дом

Однажды это должно было случиться. Бесконечность дня сурка, все снова и снова убивающая в ней все живое привела к полному исчезновению маски человеческой, которую когда-то она надела на себя. Личность стиралась, что начали замечать те, кто успели понять ее как сущность. Руки ее постоянно тянулись к мху и старым поваленным деревьям. У нее были мирские интересы, и это нельзя было отрицать. Наркотик навязанной жизни - вот чем являлись для нее мастурбация, игры и творчество. Про последнее так сказать сложнее всего, но именно словом "зависимость" можно было описать то, как она относилась к возможности взять в руки пряжу и спицы. Без этого невозможно было забыть, в какую же яму она привела себя сама и заставила молить о пощаде, не дав сказать и слова. От привычного способа доставить себе боль она отказалась.. Почти. Бесполезные куски железа все так же лежали на расстоянии вытянутой руки, и иногда она перебирала их в руках, любуясь, будто на ценный трофей, коим и являлись эти вестники эйфории. И правда, описать состояние, которое они дарили ей иначе было невозможно. Эйфория, в самом обычном значении этого слова. Эйфория токсичная, разрушительная и больная, но так необходимая ей, не способной испытывать более что-то, не ранящее ее душу, другим способом. И вот однажды это всё-таки случилось. Придя с занятий домой она взглянула в зеркало на такое пустое и серое лицо, в глаза, отражающие лишь ее физическое тело, и поняла, что пора освободиться. Она сжала в руке металл в последний раз и набросила на голое тело какую-то старую накидку, доставшуюся ей от бабушки. На плече сумка, ее любимая, потрёпанная временем и доставшаяся ей за красивые глаза на встрече состайников. На сумке нарисованы глаза - её верные спутники все то время, сколько она себя помнит. А внутри плотно уложена пряжа и бумага с карандашом. Пора. °°° Идти по началу довольно неприятно. Под ногами - бетонные плиты, которыми вымощена дорога до соседнего дома, царапают ступни и заставляют отдергивать ногу на себя практически через каждый шаг. Она спохватывается не сразу: изрядно истязав ноги девушка сворачивает в обступающий дорогу лес. Он тёмен, он гудит, шепчется вокруг и за спиной, но она выпрямляется, и идёт, практически не смотря под ноги. Палки и сухая трава впиваются в ноги, но это не больно и не страшно. Здесь надо быть. С каждым шагом идти становится все легче - и она переходит на бег. В ушах свистит ветер, а лесок из редких деревьев превращается в густую чащу, в которой она чувствует себя правильно. Каждый шорох вокруг - поддержка, молитва, наставление матери. Иди вперёд, иди. Отринь все прошлое, иди вперёд. Иди, иди, иди... Все ждут тебя. И ты ждёшь. Иди, иди, иди.. В ушах стучит кровь, в глазах темно, а может это из-за того, как вокруг сгущается лес? Совсем неважно, нет, главное идти вперёд, туда, куда она должна была попасть с рождения. Лес, семья, лес, иди, мать, деревья, здесь. Сумка бьёт ее тяжело, но это совершенно блекнет перед тем, к чему она стремится. Ноги проваливаются в мох по щиколотки, она смеётся: щекотно. Останавливается чтобы отдышаться, но это ей больше не нужно; нужно лишь посмотреть вокруг да прикоснуться к мху. Она встаёт на колени и слегка погружается в покров. Проводит рукой по одеялу, кровати, другу, о котором мечтала всю жизнь. Улыбается нежно, будто гладит котёнка, и поднимается на ноги. Оглядывается по сторонам и понимает, что не помнит откуда пришла. Стискивает сумку - последнее напоминание о ее прошлом пристанище, и снимает накидку. С трудом она кладет ее в сумку, и уже обнаженная, смотрит вверх, задрав голову. Кроны деревьев чуть пригибаются, будто здороваясь, приветствуя свою заблудшую дочь. Наконец-то прислушивается и улавливает этот непрекращающийся скрип, разговор сотен, тысяч братьев и сестер. Можно не торопиться. Она наконец дома. °°° Когда под ногами начинает чавкать, девушка останавливается вновь, и понимает, что пришла. Присматривается и прислушивается, и то же делает окружающее ее болото. Ему, им, всем интересно, кто она и зачем здесь. Чужая или своя? Касается пальцами листьев маленького куста, растущего рядом. Смотрит на небо, а его почти и не видно. Лес, деревья. Она улыбается им, и наконец слышит своих сестер. Счастливый смех раздается откуда-то издалека но она знает, что это расстояние вовсе неважно для каждой из них. Дома. °°° Конечно она не забывает тех, кто был с ее прошлой оболочкой. Как же хорошо, что они все живут рядом с лесом. Каждая просыпается одной ночью и слышит далёкий и такой знакомый смех, радостные выкрикивания собственного имени устами той, что когда-то была их. Выгляни в окно, ну же. Я жду тебя. Посмотри в окно. Не хочешь с нами? Мы с сестрами будем тебе рады. Приходи, лес так ждёт всех вас. А можно зайду? Ты только скажи что можно, и я зайду к тебе. А зачем у тебя икона над дверью висит? Помнишь, мы смеялись над суеверностью твоей матери? Сними же, ну. Зачем она тут? Давай, пусти меня, пожалуйста. Не хочешь? Тогда спи сладко, а я буду петь в лесу за окном, ты услышишь меня. Ты же знаешь, что я тебя люблю? Люблю и тебя, и лес. Приходи к нам? Может, в гости. Мы на глаза не покажемся, но издали посмотрим да песни будем петь тебе. Несвязные, а если захочешь, твои любимые, даже самые глупые. Такого понятия не может быть у нас, мы вне характеристик. Приходи к нам, пожалуйста? Я скучаю. На болотах и любых заводях, на заброшенных пляжах и в лесах я буду с тобой. Знай, я не оставляла тебя ни на минуту, я просто выбрала другой дом. Не серчай на меня за это, я лишь вернулась туда, где мне самое место было с рождения. Хочешь, полежим во мху? Он мягкий, я сплю в нем, когда наскучит бегать по лесам. А это интересно, знаешь? Я столько избушек находила там, старых и новых, с живыми и неживыми, пустых и разрушенных, оставленных ненадолго и навсегда. Помнишь странные камешки, да мха горсти, которые ты находила у себя в сумке? Простишь мне эту маленькую шалость? Это я хочу тебе напомнить о себе, хотя ты и не забываешь, я надеюсь. Я нашла дом. Приходи в гости.