* * *
Ярнгрим с долей аккуратности выглянул из-за ствола дерева, обвёл пристальным взглядом заснеженную опушку, на которой чернели далёкие, немного покосившиеся строения и редко мелькающие силуэты, и вернулся обратно. Слишком рискованно подкрадываться к Архам сейчас, нужно подождать. По-хорошему, ждать придётся до заката, именно к этому времени Архи расходятся по своим святыням, следуя обычаям, кажется, не менявшимся уже больше столетия. Сколь много правил у этих фанатиков, Ярнгрим не разбирался — толку нету. Главное, что почти каждый день, в одно и то же время Архи собираются в своих храмах. И тогда-то в дело вступают сорвиголовы, к которым и относит себя Ярнгрим. За полчаса, что Архи тратят в святынях, можно успеть выкрасть что-нибудь полезное. Риск состоит в том, что после этого, на ночь, количество патрулей и дозоров увеличивается вдвое, поэтому времени на то, чтобы скрыться, совсем у него немного. Но ему это уже не впервой, успеет и теперь. По правде говоря, у Архов не так много ценного, по крайней мере, ценного для других. Эти фанатики превозносят свою религию настолько, что половину всего своего добра стаскивают в храмы. А вторую половину пускают на различные средства умерщвления чужеземцев. Конкретно за этим к ним и лезут люди. Территории Архов большие, ресурсов у них много, оттого это столь лакомый кусочек, который все норовят откусить. Наёмник скучающе посмотрел в небо сквозь нависающие над ним хвойные ветви, укрытые толстыми снежными шапками. Солнце ещё высоко, пара часов до заката уж точно. В одиночку пакостить Архам он не любил — нельзя лишний раз пойти на излишний риск, нельзя унести слишком много, да ещё и время ожидания растягивается в тишине. Однако объединиться с другими не всегда выходит, а вечно враждующие с ними фашисты устраивают конфликты довольно редко. Что, в целом, логично. Архов становится только меньше с каждым годом — по труднообъяснимым причинам рождаемость у этих фанатиков упала до минимума, поэтому проще подождать, пока они растеряют остатки сил. Архивные записи фашей гласят, что так уже давно и не только у Архов. Однако сами фашисты этому недугу не подвержены, что вызывает лишь новые вопросы. Наёмник поправил железную маску у себя на лице и продолжил скрытно наблюдать, мысленно планируя дальнейшие действия.* * *
— …По весне кольцевик меньше всего плодоносит. — Удвидур по-прежнему сидел с закрытыми глазами, рассказывая внимательно слушающей девице про кольцевые рощи, о которых она ненароком вспомнила несколько минут назад. — Зато тамошние твари очень даже любят в это время делать кладки. — Кладки? Они как ящерицы? — Альвдис не отрывала взгляда от наёмника. — Вполне, хотя я бы сравнил их с птицами. — Интонации его голоса были нейтральными и ни разу не изменились за минувший разговор. — Птицами? — Она чуть придвинулась к нему. — Но они же не летают, верно? — От слова совсем. — Здоровяк на мгновение умолк, о чём-то размышляя, после чего продолжил: — Трудно представить, как такие огромные твари летали бы, будь у них перья. — А как они выглядят? — Девица мимолётно глянула на всё ещё светящийся на запястье браслет и вернулась взглядом к медитирующему сероволосому наёмнику. — Я ни разу этих существ не видела, и никто не рассказывал. — И зачем тебе это? Всё равно никогда не встретишь их. А даже если и встретишь, то там же умрёшь. — Удвидур мотнул головой, хмурясь. — Впрочем, хрен с тобой. Крупные, как медведи, тощие и с клювом, как птицы, все в чешуе, из-под которой местами проступает редкая шерсть — непонятные, словом. Когти острые и длинные, шкура плотная, однако кости у них хрупкие. Чего ещё знать захотела? — Как… Как такие странные животные появились? — Альвдис попыталась представить описанных существ, но ничего путного не вышло. — Да бес их разберёт, появились и всё. — Он сжал пальцы в кулаки. — Возможно, к лучшему — отсеивают слабых отчаянных от сильных и рисковых, убивая первых. — Они очень опасные? Поэтому мне всегда запрещали приближаться к такой кольцевой рощи в моих краях? — Она припомнила наставления взрослых, слышанные ещё несколько лет назад. — Угроза относительна, однако от их когтей полегла не одна тысяча смельчаков. — Наёмник полностью замер, открывая зелёные глаза. — Меня пару раз ранили, но мне тогда везло. — Ранили? Сильно? — Девица заметила выступающий на его шее из-под одежды краешек шрама. — Царапины от пятнадцати сантиметров до сорока. Иногда поглубже раны случались. — Удвидур повернул к ней лицо, рассматривая её сверху вниз. — Ну, чего уставилась? — Поэтому у тебя так много шрамов на теле, верно? — Альвдис рефлекторно коснулась бинта на правой ладони. — Не только… — Он дёрнул уголками губ, пара полосок заживших ран на щеке немного шевельнулась. — Но самые заметные от них. Кроме тех, что на лице и шее. — А они от… — Девица осеклась, ожидая, что здоровяк продолжит её фразу. — Не суть. — Наёмник поднялся, протягивая к ней руку. Альвдис восприняла это как предложение помочь встать, и потянулась в ответ. — Браслет. Она отдёрнула тоненькую ручку, чуть грустнея, и покорно вернула сияющую безделушку. Нацепив браслет на привычное место, здоровяк, не торопясь, извлёк из шкафчика знакомый мешок с едой, раскрывая тот. По прошествии примерно пятнадцати минут, когда скудный ужин был окончен, наёмник, ничего не говоря, покинул вездеход, тихо хлопнув дверью. Девица осторожно выбралась следом, в глаза ударил ржавый свет заката, пробивающийся сквозь окружающие деревья, и она прищурилась, привыкая к освещению после сумрака внутренностей вездехода. — Сколько можно за мной хвостиком бродить? — Удвидур спрятал в карман едва уловимо постукивающее деревом своих составляющих ожерелье. — Мне больше нечем заняться. — Она спрыгнула на снег, подходя ближе. — Скажи, ты всегда так мало ешь? И столь однообразную пищу… — Из-за тебя приходится экономить на пайке, уменьшая собственную порцию на сорок процентов, — здоровяк подставил лицо слабому дуновению ледяного ветра, совершенно не обращая внимания на холод. — чтобы не тратится на еду вдвойне. — Ясно… — Альвдис поёжилась и накинула капюшон. — Шла бы ты спать… Одна. — В голосе наёмника послышались строгие интонации. — Заболтала меня совсем, так что брысь, пока добрый. Не найдя, что ответить, она некоторое время простояла столбом у него за спиной и подчинилась приказу. Удвидур явился лишь, как показалось девице, свернувшейся в комочек на своём спальнике и пытающейся обмозговать бесформенную мысль, беспокойно снующую в голове, через час. Тихо лязгнул замок стальной двери, в сумраке стукнула пара шагов, зашуршали снимаемые лёгкая меховая куртка и тоненькая нательная рубашка. Вскоре наёмник устроился на прежнем месте, укрывшись тёплой шкурой, заменяющей одеяло, однако Альвдис, терзаемая сумбурными размышлениями, наоборот, заёрзала, переворачиваясь с бока на бок и обратно раз за разом. Противоречивые чувства бушевали внутри неё, не позволяя спокойно уснуть, как это бывало раньше. Неясное ощущение, но довольно настойчивое тянуло её к нему поближе, а другое, рационально-холодное умоляло оставаться на месте, не двигаться ради всего лучшего. Противиться спонтанному желанию становилось всё труднее, и девица попыталась объяснить самой себе, почему, всё-таки, стоит прислушаться к разуму, непоколебимо ратующему за бездействие в текущий момент. Откуда у неё вообще появилась привычка каждую ночь приходить к нему? Поначалу она это обосновывала для себя и Удвидура тем, что не привыкла спать одна да без одеяла, но теперь начал чувствоваться какой-то фальшь в такой причине. Обманом это, конечно, не назовёшь, доля правды в её объяснении есть, однако начало проявляться что-то ещё. Что-то трудноопределимое, с чем ей не доводилось сталкиваться за прошедшие годы жизни, по крайней мере, в такой форме, как сейчас. Какой-то зной внутри, именно это она постоянно испытывала, бросаясь в бушующие мысли, не имеющие ни вектора, ни цели. Но этот взгляд… И то ожерелье… Что-то было не так во взглядах, периодически бросаемых им на неё, что, похоже, как-то связано с ожерельем, которым он столь дорожит. Пожалуй, стоит хоть попытаться снова всё переменить, просто отдаться потоку спонтанных действий, подчиниться бесконтрольным эмоциям. Ориентируясь на ощупь в темноте, Альвдис, ненадолго замирая перед каждым движением, словно прислушиваясь к чему-то, принялась медленно раздеваться и попутно распустила волосы. Обнажённое тело тут же пробрал мурашками холод, царящий в вездеходе, однако её рвения это не убавило, лишь подогнало вперёд. Когда вся одежда оказалась сложена в аккуратную кучку, а девицу бил озноб, она, украдкой поглядывая на очертания, проглядывающиеся сквозь сумрак, осторожно, шаг за шагом босых ног по грязному стальному полу, приблизилась к спящему наёмнику. Откинув край одеяла, Альвдис аккуратно легла вплотную к Удвидуру, неприязненно поморщившемуся от прильнувшего к нему холодного тела. Здоровяк, разомкнув веки и высунув руку со светящимся браслетом из-под одеяла, вперил в неё озлобленный колючий взгляд и прошипел: — Ну почему покоя от тебя нет?.. — Он попытался перевернуться на другой бок, чтобы, как и в прошлые разы, оказаться к ней спиной, но девица остановила его, легонько коснувшись ладонью щеки наёмника. — Я тут… Подумала… — Беспорядочно роящиеся мысли мешали подбирать ей слова, отчего каждая отрывистая фраза звучала с приличной задержкой. — Нет… Поняла… Осознала, что… Что… — Слова застряли поперёк горла, а в груди лихорадочно забилось сердце, напуганное непониманием Альвдис собственных чувств. Тем временем Удвидур резким взмахом сбросил её руку со своего лица, пока его взгляд исполнялся ещё большей злобой. — Нет. — Тихо, но строго буркнул наёмник. — Ты этого не скажешь. Иначе сно… — Девица внезапно даже для самой себя подалась чуть вперёд, на мгновение замирая в поцелуе, тут же прерванном крайне сильным и грубым толчком в грудь. — Ничему ты, блядь, не учишься! Он поднялся, хватаясь за сапоги и куртку, и, бегло одевшись, бесцеремонно схватил не успевшую опомниться Альвдис за волосы. Под какие-то невнятные стоны и вскрики, слушать кои желания не возникало ни на секунду, Удвидур протащил её до стальной двери, отпер ту и, крепко ухватив девицу за плечи, выбрался на улицу. — Да стой же!.. — Альвдис пронзило холодом, босые ноги закололо снегом. — П-пожалуйста… — Сама на это подписалась. — Оттащив её на десяток метров от вездехода, здоровяк свалил девицу в особо глубокий сугроб, из которого едва торчали ветки какого-то кустарника, тут же оцарапавшие ей спину. — Думать нужно было, пока могла. Хрупкое тельце, полу-закопанное в снегу, инстинктивно билось в потугах хотя бы просто встать, однако наёмник с пылающей ненавистью ухмылкой давил тяжёлым сапогом Альвдис на грудь, не позволяя той ничего предпринять. — Кричать, сука, не советую, тогда точно умрёшь. — Он прищурился, разглядывая в полумраке, прорезаемом только сиянием загадочного браслета, очертания скривившегося от мучений лица. — Умоляю… — Она сделала усилие над собой, чтобы не заикаться. — Я всего лишь… — Молчать, кому сказано! — Удвидур отступил на шаг, не разжимая кулаки и скалясь. — Тебе повезло, что у меня есть на тебя планы, иначе лежала бы, пока не заледенеешь. Трясущаяся от лютого холода и страха девица неловко приподнялась, снова падая из-за потери равновесия. Грудная клетка в месте, куда секунду назад давил сапог, неистово болела, кожа пылала ледяным жжением, челюсть беспрестанно содрогалась, мешая ей хоть что-то вымолвить в ответ. Захрустел снег от неспешно удаляющихся шагов, и Альвдис, будучи не в состоянии твёрдо стоять на ногах, приложила остатки сил, пытаясь ползти следом за удаляющимся пятном света. — П-п-подожди… Я… — Просипела она синеющими губами вслед. — Несколько метров осталось, сама доползёшь. — Тон наёмника по-прежнему не выражал никаких эмоций, убивая остатки надежды на помощь. С огромным трудом девица добралась до безразлично наблюдающего за ней здоровяка, который, подождав несколько секунд, разглядывая дрожащую, извалявшуюся в снегу Альвдис, снова вцепился в её волосы. Она болезненно застонала, хватая его пальцы и пытаясь разжать те, однако ничего не вышло. Удвидур затянул её обратно в вездеход и резко отпустил, позволяя девице рухнуть лицом в пол. Не успев вовремя среагировать, Альвдис неприятно ударилась скулой о сталь, в очередной раз постанывая. — Вот, то-то же. — Он, заперев дверь, переступил через девицу и принялся стягивать сапоги, явно готовясь продолжить прерванный сон. — Впредь не заставляй меня напоминать правила. Ей хотелось что-нибудь ответить, но из продолжающего суматошно дёргаться рта вырвался лишь очередной сиплый стон. Наёмник, не обращая на неё внимания, преспокойно укрылся одеялом, лицом отворачиваясь к стенке. Альвдис, словно рассчитывая на что-то хорошее, вновь добралась до него, дрожащей то ли от холода, то ли от обиды рукой приподнимая самый край одеяла из шкуры. И снова она приникла к по-прежнему тёплому телу Удвидура, тихо рыдая ему в затылок и пытаясь согреться. Он, так же тихо ворча, пару раз ткнул её локтем, надеясь прогнать: — Брысь, сволочь, спать не даёшь. — Почему т-ты так меня н-ненавидишь?.. — Выдавила из себя девица, напрасно пробуя его осторожно обнять, потому что тоненькая ручка была тут же скинута здоровяком с себя. — А как, скажи на милость, тебя не ненавидеть? Как иначе-то? — Цинично процедил наёмник, продолжая отпихивать Альвдис. — Т-ты даже не п-пытаешься… — Бьющий мокрое от растаявшего снега тело озноб ослаб, и девица стала говорить чётче. — Каждый раз, когда мы о чём-то д-договариваемся, ты снова и снова издеваешься надо мной… — Сама ведь напрашиваешься. — Здоровяк, прибавив силы, ударил локтем в грудь не перестающую донимать его Альвдис. — Лапы прочь, пока опять не вывела меня из себя. — Ни за что… — Она настойчиво дёрнула Удвидура за плечо, пытаясь повернуть к себе лицом. — Хотя бы извинись для начала. — Так, — наёмник резко перевернулся на спину и перешёл в полулежачее положение, — слушай сюда, сука. В проигрышной позиции здесь ты, не я! Чем скорее ты это уяснишь, что следовало бы сделать сразу, тем меньше крови потеряешь и тем меньше будешь иметь оснований доёбывать меня из-за такой хренотени! — Почему нельзя найти к-компромисс?.. — Девица приподнялась следом. — Разве это сложно, всё расставить так, чтобы нам обоим было проще? — Не поверишь, я всю жизнь ищу компромиссы, вот только от этого легче становится отнюдь не мне. — Он мгновенным броском руки, схватил её за горло. — Больше на такое я не согласен. — Но я… Просто… — Альвдис медленно коснулась покрытой шрамами щеки Удвидура. — Не понимаю… — Я повторяю, лапы прочь. — Здоровяк стиснул пальцы покрепче, но она не оступилась. — Этими касаниями ты сделаешь своё положение только хуже, учти. — Это потому, что Она… — Молчать. — Он предельно сильно сжал её шею, не позволяя договорить. — Мне бы не хотелось убить тебя именно сейчас, так что молчи. — Хватка чуть ослабла, и девица смогла надрывно вдохнуть. — Ясно? — Да, но… — Альвдис снова не смогла договорить, оказавшись перебитой. — Вот и отлично. — Удвидур отпустил её, немного отталкивая. — Страшно подумать, что у тебя в голове творится, раз сама ко мне стала приходить, да ещё и голая. — Мне всего лишь одиноко… Наверное… — Она придвинулась к наёмнику вплотную, заглядывая в глаза. — И самой разобраться во всём не выходит… — Ты… — Здоровяк недовольно скривил губы. — Сейчас же, вроде бы, только конец осени, но, похоже, для тебя это неважно. — Что? В смысле?.. — Альвдис нахмурила соломенные брови. — Скажу проще, с каких пор у сук течка начинается к зиме? — На секунду в зелёных глазах промелькнуло некоторое отвращение, сменившееся надменностью. — Я… Эм… Нет… То есть… — Девица неуверенно замялась. — Вот видишь, даже двух слов связать не можешь. — Здоровяк устало прикрыл лицо рукой. — И меня доканываешь без веской причины, потому что у тебя, сволочь, «где-то там» зачесалось. Ну конечно же! — Он схватил её за запястье. — Я правильно понимаю, что без удовлетворения твоих проснувшихся потребностей мне сегодня ты покоя не дашь? — Я не совсем уверена, что… — Она сделала паузу, подбирая слова, однако Удвидур не дал ей закончить. Наёмник за несколько мгновений отбросил куда-то к противоположной стене одеяло, повалил Альвдис на спину и повернул ту за шею ногами к себе, нависая над съёжившейся и зажмурившейся девицей. — Хватит уже болтовни, я устал. Чем скорее закончим, тем лучше. Он переставил руку с её шеи на плечо, пока второй на ощупь расстёгивал штаны. Альвдис, прекрасно всё понимая, подавила в себе всяческие опасения, послушно раздвигая ноги и не прекращая смотреть ему точно в глаза. Миг тишины, которую нарушал только гулкий стук крови в висках, знакомые ощущения, слабая, вполне терпимая боль, сопровождаемая её сдавленным постаныванием. Девица непроизвольно вцепилась ногтями в продолжающую давить её к полу руку наёмника, оставляя на той небольшие царапины, на что он ответил лишь немигающим, колючим взглядом. Альвдис, не переставая прерывисто дышать и поскуливать, выдавила из себя пару слов: — П-прошу… — Она прервалась, не в силах сдержать очередной писк. — Помедленнее… — Вырастил шлюху себе назло, называется… — Удвидур переставил руку с её плеча, упираясь локтем в спальный мешок чуть выше головы девицы и прижимая длинные волосы. — Помнится, ты не была до этого такой… Здоровяк осёкся, мрачно вздыхая, и послушал просьбу, сбавляя и без того довольно спокойный темп. Тихие хлопки, отдающиеся едва различимым эхом от стальных стен и теряющиеся во мраке, начали понемногу вводить Альвдис в транс, картина перед глазами помутнела. Лёгкая эйфория пробежала по влажному, хрупкому телу, заставляя её ненадолго прикусить губу, однако всё резко прекратилось, и девица непонимающе открыла глаза. Взяв её за плечи и отстранившись, наёмник перевалился назад, упираясь спиной в холодную стену и утягивая её за собой. Замерев в сидячем положении под гул отчаянно бьющегося в груди сердца, Альвдис прочитала в пристальном взгляде Удвидура немой призыв к действию. — Твоя очередь… — Прошептал наёмник, однако девица уже начала плавно шевелить бёдрами из стороны в сторону, получая удовольствие от давящего ощущения внутри себя. Уперевшись руками в его неспешно вздымающуюся грудную клетку, она чуть приподнялась, оказываясь в нескольких сантиметрах от его лица, и тут же с тихим хлопком вернулась назад. Альвдис начала в рваном ритме, периодически ускоряясь или замедляясь, не сдерживая ставших громче стонов, раз за разом немного подниматься, почти выпуская член из себя, и вновь опускаться. Текущие из глаз слёзы ею совсем не ощущались, тело перестал терзать холод, руки и ноги двигались сами собой, а улыбка не сходила с её лица. Наёмник аккуратно коснулся ладонью щеки девицы, провёл рукой до подбородка и скользнул ниже по телу, попутно обхватывая второй рукой вкруг талии. В слабом свете браслета Альвдис с трудом, но смогла различить едва уловимый блеск в уголках глаз Удвидура, мысленно радуясь этому. Ощутив, как по и без того разгорячённому телу разливается ещё большее тепло, девица подалась вперёд, прислоняясь к его губам. Несколько секунд она провела без движения и разочарованно прервала поцелуй, не получив того же в ответ. — Ну?.. Чего ждёшь? — Его голос хоть и звучал с некоторой нежностью, но сохранял долю строгости. — Я не знаю… — Она попыталась стереть мокрые следы от слёз. — Можно мне… Т-так и остаться… — Ещё чего не хватало… — Наёмник чуть толкнул её в грудь. — Хоть одеяло притащи для начала. Альвдис нетвёрдо поднялась, чувствуя неспешно стекающую по ноге пару тягучих капель спермы, и протопала босиком по грязному, ледяному на ощупь полу, хватая сваленную комом шкуру. Вернувшись к уже приведшему себя в порядок Удвидуру, она тут же рухнула на спальник, укладывая голову на широкое плечо и неловко обнимая его, и благополучно забылась, мгновенно засыпая.