You can talk to me, you know

      Длинный подол подмёл порог, туфли звонко щёлкнули по каменному полу. Урианжер оглядел почти пустые в этот ночной час Восходящие Камни и задержал взгляд на согбенной фигуре, сидящей за столом в углу.       Перед ней стояли полупустая бутыль вина, тяжёлая кружка, остатки наскоро приготовленной еды. Урианжер с облегчением выдохнул: хорошо, что, несмотря на свою неопытность, она всё же сообразила: напиваться без закуски чревато проблемами с желудком.       — Привет, Лиз.       Элезен сел на соседний стул. Она подняла на него пустые глаза и только через минуту смогла сфокусировать взгляд.       — А, это ты.       — Кто же ещё. Танкред и Штола в полях, близнецы сопровождают Воина Света на дальних берегах, Татару, как приличная дама, спит и видит десятый сон. А ты сидишь здесь, пялишься в пустую кружку и не знаешь, куда себя деть. И я даже не буду спрашивать причину, ибо она очевидна.       Синие глаза брызнули на него гневом, но тут же потускнели.       — Папалимо не одобрил бы твоего поведения. И я, в общем-то, тоже не одобряю. Но понимаю. Поэтому...       Он дотянулся до соседнего стола, взял оттуда кружку для себя. Под её удивлённым взглядом разлил вино по двум кружкам и, по-мальчишески усмехнувшись, дунул в пустую бутылку, прежде чем её закупорить.       — Это всё Воин Света, — ответил он на удивлённый взгляд. — Внушила мне, что, если я загадаю желание и дуну в бутылку, а потом закрою её, то оно непременно сбудется. И я, великовозрастный дурак, квалифицированный учёный, заслуживший звание Архонта, поверил в эту пустышку. Представляешь?       — Ей слишком просто верить, — хрипло сказала Лиз. — Потому что она никогда не ударит в спину.       — Согласен. Давай за неё.       Лиз отпила и скривилась. Вино уже не лезло, а боль ещё не ушла. С того дня, когда Папалимо пожертвовал собой, под рёбрами поселилась пугающая пустота, и заполнить её, казалось, она не сможет ничем. Ей слишком не хватало вредного, юркого, ворчливого, но такого надёжного друга. Кто сможет встать на его место? Она знала, что никто.       Глазам стало горячо и мокро.       — Мне тоже его не хватает, Лиз.       Большая ладонь с длинными пальцами легла поверх её тонкого предплечья. Тёплая.       Как же Лиз не хотела, чтобы кто-то видел её горе и слабость, её опустошённую душу! Но пришёл Урианжер и всё испортил. Пришёл и заполнил собой пространство вокруг. Пришёл и одним своим присутствием, одной простой фразой, одним касанием показал ей: она не одна. И никогда не будет одна. Ведь есть Воин Света и Потомки. Есть он, Урианжер. Способный разделить с ней всю боль и заполнить теплом то самое место под рёбрами.       Странно, что она поняла это только сейчас.       — Лиз, послушай меня, — тихо сказал элезен. — Если тебе плохо, трудно, скучно или горестно, не держи это в себе. Иногда надо делиться болью с кем-то. Ты можешь сказать мне, знаешь. А уж кружки мы с тобой найдём чем наполнить.       Она подняла голову. Посмотрела на Урианжера так, словно увидела его впервые. Благодарно улыбнулась.       И пустота под рёбрами сжалась в маленький, уже совсем не страшный комок.