Ты стала моей бедой, ядом, живой водой

      Ты надеваешь чёрную юбку до пола и красишь глаза красной подводкой. Твои стрелки острые как ножи, с кончика которого капает кровь, и ты вся ты как будто кричишь: Не подходите ко мне. У тебя на руке браслет с шипами, и всё твоё тело – шипы. Такая сильная и неприступная – ведь никто не может обломать острое железо. Тебя боятся. Тебя уважают. Но этого ты хотела?       Мэй выкидывает старую одежду, разрезает ножницами нежные платья, обрывает рюши. Она швыряет в окно мягкие игрушки и сдирает плакаты со стен. Девочка выросла. Её нежный спокойный и идеальный мир стал слишком маленьким и поэтому дал трещину, через которую постепенно просочилась вязкая жестокая реальность. Больше нет безопасного уголка, нет места, где она может спрятаться, закрыть глаза и сделать вид, что мира вокруг неё не существует. Есть только райский сад, который Мэй взрастила, тихий и безмятежный. И нереальный. И теперь он отравлен, его листья опадают, а корни гниют. А вместе с ним гниёт и Мэй, и самые счастливые воспоминания превращаются в невероятную агонию. Её мечты и надежды рассыпались осколками, по которой она теперь вынуждена идти босиком. Бесконечный путь в никуда. Куда он её приведёт? Мэй не знает. Но если останется здесь – лишь станет одним из осколков.       Мэй приняла свое новое существование, отгородилась от всех своим новым любимым черным цветом и рассчитывала только на себя. Окружающие люди были для неё не более, чем веточками в бесконечном океане. За исключением одной. Элизия. Раздражающе-розовая, словно её передержали в кондитерской, и такая же приторно-дружелюбная, открытая до омерзения. С чего та решила, что Мэй интересно её слушать? Что ей нужна ее дружба? Просто очередная эгоистка, которая за показным вниманием лишь хочет себя показать хорошей. Мэй от таких тошнит, она отталкивает Элизию, а та, как фруктовая жвачка, ни за что не отстаёт.       Ты не боишься защищать себя. Завернулась в колючую проволоку до самой шеи – попробуй подойди, изрежет, исколет и оставит шрамы. Только разве эти шипы не ранят тебя саму? На твоём теле шрамы, но в свежие рубцы снова втыкаются железки. Ты правда сильная? Смелая? Ничего не боишься? Ты поджимаешь губы, а твои глаза метают ножи. Им действительно можно убить. Ты злишься, потому что раньше была слишком доброй? Твою нежную душу вывернули, облапали, наследили. Она кричала и молила о пощаде, когда её терзали и разрывали на части. И теперь ты прячешь её под колючей оградой. Под дождем из ножей. Под злостью и неприступностью. Под силой, что на самом деле является твоей слабостью. – И почему я должна сидеть тут с тобой? – Мэй бьёт кулаком в дверь. Та вздрагивает, но не открывается. – Потому что ты не сможешь её пробить. Нужно дождаться обхода, – Элизия как ни в чем не бывало болтает ногами, сидя на стуле.       Мэй, как будто стремясь доказать обратное, бьёт ещё несколько раз по двери, но результата нет. – Мэй, хватит мучить бедную дверь, давай поговорим, – начинает Элизия своим противным голоском. – Нам не о чем с тобой говорить, – отрезает Мэй и смотрит исподлобья. – Давай поговорим о твоей ненависти ко мне. – Если бы ты не таскалась за мной по пятам… – Или тебя раздражает, что я могу быть такой, какой ты себе не можешь позволить.       Мэй осекается и поворачивает голову к Элизии. Её пристальный взгляд как будто смотрит сквозь саму Мэй. Нет, это лишь её дешёвые уловки. – Мы ведь похожи, Мэй. Ты тоже добрая и нежная, прекрасная девушка, которая приветлива ко всем. Но когда-то с тобой поступили несправедливо. И теперь ты вынуждена защищаться. Тебя раздражает, что я смею быть такой открытой, такой беззащитной.. – Замолчи, – резко обрывает Мэй, – да что ты знаешь обо мне? – Я и не знаю, – улыбка Элизии все такая же безмятежная, – но ты позволишь мне узнать?       Элизия протягивает руку. Мэй кривит губы. Эта девчонка слишком много о себе думает. Ей кажется, что она смотрит прямо в душу? Читает как открытую книгу? Это лишь притворство. Но Мэй подходит и кладёт свою ладонь поверх. И вцепляется ногтями в белую кожу, сжимает запястье, словно хочет услышать хруст костей. Элизия остаётся на месте. Ни один мускул на ее лице не дрогнул, а рука осталась такой же уверенной протянутой. – Если ты обманешь меня…или попытаешься мне навредить, будет в тысячу раз больнее. – Я знаю, Мэй. Ты можешь мне доверять. – Это мы ещё посмотрим.       Мэй отпускает руку Элизии. Она всё также не собирается ей доверять, но, кажется, зудящее раздражение к Элизии волнами отходит от берега и потихоньку сходит на нет. Элизия всё ещё приторно-розовая с режущей слух манерой речи, но почему-то Мэй всё равно хочется попробовать. В конечном итоге, если что-то пойдет не так, теперь она умеет себя защищать.