***
— Что?! Я всё понимаю, вам выгоден этот брак, но мне он на что сдался? Напомни, с какой семьёй вы там узы вязать собрались? — обстановка в доме изменилась всего за 15 минут просто колоссально. В основном были слышны возмущения приехавшего сына и грозные заявления отца. Мать только молчала, желая того, чтобы это всё поскорее закончилось. — Видно, уши не чистишь, — Огай сложил руки на груди. Ему никогда не нравился упёртый характер сына, больно он напоминал ему себя в молодости. — Чем тебя Накахары не устраивают, я понять не могу? — Допустим, личности они пренеприятные, — сказал Осаму, даже не желая распинаться перед отцом в причинах почему и ноги его в доме этой семьи не будет. Танэ это все уже начинало сильно надоедать. Одними криками ничего не решить, а Мори всё больше назидает на Осаму, заставляя того кипеть от злости. Эта черта характера начала проявляться в нём ещё в подростковом возрасте, и в 18 он ушёл из дома после такого же скандала. Дазай не находится здесь и часа, и ей крайне не хочется, чтобы он снова убежал, обещая впредь не возвращаться. — Мальчики, успокойтесь… — подала голос хранительница очага, но крики были слишком громкие, чтобы услышать её. — Я сказала хватит! Только повысив голос, она обратила на себя внимание конфликтующих. Мори замолк, взглянув в её усмиряющие глаза и шумно упал в кресло, что сделал и Осаму. Она посмотрела на них обоих и накрыла голову ладонью, показывая свою усталость от их криков. — Осаму, это из-за Чуи? — снизив тон голоса, сказала женщина и встретилась с сомневающимся взглядом напротив. Было видно по нему — он не ожидал того, что она в курсе их вечных ссор и конфликтов, что в школе, что после неё. — Причём тут старший брат невесты? — поднял бровь Мори и повернулся к супруге. — С какого это черта уже невесты? — снова завёлся шатен, но под напором матери замолк, просто молча испепеляя старшего родителя взглядом. Устав сидеть на одном месте, Танэ встала и ушла к стойке с графином, наполненным гранатовым соком и налила себе в рядом стоящий стакан. — Был бы ты чаще дома, то знал, что у Дазая, помимо тебя, был тот, с кем он с удовольствием перепирался, — ненароком упрекнув отца об ошибке при воспитании, сказала та. — Это так важно? Тебя же не на нём женят, — уставши взглянул Мори на сына. — Тебя не смущает слово «женят»? — сложил руки на груди кареглазый. — Ах да, совсем забыл. Вы же у нас по любви только женитесь, благородный рыцарь, — закатил глаза главврач местой больницы. — Я всё сказал. Никакими силами вы меня туда не припрёте, — начал было свою речь младший, но на мгновение задумался, увидев озадаченный вид матери. — Только… Только ради мамы я туда явлюсь на их ужин и, так уж и быть, пообщаюсь с ними. Но большего вы от меня не ждите. — Спасибо, Осаму, — благодарно улыбнулась мать и проводила взглядом уходящего сына. Мори всё так же оставался недовольным. — Упырь, — буркнул в сторону Огай и тоже встал из-за стола, чтобы налить себе выпить что-то типа виски, стоящий в шкафу на верхней полке.***
Были слышны тихие шаги, с иногда встречающимися пошаркиваниями подошвы об асфальт. Уже стемнело, но это только разожгло желание пройтись по знакомым улочкам района, зайти в какой-нибудь бар. Правда напиваться не получится, потому что завтра надо более чем хорошо выглядеть.«Не гоже подарку быть в мятой упаковке» — так думал Дазай, заходя в местное популярное заведение.
Внутри была тихая, спокойная музыка для придавания уюта обстановки. Заприметив удобное местечко в конце помещения, Осаму поспешил туда. Он тут был всего пару раз за всё время проживания в этом городе. Так что навряд ли его тут вообще кто-либо узнает, что было только на руку. Дазай уже заказал себе слабоалкогольный напиток и просто наслаждался атмосферой. Было интересно наблюдать за происходящим, он даже начал считать выходящих и входящих людей, мысленно их характеризуя. Считал сколько заходит девушек, а сколько парней. Это немного развлекало его, но в один момент его зрачки резко сузились, а в голову ударило желание залезть под стол, а ещё лучше попросить у бармена закрыться у него в каморке. В заведение зашёл весьма привлекательный, хоть и не слишком высокий юноша, на вид так лет 20, может старше. Усевшись возле барной стойки, он заобщался с барменом. Таких как он, одиночек, желающих отдохнуть, было много, так что он не слишком выделялся. Вот только Дазай помнит о хорошем зрении бывшего одноклассника и лучше бы ему отсесть за группу людей, а в лучшем случае — уйти вовсе. Как бы то ни было, Осаму предпочитает второй вариант. Сейчас он проболтает с работником, потом будет глазеть на всех, а Дазай сидит в хорошо освещаемом месте, и вокруг него нет ни души. Всё для комфортного отдыха и ужасной маскировки. Допив свой напиток, Дазай медленно поднялся и натянул свой плащ. Ещё раз осмотрев территорию и пути отбытия, шатен спокойно, чтобы не привлекать внимания, зашагал между столиками, не поднимая глаз с пола. Проходя мимо стойки в метре от сидений рядом с ней, Дазай мимолетно взглянул влево, чтобы убедиться, что он на верном пути. Ну и чтобы не врубиться в кого-нибудь. В этом была его тотальная ошибка. — Да, ты прав, раньше тут людей в такой час было бол… — парень на мгновение замолчал, встретившись с до скрежета зубов знакомыми глазами и привычно отвернулся, снова продолжив говорить. У Осаму жизнь перед глазами пролетела за эти миллисекунды, но когда знакомый человек отвернулся обратно и продолжил свою речь, он выдохнул и стремительно покинул заведение. «Видно, не узнал» — подумал шатен, вдохнув свежего городского воздуха. Это не удивительно, что ещё ожидать от такого лопуха. Настроение немного поднялось от ощущения удачно выполненной задачи. Смело шагая по тротуару и тихо напевая самому себе песенку под нос, которую слушал в наушниках в поезде, пока телефон не сел, Осаму рассматривал ещё горящие вывески магазинов, работающих либо допоздна, либо круглосуточно. — Славно поёшь, — послышался голос за спиной, заставив прогуливающегося остановиться на месте. Значит, узнал и просто дал возможность поверить в свои мастерские способности маскировки. — Здравствуй, любовь моя! — протянул, словно напевая, и натянув на лицо самую ненавистную для собеседника улыбочку, Осаму развернулся, раскинул руки в стороны, якобы для объятий. — Тц, заткнись, бога ради, — Накахара окинул фигуру заклятого врага брезгливым взглядом. — Что забыл тут, Осаму? Сколько пропадал, а тут явился. — Приятно, что не забыл имя моё, Чуя-кун, — шатен опустил руки и засунул их в карманы. — Женюсь, знаешь ли. Даже не угадаешь на ком. — Как же не угадаю. Нашёл себе слепую, глухую девицу и радуешься? — Чуя самодовольно скинул чёлку с лица и зашагал вперёд по улице. — Зачем мне такой комплект? — Осаму развернулся и тоже пошёл вслед за собеседником, но чуть медленнее, а следовательно — подальше, чтобы не дышать запахом дыма сигареты, что тот поджёг только что. — Всё тебе нужно объяснять: слепую — чтобы не видеть твоей мерзкой рожи, глухую — чтобы не слышать твоих отвратных шуток… — начал было загибать голубоглазый пальцы на руке, но его перебили. — Была у меня такая. Мерзкая, маленькая сучка рыжая, как лица пронырливая и в уродской… — словно рассказывая страшилку, Осаму с каждым словом делал тон голоса ниже и устрашающе, но последнее ему сказать не дали, накрыв рукой рот. — Только попробуй про шляпу что-нибудь спиздануть, — взгляд голубых глаз грозен. Дазай был удивлен действиями старого друга, ибо раньше затыкали его минимум кулаком под ребро, а тут просто накрыли рот. Но так как шатен привык всегда выпутываться из ситуаций и делать неприятно Накахаре, он сощурил хитрые глаза, заставив человека напротив непонимающе поднять бровь, а в следующую секунду — отскочить от него на пару шагов, обтирая ладонь об первое попавшееся — собственные штаны. — Осаму, ёп твою мать! Ты всё такой же отвратительный! — услышанные слова только рассмешили шатена, и он уже смеялся во весь голос. — Что такое, Накахара? Отвык от мокрых от слюны ладошек? — вытирая слезы с глаз, сказал Осаму. — Это сейчас к чему вообще было? — рыжеволосый перестал оттирать руку и просто, немного угрожая, смотрел на причину его бед во все времена их совместного сосуществования в этой вселенной. Хмыкнув, кареглазый сложил руки на груди и подошёл к Чуе, неотрывно глядя в когда-то ужасно