Ребёнок

      — Виктор Робертович, а, Виктор Робертович! — Дженни помахала стоящему вдали парню. Он успел закурить сигарету, пока ждал свою электричку; повернул голову к Дженни и лицо его смягчилось. Улыбнулся.       — Ребёнок? Со школы пустили? — Виктор взял девочку за руку, а затем прислонил к своей щеке. Это было их своеобразное приветствие, вернее, видоизмененный поцелуй в руку. Цой не считал правильным прикасаться губами к ней, пятнадцатилетней девочке, будучи двадцатидвухлетним парнем.       Дженни порозовела и расцвела. Она помотала головой, вспоминая то, что спросил тот.       — Да не-е, я сбежала, — пожала плечами девчуля. — География по расписанию.       — Школу посещать надо. Особенно географию, — усмехнулся Виктор, всё ещё зажимая сигарету зубами. У него сформировался навык говорить чётко и ясно с сигаретой во рту. Дженни не знала, радоваться ли за него или посочувствовать.       — Виктор Робертович, а можно я на вашу электричку сяду, а? Не хочу домой идти, к Вам хочу, — спросила та, молясь, чтобы он дал согласие. Он вообще редко когда вёл к себе домой, но если и вёл, то эти дни проходили незабываемо. Они вместе смотрели отечественные фильмы, он мог что-нибудь сыграть ей на своей любимой семиструнной, а порой даже собрать Кино и давать ей одной-единственной частные мини-концерты. Ну не могли парни поступить иначе! Она была слишком хорошая, слишком живая. Таких детей не хватало в то время.       Яснец считала его крутым другом не только потому, что дружить ей больше было не с кем. Он просто был крутым, буквально излучал эту харизму, будучи достаточно тихим и уравновешенным человеком.       В ответ на её вопрос молча кивнул. Дженни засветилась ярче, заставляя Виктора улыбнуться шире. Ребёнок.

***

      — Виктор Робертович, а, Виктор Робертович, — поздоровалась Дженни в своей привычной манере. Правда, не такая радостная, какой была всегда. Они договаривались погулять в пятницу после школы, но Дженни задержалась и опоздала больше чем на час.       — Извините меня, — она виновато опустила голову, не в силах заглянуть ему в глаза.       — Ребенок, я не принимаю твои извинения, — он засунул руки в карманы в поисках пачки сигарет. — Потому что не за что тут извиняться.       — Виктор Робертович, это папа всё мой. Бухой опять пришел на хату, накричал на нас, — она нахмурилась, будто переживала эти моменты снова. Рука Цоя легла ей на плечо, заставляя посмотреть в глаза.       — Вот три года пройдет, и съедешь ты от своего папки. Только школу не пропускай, особенно географию, — она хихикнула. Эта география надолго станет объектом их локальных шуток. Парень всучил ей в руку какой-то вкладыш. Дженни отступила назад, разворачивая помятую глянцевую бумажку. В секунды улыбка расплылась по юному личику.       — Ну, Виктор Робертович! Ну, не стоило! — она налилась румянцем: была очень рада. — Я так долго искала этот вкладыш, не поверите! Целых два рубля потратила на эти жвачки сигаретные!       — Правда? А вот Андрюше в первой же жвачке выпало, — Виктор воздержался от курения сейчас, ведь не желал травить здоровье Дженни этой гадостью.       Она ведь совсем ребёнок.

***

      Виктор давно не проверял почтовый ящик. И зачем? Он забит письмами фанатов, которых было не так уж и много на тот период. Фанатов он ценил, но читать всё это у него не было охоты. До тех пор, пока на письме не было замечено имя Дженни Яснец. Тепло разлилось на душе. Какая же она… Дженни. «Здравствуйте, Виктор Робертович!!! Я не знаю что сюда писать, просто хотела сказать что все хорошо со мной!!! :) Мы давно не гуляли и если вы хотите можем на выходных днях погулять, но до 10 вечера. Простите если много ошибок я пишу второпях, а там ещё папка на кухне ворчит чтото. В общем, ответьте на письмо пожалуйста, адрес на конверте!!!»       В нижнем углу письма было, на его удивление, красиво выведено «Дженни Яснец». А вот листок был заляпан чернилами — действительно писала торопясь. И опять она про своего папу. Ещё немного, и он заставит Андрея удочерить свою ученицу, ведь эта удивительная жизненная энергия иссякнет, если такой индивидуум, как её отец, продолжит её уничтожать. А конверт Виктор выбросил.

***

      — Виктор Робертович! — её темная макушка выглянула из окна балкона третьего этажа. Она понятия не имеет, почему она это сделала: будто почувствовала, что он стоит там, внизу и ждёт. Он задрал голову к балкону, махнув рукой. Дженни понеслась в свою комнату, открыла шкаф, вываливая оттуда вещи.       Наспех одевшись, она вылетела из квартиры и понеслась по лестнице вниз.       — Ребёнок, куда так несёшься?— оглядывая задыхающуюся девочку, поинтересовался тот. Так буднично, будто каждый день встречал запыхавшихся восьмиклассниц у их подъезда.       — Виктор Робертович, а чего Вы мне на письмо не ответили, а? — она прищурила глаза, сморщив впридачу свой носик, и посмотрела ему в глаза. Он и бровью не повел.       — Конверт выбросил, — эта его прямолинейность иногда была крайне задевающей, но зато он сразу вел к сути. За это Дженни уважала его: а то много этих поэтов-болтунов развелось. Льют воду, льют, а до сути так и не добираются.       Она хихикнула тихонечко. Не могла на него обижаться, ну не могла!       — Ребёнок, а чего ты такая грустная на досуге? — поинтересовался Виктор, когда они гуляли по Невскому проспекту. Давно зацепился за печальные нотки в её голосе, за хмурое лицо, за теребящие друг друга пальцы. Переживала, даже нервничала.       — Виктор Робертович, надоел мне мой отец. Всё пьёт да пьёт, — пожала плечами Дженни, отводя взгляд. Она заметила пустую скамейку и не упустила шанс присесть. Кажется, его ждет что-то до соплей грустное.       — А потом ещё мать шприц нашла у него какой-то. Скандал устроила, ревела как вне себя. И батя тоже. Отмутузил её и хотел уже на меня перейти, но вырубился. Не люблю я его. Противный стал. Говорит, другую дочку себе найдет, не такую глупую, как я, — тараторя, она обняла себя руками, в надежде немного успокоиться и согреться. Цой вытащил сигарету, поджёг и втянул в легкие никотиновый дым. —Ну Виктор Робертович, не курите, пожалуйста! Плохо вам будет!       — Ребёнок, это кому сейчас плохо? — спросил он, глядя ей прямо в душу. От этого леденящего взгляда она поёжилась.       — Виктор Робертович, я за Вас переживаю же. Вы же мне как второй папа,— сказав это, она подвинулась к нему поближе. Было холодно. — У меня кроме Вас никого нету.       От этих слов что-то в груди встрепенулось. Виктор потушил сигарету и выкинул окурок в стоявшую вблизи урну. Слышать такое ему в новинку. И было совсем нечего сказать. Он и не думал, что способен на отцовскую заботу. У него мысли о детях и в корне не были, но, несмотря на всё это, был рад являться отцовской фигурой в жизни этой смешной и жизнерадостной девочки.       Она уже хотела отодвинуться, как он вдруг расставил руки пошире, приглашая Дженни в теплые объятия. Она шмыгнула и неуверенно придвинулась к парню, а затем обхватила ручками.       — Виктор Робертович, Вы самый лучший, — прошептала она, укладывая голову ему на плечо. Он ровно гладил Яснец по спине, а затем аккуратно поцеловал в темечко.       Он промолчал, вкладывая в эту тишину всё, что чувствовал.