Отец погибает во время очередного задания, нелепо, бессмысленно истекая кровью на руках у своего напарника. Не дождавшись подкрепления, полез сам, без бронежилета, без страховки. Фёдор Иванович ринулся за ним, да только поздно было. Правда, он потом корил себя — не прикрыл, не уберёг. Вот только Игорь и сам прекрасно понимал, что его отец словно сам искал смерти. Работал на износ, не спал сутками, лез в эпицентр мафиозных разборок. То, что он словил шальную пулю, было лишь вопросом времени. Фёдор Иванович словно ангел-хранитель старался все время быть рядом, прикрывал и поддерживал как мог, но ведь и он не всесилен. Игорь понимал, что всё шло именно к этому. И всё же, он оказался совершенно не готов. Смерть отца в семнадцать стала для него страшным ударом. Спасибо дяде Феде и тете Любе за то, что оформили временную опеку и ему не прошлось год коротать в детдоме. Его отец был однолюбом, так до конца и не оправился после предательства истинного, медленно сгорал от тоски, глуша собственную боль в горьком дыме сигарет и работе.
Жизнь давно потеряла для него все краски и даже сын не смог стать для него тем якорем, что спас бы его от беспробудной депрессии и стремления к саморазрушению. Вот только Игорю от этого не становилось легче. Стоя под дождём над свежей могилой отца, он возненавидел истинную связь и клялся себе, что никогда не станет искать свою пару. Не нужна ему эта больная связь. Уж лучше всю жизнь жрать подавители и ничего не чувствовать. Чем закончить так, как его отец. Умирать каждый день от беспробудной тоски, убивать себя на опасной работе. Намного проще жить без долбанных инстинктов. Благо современная фармакология успешно подавляла гон без всяких побочек. Отец был прав, без инстинктов жить намного проще. А запахи он и так почти не чувствовал благодаря травме.
Решение родилось спонтанно. Игорь подаёт документы в московскую академию МВД, без проблем сдаёт все вступительные экзамены и нормативы. Останавливается в это время у своего дяди, который всегда тепло и радушно относился к единственному племяннику. Когда из института проходит письмо о зачислении, Игорь наскоро собирает сумку, скомкано прощается дядей Федей и тетей Любой и покидает Питер первым же поездом. Гром никогда по настоящему не любил Москву, город казался ему слишком шумным, ярким и неприветливым. Все вечно куда-то спешат, суетятся, смотрят на тебя свысока, словно ты грязь под ногами, цедят сквозь зубы чуть слышно о ненависти. Разве что только в детстве, когда маленького Игоря отправляли на зимние каникулы к дяде, Москва казалась ему яркой и сказочной. Дядя часто водил мальчишек на ледяной каток, смотреть ледяные скульптуры и огромную украшенную новогодними игрушками и гирляндами ёлку на красной площади. Игорь запомнил Кремль и огромные украшенные лепниной палаты Третьяковской галереи, новогодние фейерверки и запах мандаринов. Но больше всего ему нравилось кататься на санках с Максимкой, с воплями гоняться друг за другом и играть в снежки. Три года разницы в возрасте совсем не ощущались. Макс был весёлым, шкодным и звонким, как колокольчик, хаотичным вихрем кипящей энергии. Да и с Игорем они были похожи. Только Макс был на голову выше, а волосы у него так же забавно вились, как у двоюродного брата, только кудри эти были золотисто-пшеничными, глаза были ярко-голубыми, светлее чем у самого Игоря. Смеялся он задорно и громко, а улыбка была настолько открытая и теплая, что нельзя было не улыбнуться в ответ.
Игорю было невыносимо оставаться в родном городе, где каждая улица напоминала ему об отце, не было моральных сил возвращаться в пустую старую квартиру, где хотелось выть от одиночества. Невольно вздрагивать, заслышав шаги в коридоре, замирать, словно вот сейчас отец откроет дверь, потреплет его по коротким волосам, посмотрит своим особым пронзительным взглядом с прищуром. Повторять себе каждый раз: он никогда не придёт, его больше нет. Говорят, время лечит, но на самом деле оно учит нас смиряться с болью. Вот только невозможно смириться и отпустить, когда буквально всё в этой квартире напоминает об отце.
Фёдор Иванович принял его решение учится в Москве спокойно, посоветовался с женой и Игорем решил квартиру в его отсутствие сдавать, с условием, что квартиранты ничего менять не будут. Игорь настоял. Сначала он был против чужих людей пускать, но решение оказалось рациональным, к тому же жизнь в Москве будет явно дорогой. А обременять друга отца он не хотел.
По этой же причине он отказался от предложения дяди пожить у него в квартире. Благо академия МВД предоставляла иногородним абитуриентам общежитие. По меркам Игоря, вполне современная комната на двоих, даже с собственным душем и туалетом. Да, ободранные обои и простая мебель, но Гром привык жить просто и без затей.
Сосед появился буквально за день до начала обучения, влетел в комнату, словно ураган. Мелкий, красивый и злющий. Отряхнул своё бежевое пальто, зыркнул своими чёрными колдовскими глазами из-под длинной мелированной челки.
— Пётр Хазин, — лениво представился новый сосед.
— Игорь Гром, — рукопожатие у Пети оказалось приятно крепким.
— Гром это погоняло? — криво усмехнулся Петя.
— Нет, фамилия, — растерялся Игорь.
— Значит так, Гром, не знаю, чем эта мымра-комендантша думала, когда нас вместе поселила, но запомни, вздумаешь лезть ко мне ночью, я тебе яйца отрежу. Усёк?
— Петь, я сюда учится приехал. И уважаю личное пространство.
Новый сосед прищурился, сверлил его подозрительным, оценивающим взглядом и, кажется, даже принюхался. После развернулся и, демонстративно игнорируя Игоря, принялся раскладывать вещи. Игорь искренне не понимал причину чужой агрессии.
Петя, в отличии от него, учился на юридическом. Правда, у них с будущими стражами порядка было много совместных пар, особенно на первом курсе. Петя оказался шумным, самоуверенным, ярким, острым на язык и умным парнем. Держался с достоинством, иногда даже самоуверенно. Игорь наблюдал за ним от скуки, не то чтобы вторичный пол его соседа имел значение, просто было любопытно.
Судя по манере поведения, он явно альфа. Наглый, решительный, целеустремлённый. Ну и что, что ростом не вышел, не всем же, как Гром, каланчами быть. Игорь видел его в тренажёрке, у Пети сухое, подтянутое тело, проработанный рельеф мышц на руках, даже кубики пресса на животе имеются. Не такие, как у Грома, но всё же. Парень явно уделяет много времени тренировкам: качалка, бассейн, борьба. Игорь невольно проникся уважением. И как только всё успевает? Днём Петя активно учился, вечером успевал сходить в зал, а через полгода и вовсе устроился на подработку бариста в модное кафе. Ночами Петя корпел над учебниками по уголовному праву, утром проклиная всё на свете.
С Игорем они вскоре подружились. Видимо, Петя перестал воспринимать нового соседа как угрозу. А что, Игорь только мысленно только плечами пожал: ну мало ли с кем в кадетском училище ему комнату делить приходилось.
Мысль о том, что Петя может быть бетой, Игорь отмёл сразу. Слишком экспрессивным и шумным был его сосед. Слишком неоднозначно реагировали на него другие альфы и омеги. Петя объективно был, ну, красивым. Одевался стильно, пользовался дорогим парфюмом и модными гаджетами, да и множество средств по уходу за лицом и телом наводили на определённые подозрения. Не могли же по ошибке альфу с омегой в одну комнату заселить? Или всё-таки могли?
Правда открывается внезапно, когда Петя после очередной бессонной ночи над учебниками просто забывает вовремя принять блокаторы запаха. Когда его спрашивают напрямую, Петя нагло задирает нос, типа, да, я омега и что с того? В отличии от вас, дебилов, я сам поступал, а показатели у меня лучшие в группе.
— Что, даже ничего не скажешь? — с вызовом говорит Хазин, когда они после пар выходят покурить.
— А что я должен сказать? — искреннее удивляется Гром. — Ты можешь выбирать любую профессию, не в каменном же веке живём. Мне вообще пофиг, Петя, что там у тебя в медкарте написано. Но, если тебя кто-то из альф доставать будет, ты скажи, я им в бубен пропишу.
— В бубен я и сам дать могу, защитничек. Забыл кто тебя в зале на лопатки уложил, — задорно хохотнул Петя, внутренне расслабляясь.
***
Гром Петю приятно удивил. Игорь неожиданно оказался без предрассудков, совершенно незашоренным, относился к нему, как к равному, и явно без приглашения в штаны лезть не собирался. Внезапно Игорь оказался нормальным и адекватным. Короче, альфа-сосед угрозы для Пети не представлял. Со временем Петя даже стал находить в этом некоторые преимущества. Например, можно было беспалевно таскать у Игоря футболки, мотивируя это тем, что его ещё не высохли после стирки. Хоть Петя и сидел на подавителях круглый год, всё-таки в определённый период он почувствовал себя тревожно. Гнездо из вещей альфы не строил и на том спасибо. И всё же приятный будоражащий запах альфы определённо действовал на него расслабляюще. Игорь по поводу периодически исчезающих футболок недовольства не высказывал.
Инстинкты у Грома работали правильно, они были не тупым доминированием, попытками подмять под себя и демонстрацией омеге своего мнимого превосходства, а защитой и заботой. Сам Гром в тонкости эти совершенно не врубался, чем Петя порой бессовестно пользовался.
Запах Игоря окутывал его, успокаивая и даря чувство защищённости, когда Хазин уставал или нервничал. Даже во время споров со слишком охреневшими альфа-одногруппниками Гром незаметно оказывался где-то рядом. Нет, он не лез без надобности, позволяя самому Пете решать конфликты, ведь главным оружием Хазина были язвительность и очень острый язык. Просто незримо обозначал своё присутствие, на случай, если уязвлённый альфа вздумает полезть в драку. Ещё у Грома была весьма полезная способность отгонять своей хмурой рожей навязчивых поклонников, которые в упор не понимали, что одноразовый секс ещё не повод для знакомства.
Игорь ненавязчиво заботился о Пете, стоило ему как-то вскользь упомянуть о низком давлении и том, как ему тяжело оторвать свою задницу от постели в шесть утра, и Гром стал регулярно таскать Пете карамельный латте из его любимой кофейни, находящейся напротив общежития. Надо же, запомнил. Гром просто забегал туда после работы, а потом оставлял кофе на столе перед сонным и ворчащим Петей и убегал на занятия. Забегал в соседний корпус, чтобы встретить Хазина после занятий, когда он забывал взять зонт.
— Петя ну ё-моё! Опять ты в своём пижонском пальто и без шапки. На улице дубняк такой, простудишься же.
Хазин крыл Игоря отборным английским матом, пока довольный собой альфа укутывал его в длинный малиновый шарф.
— И руки у тебя ледяные, — Игорь нахмурился, отдавая Хазину свои кожаные перчатки.
Петя незаметно улыбнулся уголком губ, вдыхая манящий свежий запах. Шарф был тёплый, мягкий и пах Игорем. И такая искренняя забота действительно подкупала. Игорь делал это не для того, чтобы понравиться Пете и заработать дополнительные очки в его глазах, а от души, словно это было в порядке вещей.
Был ещё одни бонус от их соседства и близкого общения. На Пете всегда незримо присутствовал его запах, тянулся за ним едва уловимым шлейфом, въелся в волосы и одежду. Слухи о том, что неприступный омега мутит с Игорем, играли Пете на руку. Альфы с его факультета просто не рисковали с Громом связываться, что избавляло Петю от многих неловких и опасных ситуаций.
Петя упорно таскал Игоря на все институтские тусовки и попойки. И хоть Гром не был слишком общительным человеком, всякий раз кивал и угрюмо соглашался. Понимал, что хоть Петя и хорохорится, находиться среди пьяных одногруппников альф ему не слишком комфортно. На студенческих тусовках, конечно, присутствовали омеги и беты, но всё же альф было значительно больше.
Игорь обычно флегматично наблюдает, как Петя танцует, громко смеётся, очаровательно флиртуя с альфами и даже симпатичными омегами. Когда Хазин достаточно пьян, он любит быть в центе внимания, танцевать и веселиться. Пете всё можно, а Гром, как хороший друг, не против стать на вечер его телохранителем. Когда Хазину надоедает тусовка, он уходит с Игорем, незаметно прихватив с собой бутылку дорогого алкоголя. Они идут до общаги, вдыхая холодный воздух. На щеках Хазина горит морозный румянец, омега экспрессивно жестикулирует руками, буквально повиснув на Игоре. Игорь думает о том, какой же Петя всё-таки красивый. Это не откровение, просто констатация факта.
— Слушай, Гром, — Хазин смотрит на него, хитро сверкая белозубой улыбкой. Они курят на кухне его съемной квартиры, распивая дорогой виски, отмечая удачно сданную сессию. Хоть Петя и съехал из общаги при первой возможности ещё на втором курсе, ультимативно заявив, что больше не намерен оставаться в этом клоповнике, видеться они продолжали довольно часто.
— Вот сколько мы пьём вместе с тобой, а ты единственный альфа, который никогда не предъявлял мне за то, что я пью и курю. Интересно, почему?
— Возможно, потому, что я сейчас курю на этой кухне вместе с тобой, — Игорь саркастично приподнимает правую бровь. — И по этой же причине у меня нет морального права задвигать что-то про здоровый образ жизни.
— А вот другие альфы так не считают, — вскользь замечает Петя и, видя искреннее непонимание на лице Грома, поясняет. — Ну, типа, я омега, а как же потомство, хуе-муе.
— Если я правильно помню из курса биологии, генетика и здоровье плода зависит от обоих родителей. Вот и нечего всех собак на омег вешать, — резонно замечает Игорь. — Такие себе представители золотого генофонда Москвы выискались тебе мораль читать. Особенно этот Гречкин, который вообще на пары обдолбанный ходит.
— Я тебя обожаю, Гром, — Петя ржёт, вытирая невидимую слезу. — Давай ещё по одной.
***
Петя немного кривил душой, когда «ласково» называл их общагу клоповником. Клопов у них не водилось со времён советского союза, даже всех тараканов весной вытравили. Свалил Хазин совершенно по другой более прозаичной и позорной причине. Просто задрало уже дрочить на соседа по комнате и по совместительству друга в душе. А как не дрочить-то? Петя ведь тоже не железный, у Петеньки учёба и недотрах. А ебут его теперь исключительно преподы на сессии. А тут целый альфа перед глазами маячит, красивый, здоровенный, охуенно пахнущий.
Гром имел отвратительную привычку разгуливать по квартире без майки, в одних трениках и те сидели на бёдрах непростительно низко. Вот Петя и залипал на голом торсе, пока сосед спокойно курил в форточку. Сложен был Гром словно греческий бог, высокий, красивый, Петя не раз залипал на мощной шее, облизывал взглядом широкие плечи, сильные рельефные руки и сухие, проработанные мышцы на обнажённом торсе, с лёгкой завистью рассматривая железный пресс и ярко проступающие кубики.
Петя во время разговора часто залипал на чуть хмурое, но по-мужски красивое лицо, на мужественную линию челюсти, на пронзительные тёмно-голубые глаза, тёмные, как дождливое небо над Питером, на прекрасно очерченные чуть пухлые губы.
Пах Игорь охуенно: морской свежестью и холодным ливнем. Петя всегда обожал свежие ароматы, хотя многие омеги и предпочитали приторно сладкие духи. У Хазина даже любимая туалетная вода была из серии Kenzo.
Интересно смог бы Игорь трахнуть его прямо на весу, вжав в ближайшую стену, легко удерживая сильными руками? Или трахнуть его прямо здесь на узком подоконнике у окна. А может Игорь усадил бы его прямо на работающую стиралку в ванной и засадил по самые яйца.
Вот когда подобные мысли стали посещать Петю не только днём, но и ночью, Хазин понял, что нужно валить. Вот докатился, уже на друга своего облизывается. Игорь, как назло, соблюдал субординацию, с Петей вёл себя подчёркнуто дружелюбно, но никакого полового интереса не проявлял. Петя уже мысленно сотни раз пожалел, что тогда в первый день так жестко обозначил свои границы.
