Нуна, мне жаль, что наше дело провалилось.
Теперь мы оказались в сложных обстоятельствах, но, не беспокойся,
среди парней нет никого кто был бы тяжело ранен.
Я обещаю, что мы вытащим тебя оттуда,
ничего не бойся и настаивай на адвокате.
Как только прочтёшь записку,
сразу же избавься от неё и, если захочешь передать мне сообщение,
обращайся к тому парню,
который отдаст тебе это. Ему можно доверять.
Никто не пострадал, это известие снесло огромный булыжник с её души. Всего несколько фраз согрели девушку и эти стены уже не казались ей такими непреодолимыми. Им Джи Хун не бросал слов на ветер, ему можно было доверять, по крайней мере, он не давал поводов усомниться в себе, а если и давал, то быстро реабилитировался. Суён не знала, что принесёт завтрашний день, но ей хотелось добраться до него, как можно скорее, чтобы не вариться в переживаниях и сомнениях. Очень трудно было оставаться хладнокровной, когда на запястья надевают наручники и сажают в полицейскую машину. Суён до изнеможения размышляла о том дне, когда всё пошло не так, как она планировала, искала тёмные дыры в принятых решениях. За ошибки приходится платить слишком дорого. Уже наступила ночь, но Пак Суён больше не сомкнула глаз. Она была встревожена запиской от Им Джи Хуна, встревожена собственными подозрениями, которые бурлили в её разуме, как каша на большом огне. Девушка ходила от одной стене к другой, прижималась спиной к двери и садилась в углу, скручиваясь там в маленький комок. «Практически со дня ареста папы, я ходила по лезвию ножа… За мной то и дело кто-то следил, я практически каждый день попадалась на глаза полиции, если бы не макияж и парики, моими портретами был бы увешен город. Кто-то из тех, кому известен каждый мой шаг, сдаёт всё полицейским. Кто и зачем? Или наоборот… к нам внедрился кто-то из полиции? Мог ли прокурор внедрить своего человека в bones?» До самого утра Пак Суён промучилась, как мышь в клетке и о том, что наступило утро, догадалась лишь когда дверь снова открылась и парень-конвоир приказал ей выйти. Должно быть, её ждала череда допросов, а она истязала себя всю ночь вместо того чтобы как следует выспаться и набраться сил. Суён была голодна, хотела принять душ и совершенно точно не горела желанием снова увидеть лицо «землеройки». Перед тем, как вывести её из участка, конвойный нацепил наручники; эти металлические штуки были созданы для того, чтобы их так ненавидели. Суён ещё никогда не ощущала себя такой беспомощной и униженной… Прокурор Ким стоял на самой первой ступеньке и разговаривал по телефону. Он хорошо выглядел: свежо и опрятно, словно в насмешку над Суён, которая провела столько часов в грязной камере и, наверняка, пропахла сыростью и потом. Чёрные волосы прокурора были идеально уложены, а вот на голове Суён, будто птицы гнездо строили. Суён всегда нравились мужчины, предпочитающие классический стиль: в одежде, в работе, в жизни; но теперь, глядя на тёмно-синий костюм, светло-голубую рубашку, чёрный галстук, текстурное тёмное пальто и лакированные туфли, она впервые испытала ненависть ко всему этому. «Радуйся, пока я бездействую. Надо было взорвать твою карьеру к чертям собачьим, тогда все дела автоматически стали бы возвращать на пересмотр. Дура, хотела по-хорошему…» Прокурор упирался локтем на перила лестницы; говорил он редко, но каждая фраза оставляла осадок, когда Суён её слышала. Конвоир подвёл арестованную ближе, но Ким Су Хёк не обращал на неё никакого внимания пока не закончил свой разговор. — Доброе утро, прокурор. — она решила, что не доставит врагу удовольствие видеть себя поверженной и жалкой. Пусть злится, что у неё есть силы улыбаться. — Завидую твоему оптимизму. — он толком и не взглянул на Суён, просто кинул какой-то кривой взгляд и задумчиво усмехнулся, поглаживая телефон большим пальцем. — Куда меня повезут? — невдалеке девушка увидела знакомую машину. Не получив ответа, она настойчиво продолжила. — Прокурор Ким, я к вам обращаюсь. Не вежливо поворачиваться спиной, когда… — Слишком много текста. — резко повернув голову назад, он смерил её строгим взглядом, отчего стал ещё мрачнее. — Иди за мной. По возможности молча. «Ха! Чёрта с два!» Пак Суён не могла поверить, что с ней обращаются подобным образом. Как он может быть таким? Идти молча?! Но Суён ещё не всё высказала и была полна решимости поведать «землеройке» массу интересных вещах, касательно квалификации и профессиональной деятельности. Хотя Пак Суён не отличалась болтливостью в обычной жизни, когда она сталкивалась с неоднозначными ситуациями, сразу же превращалась в онлайн-опросник. Так она защищалась. Конвоир сопровождал девушку. Он шел рядом с ней, очевидно, предотвращая мысль о побеге, а прокурор вышагивал по тротуару чуть впереди, задавая направление для всех. Суён помнила о записке и оглядывалась в поисках знакомых лиц или машин, но никого не было видно. Как Им Джи Хун собирается устраивать её побег? Собирается ведь или…? Эта мысль обожгла жгучей болью. Пак Суён не была наивным ребёнком и понимала, в каком мире жила. Даже самым близким здесь нельзя слепо доверять, иначе потеряешь жизнь, но трудно было всерьёз начать думать о том, что её могут бросить те, кто заменил ей семью. Звук приближающегося мотоцикла, Суён услышала позже, чем заметила, что уверенные шаги прокурора Кима стали замедляться, а потом он и вовсе остановился, быстро разворачиваясь к ней лицом. Они оба успели заметить, как мотоцикл притормаживает у обочины, а его водитель достает пистолет и целится. Первые несколько мгновений Пак Суён думала, что целью были: либо конвоир, либо Ким Су Хёк, но осознание, что дуло пистолета смотрит в ее грудь взорвалось в голове острой паникой. Прозвучал выстрел. Суён увидела, как пуля вылетела ей навстречу, а потом кто-то толкнул её в сторону и боль заставила её вскрикнуть. Суён так и не поняла, что произошло. Кто-то ещё продолжал стрелять. Из участка выбежали полицейские. А её саму прижало к ближайшему дереву, мощный ствол которого послужил надёжной опорой, потому что ноги подгибались и Суён не была уверена, что не упадёт. Она увидела маленькое отверстие на ткани пальто, откуда сочилась кровь и, только в этот момент осознала, что ранена. Пуля задела её плечо, разорвала ткань и кожу, но прошла на вылет. Руки тряслись. Хаос в голове начинал сводить с ума. Боль отравляла. Пак Суён старалась дышать не так быстро, но не могла это контролировать. Она слышала, как прокурор вызывает бригаду скорой помощи, как отрывисто и грозно звучат его слова. И, приподняв голову, она поняла, что это Ким Су Хёк стоит перед ней и зажимает её рану ладонью. «Он оттолкнул меня?» — Пак Суён. «Меня пытались убить? За что? Кто?» — Пак Суён, смотри на меня. «Люди Чана? Или…это мои ребята пытаются избавиться от лишнего груза?» — Она теряет сознание… Проклятье, что здесь происходит? «Почему стало так темно? Мне больно… Фу, гадость какая!» Суён закашлялась и открыла глаза, осознавая себя в сидячем положении на капоте той самой машины, в которую её должны были посадить и увести куда-то. Её пальто — отцовский подарок — было испорчено и лежало рядом, а на плечах плотно сидела чужая верхняя одежда, пропитанная густым ароматом мужского парфюма с нотками мха и древесины. Прокурор стоял рядом и держал в руке маленькую баночку, откуда доносился острый, вызывающий тошноту, запах. Другой рукой он всё ещё зажимал рану на её плече и, должно быть, тот жалкий клочок ткани — носовой платок — был уже полностью в крови. Ещё мгновение Ким Су Хёк стоял вплотную, со сдержанной злостью осматривал бледное лицо девушки и, как только удостоверился, что она полностью пришла в себя, отодвинулся на приличное расстояние, однако, коситься с подозрением не перестал. — Прокурор Ким, прибыла машина с сопровождением, а скорая попала в пробку примерно в двух минутах от участка. Будем ждать? — Нет. Мы едем в прокуратуру. Пак Суён смотрела на ворсинки текстурной ткани, уложенной на её плечи, когда Су Хёк подошёл к ней с наручниками. Должно быть, он успел снять их, пока девушка блуждала на задворках своего сознания, иначе не смог бы снять с неё верхнюю одежду, а теперь… Неожиданно покорно, она протянула дрожащие руки, ожидая, что почувствует металлическую тяжесть на запястьях, но, протяжно выдохнув, прокурор убрал наручники и, подхватив её дырявое пальто, тронул Суён за здоровое предплечье, кивком указывая подняться. Всю дорогу в прокуратуру, Суён прокручивала в голове момент, когда незнакомец выстрелил в неё. Страх такой быстрой смерти расползался по коже холодом и она зябко куталась в тёплое пальто, вдыхая умиротворяющий аромат древесной коры.