Love is the answer and music is healing

«Помоги мне полюбить музыку.» Ну и кто тянул Хвана за язык? Хёнджин уже миллион раз пожалел о том, что попросил Ли о помощи. Условия, которые ему поставил преподаватель, были в теории выполнимыми, но как Хёнджину из режима «полнейшего пофигиста» резко переключиться в режим «прилежного и старательного ученика» он просто не понимал. Уже на следующий день после их разговора Ли нещадно атаковал Хёнджина вопросами на лекции. Как только Хёнджин не мог внятно ответить, а он не мог почти в ста процентах случаев, ему прилетало индивидуальное домашнее задание. За лекцию их скопилось столько, что Хван до конца жизни будет их разгребать. Джисон с сочувствием в глазах смотрел, как Хёнджин терпеливо записывает очередную тему, которую ему диктовал Ли. Он всячески шептал Хёнджину правильные ответы, но тот будто нарочно игнорировал их, подписывая себя на очередное задание. Всех поражало, откуда в Хёнджине столько выдержки. За всю лекцию он ни разу не съязвил, не отвлёкся и даже не закатывал глаза, когда Ли после небольшой передышки вновь наносил удар. Минхо же, которого все привыкли видеть спокойным и понимающим, резко переключился в режим сурового и не идущего на какие-либо уступки преподавателя. Он не только заваливал Хёнджина темами для домашнего изучения, но и затыкал рты всем, кто смел вкинуть хоть какой-то комментарий в сторону Хёнджина. Поэтому, дабы не накликать на себя ярость преподавателя, все молчали и лишь старательно записывали всё, что говорил преподаватель. После лекции Хёнджин чувствовал себя выжатым лимоном. Голова гудела от потока информации и количества домашней работы, которую ему нужно будет выполнить самостоятельно. Джисон же тактично не трогал друга и старательно ограждал его от насмешливых взглядов однокурсников, которых явно веселило всё ранее происходящее на лекции. Парочку человек он даже предусмотрительно толкнул, чтобы те даже не пытались преграждать им проход. Хёнджин же, пока они шли, решает проверить свой смартфон, к которому не прикасался всю лекцию, и видит новое сообщение. Ли «музыкальный сектант» Минхо «Извини. Я не хотел, чтобы другим бросилась в глаза резкая смена твоего поведения. Ты можешь не торопиться с выполнением заданий, делай в своём темпе.» — Хён, с тобой всё в порядке? Выглядишь так, будто нашёл подтверждение существования призраков. — Плохо спал. И это было правдой. Хёнджин почти всю ночь мучился из-за приступов кашля, забитого носа и ощущения жара по всему телу. Ещё и разговор с Минхо не выходил у него из головы. Он пытался понять, что ещё он может сделать, чтобы ускорить получение желаемого результата. Но в голову, как назло, ничего не приходило. А к утру ещё и добавились проблемы в виде разговора с обиженным блондином, с которым Хёнджин за целые сутки так и не связался. Остаток моральных сил и ушёл на то, чтобы Феликс перестал дуться, и они могли бы договориться о совместной репетиции. — Я записал часть заданий, которые диктовал преподаватель Ли. Помогу тебе найти нужную информацию. — Лучше помоги мне сегодня напиться до беспамятства после вечерней смены. А с домашкой я потом решу что-нибудь сам. — Кто ты и куда ты дел Хёнджина?! Ты и выполнение домашней работы по музыкальной литературе? У тебя какое-то осеннее обострение? Сначала бодрствовал на лекциях, теперь ещё и за домашку взялся. — Я устал и просто хочу выпить. Разве я так много прошу? — Я бы с радостью тебе помог, но у меня сегодня выступление в клубе… — Отлично, тогда я беру Феликса в свой алкотрип, и мы будем громче всех орать твоё имя в толпе. — Чувствую, что одними криками вы сегодня не обойдётесь. — Не переживай, обувь Чана останется нетронутой. Ты его первый пометил. — Какая же ты всё-таки язва, хён. Оставшиеся пары прошли в обычном режиме. За исключением того, что Хёнджин старался заниматься на них. Всё же не одна лишь музыкальная литература связана с их направлением. Вникать нужно со всех сторон. Но вникать в то, что ты обычно пропускал мимо ушей, оказалось труднее, чем мог предположить Хёнджин. По ходу лекций он то и дело записывал новые и новые вопросы, которые приходили ему в голову, когда он не мог понять очередной термин или взаимосвязь между словами преподавателей. Этим всем он решил огорошить потом Ли. Тот сказал, что готов помочь, а значит, на нём тоже висит часть ответственности за усвояемость его учеником информации. Когда друзья пришли на свою смену, им сообщили радостную новость. Вернулся человечек, который отвечал за мытьё посуды. А значит, у ребят станет на одну головную боль меньше. Это всё ещё не избавляло их от огромного потока людей, которые спешили отведать вкусный десерт и получить свой напиток, но всё же. Хёнджин работал как робот. Принять заказ, передать его Джисону, украсить напиток, отдать заказ, не забыть улыбнуться и пожелать приятного дня. Как только появлялась свободная минутка, Хёнджин оседал за стойкой, пытаясь побороть потемнение в глазах и ухудшающееся самочувствие. На вопрос Джисона, нужна ли ему помощь, Хёнджин лишь попросил заварить ему травяной чай, который выпил залпом почти сразу же после того, как Джисон отдал его ему. Это помогло Хёнджину взять себя в руки и отработать остаток смены на одном дыхании. Закрыли смену они чуть позже обычного. Пришлось объяснять не родимому посетителю, что кафе закрыто после девяти часов вечера и что они не могут его обслужить, несмотря на то, что ещё находятся на рабочем месте. Закрытие смены было муторным и стрессовым. Касса не сходилась трижды. Парни агрессивно пересчитывали деньги, каждый раз получая разную конечную сумму, и только на четвёртый раз вышли в ноль. Им пришлось поторопиться, чтобы быть в клубе к десяти. Проклятие Хёнджина вновь проявило себя. Водители такси один за другим отказывались от них. Тогда Джисон попробовал заказать со своего телефона, и водитель нашёлся с первого раза. Судя по фотографии и имени, это тот же водитель, который не так давно отказался от заказа на тот же адрес от имени Хёнджина. Его профиль действительно проклят? Или у водителя какие-то личные счёты с Хёнджином, о которых последний даже не подозревал? Так или иначе, прибыли на место они без одной минуты десять. Джисон сразу же влетел в стены клуба, словно ураган, разыскивая Чана с Чанбином. Хёнджина же на входе уже ждал блондин, провожающий Джисона удивлённым взглядом. — Вот это рвение к работе. — И тебе не хворать, Ликс. — Как смена? Слышал, у вас сегодня было много посетителей. — Откуда? — Я всё ещё нахожусь в рабочем чате и общаюсь с коллегами. Хёнджин устало выдохнул, смотря на Феликса грустными глазами. Он мог думать только о том, почему они не могли продолжить свои светские разговоры уже на баре, где Хёнджин смог бы, наконец, сесть, чтобы дать отдохнуть своим трясущимся конечностям и разгрузить мозг после тяжёлой недели. Словно прочитав мысли друга, Феликс потащил Хёнджина через толпу прямиком к бару. Вместо уже такого привычного вида молодого бармена, сегодня клиентов обслуживал подкачанный высокий мужчина немного за тридцать. Феликс поспешил сделать заказ на своё усмотрение, понимая, что Хёнджин готов выпить весь бар без разбора, и в уточняющих вопросах он явно не нуждался. Хёнджин же прожигал взглядом нового бармена, сразу невзлюбив его. У него и такой лучезарной улыбки не было, и, казалось, двигался, и работал он заметно хуже молодого парнишки. Глаза не горели, а от эстетического удовольствия не вставало. Но, получив первую дозу живительного, крепкого и противного шота, Хёнджин блаженно прикрыл глаза и чуть подобрел. Хотя в этом было минимум заслуги бармена и максимум заслуги алкоголя. — Как ты? Феликс выглядел взволнованным, хоть и пытался спрятать это за дружелюбной улыбкой и невинными вопросами. Блондин видел изменения в состоянии Хёнджина, но, как и остальные, старался не акцентировать на этом внимания. Хёнджин же, как всегда, был непробиваем в своей упертости. —Устал. Хёнджин не просто устал. Миро ощущал себя он уже в очереди на суд божий, хотя на деле всё самое сложное только начиналось. Хёнджин не знал, привыкнет ли он когда-нибудь к такому ритму жизни. Его положение не было плачевным, скорее он теперь в полной мере смог прочувствовать «суровую студенческую жизнь» на своей шкуре. А Феликс, насколько ему было известно, живёт так начиная со старшей школы, да ещё и дополнительных активностей набирает себе вечно выше крыши. Ещё и выглядит всегда таким свежим, выспавшимся и счастливым. Дьявол во плоти, ей богу. По наводке заботливого Чана, который поставил на стол значок резервации, Феликс с Хёнджином переместились за свободный столик в углу зала. Парни выпили оставшиеся шоты и перешли к коктейлям. Ну как перешли. Пока Феликс еле-еле потягивал свой Мохито, Хёнджин уже успел опустошить три бокала рома с колой и спереть у Феликса «Секс на пляже», попутно подтрунивая над ним за выбор напитка. С увеличением количества выпитого Хёнджином алкоголя, усталость постепенно покидала тело парня, а на смену ей пришли тактильность, любвеобильность и развязанный язык. Феликс по пятому кругу выслушивал анекдот про ёжика, который, переплывая реку, вспомнил, что не умеет плавать и утопился. Хёнджин был так горд своей шуткой, а вот Феликс детской радости старшего не разделял, но старался смеяться и уделять ему достаточно внимания, чтобы тот не чувствовал себя брошенным и не понятым. И пока Хёнджин вновь увлечённо что-то рассказывал, Феликс, активно кивая тому в подтверждении того, что он его слушает, подменил бокал с коктейлем в его руке на стакан с прохладной водой. Если бы Хёнджин продолжил пить в том же духе, то через полчаса его точно пришлось бы госпитализировать. Благо, внезапно увлечённый подсчётом всех родинок и веснушек на лице Феликса, Хёнджин подмены не заметил, всё также упоённо разглядывая друга, придерживая его лицо свободной рукой, дабы тот не двигался. Хотя проблема была явно не в движении головы Феликса, а скорее в покачиваниях Хёнджина, но сейчас его лучше было не расстраивать этим фактом. — Хёнджин, смотри! Кто там идёт? — Чани-хён! Подходящий к столику друзей Чан опешил, когда на него буквально запрыгнул радостный Хёнджин, обхватив его, словно обезьянка, всеми конечностями. Феликс лишь сочувствующе улыбнулся, пожимая плечами на такое поведение друга. Хёнджин же был на седьмом небе от счастья. Его катают на ручках, ещё и не жалуются, как обычно, на то, что Хёнджин сломает какую-то там спину или рёбра из-за сильного сдавливания. Чан старается аккуратно присесть на диван, не потревожив при этом затихшего Хёнджина, но не тут-то было. Почувствовав под ногами поверхность дивана, Хёнджин скатился на него, обхватывая при этом руку Чана и укладываясь на ней, как на подушке, а ноги удобно устраивая на коленях юноши. — Сколько прошло с момента, как вы пришли? — Минут сорок. Хён побил свой персональный рекорд. В прошлый раз он достиг такого результата за два часа. — И часто он так? — Нет. Если честно, я вижу его таким всего второй раз за время нашего знакомства. Джисон тоже не рассказывал, чтобы хён часто так напивался. Он последнюю неделю ходил сам не свой. Джисон сказал, что его резко пробрало на учёбу, стал закрытым, выглядит понурым и болезненным, но оправдывается тем, что сильно устаёт. Так-то оно так, но мы всё равно переживаем. А теперь ещё и тебя в заложники взял. — Пускай. Хорошо, что Джун сегодня не выступает, иначе от меня потом и мокрого места не осталось бы. Ахаха. Пока Чан и Феликс увлечённо обсуждали Хёнджина, учёбу, работу и прочую неинтересную Хёнджину дребедень, сам парень нежился на диване, прислушиваясь к спокойной музыке, доносящейся со сцены. Спокойной она была только лишь для затуманенного разума Хёнджина, конечно же. Остальная же часть клуба, на радость Чанбину, как обычно отвечающему за плейлист, отдавала всю свою энергию, активничая на танцполе. Хёнджину тоже не удалось долго просидеть без активности. Парню быстро наскучило просто так лежать и ничего не делать. Ещё и эти двое не обращают на него никакого внимания. Сущий беспредел! Дабы привлечь к себе желаемое внимание, Хёнджин всячески докучал Чану, то и дело терроризируя его волосы импровизированными причёсками, подкрепляя их красочными описаниями и смехом. На Феликса так же нашлась управа в виде двусмысленных комментариев со стороны Хёнджина в сторону Чана. С этим могло не возникнуть проблемы, если бы Хёнджин не пытался шептать Феликсу через весь стол, какое же у Чана отпадное накачанное тело, да ещё и в сочетании с прелестным характером, что делало его крайне горячим и притягательным, будто этот самый Чан не сидит в десяти сантиметрах от него. Чан отсмеивался, хотя его ушей и коснулся румянец после внимательных замечаний Хёнджина. Феликс же просто надеялся, что Хёнджин в какой-то момент резко отрезвеет или просто выключиться где-то в пределах дивана. — А где Джисон? ДЖИСОНААА. ДЖИ… Мордочку орущего хорька аккуратно прикрыла заботливая рука друга, который молниеносно подскочил со своего места, дабы успеть предотвратить начинающуюся трагедию. Хёнджина же, подобно младенцу, рассмешило напуганное лицо младшего, и как только тот убрал руку, тот издал новый вскрик, а затем ещё и ещё. Блондин каждый раз зажимал Хёнджину рот, серьёзно смотря на его смеющуюся мордашку, и молил всех богов, чтобы тот побыстрее успокоился. Чана же разносило в край от этой картины. Он не знал, что смешит его больше: поведение Хёнджина, реакция Феликса или комичность ситуации в целом. Феликсу надоело каждый раз убирать руку в надежде, что на этот раз Хёнджин кричать не будет, поэтому после последнего вопля решил держать рот старшего закрытым до момента, пока тому не наскучит сидеть в тишине. И правда, уже через секунд тридцать тот, нахмурившись, легонько прикусывает ладонь блондина. Рука одёргивается, а Хёнджин обиженно дует губы, смотря исподлобья в глаза Феликса. В какие из четырёх пар смотреть, он не знал, поэтому чередовал их, как мог. — Чего ты кусаешься? — Ты украл моего Джисона и не отдаёшь. — Джисон готовится к выступлению. — Какому выступлению? Где он выступает? Я тоже хочу выступать! Глаза Хёнджина загораются нездоровым огнём. Феликс торопится схватить того за руки, дабы помешать внезапному побегу старшего, который, казалось, готов был нестись куда угодно, если сказать ему местоположение Джисона. Чан же указывает жестом, что ему очень жаль, но нужно идти объявлять начало выступлений. Феликс провожает того жалостливым взглядом, пока рядом с ним разворачивается целое театральное представление. — Белка по лесу идёёёёт, сейчас семечки снесёёёёт, в пальтишке рыжем, в шишках с рюкзачкоооом! Мало того, что Хёнджин путал абсолютно все слова из детской песенки про белку, так своим пением он умудрился притянуть к себе внимание даже людей, стоящих возле колонок, откуда всё ещё доносилась музыка. Феликс улыбался, как дурак, пытаясь вставить хоть слово, чтобы отвлечь Хёнджина от подготовки самого важного выступления в его жизни. На подмогу ему пришёл Чан, речь которого явно больше заинтересовала пьяную тушку. Хёнджин сидел спиной к сцене, а потому не видел говорившего сейчас Чана, от чего был очень удивлён тем фактом, что слышит его рядом с собой. Заметив, что заинтересованность Хёнджина стремительно сменяется плаксивостью, Феликс тут же направил лицо успевшего пустить слёзы парня в сторону сцены, где сейчас Чан объявлял Джисона. Не успел Феликс пожалеть о своём решении, как вскрикнувший от счастья и захлопавший в ладоши Хёнджин уже нёсся к сцене, снося несколько пар стульев на своём пути. Остатки здравого рассудка подсказали Хёнджину всё-таки не лезть на танцпол. Но вот когда он заприметил в поле своего зрения бар, на который они не ходили непростительно долгое время, над головой Хёнджина зажглась импровизированная лампочка. Он смылся на бар до того, как Феликс успел понять, что Хван не пошёл протискиваться сквозь людей поближе к сцене, намереваясь залезть на неё, отчего младший остался разыскивать его именно там. Хёнджин же прекратил попытки прочтения коктейльной карты почти сразу после того, как понял, что пытался прочесть что-то на самой столешнице, а не на листке. В памяти удачно всплыл ром с колой, который парень поглощал в самом начале вечера. Так что, по скромному мнению Хёнджина, это было определённо выбором судьбы. Хвану повезло, что бармену было абсолютно всё равно на степень опьянения Хёнджина, лишь бы тот оплатил заказ и не буянил. Будь здесь малыш хлебушек, Хёнджину бы налили разве что холодной воды. Феликс бы точно об этом позаботился. Получив свой заказ, Хёнджин тут же, не раздумывая, опустошил его, грустно уставившись в сторону сцены. Он еле различал очертания Джисона на сцене, и его раздражало, что видео воспроизводится в столь паршивом качестве. Он пытался протереть глаза и даже найти кнопку настройки качества в пределах барной стойки, но всё четно. Звук был каким-то заглушённым, а у картинки отвратительное качество. Ему нужно обратиться в службу поддержки с жалобой! Но где найти эту самую службу поддержки? Прокрутившись на барном стуле в поиске хоть одного человека, который, по мнению Хёнджина, смог бы решить его проблему, Хёнджин еле различает знакомое лицо. Лицо, которое скрыто маской. Высокий шкафообразный мужчина с расстёгнутой почти до конца тёмной рубашкой двигался в направлении танцпола, но, заметив на себе изучающий взгляд Хёнджина, резко сменил вектор своего направления в сторону бара. И что там Чан говорил о том, что Соджуна сегодня не будет. Вот он, собственной персоной. И движется к нему. — Ну приветик, сладкий. Голос звучал значительно грубее, чем его помнил Хёнджин. Но глаза видели чёрную маску и пристальный взгляд, а остальные детали мозг уже дорисовывал самостоятельно. Кошачий прищур, блики звёзд в глазах, заботу и ласку. Разбить идеальную картинку не получилось даже тогда, когда рука, резко обхватившая парня за талию, была и по размеру в несколько раз больше и грубее, чем помнил себе Хёнджин. Все ощущения казались какими-то другими, будто не правильными, но Хван не мог оторвать взгляда от этих глаз и смыть с лица глупую улыбку. — Разве я не был «светлячком»? — В таком случае, сегодня я твоё Солнце. — Но я же сгорю рядом с тобой. — Может, лучше сгореть подомной? Хёнджина как током прошибло, когда руки «Соджуна» сжали его бока до яркой боли, придвигая его тело ближе, а шеи коснулись чужие грубые губы. Но... Соджун не стал бы снимать маску в клубе. В голове ворохом проносились мысли, но думать было сложно. Реакция была заторможенной, поэтому Хёнджин нашёл в себе силы оттолкнуть от себя парня только спустя какое-то время и парочку оставленных на его плече красных пятен. Парень лишь гортанно рассмеялся, притягивая Хёнджина обратно к себе за подбородок. Разглядев лицо парня в близи, Хёнджин в секунду протрезвел, осознавая, что перед ним совсем не тот, кого он бы хотел сейчас видеть. — Не бойся, я тебя не обижу. По болезненно сжимающимся пальцам на рёбрах и талии Хёнджина было понятно, что мужчина был настроен решительно. Решительно не отпускать из своих рук так удачно попавшуюся в них добычу. Всё, что мог сделать в своём состоянии Хёнджин, это попробовать вновь оттолкнуть от себя мужчину. Но тот даже не дрогнул, перехватывая руку Хёнджина и лишь сильнее сжимая того в своих руках. Хёнджин был готов пищать от боли, но позволил себе лишь болезненно скорчиться и свободной рукой ещё сильнее упереться в грудь мужчине. — Отпусти меня. — Ну что ты ломаешься? Все видели, что ты был не против. — Я перепутал тебя с другим, отпусти меня. — Сегодня я готов быть для тебя кем угодно, «светлячок». Это прозвучало до того омерзительно, что у Хёнджина чуть было не сработал рвотный рефлекс. Сердце стучало как бешенное, а мозг панически пытался придумать, как справиться со сложившейся ситуацией. Но ничего, кроме попыток дальше упираться, просить отпустить и надеяться, что его послушают, на ум не приходило. Бармен же, как и все находящиеся в этой зоне отдыхающие, делали вид, что не замечают разворачивающейся рядом картины. Хёнджин начинал паниковать. Он один. Джисон на сцене, Феликс его ищет, но неизвестно, когда сможет найти, Чан с Чанбином заняты организационными вопросами, а остальным откровенно плевать на Хёнджина и его «маленькую» проблему размером с платинной шкаф. Когда этот самый шкаф с противной улыбочкой вновь попытался приблизиться к шее Хёнджина, а сам младший напрягся до трясущихся конечностей в четной попытке оттолкнуть того, хватка на его талии ослабла, а самого Хёнджина резко дёрнуло назад, от чего он нормально так приложился позвоночником о барную стойку и, взвизгнув от боли, осел на пол. Он боялся поднять глаза и, обхватив колени руками, упёрся в них головой в попытке унять сердцебиение и подступающее с новой силой желание опустошить желудок. Он не слушал, что происходит вокруг него, стараясь сосредоточиться хотя бы на голосе в его голове, который отчалил ещё на втором бокале рома, оставив после себя лишь белый шум. Когда до него дотрагиваются, он вздрагивает в желании убежать и забиться в какой-нибудь дальний угол. Его пугает мысль того, что это снова тот самый мужчина, который лишь отвлёкся на минуту, а сейчас вернулся, чтобы закончить задуманное. Хван напрягается, готовясь дать хоть какой-то отпор. Он не позволит кому-то делать с ним что душе угодно, вне зависимости от того, в каком он состоянии. Он обязан быть сильным. Но, несмотря на всю моральную подготовку и готовность к самообороне, почувствовав то, насколько аккуратно рука оглаживает его плечо, младший лишь замирает. Уши улавливают знакомый бархатный тембр, и тело Хёнджина сдаётся, расслабляясь. С опаской подняв краснющие глаза вверх, он натыкается взглядом на огромные взбудораженные кошачьи глаза, которые активно бегают по всему лицу и телу парня, осматривая того. Хёнджин, не сдерживая накативших эмоций, подаётся вперёд, крепко оплетая шею спасителя руками. Одному богу известно, как тому удаётся удержать равновесие и не быть заваленным на пол пьяной хорячьей тушкой. Неуверенно и аккуратно Соджун отвечает на объятия Хёнджина, осторожно поглаживая спину парня в успокоительном жесте. Хёнджин, сфокусировав взгляд, осматривает помещение, но нигде не видит того парня. Куда он делся? Неприятный холод пробежался по спине Хёнджина. Если его нет здесь, значит… — Мне нужно идти. Хёнджин попытался встать, но Соджун удержал его на месте. Не то, чтобы для этого нужно было прилагать силы на самом деле. Соджун просто сидел, пока младший барахтался у него в руках. Хёнджин же начал панически оглядываться по сторонам, а дыхание, как и сердцебиение, учащалось. — Посиди спокойно. Куда ты так торопишься? — Мне нужно найти Джисона и Феликса. — Сначала ты успокоишься, а потом мы их найдём. — Я не вижу его. Вдруг с ними что-то случиться. Я должен быть рядом. — Хёнджин, тебя всего трясёт. Хёнджин утыкается носом в шею музыканта, не в силах больше сдерживаться, и случайно задевает носом чёрную маску, из-за которой не так давно спутал его с другим человеком. Соджун дёргается, тут же прижимая ткань к своему лицу, но, ощутив на своей коже прохладные мокрые дорожки слёз, перемещает руку на голову младшего, мягко зарываясь в его волосы, успокаивающе массируя. Соджун от чего-то пах так тепло, уютно и по-домашнему. Хёнджин уловил хвою, мандарины и терпкий кофе и уже считал это самым безопасным сочетанием запахов в мире. Рука Соджуна вкупе с его запахом действовала лучше любого успокоительно. Через пару минут, придя немного в себя, Хёнджин вдохнул этот запах поглубже, прежде чем окончательно отстраниться и виновато посмотреть Соджуну в глаза. Тот не выглядел злым, не выглядел разочарованным или отстранённым, и это пугало даже больше. Хёнджин не знал, чего может ожидать от этого взгляда, и не знал, как объяснить сложившуюся ситуацию, упустив информацию о том, за кого именно он принял незнакомого мужчину. Отчего-то признаваться в этом было крайне неловко. — Как ты себя чувствуешь? Он не обидел тебя? — Немного болят бока, спина и шея саднят, а так всё в норме. Соджун замечает оголённый участок шеи с начавшей синеть в нескольких местах кожей и чертыхается себе под нос. Хёнджин стыдливо прячет глаза, готовясь теперь выслушивать лекцию о том, что он должен был быть осторожнее. Но вместо недовольных слов он чувствует непонятную прохладу на своём плече. Повернув голову, он видит кубик льда, который Соджун заботливо прикладывает к его плечу, слегка отстраняя, чтобы не было неприятной боли из-за сильного холода. Взгляд старшего был внимательным и суровым, но смягчался, стоило их взглядам пересечься. Музыкант шумно выдыхает, отбрасывая почти полностью растаявший кубик льда куда-то в сторону, и взъерошивает свои волосы влажной рукой. Хёнджин же продолжает неотрывно смотреть на него, ожидая хоть что-то, кроме непонятной тишины. — Это поможет немного убрать синяки. — Буду ходить только к тебе на приёмы, мистер притягательный доктор-музыкант. — Сколько ты в себя влил этой гадости, что докатился до жизни такой? — Гораздо меньше, чем хотелось бы. Забавно скорчив недовольную мордашку, Хёнджин уставился в сторону танцпола, где заприметил бегающего в панике Феликс в сопровождении не менее встревоженного Чана. Они определённо точно искали Хёнджина, которого нигде не могли найти. Это понял бы кто угодно, но вот Хёнджин словно память из-за обиды обнулил. Чан старательно помогал Феликсу избежать неприятных столкновений с другими людьми и мебелью, за что сам блондин не сильно-то и переживал, то и дело создавая опасные ситуации, заставив Чана чуть ли не посидеть за несколько минут. — Вот из-за него! Хёнджин обиженно указывает пальцем в сторону Феликса с Чаном. Переведя взгляд в сторону, куда указывает младший и заметив выражения лиц этих двоих, Соджун вскакивает на ноги в попытке привлечь их внимание. Пока Феликс оглядывается по сторонам, пытаясь разглядеть в незнакомых людям своего друга, Чан замечает машущего ему парня и неуклюже цепляющегося за его ногу недовольного Хёнджина. Хватая Феликса за руку, он указывает тому на предмет их поиска, и вот его уже тащит вперёд внезапно вылетевшая торпеда под кодовым именем «переживающий друг». Секундой спустя Хёнджин уже оказывается в крепких объятиях блондина, который к тому же, не стесняясь, лупит его за то, что тот заставил его переживать. Чан с Соджуном же отходят в сторону, явно обсуждая произошедшее, после чего помрачневший Чан направляется в сторону гардероба, а Соджун возвращается к младшим. — Я звонил тебе, а ты даже трубку не брал! Знаешь, как я переживал за тебя? Хорошо, что Соджун-хён был рядом с тобой. — Даже Феликс считает, что ты должен быть рядом со мной, а не ходить непонятно где, несносный кошак. — Соджун-хён, не слушай его. Он выпил немного больше обычного и не понимает, что говорит. — Мне уже успели пожаловаться, что ты повинен в его трезвости разума. Всё нормально. — Он в таком состоянии может быть немного приставучим… — Но безобидным. Это я уже тоже понял. Хёнджин старательно подавлял приступы тошноты, но для всех остальных стало очевидным, что скоро может наступить момент «Х». Феликс винил себя за то, что не досмотрел за другом и тому определённо будет плохо. Соджун ждал возвращения Чана и винил себя, что не пришёл в клуб чуть раньше, чтобы успеть предотвратить произошедшее. А вот Хёнджин себя ни в чём не винил. Его цель на сегодня была успешно выполнена, и всё, о чём он думал, так это о соприкосновении своей головы с прохладной подушкой. Ну или Соджуном. Он выглядел таким мягким облачком в своём розовом плюшевом худи и вкусным запахом. Так и манил младшего опробовать себя в качестве подушки для обнимания. Чан вернулся в сопровождении пары охранников, которые, внимательно выслушав наставления своего начальника, остались следить за порядком в зале, позволяя Чану спокойно вернуться обратно к Соджуну и компании. — Как он? Сегодня точно день «спросите у Хёнджина, в порядке ли он». Иначе сложно объяснить, почему каждый считает своим долгом задать этот потрясающий вопрос. Хёнджин старается держать баланс между желанием отключиться на месте, облевать весь пол и обнимать всех вокруг, поэтому просто молчит, наблюдая и пытаясь вникать в разговор. Последний бокал рома явно был лишним. А бармена, который этот самый бокал дал ему, точно бы ждал нагоняй от начальства, узнай в каком состоянии был Хёнджин, делая последний заказ. — Я думаю, что нужно везти Хёнджина домой. Для него вечер выдался через чур бурным. — Хорошо, тогда я найду Джисона, и мы все… — Не надо, Феликс. Я отвезу это маленькое недоразумение домой. — Эй, ты, котяра, кто тут ещё маленький?! Думаешь, раз похож на кота, то тебе всё можно? Да ты мне в лицо это скажи! Да я сейчас тебе покажу… Отпустите! Пока Хёнджин пытался вырваться из чужой хватки, находясь в захвате разве что зацепившейся за спинку стула рубашки, остальные поднялись с пола, обговаривая детали. Хёнджин был не намерен сдаваться и активно размахивал руками по сторонам, то и дело задевая Феликса или Соджуна неаккуратными движениями. Так бы и продолжалось, не перехвати Соджун руку недовольного Хёнджина, заставив того ещё активнее сопротивляться. — Может, лучше мы с Джисоном отвезём его домой? Ты же только пришёл, хён. — Я зашёл забрать кое-что. Так что оставаться здесь в мои планы и не входило. Да и кто, если не я, геройски примет вызов агрессивного хомячка-убийцы Джинни? — Да как ты посмел?! Вот как только меня отпустят, тебе тут же несдобровать! Понял? — Хён, мы не хотим доставлять тебе ещё больших проблем. — Феликс, я не дам его в обиду и не брошу посреди улицы, даже если он выкинет что-то по дороге домой. Отзвонюсь, как только доставлю его величество короля морских свинок в его покои и уложу спать. Нечего вам таскаться по всему городу на ночь глядя. — Джун прав, мало ли что может случиться с вами по дороге. Ты же сегодня при машине? — Ага. Судя по звенящим звукам, Соджун продемонстрировал ключи в своих руках в подтверждение. Борьба Хёнджина со стулом закончилась победой стула, так что он просто плюхнулся на пол, сдерживая всё более яркие рвотные позывы и лениво следя за тем, что происходило вокруг него. На всё воля божья, так он решил для себя. Главное, чтобы они не тянули с решением, потому что Хёнджин не побрезгует услугами пола в качестве временной кровати. — Мы будем просто отвратительными друзьями, если бросим его в таком виде на кого-то другого. — Никто никого не бросает. Я беру ответственность за каждого из вас на себя и развезу вас всех по домам в целости и сохранности. — Мы не хотим обременять тебя. Это неправильно. — Феликс, вы все учитесь и работаете. Вам нужен отдых. Завтра всё ещё учебный день, приближается сессия, и вы должны быть готовы получать знания. Я пригляжу за Хёнджином в случае проблем. — Сначала в любом случае нужно найти Джисона. — Я уже ему написал, и он согласился на предложение Джуна. Феликс, ты можешь расслабиться. Всё хорошо, Джун знает, что делает. Давайте лучше подготовим маленькое бедствие к поездке, пока он не очнулся и не выкинул что-нибудь ещё. — Всегда готов, сер, мистер Чан Бан, мисс, сер. Компания не могла сдержаться от смеха, слыша такое и видя, как Хёнджин пытается отсалютовать стулу, прислонившись к нему головой. Даже Феликс смог расслабиться после слов Чана и одарить друга усталой улыбкой. Пока Хёнджин пытался заставить оба глаза открыться, Соджун закинул руку младшего себе на плечо, аккуратно приподнимая Хёнджина за талию, лишь невесомо касаясь её, очевидно помня его слова о нанесённых ранее увечьях и не желая приносить лишний дискомфорт. Хёнджин быстро переносит весь вес своего тела на музыканта, абсолютно ничего не стесняясь, и лишь укладывается по удобнее, довольно хмыкая тому на ухо. Соджун стойко выдерживает все трудности схождения с еле двигающимся парнем по лестнице, но, чуть не упав на последних ступеньках, решает уберечь и себя и остальных и, подхватывая Хёнджина под колени, спешно выходит на прохладную улицу. Хёнджин жмурится из-за ветра, дувшего ему прямо в лицо, и, дабы спрятаться от столь неугодного природного явления, утыкается лицом в шею старшего. — Ура! Наконец-то я нашёл своего принца! Довольно размахивая ножками взад вперёд, Хёнджин обхватывает шею музыканта ещё крепче, утыкаясь носом в изгиб плеча, помня о приятном аромате парня, в котором, казалось, он сейчас нуждался как никогда. Он не давал разуму до конца протрезветь и здраво оценивать свои поступки. — Это я-то принц? — Конечно принц! Кто бы ещё нёс меня на ручках, если бы не принц? Глупый кот. — Тогда получается, что ты моя принцесса? Аккуратно усаживая Хёнджина на переднее сидение и предусмотрительно застёгивая ремень безопасности, Соджун окидывает деловитую, но довольную физиономию Хёнджина насмешливым взглядом. Чан, Феликс и Джисон прощаются у входа в клуб, так что их странного разговора никто не мог услышать. — Ты совсем глупый? Конечно, я твоя принцесса! Кого бы ты, по-твоему, ещё таскал на ручках?! — Обычно я беру на руки только своих котов. — Ты что, мне изменяешь? Ещё и с какими-то котами?! Всё, больше тебе нельзя носить меня на ручках! — Какой грозный светлячок. Соджун игриво потеребил Хёнджина за нос, умиляясь его надутым губам и обиженному взгляду. Хёнджин напыщенно отвернулся в сторону, всем видом говоря, что между ними всё кончено и разговаривать он не намерен. Музыкант предусмотрительно открывает бардачок, выуживая оттуда сладкий батончик и пакетик сока, вкладывая это в нетерпеливо вытянутые руки младшего. Тот, заприметив сладости, сменил гнев на милость, выкрикивая слова благодарности, пока Феликс занимал своё место на заднем сидении автомобиля, загадочно улыбаясь. Джисон подбежал к сидению, на котором сидел довольный Хёнджин, и, почти что откидывая Соджуна в сторону, принялся обеспокоенно осматривать того с ног до головы. — Хён, ты как? Как себя чувствуешь? Ничего не болит? Ты можешь говорить, ходить, стоять, сидеть, дышать? Как выглядел этот тип? Я сейчас же ему голову снесу. — Ты когда в последний раз кушал?! — … Что? — Ты посмотри на себя! Тощий, как смерть, щёки совсем сдулись, ноги еле держат, весь шатаешься тут. — Эй, как щёки вообще могут сдуться? Вместо ответа на заданный вопрос Хёнджин просто крепко обнял Джисона, запихав остатки батончика ему за щёку и весело потрепав свободную щёку, вгоняя и младшего и остальных в полнейший шок своим поведением. Прибывая в абсолютном замешательстве, Джисон усаживается рядом с хихикающим над его растерянным внешним видом Феликсом. Музыкант же, убедившись, что Хёнджин ничего себе не прижмёт, отрежет или сломает, аккуратно закрыл за ним дверцу. Перекинувшись парой слов с Чаном и по медвежьи обнявшись с ним, он поторопился занять водительское место и ещё раз пристегнуть Хёнджина, который уже во всю пытался перелезть с обнимашками на заднее сидение к друзьям. Выслушав в свою сторону все самые ласковые слова, которые Хёнджин мог вспомнить или выдумать, и словив с заднего сидения парочку взглядов, полных неописуемого ужаса, Соджун рассмеялся. Громко и искренне, одной рукой прикрывая глаза, а другой отбивая собственную коленку. Хёнджин затих, уставившись на внезапный выпад старшего, а Феликс с Джисоном подозрительно переглянулись, чем ещё больше развеселили музыканта. — Берите пример с Хёнджина и расслабьтесь. Вы напряжены так, будто сидите в машине президента. — Ты старше, и мы просто немного в замешательстве. — Если вы хотите подружиться, то это не лучшая тактика на пути к цели. — Мы о таком даже не думали, хён! Возобновившийся смех старшего заполнил салон отъезжающей машины. Хёнджин, уснувший ещё в начале их диалога, тихо посапывал, прислонившись к пассажирскому окну. Джисон с Феликсом же смогли расслабиться и завести с музыкантом непринуждённый диалог, который тот охотно поддерживал. Очень быстро напряжение и неловкость покинули салон автомобиля, и когда пришло время прощаться, парням не хотелось расходиться. — Хён, это не честно. Мы так мало поговорили! — Мы успеем ещё пообщаться. Если будет время, заглядывайте в субботу в клуб. Чана не будет, я на подмене. Там и пообщаемся. — Поэтому в субботу не будет репетиций? А я-то думал, чего Чанбин был таким довольным сегодня. — Его можно понять. Возможность отдохнуть радует на этом свете всех, кроме умалишённого трудоголика Чана. Еле уговорил подменить его на выходных. — В таком случае мы обязательно придём, правда, Ликс? — Посмотрим. — Эй! Как не будет твоего любимого Чана, так сразу посмотрим? — С чего это вдруг Чан стал моим любимым? Мы репетируем на выходных, у Хёнджина валом домашней работы, а ты собирался навестить родителей. Это был самый точный ответ из возможных! — Откройте окно, кажется, я умру от духоты. Окно со стороны водителя медленно опускается, и Джисон задорно смеётся, продолжая подтрунивать над Феликсом, который старательно подкалывает друга в ответ. Музыкант тихонечко посмеивается себе под нос, следя за дорогой и иногда проверяя состояние Хёнджина. Несмотря на весь шум, тот всё спал, активно хмурясь, бурча себе что-то под нос и причмокивая. Умилительная картина. Высадив сначала Феликса, а следом за ним и сонного Джисона, Соджун направился к дому спящего младшего. Тишину в салоне разбавляло лишь сопение Хвана и редкие звуки машин на дороге. Припарковавшись, Соджун устало откинулся на сидение, наблюдая за равномерно вздымающейся грудью парня. Старший попытался забрать из его рук пустую упаковку от сока и зажатый в кулаке фантик, но встретил неожиданно сильное сопротивление. Разлепив глаза, Хёнджин увидел перед собой знакомый улыбающийся прищур Соджуна, который, поняв, что младший проснулся, покинул салон и, открыв дверь со стороны Хёнджина, уселся перед ним на корточки, всё также не прекращая улыбаться. — Опять ты. Знал, что красть нехорошо? — Ты всё выпил и съел, а мы приехали. Если так сильно хочется создать мне алтарь, то лучше будет брать что-то существеннее мусора. — Помолчи и дай мне спокойно поспать. — На каком этаже ты живёшь? — Может, ещё предлагаешь мне отдать тебе свои ключи от квартиры на третьем этаже, которые находятся в правом кармане моей куртки и назвать номер квартиры?! Ты, кошачий изменщик, не заговаривай мне зубки! — Вообще-то я изменяю тебе с котами, а не котам с тобой. Пока Соджун забалтывал Хёнджина, либо же Хёнджин забалтывал сам себя, музыкант успел проворно выудить у младшего необходимые ему ключи, отстегнуть ремень безопасности и вновь безуспешно попытаться забрать мусор из его рук. — Вот именно! А ещё воруешь мой пакетик с соком, не даёшь мне спать и не берёшь меня на ручки! Я устал ехать, а тебе хоть бы хны! — Ты же сказал, что мне больше нельзя брать тебя на руки. — Вот именно. А ты даже не извинился, чтобы я тебе разрешил! — Вот такой вот я негодяй, да? — Самый настоящий! Пусть и обладатель сока, вкусных батончиков и вкусного аромата. Негодяй и изменщик! Возьму и подговорю твоих котов, чтобы они к тебе на руки больше никогда не шли. — Напомни мне держать своих котов подальше от твоих глаз. Тирада Хёнджина заканчивается, как только его подхватывают под коленями, прижимая к себе, и его голова касается плеча музыканта. Парням повезло, что в столь позднее время кто-то выходил из дома Хёнджина, так что мучаться Соджуну придётся с открытием только одной двери. С которой, к своему собственному удивлению, он справляется достаточно быстро. Скорее всего, из-за того, что спящая тушка просто была не в состоянии мешать ему резкими вскриками и активным жестикулированием. Нащупав выключатель в прихожей и предусмотрительно разувшись, Соджун двинулся в поисках спальни младшего. Благо, однушка, которую снимал парень, не оставляла много вариантов, поэтому Хёнджина аккуратно укладывали в кровать уже через считанные секунды. Музыкант замешкался в поисках домашней одежды парня и, найдя брошенную куда-то на стол футболку, принялся стягивать с Хёнджина грязную и заляпанную в алкоголе рубашку. Снять-то он её снял, а вот как на развалившегося звездочкой по всей кровати парня нацепить теперь чистую футболку, оставалось загадкой. Соджун закутал парня по макушку в одеяло, с горем пополам избавив того от обуви и брюк и таки надев на того футболку. Нащупав в кармане куртки Хёнджина и телефон, пароль для разблокировки которого подсказали ему младшие, он позвонил Феликсу с Джисоном по видео связи, отчитываясь о проделанной работе и пожелав младшим доброй ночи, быстро отключился, боясь разбудить Хёнджина. Оглядев хмурящегося во сне юношу, Соджун решил, что самое время уходить. Хёнджин, будучи маленьким, часто говорил во сне. Во взрослом возрасте этого не случалось. Почти никогда не случалось, если только Хёнджин не выпивал. И вот сейчас музыкант застыл возле выхода из комнаты, слушая, как во сне младший слёзно что-то нашёптывал. Рука крепко сжимала дверную ручку, пока сердце сжималось в груди. — Где ты...нет, не бросай меня… я не хочу…не хочу… быть один…пожалуйста… не бросай меня… Хёнджин выглядел таким крохотным, беззащитным и потерянным. Он метался по всей кровати в попытках схватить кого-то руками в воздухе, и чем больше он махал руками и не мог ухватиться, тем больше начинал ворочаться и плакать. Соджун пытался рационально мыслить, понимая, что это не его дело, но ничего не смог с собой поделать. Хёнджин ухватился за его худи сразу же, как только тот приблизился к беспокойному младшему. Хёнджин прижал несчастное худи так крепко к своей груди, что сердце от такой картины сжималось ещё сильнее. Соджун обещал, что проследит за его безопасностью. Он сам взял на себя такую ответственность и не намерен делать работу лишь на половину. Пока Хёнджин в таком состоянии, пусть и спящий, он не может его оставить одного. Аккуратно устроившись рядом с посапывающим парнем, Соджун устало наблюдал за его дыханием, подавляя желание уснуть. — Почему ты продолжаешь казаться сильным, даже когда самому нужна помощь? Что же твориться у тебя в голове, светлячок?