Авария — начало новой жизни

— Я свободе-е-ен, словно птица в небесах! Я свободе-е-ен, я забыл, что значит страх! Я свободен с диким ветром наравне! Я свободен наяву, а не во сне! Да, это снова я. Опять разошлась. А что, очень даже ничего: эхо моего голоса так хорошо от стен отлетает! Мощнейшая акустика! Остальные мои сокамерники привыкли. Милые такие десики. Если бы они знали слова песен, то уверена, подпевали бы не хуже. — Заткнись! Ты надоела уже! Когда в оффлайн вылетишь? — охранник находился на грани нервного срыва. Я смотрела на того вверх тормашками. В отличие от Каонской тюрьмы, здесь присутствовали небольшие жесткие платформы. За последние два дня, что здесь обитаю, завела фишку: сидя на платформе, задрать ноги на стену, разбросать манипуляторы в обе стороны, а голову свесить вниз. — Не скоро, братиш! Пожалуй, станешь свидетелем прослушки еще одной клевой песни! — крикнула я, заглушая гул сокамерников. В первый день своего заточения вела себя как паинька. Боялась, что примчится Сентинел Прайм и замочит меня прямо здесь. Под ночь отпустило. Утром вообще чувствовала себя как дома. Ну почти. Так как вырваться отсюда не представлялось возможным, маялась без дела. Затем принялась «пилить» здешнего охранника. Тот оказался неразговорчивым. Его словарный запас: «Заткнись! Иди в оффлайн!» и прочее. В общем, эрудицией не блистал. Время от времени я приходила в движение. Нашла длинную палку и давай стучать ею по прутьям решетки, напевая всякие песни. Получалось относительно неплохо, только автоботу это не нравилось. Орал он на меня, орал, но мне хоть бы хны. А еще я, как кошка, любила точить когти. Выкрикивая: «Десептиконы, ушки закрыть!», подходила к стене и смачно ее скребла, оставляя длинные полосы. Мне ничего, а вот громила страдал... И в этот раз я перевернулась, встала на ноги, схватила палку и принялась дубасить по прутьям, напевая что-то. Охранник взвыл. — Я требую сменщика! Больше так не могу! — он попятился в сторону выхода. — Уже уходишь? Передай Сентинелу, что я его жду не дождусь! — крикнула я, сильнее ударив по клетке. Тут в тюрьму в буквальном смысле ворвался Оптимус Прайм. — О, какие люди в Голливуде! И как это к нам сюда такого красивого дяденьку занесло? — фыркнула я, прекратив свои издевательства. — Вспомнил, что мы где-то пересекались? — Нет времени на ругательства, — прервал меня Прайм. — Я должен отвести тебя к Сентинелу. — Про меня вспомнили! Надо же, где-то медведи в лесу сдохли! Оптимус пропустил мое замечание. Приказав повеселевшему охраннику удалиться, тот с усердием принялся открывать замок. Я с интересом ловила каждое его движение. Меня отпускают или же помогают совершить побег? Кажется, у меня появился союзник из числа автоботов. — Слушай меня внимательно, Слипстрим. Сентинел хочет расправиться с тобой... — Но я же ничего такого не сделала! — Ты десептиконша! А значит, должна пострадать, — в его манипуляторах сверкнули магнитные наручники. Я попятилась назад. — Посылаешь меня прямо в ад? Нет уж, я лучше останусь здесь, Оптимус. — Дослушай до конца! Ты, наверное, не поверишь, но я хочу помочь. Мои брови так и поползли наверх. Замок был открыт. Я вышла за пределы камеры. Прайм сковал мне манипуляторы за спиной. И это называется помощь? — Сентинел предложит тебе бой, но от наручников не освободит. Логично, что ты потерпишь поражение, поэтому я смог ослабить магнитное притяжение этих наручников. Только сильно потяни, они тут же распадутся. Усекла? Я недоверчиво уставилась на командира автоботов. Можно ли ему доверять? — Почему ты это делаешь? — решилась спросить я. — Как странно это ни звучит, но ты должна жить. К тому же, хорошо владеешь боевыми навыками, которые позволят тебе завалить Прайма. И еще... — тот как-то грустно вздохнул. — По дороге объясню. Оптимус скрылся за дверью. Я тоже сделала шаг, но меня остановил вопрос одного из десептиконов: — Автобот помогает десептикону? Где это видано? А десептикон якшается с автоботом... — Знаете, есть такая поговорка: «Держи своих друзей близко, а врагов своих — еще ближе», — я ступила в узкий коридор. Тут было, скажем так, мрачновато. Оптимус вел меня в неизвестном направлении. Так, вы хотели мне что-то рассказать? Прайм заговорил. Он рассказал довольно печальную историю. Однажды Оптимус, Сентинел и какая-то Элита Первая (надо будет прошуршать в здешнем интернете в поисках этой девицы) оказались на какой-то планете, названия я не запомнила. В общем, обоим пришлось оставить Элиту на растерзание полчищам смертоносных пауков. Сентинел, не будь дураком, сразу же свалил все случившееся на самого Оптимуса, вследствие чего последний был исключен из Академии автоботов. А мудак, тем временем, продолжал обучение. Итак, из всего услышанного я поняла, что Прайм попросту хочет использовать меня в своих целях. Ну почему всегда я? Почему бы не взять кого-нибудь посильнее, такого, чтобы одним махом оставить мокрое место от придурка. Но нет же... Слипстрим, вся грязная работа принадлежит тебе. — Главное: не бойся его, ясно? Тогда он точно живого места на тебе не оставит. — Поняла, Прайм. Постараюсь сделать все, что в моих силах. Мы остановились перед здоровенной дверью. Оптимус, пожелав мне удачи, нажал на кнопку. Да, удача бы мне весьма пригодилась. Я сделала шаг и замерла, оглядываясь. Тут было гораздо светлее, чем в полоумных коридорах. Дверь захлопнулась с оглушительным треском. Меня передернуло. Сделала еще шаг. Послышался звук броска. Я еле успела отскочить в сторону — там, где я только что стояла, высилось воткнутое в пол копье. — А ты не так слаба, как кажешься, — донесся противный голос откуда-то спереди. Прищурившись, разглядела чью-то фигуру, скрывающуюся в тени. — Нападать исподтишка не очень разумно. В большинстве случаев тот, кто так делает, может выдать свое местоположение в случае промаха. Я думала, что вы прекрасно осведомлены, Сентинел Прайм. — Спокойствие так и перло из меня, но я уже успела сосредоточиться. — Верно. Ты едва-едва успела отскочить в сторону. Похвально. Посмотрим, что ты предпримешь дальше, фемботка. В одно мгновение этот самый Прайм очутился около своего оружия, легко выдернул его из пола. Я слегка пошевелила манипуляторами. Рано еще, совсем рано... Мы принялись описывать круги, не сводя взглядов друг с друга, как кошка с собакой. — Сделаем так: я побеждаю тебя — за тобой остается мое освобождение. А если победа будет твоей — сделаешь со мной все, что захочешь. Идет? — я сильно рисковала, произнося это. Лишь бы мой план сработал! Тот удовлетворенно кивнул головой. — Поверь, я уже знаю, что собираюсь сделать с тобой. Получай, проклятая десептиконша! Сентинел сделал резкий выпад. Я отпрыгнула и принялась бежать, описывая большие круги. Он залился противным смехом. А не скатился ли Прайм с катушек? — Давай, покажи, на что ты способна! Сентинел наносил удар за ударом. Я постоянно уклонялась, прыгала, прижималась к полу. Нужно еще немного времени... — А ты знаешь, что такое совесть? — мой голос перешел на шипение. Я в очередной раз отступила к стене. — О чем ты? — не понял Сентинел. — Я говорю: не гложет ли тебя совесть после одного такого случая... Скажем, оставление в беде, подвергание чужой жизни опасности... Ничего не напоминает? — Не понимаю, о чем ты говоришь, десептиконша! — Да ладно, не строй из себя тупого увальня. Элита Первая — это тебе о чем-нибудь говорит? — мой смех разнесся по всему помещению. Все это было словно... не мое. Не мой смех звучал сейчас здесь. Крикнув, Прайм всадил копье в стену, чуть не задев мое крыло. Я отбежала к дальней стене, продолжая говорить: — Твоя реакция говорит сама за себя. Ты — ничтожество. Ты не придумал ничего лучше, как свалить все на своего друга. Какой геройский поступок... — Откуда ты это знаешь? — Я все о тебе знаю, Сентинел Прайм, — представляю, как я сейчас выглядела. Наверное, довольно устрашающе, потому что бот невольно сделал шаг назад, но тут же оправился. Продолжая размахивать копьем, автобот делал блестящие выпады. Я, продолжая дерзко хохотать, отстранялась. Выпады становились все быстрее. Изловчившись, Прайм с громким ревом вонзил оружие чуть ли мне не в ноги. Успев подпрыгнуть, я активировала турбины и взлетела. Бот принялся беспомощно скакать, пытаясь до меня дотянуться. — Довольно, — спокойно сказала я. — Теперь пришла моя очередь показать, кто тут круче, — я изо всех сил потянула манипуляторы в стороны. Оптимус не обманул — наручники упали на пол с небольшим грохотом. Я блаженно потирала запястья, затем вытянула свою любимую секиру и сделала вид, что собираюсь нанести удар. Наши оружия, встретившись, создавали неприятный скрежет. Сентинел предпринял попытку уронить меня, но ему это не удалось. — Совесть слишком сильно грызет твою искру, — продолжила я издеваться над ботом. — Сейчас ты озлоблен. Злость порождает ярость... Прайм сделал еще несколько выпадов, но я успешно их отразила. Тот действительно перешел в ярость — удары так и сыпались одни за другим. Я старалась, как могла. Искры летели в разные стороны. Оружия снова встретились. Скрежет стал еще громче. С трудом удерживая свою «любимицу» в правильном положении, я продолжала вещать то, что давно крутилось в голове: — Ярость — основная причина всех поражений. Слепая ярость приводит к неизбежной гибели! — молниеносным движением я выбила копье из манипуляторов Сентинела. Оно ударилось об пол с неимоверным звуком. Тот ошалело уставился на меня. Медлить было нельзя! — Только хладнокровие и трезвые мысли — решающие ключи к уверенной победе над врагом! — я ударила его прямо в выступающий подбородок. Тот отлетел и шмякнулся всей тушей на пол. Подскочив к боту, поставила на него ногу, непременно оставив большую царапину на его корпусе. Прайм предпринял попытки вырваться, но я только сильнее вдавливала бота в пол. — Моя победа. Порой слова наносят более серьезный урон, нежели физическая сила, — прошипела я. Неожиданно дверь отсека распахнулась, и на пороге показался... — Лонгарм! Помоги мне! — прохрипел Сентинел. — Заткнись, тварь! — проревела я, затем перевела взгляд в сторону нарушителя. Ох, так это же... Шоквэйв, мать его подери, только законспирированный! Вот и дополнительная помощь пожаловала...