своих пациентов. Но помочь можно не каждому. И не каждый хочет, чтобы ему помогли.       Но, даже несмотря на то, что тот человек, кажется, был счастлив уйти в такой чудесный летний вечер, Бай Чжу, как думал сам, привычный к подобным исходам, никак не мог избавиться от мерзкого ощущения пустоты. Оно выкарабкалось откуда-то изнутри, из той глубины, куда он загнал его давным-давно и спрятал под легкой улыбкой.       Без Чан Шэн, чье присутствие на плечах ощущалось как часть его самого, словно и двигаться сложнее. Но свежий воздух и возможность привести мысли в порядок без ее саркастичных комментариев ощущаются необходимостью. И он идет куда подальше: и от клиники, в которой все еще возится Гуй, и от центра города, где патрулируют Миллелиты. Но все-таки спускается в порт. Точнее – в ту его часть, где почти нет рабочих и моряков. Только уже закрытые на ночь лавочки торговцев.       Найти тихое место здесь оказывается несложно. Бай Чжу присаживается на край пристани и разувается, поддавшись детским воспоминаниям. Сейчас, наверное, возраст уже не тот, и заметь кто-нибудь, как самый уважаемый врач в Ли Юэ осторожно касается стопами воды, словно ребенок, точно не удержался бы от смешка.       Но море, хоть все еще теплое благодаря дневной жаре, приятно освежает и расслабляет его ноющие после тяжелой работы ноги, а соленый ветерок, обдувающий порт, будто старается прогнать из головы неприятные мысли. Получается плохо, но Бай Чжу все равно ему благодарен.       Он прикрывает глаза и почти растворяется в ночной прохладе. В этой части порта помимо него ни души, и он пытается представить, что остался один если не во всем мире, то хотя бы в гавани Ли Юэ. Что этой единственной ночью исчезли и пациенты, и Гуй с Ци Ци, подарив ему наконец-то несколько мгновений, в которые можно забыться.       – А ты что тут делаешь?       Чужой голос застает погрузившегося в себя Бай Чжу врасплох. Он неохотно отрывает взгляд от темной водной глади и собирается повернуться, чтобы ответить, но не успевает – по правую сторону от него на корточки присаживается Ху Тао, бесшумно оказавшаяся рядом.       – И без Чан Шэн?       – Оставил дома, – отвечает ей растерянный Бай Чжу, все еще не до конца придя в себя, – чтобы побыть немного в тишине.       Он бесконтрольно шлепает ногой по поверхности воды и тут же отводит взгляд, надеясь, что щеки не тронул предательский румянец. Ведь Ху Тао – последняя, перед кем ему хотелось бы оказаться в таком неловком положении.       Однако она словно не замечает его смущения. Все еще сидя рядом, буквально в полуметре, возится с чем-то, громко шурша – по звуку Бай Чжу узнает бумагу – в тишине пустого порта.       – Почти перед закрытием ко мне пришла сестра хозяина лавки тканей, – своим обычным, немного веселым тоном произносит Ху Тао, – чтобы заказать организацию похорон.       Бай Чжу опускает тяжелый взгляд на омываемые внезапно похолодевшей морской водой ноги.       – Но служба будет только завтра, поэтому я решила прийти проводить его, – продолжает она как ни в чем не бывало. – Хотя бы символически.       – У него была неизлечимая болезнь, – слова даются тяжело. – Он отказался от лечения и хотел просто уйти. Сестра держала его за руку до конца.       – Она сказала мне, что он улыбался. – Бай Чжу все же решается оторваться от темного моря и поднять голову. – Поэтому и ты не переживай так.       Ху Тао тоже улыбается. Не печально и не слабо – широко, со всей искренностью, и протягивает ему бумажный водный фонарик.       – Подержи, – и продолжает: – Он больше не мучается. Встретился с отцом. Разве не чудесно?       Немного отстраненный, Бай Чжу наблюдает за тем, как на кончике ее указательного пальца загорается маленький огонек. Как пламя свечи – яркое, согревающее. Ху Тао осторожно, чтобы не повредить фонарик, который он трепетно держит в руках, подносит палец к фитилю и поджигает его. Пламя отбрасывает дрожащие тени сквозь тонкие стенки, а его жар чуть ощутимо обдает привыкшее к ночной прохладе лицо.       – Запустим вместе?       Бай Чжу кивает.       Кромка воды находится слишком низко, поэтому им приходится лечь на холодные камни и аккуратно, на вытянутых руках, опустить фонарик, чтобы отправить в плавание. Пока слабые волны пытаются подхватить его, Бай Чжу плещет пальцами в почти черном море и невольно приподнимает уголки губ – у Ху Тао достать не получается. Она пытается дотянуться еще несколько секунд, но быстро сдается и, недовольно фыркнув, пристраивает голову на его плечо.       От неожиданности Бай Чжу замирает. Словно любое, даже малейшее движение спугнет момент. Они лежат так примерно с минуту, может быть две – счет времени теряется, пока их взгляды провожают медленно удаляющийся в сторону горизонта фонарик.       Ощущать небольшую тяжесть от головы Ху Тао на плече приятно. Но непривычно. Хотя бы потому, что это успокаивает, и чувство умиротворения, а также обволакивающая их двоих тишина совершенно не похожи на атмосферу, обыкновенно окружающую хозяйку «Ваншэн». Бай Чжу прикрывает глаза и почти бессознательно прислоняется скулой к ее макушке.       – Поднимайся, – к сожалению, Ху Тао разрушает зыбкую гармонию первой, – тебе не стоит валяться на камнях.       В подтверждение своих слов она ловко встает и принимается отряхивать одежду от пыли. Бай Чжу спешит повторить за ней, но усталое, успевшее расслабиться тело подводит его, и сил хватает только на то, чтобы тяжело усесться и вздохнуть. Какой стыд. Его неприглядную сторону Ху Тао наблюдает уже второй раз за ночь.       Бай Чжу обувается, ожидая от нее давно знакомых насмешек, но она, на удивление, зачем-то наклоняется сильнее и обхватывает ладонями его лицо. По щекам тут же разливается тепло ее рук; Ху Тао так близко, что можно почувствовать даже дыхание.       – Ледяной! – удивленно восклицает она. – В гроб теплее кладут.       А затем, едва не задев очки, припадает губами к его щеке. Невесомый, совсем невинный поцелуй кажется обжигающе горячим, будто Ху Тао делится с ним бушующим внутри пламенем.       Бай Чжу позволяет себе насладиться согревающим тело огнем и думает лишь о том, что хочет, чтобы этот момент не заканчивался.       Но Ху Тао вскоре отпускает его и, взяв за руки, тянет на себя, помогая наконец-то подняться с остывших камней.       – Пошли, старик, – она хмыкает, но совсем беззлобно, – я помогу тебе дойти до дома.