Her red lips

Начинать тайные отношения с женой своего брата — заведомо плохая идея. Но разве можно и нужно ли противиться своим чувствам, если они распирают грудь нараспашку? Брат Хана, Сынмин, всегда плохо относился к своей возлюбленной и частенько после ссор он приезжал к старшему домой, потому что возвращаться к тому, от кого голова взрывается, явно не хотелось. Джисон долго наблюдал за их перепалками, решая не лезть в чужие конфликты, потому что, ну, зачем? Это сугубо их выбор, и они в ответе за него. Он считал так до одного дня. Однажды они поссорились прямо на застолье, когда две такие разные, но родные семьи собрались, чтобы отпраздновать день рождение дедушки Ёнбок-и. Пара Минхо и Сынмина всегда была подобна бомбе, у которой обязательно был таймер: они никогда не могли ужиться вместе. И парень, и девушка имели характер, так что ругались до последнего, срывая голос и растрачивая последние нервы. Лино не выдерживала первая, извинившись, покидала чужой дом. Несмотря на то, что её приняли в семью очень радушно, она всегда чувствовала себя лишней: то ли свои тараканы в голове, то ли ублюдское отношение мужа. В её ещё недолгой жизни хватило дерьма, так что было неудивительно, что она была стойкой и в меру жёсткой. Она так защищалась. Усаживаясь на скамейку рядом, Джисону не нужно было вникать в их слова, чтобы понять, что его брат снова задел свою жену за больное, знал ведь, урод, на что надавить, чтобы заткнуть. Хан не мог решиться, стоило ли ему тогда вообще говорить с ней, потому что, ну, кто он? Он никогда с таким не сталкивался и вряд ли когда-то столкнётся, потому что если люди разные, они либо притягиваются, либо находятся на расстоянии десятков километров. Возможно, дело в том, что Сынмин и Лино слишком похожи, оттого и тянутся друг к другу, как бы сложно и ужасно потом ни было. В тот вечер Ли впервые поделилась с кем-то тем, что скребло в её истерзанной душе. Она не плакала: не любила показывать свою слабость другим, думая, что её воспримут не так, что её слова будут выброшены на ветер, что её снова не поймут. Но Джисон понял её. Ему не потребовались её слёзы или слова о том, как же она уже заебалась от такой жизни, нет. Ему и не нужно было слушать её рассказы, чтобы понять, что внутри семьи его брата творится полнейший хаос. Что сказать про самого Хана, так это то, что внутри его домашнего очага всегда царила любовь и забота, несмотря на то, что дети порой отторгали его попытки быть хорошим отцом, а ведь он нигде не проступался и очень их любил. Он любил свою жену, а она — в ответ. Они буквально были соулмейтами, понимая и принимая друг друга с полуслова. Только вот Хан всё равно был слегка чужд для них. Лино была удивлена, что его дети сторонятся его. Он правда был хорошим отцом, пусть и работал много, чтобы дать им всё, но ведь он не просто так пропадал, так почему же отношение такое отчуждённое? Кажется, они говорили несколько часов, прежде чем вернуться и лечь спать, ведь места в большом и уютном доме хватало на всех. Сынмин и не заметил, что его жены не было так долго, а вот Хёнджин сразу поинтересовалась, как Лино, ведь Хан предупредил её, куда уходит. Наверное, странно, что успокаивать девушку пошла не другая девушка, а мужчина, причём, не любимый, а, считай, чужой. Но оставить двоих детей на Джисона, которого, они, к сожалению, ни во что не ставили, хреновая затея. Мысли двигались в, казалось бы, недавно пустой голове, из одного угла в другой. Каждый думал о своём и совсем чуть-чуть о чужом. После того дня что-то пошло не так и они сблизились. Появлялось всё больше тем для диалога, всё больше историй, которыми хотелось поделиться, всё больше эмоций и чувств. Лино часто ошибалась, и это совершенно не смущало её, тем не менее, один свой проступок она вряд-ли забудет. — Ты почему сидишь здесь одна? — подал голос Хан, потому что забыл свой телефон в доме, но ему так хотелось заснять салют самому, что он тут же метнулся обратно и очень удивился, застав Ли одну за огромным столом, предназначенным для всей семьи. — Да так… Не люблю фейерверки, — её голос был ровным, несмотря на то, что глаза метались из стороны в сторону, лишь бы не встретиться с другими. — Мне позвать Сынмина? — Зачем? — она вскинула брови, наконец пересекаясь взглядом с Ханом. — Мне всё равно на его присутствие или отсутствие, — он знал, что она не врала ему. Она больше не любила его, и об этом он тоже был осведомлён. Наверное, заслуга Джисона здесь тоже была, потому что такой, как она, терпеть такого идиота — бессмысленно, только потратит свою молодость. А оно ей надо? Конечно, нет. — Может, выйдешь хотя бы ради других, а не ради Сынмина? Мы же семья, — предложил тот, понимая, что оставаться в бой курантов одной — невероятно ужасно, пусть она и скажет, что её всё устраивает. — Какая семья, ей богу, — усмехнулась девушка, поправляя локон волос, что весь вечер так и мешался. — Если бы я не вышла замуж за твоего брата, то не стала бы вашей семьёй. Да мы уже почти разведены с ним, так что скоро я вновь стану для вас незнакомкой, — тонкие пальцы обхватывают ножку бокала, поднимая его в воздух. — За тебя, — подносит к губам, выпивая содержимое залпом. На часах двенадцать, с улицы слышен радостный визг, а единственное, о чём может думать Хан — губы напротив. Такие соблазнительные и блестящие от красного тинта, что так любила наносить девушка по праздникам. Что-то неправильное звенит в затворках разума, вторя ежесекундно: «Поцелуй-поцелуй-поцелуй!» И он не может противиться. Не может противиться её мягкому голосу, который так часто срывался из-за истерики, не может противиться её доброму взгляду, на который он часто подвисает при встрече, не может противиться её мягким и нежным рукам, что так приятно обжигают кожу при случайном касании, не может противиться её губам, потому что они кажутся тем единственным, что спасёт его в этот момент. Этот поцелуй многое изменил в их жизни. Под действием алкоголя они не могли оторваться друг от друга, жадно впиваясь в чужие уста, проталкивая язык в тёплый рот и, как ошпаренные, отскочили в разные углы, слыша приближающихся детей и родителей. Было неловко сидеть за одним столом, когда они единственные знали, что происходило за ним, пока другие встречали Новый год на улице, отсчитывая секунды. Наверное, многие заметили, что Лино и Джисон стали избегать встреч и разговоров, но никто не вымолвил ни слова. Спустя несколько месяцев они совершили вторую ошибку. Им определенно нельзя оставаться наедине, потому что тогда в воздухе будто летают феромоны любви и похоти, от которой так невероятно тянет друг к другу. Так получилось, что они единственные остались в доме, когда вся дружная семья поехала в магазин, а их оставили готовить мелкие закуски, ведь, как назло, Сынмин забыл о том, что ему доверили приготовить продукты. — И долго мы будем прятаться друг от друга? — внезапно спросил парень, мо́я руки перед тем, как начать нарезать овощи и фрукты. — Не знаю, — честно ответила Лино, чувствуя, как к щекам приливает жар. Ей было стыдно, что она вот так поступила с хорошими людьми. Что она стала причиной трещины устойчивой стольких лет, семейной стены. — Послушай, мы взрослые люди, — сократить расстояние наверняка было плохой идеей, но что поделать, ведь он уже стоит перед ней, приподнимая аккуратный подбородок пальцами, для установки зрительного контакта, ведь девушка наотрез отказывалась смотреть в чужие глаза, да и разница в росте у них была заметная. — Мы оба отвечаем за свои действия, не так-ли? — Да, но… — она замолкает, ведь ее так нагло перебивают, затыкая. Но не так, как это делал её муж, — ругаясь и будто тыча в больные воспоминания, — нет. Он нежно чмокнул её в губы, очерчивая линию скул кончиками пальцев, вызывая мурашки. Кажется, мир перевернулся в этот момент, потому что нельзя так поступать, а они, сломя голову, летят навстречу своему вожделению. Усадив Ли на столешницу, Хан случайно задел кружки, что, падая, так звонко разбились. Девушка вздрогнула лишь на секунду от того, что это случилось неожиданно, но их совершенно не волновали осколки на полу, важнее сейчас было их влечение. Поцелуи медленные и чувственные, ладони нежные и такие обжигающие, а одежда кажется такой лишней… Это был первый раз, когда они переспали. Наверное, если бы этого не случилось, они бы и дальше молчали, пытаясь отлучаться, когда появлялись в одной компании. Однако этот азарт, который ощущался на кончиках пальцев каждый раз, когда они встречались в конце недели, оправдывал средства. Да, да, это всё было пиздец как неправильно, но что поделать, когда душа так и рвётся к этому человеку, когда сердце бьётся только в его присутствии, когда разум хочет только его? Такие встречи стали почти что постоянными, неважно: поругались с партнёром, плохой день или просто хочется тепла — они находили ответ друг в друге, утопая в поцелуях и нежности. Они ничего друг другу не обещали, потому что у каждого была семья и будто на подсознательном уровне они договорились, что просто выпускают пар вместе. Им было комфортно в компании друг друга, и их встречи не всегда начинались или заканчивались сексом, нет. Они нежились в объятьях, смотрели фильмы и просто говорили по душам, будто были друзьями с давних лет и между ними нет странной связи, которая может пошатнуть их репутацию. Лино научилась плакать при других, а Хан научился слушать и поддерживать людей. Они вместе готовили и гуляли, пусть и происходило это редко, ведь их отношения всё ещё были в тайне. А можно ли вообще назвать это отношениями? Секс пару раз в неделю, жаловаться, когда сложно, и просто быть рядом несколько часов в день — вряд ли. Безусловно, все их встречи через время стали просачиваться в обществе, и Хёнджин, услышав от подруги: «Твой муж хорошо общается с женой его брата? Часто их вижу вместе», поднапряглась. Следя за двумя детьми, не всегда получается поспевать за всеми событиями, вот и Хван не уследила, подзабыв, что, вообще-то, у неё есть муж. Джисона тогда настиг неожиданный серьезный разговор, но почему-то вместо того, чтобы признаться в своих многочисленных изменах, он соврал, говоря, что никто и никогда не заменит его любимую. А Хёнджин была наивной, поверила. Этот разговор не мог остаться лишь между ними, и Хан оповестил Лино, также упоминая, что ответил. Девушка неоднозначно качнула головой, словно ей на время вернулась совесть, нагло украденная страстными поцелуями. После того как к ним возвели подозрения, они стали осторожнее в своих действиях и пытались не появляться в обществе вместе, лишь изредка, когда были не вдвоём, а, например, с Хёнджином или Сынмином. Встреч стало меньше, но казалось, что от того они стали лишь ярче. Со временем любое совместное времяпровождение стало однотипным, сухим, в конце концов обычным. На том решили что, может, это знак, что им пора перестать делать это всё, пока они ещё не полностью погрязли в этом? Несмотря ни на что, надолго расставаться у них всё равно не получалось. Словно две части магнита, их тянуло друг к другу. Сходились-расходились примерно раз в полтора месяца, так что особо не удивлялись, когда одного из них вдруг «озаряло» и они хотели встать на путь истинный. Кому какая разница, что сходились спустя пару дней, потому что скучали? Вот и в этот раз они были в очередной разлуке, когда Лино отправили в командировку в Пусан. Она решила, что раз так, значит, им точно нужно расстаться окончательно, потому что это не может продолжаться вечность. Листая новостную ленту, валяясь на постели, Ли совершенно не ожидала звонка в дверь. У нее не было знакомых в Пусане, которые знали, что она здесь, а коллеги могли позвонить. Шаркая тапочками по тёплому полу, она медленно пошла в прихожую. Какого же было её удивление, когда она увидела там Хана, осматривающего её с ног до головы. — Ты чего забыл тут? — она хлопала ресницами, сложив руки на груди, потому что действительно не понимала, каким чёртом он оказался в Пусане. Джисон не спрашивал разрешения, заходя внутрь и закрывая за собой дверь. Он словно зверь надвигался на неё, а когда пятиться было некуда и спина ударилась о стену, ухмыльнулся: — Не рада меня видеть? — смотреть на эти губы вблизи парню было невероятно тяжело, поэтому он отстранился, снимая обувь и проходя внутрь. — Эй, на вопрос вопросом не отвечают! — цокнула она, идя вслед за ним. — Ты как вообще узнал, что я здесь? Мы же не общались уже… — она задумалась на пару секунд, — две недели. — Детка, неужели считаешь дни, когда на тебе нет моих губ? — хмыкнул Хан, усаживаясь на чужую постель. — Да так, меня отправили в Пусан по одному вопросу, я рассказал Сынмину и он попросил передать тебе пакет с вещами, таблетками и чаем. Комбо, конечно, интересное, но меня больше интересует другое: вы снова сошлись? — Ну, как видишь, — Лино решила не отвечать на первое предложение, заметив глаза. — Давай свой пакет и иди решай свои вопросы. — А если я не хочу? — он с вызовом смотрел в глаза напротив, чувствуя себя более чем уверенно и спокойно, потому что в их «отношениях» Джисон всегда доминировал, но не переходил черту. Они некоторое время играли в гляделки, но Ли всё же потянулась за чёртовым пакетом, только вот споткнулась об ногу парня, казалось бы, на ровном месте, приземляясь на его бедра и грудь. — Детка, ты так по мне скучала, что даже не можешь держать себя в руках? — хмыкнул он, опуская ладонь на тонкую талию, слегка сжимая. — Не скучала, — буркнула она, пытаясь высвободиться из объятий, но Хан лишь крепче уместил руку на её теле. — Как неуверенно, — довольно хмыкнул он, понимая, что выиграл в их перебранке, потому что видел её насквозь. — Тебе нравится издеваться надо мной? — хмурилась она, ударяя по плечу. — Я не издеваюсь, — он качнул головой, а потом вдруг пискнул, когда почувствовал боль в плече. — Ауч! — и даже убрал руку с талии, чтобы потереть своё плечо. Лино не была плохим человеком и очень боялась сделать кому-то больно, поэтому тут же стала извиняться. — Ах, прости-прости! Сильно болит? — она прикусила губу, осторожно кладя свою ладонь поверх его на плече. — Уже не так болит, — он улыбнулся, а она поняла, что прокололась, когда повелась на его уловку. — Ты правда не скучала по мне? Он внимательно смотрел на неё, зная, что если она забыла о нём, он не станет ей досаждать и уйдет, но в глубине души он чуял, что это не так. А она, будто специально, молчала. — Детка, не молчи, — и осторожно вернул ладонь на бёдра. Ах, молчание — это то, что Хан Джисон ненавидел больше всего. Пошли или прими — зачем молчать-то? Вместо слов, к удивлению парня, она просто закрыла глаза и нахмурилась. Он не понимал, что это значит, поэтому очень тихо отбросил пакет на тумбочку около кровати, располагая обе руки на нежной коже. — Я даю тебе десять секунд на то, чтобы ответить, иначе я решу сам, — он приблизил своё лицо к её, говоря ей почти что в губы, начиная считать вслух. — Десять… В голове рой мыслей, она хочет оттолкнуть его, потому что это неправильно. — Девять. Они не должны этого делать. Они оба в браке. — Восемь. Разве после всего, что они вытворяли — их можно считать людьми? — Семь. Но им ведь так хорошо вместе. Они чудесно дополняют друг друга. Им не хочется быть порознь. — Шесть. Чёрт, она так скучала по его тёплым ладоням. — Пять. Она так давно не целовала его, что ей кажется, что она умрёт, если откажется. — Четыре. Она не может понять, на кого злиться больше: на себя, за то, что каждый раз соглашается на его условия, или на парня, что так манит к себе. — Три. Будь ты проклят, Хан Джисон. Будь проклят за то, что ты такой привлекательный. — Два. Нет-нет, это всё так неприлично. Они никогда не отмоются от позора, если кто-то прознает о них. — Один. Всё в нашем мире неприлично. Зачем и как вообще жить, если думать о том, что скажут другие? Хан, как настоящий джентльмен, даёт ей три дополнительные секунды, но она никак не действует, поэтому инициатива переходит в руки, держащие её за талию. Он сладко и страстно припадает к её губам, теряя рассудок окончательно. Неужели он правда сможет когда-то отказаться от этих манящих губ? Она робко отвечает, опуская ручки на его плечи, поглаживая шею, притягивая его ещё ближе. Такие нежные и такие родные ладони ощущаются просто невероятно приятно, Хан будто побывал в ёбаном раю. Резко меняя их положение, Джисон ловит каждый девичий вздох и удивлённый писк, а после широко улыбается, наблюдая за распахнутыми глазами. — Ты совсем что-ли? — шикнула она, на что Джисон лишь рассмеялся, водя кончиком носа по её шее, сменяя его на губы, оставляя поцелуи и укусы. — Не оставляй следов, ты же помнишь. — М-м-м, не хочешь, чтобы мой братец увидел, что ты нашла кого-то получше? — довольно улыбается, продолжая свои злодеяния в большем темпе. Ему всегда нравилось искушать девушку, доводить до исступления. Ему нравилось, когда она нуждалась в нём. — С чего ты взял, что ты получше? — дерзко произнесла, вдруг чувствуя довольно сильный укус, но не показала, что больно и решила продолжить свою игру. — Может быть, до твоего прихода здесь был другой человек? — Детка, не играй с огнём, — рыкнул он, оголяя ключицы Ли, оставляя следы от зубов. — Правда водила сюда кого-то? — Кто знает… — если Хану нравилось бесить и злить девушку, то она, в свою очередь, любила его изводить и выводить на ревность. Женская футболка тут же оказывается где-то за пределами постели, открывая вид на подтянутый живот, благодаря множественным тренировкам и хорошему питанию, а чуть выше красуется грудь, облаченная в чёрный кружевной лиф. — Вот видишь, — она смотрит ниже своих ключиц, а брови парня лишь хмурятся от этого факта. Ну вот хоть убейте, не верит, что до него был кто-то другой. — М-м-м, ты такая плохая, детка… — он качает головой, толкая язык за щеку, — Нужно вытрахать из тебя всю дурь, чтобы ты больше не смотрела на других и уж тем более не говорила такое. — А кто сказал, что я позволю тебе это сделать? — хитро улыбнулась она, опираясь локтями о постель. — Думаешь, что мне правда нужно твоё разрешение? — хмыкнул он, а после резко опустил взгляд на женские ноги. — Я несколько раз говорил тебе, что если ты будешь носить эти шорты, которые даже задницу тебе не прикрывают, они будут висеть у тебя на щиколотках, — в глазах плясали то ли черти, то ли огни, а может, и всё сразу. Он действительно много раз говорил ей, чтобы она не носила этот предмет одежды, но она поступает по-своему. Всегда. — Говоришь так, будто я должна тебя бояться, — ох уж этот характер, девчонка всегда стояла на своём, даже в ситуациях, когда была неправа, до последнего топила за свою версию. Вместо слов, он вновь резко переворачивает тело девушки, кладя её спиной вверх, приподнимая за поясницу, разведя ноги. Нависает сверху, проведя ладонью от ягодиц до шеи, едва ли слышно шепча: — Ты такая несносная… — тёплое прикосновение языка к мочке уха. — Я определенно должен показать тебе, кому ты принадлежишь, — звонкий шлепок проходится эхом по стенам спальни под громкий вскрик. — Не зли меня. — М-м-м, а то что? — да, она определенно пытается перетянуть одеяло на себя, но вряд ли у неё это получится, ведь, несмотря ни на что, она слабее и, с вероятностью девяносто пять процентов, сдастся первая. — А то, что я не пожалею твои чудесные ножки и ты ещё неделю не то что сидеть, ты стоять не сможешь, — шипел тот, вызывая дрожь по телу, что так приятно превращалась в желание, перетекаемое к низу живота. Очередной шлепок выбивает первый стон, что так приятно, словно мёд, опаляет слух. — Вот так, детка, покажи, как ты нуждаешься во мне, — довольно, словно кот, шептал он, проходясь губами по спине, выцеловывая все косточки, двигаясь всё ниже. От одних лишь коротких поцелуев тело девушки выгибалось, чувственно отвечая на его ласки. Всегда так чутко отвечала ему… Изводящие поцелуями губы двигались к бёдрам, проведя по ним тёплыми ладонями, очерчивая каждый сантиметр этого невероятного тела, каждый изгиб. Ловкие пальцы поддевают резинку шорт, начиная до боли медленно стягивать их вниз. Лино ненавидела, когда Джисон ее испытывал, дразнил. Она громко выдыхает, когда он наконец спускает их до колен, кончиками пальцев водя по аппетитным ягодицам, вновь опуская на них ладони, слыша тихий скулёж. — Детка, я хочу слышать твой голос, — приказывает Хан, надавливая на спину девушки, чтобы та прогнулась ещё сильнее. — Мечтай, — хрипит та, а после вновь ощущает жжение, издавая стон. — Я сказал, что хочу слышать твой голос. Что-то непонятно? — рыкнул он, прижимаясь грудью к спине девушки, удобно устраивая ладонь на её шее, надавливая. — Ответь. — П-понятно, — пальцы так приятно ощущаются на шее, что когда он убирает их, становится невыносимо пусто и одиноко. — Хорошая девочка, — хвалит парень, поддевая кромку белья, вновь испытывая и доводя до белого коления. На всю комнату раздаётся рингтон смартфона и Лино будто окатило ледяной водой. — Это Сынмин, — оповещает та, подбирая телефон откуда-то с тумбочки. — Отвечай, — кивает он, ловя на себе неуверенный взгляд. — Детка, я, кажется, сказал тебе ответить. Ли прокашливается, а после отвечает на звонок. — Алло? — ровным тоном произносит девушка, прикусывая губу, ведь понимает, в каком положении находится. Джисону, честно говоря, осточертело то, что она весь вечер его не слушается, поэтому он решает наказать её, целуя промежность сквозь бельё. Лино стоит больших усилий не издать ни единого звука, однако шумно вдохнуть воздух всё же приходится. — Всё в порядке? — интересуется Сынмин, слыша ее вдох. — Д-да, я просто только проснулась. Работы навалили кучу, вот и отсыпа-а-а-аюсь… — она растягивает слова, чувствуя, как позади мужские руки стягивают с неё белье, такого же кроя и фасона, как и бюстгальтер. — Я там передал тебе кое-что через Джисона, он уже заезжал? — спокойно спрашивал Ким, не представляя, что происходит по другую сторону телефонной трубки. — М-м-м, да-а… — стонет Лино, чувствуя язык, который так умело доставляет удовольствие, заставляя подкашиваться ноги, — Недавно вот, уехал, — Хан хмыкает, слыша эти слова, проникая внутрь девушки указательным пальцем. — Ты уже смотрела, что внутри? — не унимался муж, заваливая вопросами. — Н-нет, но Джисон сказал мне, что там примерно, — было невероятно тяжело сдерживать стоны, ведь парень выводил языком и руками невероятные узоры, от которых хотелось кричать. — Там твои таблетки, некоторые вещи, которые могут тебе пригодиться, но ты их не взяла, и чай, ты вроде любишь его, — голос Сынмина звучал слишком ровно по сравнению со временами срывающимся голосом Лино. — Аргх, — шикнула она, когда вдруг оказалась перевёрнута на спину. — Ударилась об спинку кровати, — нагло врала, лишь бы не заподозрил. — Спасибо, что передал это всё. — Ты когда возвращаешься? — с каждым последующим вопросом сдерживаться становилось всё сложнее. Он будто специально это делал. — М-м-м, думаю, буду здесь до выходных, а там как начальник скажет, — пискнула та, чувствуя тёплый язык, будто на холсте рисующий иероглифы, понятные лишь Хану. — Я могу приехать, — он довольно-таки ошарашил её такими заявлениями, добавляя: — Если хочешь. — М-м-м, Сынмин, — простонала девушка, когда Джисон вдруг стал водить большим пальцем по чувствительному клитору, выбивая из колеи, — давай поговорим об этом завтра? Я очень устала от перелётов и этой суматохи, — ещё чуть-чуть и она точно не сможет больше сдерживаться. — Конечно, отдыхай, — он шумно выдохнул, напоследок говоря, — Я люблю… тебя. — И я люблю… — и после этих слов сбросила звонок, отбрасывая мобильный куда-то в сторону. — Ты дурак? Хочешь, чтобы он всё понял и рассказал твоей жене? — шипела Ли, прикусив губу, ведь за время, пока она злилась, он добавил второй палец. — Детка, для своей жены я уже второй час сплю в отеле, — хихикнул он. — А вот что подумает про тебя твой муженёк зависит от того, как ты справилась с тем, чтобы не шуметь. — Паршивец, — внизу живота тянуло всё сильнее, а ноги дрожали, отчего Ли пыталась свести их вместе, но Джисон, расположившийся между них, не позволял этому случиться, а услышав оскорбление, и вовсе прекратил свои действия. — Я тебя ненавижу… — раздосадованно простонала она, кусая губы. — Детка, из твоего чудесного рта вылетают такие плохие слова… — он цокнул. — Ты такая плохая девочка. — Ах, Сон-и, ну пожалуйста… — почти что хныкала она, мечтая получить желанную разрядку. — Вот видишь, можешь, когда хочешь, — его определённо устроило обращение и он мягко поцеловал каждое из её бёдер поочередно, а после с новой силой продолжил её сладостные пытки. Хан Джисона смело можно было называть искусителем, ведь тот всегда пытался вывести девушку на ревность, соблазняя и вынуждая играть по его правилам. Парню не потребовалось много времени, чтобы показать девушке звёзды. Её тяжёлое дыхание звучало повсюду, а губы почти что кровоточили, так часто она их кусала. — Ты такой придурок, Хан… — наконец отдышавшись, произнесла Лино, приподнимаясь на локтях. Парень не сдвинулся ни на миллиметр с того момента, когда девушка словила экстаз. Он дерзко провёл языком по нижней губе держа зрительный контакт с дамой. От одного лишь его взгляда хотелось кончить. — Твой рот определённо нужно чем-то занять. Он говорит такие плохие словечки, — цокнул тот, вставая на ноги. Несмотря на то, что разница в их росте была около десяти сантиметров, фигура парня довольно-таки устрашающе возвышалась над хрупкой и нежной Лино. — Ах, от кого я слышу это, — ухмыльнулась девушка, сбрасывая рыжие локоны с плеч, оголяя их ещё больше. Джисон тут же ловит это движение взглядом, а в глазах словно горит пламя. — Ты можешь быть свободен… — шепчет та, кивая на дверь. — Не так быстро, — качает головой он, вновь припадая к любимым губам, кусая и облизывая их. Руки блуждают по спине и пояснице, вычерчивая символы их странной, но не менее тесной связи. Так приятно и нежно становиться на душе, что хочется просто раствориться в чужих этих ладонях. Всё это безумно неправильно. У Хана дома жена и двое детей, а Лино только-только сгладила все острые углы с мужем, найдя золотую середину их отношений. Но разве можно оторваться от этих губ, которые вытворяют немыслимые вещи парой движений? — Хан, нет, погоди, — отстраняется Лино, пытаясь отдышаться от такого напора. — М-м-м, что? Что-то не так? — взгляд быстро пробегается по её лицу, беспокоясь. — Мы не должны… мы ведь расстались. — Правда что-ли? Пару минут назад ты так не думала, или я ошибаюсь? — хмыкнул Джисон, заправляя выбившиеся локоны волос за ухо девушки. — Да и сейчас ты не то чтобы выглядишь расстроенной… — Отвернись! — шикнула она, слабо толкая его в плечо. — Да ладно тебе, что я там не видел, а? — смеётся Джисон, лишь крепче сжимая тело в тисках. И снова она поддаётся соблазну. Запретный плод всегда сладок. — Джисон, я действительно думаю над тем, чтобы прекратить наши встречи… С точки зрения морали мы оба поступаем ужасно, мы предаём свой собственный выбор, а они ведь даже не знают об этом… — в очередной раз начинает диалог Ли, на одну и ту же тему, несколько дней подряд. Так уж получилось, что Джисону очень не хотелось уезжать от девушки, он ужасно соскучился по ней, а теперь отпустить её было схоже тому, чтобы положить голову на плаху. — Почему, как только мы остаёмся наедине, ты начинаешь говорить об этом? Разве нас обоих не устраивало то, что было? Почему ты вдруг заговорила о морали и совести, которых у нас двоих нет? — недоумевал Хан, поправляя задравшуюся футболку девушки, осторожно приглаживая её к телу. — Потому что… мы поступаем плохо. Так не должно быть. Тебя ждёт дома семья, меня — Сынмин. Мы плохие люди, Джисон, понимаешь? — она нервно прикусывает губу, чтобы её голос ненароком не начал дрожать. — Посмотри на меня, Лино, — просит Хан, но сам не двигается ближе и не заставляет её делать это: ждёт, когда она сама возьмёт инициативу. — Мы оба были несчастны в наших браках, но стоило нам повстречать друг друга, как мы расцвели. Единственное, что мы сделали неправильно: оставили это в тайне ото всех из-за страха быть непонятыми и осуждёнными. Нет ничего плохого в том, чтобы влюбиться. — Джисон… — её голос всё же начинает дрожать, а на глазах выступают слёзы. Он всегда её понимает, лучше, чем кто-либо другой. Она действительно счастлива с ним. — Ну всё, тише, моя хорошая, всё в порядке… — выдыхает Хан, с большим удовольствием принимая девушку в объятия. И вот они снова вместе. Никому неизвестно насколько и когда случится следующее потенциальное расставание.