genshin impact | hard kink

“...ты шутишь, да?” Ты молча качаешь головой, сцепив пальцы на скрещенных коленях, чтобы скрыть, как дрожат твои руки. В комнате воцаряется тишина, слышно только, как в соседней комнате холодильник делает лед, и как где-то в глубине дома крутится сушилка. По другую сторону кофейного столика в центре твоего дивана сидит ошеломленный Чайльд, наполовину протянув руку к своей банке с газировкой, аккуратно стоящей на подставке. Медленно он убирает руку и откидывается на спинку дивана, его руки безвольно падают на колени, а его взгляд опускается с твоего лица на стол между вами, глаза мечутся туда-сюда, пока он обдумывает твой вопрос. На самом деле ты его не винишь, учитывая, что ты почти огорошила его своей просьбой. Но тишина начинает нервировать тебя, твоя смелость начинает убывать, поэтому ты поддерживаешь себя поспешными объяснениями. "Конечно, я готова взять все на себя. Тебе не нужно беспокоиться о том, что я приду к тебе за чем-то юридическим. Твоя ответственность прекращается, как только результат будет положительным". Чайльд молчит долгое-долгое мгновение. А затем его пальцы обхватывают колени, и он тихо спрашивает: “Ты уверена в этом? Я?” “Неужели ты думаешь, что я бы когда-нибудь спросила, если бы не была абсолютно уверена?” Теперь, когда ты понимаешь, что он, возможно, просто свыкся с этой идеей, твой голос звучит немного увереннее. Ты немного приподнимаешься, распрямляя ноги и надеясь, что язык твоего тела покажется менее пугающим… Если ты вообще могла быть для него таковой. Чайльд знает тебя с тех пор, как ты потеряла первый молочный зуб, и ты сомневаешься, что в тебе есть что-то, чего он мог бы испугаться. Кроме этой просьбы, ты полагаешь. “Нет, никому другому я не доверяю больше, чем тебе”. И нет ни единой частички тебя, которая не верила бы в это. Несмотря ни на что, вплоть до этого момента, Чайльд был той постоянной фигурой, на которую ты всегда могла положиться. Итак, когда эта мысль начала назревать, и ты начала строить планы и убеждаться, что с этой ответственностью ты справишься, на ум пришел только один человек. Чайльд вздыхает, наполняя легкие по максимуму, прежде чем выпустить весь воздух, пока он почти не захрипит от усилия. Это своего рода вздох, который вы издаете перед тем, как сообщить кому-то плохие новости. Это было бы слегка разочаровывающим, но ты заложила в бюджет альтернативу обращению в клинику и проведению процедуры более традиционным методом. Когда он открывает рот, чтобы ответить, ты ожидаешь худшего, но он огорошивает тебя: “Хорошо. Если это то, чего ты хочешь, я сделаю это для тебя”. "Правда?" Ты чувствуешь себя нелепо, спрашивая об этом, когда тебе очень ясно отвечают, но твой разум все еще борется с надвигающимся разочарованием, которое так и не наступает. Чайльд кивает, его рот сжимается в линию, прежде чем уголок его рта слегка приподнимается. “Просто, чтобы ты знала, если бы буквально кому-нибудь еще пришло в голову спросить меня об этом, я бы посоветовал им прогуляться”. Испытывая облегчение, ты откидываешься на спинку дивана позади себя, запрокидывая голову, чтобы посмотреть в потолок. И впервые с тех пор, как он приехал, и ты задала очень важный тон разговору, Чайльд наконец-то смеется. "Почему у тебя такой облегченный вид? Ты должна была знать, что я скажу "да"." Плечи Чайльда наконец расслабляются, его рука тянется за забытой газировкой, которую ты предложила ему, когда он пришел к тебе домой. "Когда это я говорил тебе “нет” тому, чего ты всерьез от меня хотела?" “Не думаю, что я когда-либо раньше просила о чем-то таком, Чайльд”, - ты странно смотришь на него, почти не веря. Теперь тебе просто кажется, что он не воспринимает это всерьез. Но нет, это действительно так, потому что он почти повторяет тебе это в ответ, как будто это самая естественная вещь в мире, сопровождаемая шипением и щелчком открываемой им содовой. "Ничего такого серьезного, как попросить меня сделать так, чтобы ты забеременела? Да, я бы сказал, что ты не просила ничего подобного". Когда ты не отвечаешь сразу, он слегка вздыхает и ставит свой напиток на стол, затем встает на ноги. Длинноногий и ленивый, он легко перешагивает через кофейный столик в твою сторону, затем опускается и садится рядом с тобой. Его локоть опирается на спинку дивана, ладонь на щеке, когда он смотрит вниз на твое растерянное лицо. "Ты же знаешь, что я сделаю все, чтобы ты была счастлива, верно? Я знаю, ты уже некоторое время думала об этом, я просто не спрашивал, так как решил, что это то, что ты, возможно, захочешь оставить при себе. Но детские журналы на кофейном столике выдавали тебя с головой". Ты демонстративно избегаешь смотреть на доказательства своего преступления. "Я никогда ничего от тебя не скрываю. Я просто...” "Хотела сначала все распланировать? Я не сержусь, просто рассказываю все так, как я это видел. В любом случае, ты права, ты бы не спрашивала, если бы не была уверена на сто процентов. Так что я сделаю все, что тебе от меня нужно. Должен ли я сделать это вот так, в баночку, или...” “Вручную?” “Это то слово, которое мы собираемся использовать для этого? Вручную?” В голосе Чайльда звучит недоверие, когда он отрывает голову от ладони и трясет ею. “Если это тот путь, по которому ты хочешь пойти, можем ли мы использовать термин, который немного менее… не сексуальный?” "Я имею ввиду, что именно так все и будет, не так ли? Секс с единственной целью деторождения?" "Что, ты хочешь сделать это по-миссионерски? Дырку в простыне прорезать? Выключить свет?" “Все, что сделает это менее неловким”. Ты ворчишь, резко пихая его локтем в живот, прежде чем подняться на ноги. Неугомонная энергия начинает подниматься в твоем нутре, когда ты понимаешь, что это действительно то, что должно произойти. Чайльд согласился. К счастью, он не встает, чтобы последовать за тобой, но это не значит, что ты уходишь далеко. Ты только отходишь в дальний угол гостиной, бесполезно выглядывая в окно в поисках какого-нибудь отвлечения, которого не приходит. Глаза Чайльда следят за тобой, не заботясь о том, знаешь ли ты, что он это делает, или нет. "Неужели это действительно будет так неловко? Ты же знаешь, я не собираюсь делать ничего странного или заставлять тебя чувствовать себя плохо. Я буду делать только то, что ты мне скажешь". "Даже если я передумаю?" “Ты этого не сделаешь, я тебя знаю”, - спокойно говорит Чайльд, и он прав. "Но да, даже если я собираюсь это сделать, а ты скажешь мне остановиться. Я бы так и сделал, не задавая вопросов”. “Какой хороший друг”, - ворчишь ты, глядя сквозь жалюзи в пустоту. Единственный ответ Чайльда - смех, к сожалению, за счет тебя, но без всякого злого умысла. Твое заявление не было ложью, Чайльд - твой лучший друг. И снова ты слышишь звук льда, падающего в емкость твоего холодильника, шум сушилки, оповещающей о завершении цикла, и лениво шипящей на столе газировки Чальда. С легким щелчком жалюзи опускаются обратно на место, когда он, наконец, спрашивает: “Итак... когда ты хочешь сделать э-э… это.” Ответ прост, но ты ожидала, что он не будет так легко затрагивать эту тему, даже если он немного не в духе по этому поводу. Прикусив губу, ты ощущаешь привкус собственной крови от легкого прокола, глядя на него краем глаза. "Мы могли бы сделать это... сейчас? Чем скорее, тем лучше, особенно если это... не сработает с первого раза". Чайльду всегда есть что сказать, поэтому тебе очень неприятно, когда он этого не делает. Чтобы сохранить рассудок, ты не рассматриваешь его так пристально, как тебе хотелось бы, а вместо этого размышляешь, стоит ли тратить усилия на протирание жалюзи в следующий раз, когда у тебя появится достаточно сильная мотивация, чтобы убрать весь дом. На самом деле, весь этот обмен мнениями дает тебе достаточно нервной энергии, чтобы сделать именно это. "Я думаю, было бы немного глупо думать, что это произойдет с первой попытки. Но... да, я готов". "Э-э... ладно. Просто сделаем это?" Боже, это так неловко. Честно говоря, ты не ожидала, что вы зайдете так далеко. Чайльд слегка фыркает, прежде чем встать с дивана. “Как насчет этого? Ты пойдешь в свою комнату, сделаешь все, что тебе нужно, чтобы подготовиться, а потом просто позовешь меня, хорошо?” “А как насчет тебя?” “Я собираюсь сесть прямо здесь и сделать то же самое”, - говорит Чайльд, пожимая плечами так непринужденно, как ты обычно видела, хотя его рука нервно теребит завязки толстовки. Он не так равнодушен, как ты поначалу подумала, и по какой-то причине это заставляет тебя чувствовать себя лучше, чем если бы он действительно был таким обходительным и уверенным в себе, каким пытается казаться. С чуть большей скоростью, чем обычно, ты, не сказав больше ни слова, уходишь в свою спальню, как он и предложил, оставив дверь приоткрытой за собой. С дрожащим выдохом ты несколько раз поводишь плечами, чтобы взбодриться. Все просто прекрасно, самым трудным было заставить его согласиться. Теперь все пошло по накатанной, нужно только... подготовиться. Снимая одежду, ты слишком долго кладешь ее в корзину для белья. Когда ты забираешься на кровать, тебе приходит в голову мысль, что, возможно, не было необходимости полностью раздеваться. Не похоже, что будет какая-то прелюдия, и ему не обязательно видеть тебя всю, чтобы сделать это. Но ты и так потратила впустую достаточно времени, поэтому ты просто опираешься на один локоть и колени и осторожно проводишь пальцем по себе, чтобы посмотреть, как ты справляешься со всем этим. Твои щеки горят от смущения, когда ты довольно быстро осознаешь, что твои пальцы насквозь мокрые. Но ты не собираешься сообщать ему об этом, так что, чтобы хоть немного сохранить лицо, ты просто... готовишься получше. Проделываешь все необходимые действия, растираешь себя быстрыми кругами и погружаешь в себя палец или два, чтобы убедиться, что тебе не будет очень неприятно. Тебе требуется вся твоя сила воли, чтобы не простонать его имя, а не просто позвать его, когда ты будешь готова. Дверь слегка скрипит, когда он осторожно просовывает голову внутрь. Ты все еще в том же положении, к твоему непосредственному стыду, но он ни слова не говорит по этому поводу. На самом деле Чайльд довольно тихо пересекает комнату, а затем забирается к тебе за спину и опускается на кровать. Прежде чем прикоснуться к тебе, он тихо спрашивает: “Все еще уверена?” И эти слова и тон, которым они произнесены, немного снимают твое напряжение. “Да, я уверена. Просто...… делай то, что тебе нужно.” Когда он сидит позади тебя, ты не можешь видеть выражения его лица, но тебе интересно, смущается ли он от твоей неловкости. Эта мысль не задерживается надолго, потому что ты ошеломлена ощущением того, как его член прижимается к тебе, а затем скользит по твоему влагалищу. Голос Чайльда дрожит, когда он бормочет: “Извини, мне просто нужно смазать его. Не хочу причинять тебе боль.” Твои пальцы вцепляются в простыни, но не в каком-либо ужасе. Скорее что-то горячее скручивается у тебя в животе от того, как легко он пытается устроить тебя поудобнее - как всегда. Первоначальный толчок его к твоему входу далеко не так ошеломляет, как ты ожидала, но это все, что есть. Толчок, который ни к чему не приводит, и он издает раздраженный звук сквозь зубы, который немедленно заставляет тебя пробормотать извинения. Давление прекращается, и ты чувствуешь, как он немного наклоняется в сторону, как будто хочет посмотреть тебе в лицо. "Ты серьезно извиняешься за то, что такая тугая? Не похоже, что ты сейчас сильно возбуждена, будь реалисткой". Если бы он только знал. Но, возможно, есть что-то, что можно сказать о твоем сохраняющемся напряжении и о том, что ты точно знаешь, кто стоит за тобой. Чайльд снова выпрямляется, и впервые его рука опускается на твое бедро, аккуратно положив ее так, чтобы это не выглядело ужасно неуместно. Это почти заставляет тебя смеяться, учитывая, что ты стоишь на коленях и склоняешься перед ним, независимо от контекста всего этого. “Ты знаешь, я действительно не хочу форсировать это, так что, если ты хочешь, я могу... ну, ты знаешь”. Ты не знаешь. Твое молчание говорит об этом, и он пытается снова. "Я могу помочь. Я имею в виду тебе. Я могу помочь тебе еще немного подготовиться?” О. "О". "Это значит "да"?" Ты киваешь, потому что не уверена, что сможешь говорить без того, чтобы твой голос не превратился в бессвязную кашу. Рука Чайльда сжимает твое бедро в тихом ободрении, и хотя это действительно заставляет тебя чувствовать себя лучше, это далеко не так интригующе, как ощущение того, как его бедра отодвигаются, а ладонь обхватывает твое влагалище сзади, пальцы прижимаются к твоему клитору ровно настолько, чтобы заставить тебя немного вздрогнуть. Поначалу Чайльд почти ничего не делает, и ты начинаешь думать, что он сожалеет о своем решении, пока он не нажимает немного сильнее, и твои бедра подсознательно не прижимаются к его руке. С этого момента у тебя остается очень мало времени, чтобы о чем-либо подумать, пока он скользит рукой взад-вперед, перемещая ее между твоими половыми губами, пока он не прижимается вплотную к тебе, и твое влагалище скользит по его ладони. "Хм… достаточно влажная, теперь точно", - бормочет Чайльд почти про себя, зажимая твой клитор между средним и безымянным пальцами и лениво потирая его. "Просто постарайся немного расслабиться, хорошо? Если ты захочешь представить вместо меня кого-то другого, я не буду злиться". Как будто ты могла, но не тогда, когда он издает тихий заинтересованный звук, когда его ладонь убирается с влажным звуком. На самом деле, ты прекрасно осознаешь, кто именно сейчас с тобой, вплоть до ощущения подушечек его пальцев, когда они покидают твой клитор, и вместо этого его средний палец прижимается к твоей дырочке с возрастающим давлением. Одним движением он входит по самые костяшки пальцев, и ты молишь бога, чтобы он не увидел, как ты кусаешь тыльную сторону ладони, чтобы заглушить свои звуки. Чайльд немного отстраняется, затем возвращается с двумя пальцами, легкое растяжение немного обжигает, но это никак не помогает подавить твой внезапный прилив возбуждения. Это только разжигает его, побуждает тебя расслабиться ради него. “Собираюсь добавить еще один, и тогда у тебя все будет хорошо”. И прежде чем ввести в тебя третий палец, он бормочет: “Я обещаю”. Ты наклоняешься вперед, когда он вонзает в тебя свои пальцы, и он тянет тебя назад, схватив за бедро. Ты тихо благодаришь его за то, что он расположен таким образом, что не видит, как у тебя поджимаются пальцы на ногах. Даже если бы он ничего не сказал об этом, ты не совсем уверена, что смогла бы пережить это в своем собственном сознании. Предполагалось, что это будет что-то быстрое и отстраненное, а теперь ты стоишь на четвереньках, и твой лучший друг ласкает тебя пальцами? Может быть, это была плохая идея. На самом деле ты об этом не жалеешь. С влажным звуком он высвобождает пальцы и обхватывает ими свой член, размазывая твое возбуждение по всей длине, прежде чем снова толкнуться в твою дырочку. К счастью, он не дает тебе никакого предупреждения, чтобы заставить тебя напрячься, прежде чем он просто... войдет. Только кончик, этого достаточно, чтобы растянуть тебя и дать первое ощущение наполненности. "Хорошо? Хочешь, я еще немного помогу тебе?" "Н-нет, это… этого достаточно. Все прекрасно, я имею в виду". Твое заикание не ускользает от него, ты знаешь, что это так, но ты искренне надеешься, что он просто списывает это на нервы, а не на надвигающееся возбуждение. Если ты кончишь на его член, то почти наверняка умрешь. Другая рука Чайльда опускается на твое бедро, чтобы удержать тебя на месте. "Ладно, я просто... продолжу. Расслабься, ты молодец". Черт, ты бы хотела, чтобы он замолчал. Крепко зажмурив глаза, ты пытаешься не обращать внимания на то, как они хотят закатиться, когда он наклоняется вперед и полностью заполняет тебя одним быстрым движением. На мгновение в твоем животе поселяется страх, ты ни за что не выберешься из этого, не опозорив себя оргазмом. Но его голос застревает в горле, вместо него вырывается судорожный выдох, и ты в какой-то степени рада, что это не оставляет его равнодушным. Не то чтобы это могло быть как-то по-другому, учитывая, что его удовольствие - ключ к успешному выполнению этого. Этот сдавленный звук длится не больше секунды, когда он отодвигается назад, затем вперед и выдыхает: “Ах, черт”. Ты напрягаешься рядом с ним - не из-за нервов, а из-за внезапного приступа удовольствия. Чайльд, должно быть, воспринял это неправильно, потому что он быстро исправляется. "Извини, я буду вести себя тихо. Я не хотел этого делать". “Т-тебе не обязательно вести себя тихо”, - отвечаешь ты, прикрывая рот тыльной стороной ладони. Видит бог, ты тоже была бы шумной, если бы не держала себя на таком коротком поводке. “Делай то, что тебе нужно”. “Делать то, что мне нужно”, - повторяет Чайльд, и что-то странное звучит в его голосе, прежде чем он продолжает: “Да, хорошо. Я постараюсь не увлекаться”. Ты и так уже многого от него потребовала, так что у тебя нет права просить его не увлекаться. Ты отгоняешь эту мысль и стараешься не зацикливаться на звуках, которые издает твоя киска, когда он начинает двигаться чуть быстрее, входить сильнее, трахать тебя глубже. И каждый из толчков сопровождается каким-нибудь его звуком, иногда придыханием, иногда стоном, который длится немного дольше, чем ты ожидаешь. Устремив взгляд вперед, ты сосредотачиваешься на своих подушках, когда твоя кровать раскачивается, а твое влагалище принимает его снова и снова, сильно сжимаясь каждый раз, когда он достигает дна. Хватка на твоих бедрах усиливается, притягивая тебя к нему, чтобы встретить каждый толчок - или это ты отталкиваешься сама. Когда ты не двигаешься, на тебя не оказывается никакого давления, и становится ясно, что это произошло исключительно по твоей воле. “Давай, не стесняйся сейчас”, - голос Чайльда задыхается от напряжения и определенно от удовольствия. "Даже если это...нгх... сделано для того, чтобы ты просто забеременела, это вредит моему самолюбию, если ты не чувствуешь себя хорошо." Не находя подходящих слов, может быть, ответного удара по его самолюбию, все, что ты действительно можешь сделать, это издать сдавленный стон, когда он толкается достаточно сильно, чтобы все твое тело качнулось вперед. "Все в порядке, это не будет странно, я обещаю. Тебе можно наслаждаться этим - и я знаю, что так и есть, я чувствую, как твоя киска сжимается, словно не желая меня отпускать". Следующий звук, который ты издаешь, - это звук унижения, но он заглушается тем, как он издает тот же тихий звук раздражения языком и зубами, а одна из рук, лежащих на твоих бедрах, обхватывает тебя спереди. Это заставляет его наклониться к тебе, завязки его толстовки щекочут тебя между лопатками. Как и прежде, он ловит твой клитор своими пальцами и не делает ничего, кроме как зажимает его между ними, каждый его толчок делает работу, чтобы растереть тебя об них. Безумие - не совсем подходящее слово для описания того, что ты чувствуешь при дополнительной стимуляции, но оно достаточно близко, чтобы ты была готова принять его. Закрыв глаза, ты тщетно пытаешься не закричать от натиска его члена, его пальцев, его голоса, бормочущего: “Я раскусил тебя. Я не дурак, я почувствовал, какая ты мокрая, когда вошел сюда. Тебя просто нужно было немного подтолкнуть.” “Ммм, заткнись...” “Нет”, - обрывает тебя Чайльд, больше не вытаскивая из тебя свой член, а вместо этого медленно покачивая бедрами напротив твоих. “Должен спросить, и ты можешь солгать, если хочешь, но ты попросила меня сделать это, потому что я был лучшим выбором для размножения, или потому, что ты хотела знать, каково мне было бы трахать тебя?” Твоя рука быстро тянется назад, намереваясь ударить его, но его рука на твоем бедре просто хватает твою и прижимает к кровати. Его ладонь прижимается к тыльной стороне твоей ладони, пальцы переплетаются с твоими движением, которое, несомненно, приятно, несмотря на первоначальную грубость. “Или, может быть, это было немного и того, и другого”. У тебя перехватывает горло, когда ты смотришь на него через плечо, а он просто улыбается тебе сверху вниз, щеки раскраснелись, а радужная оболочка вокруг расширенных зрачков стала тонкой, как бритва. "Ничего страшного, если так оно и было. Хочешь, я открою тебе секрет? Я думаю, тебе это понравится". Рука Чайльда сжимает твою, когда он ослабляет давление, его голова наклоняется, чтобы запечатлеть небрежный поцелуй на твоей щеке. "Тебе не обязательно было просить меня забеременеть, если ты хотела знать. Но, эй, теперь уже слишком поздно, верно? Ты хотела моей спермы, ты ее получишь". Все кружится, включая твои мысли, когда твои веки закрываются, и ты слишком близка к тому, чтобы кончить, чтобы чувствовать себя комфортно. Не потому, что ты этого не хочешь, а потому, что всего несколькими предложениями он изменил динамику всего этого дела, и тебе нужно поговорить об этом. Логика отступает только с очередным толчком его члена, теперь его дыхание касается твоей щеки. "Знаешь", - начинает Чайльд, каждый слог, кажется, имеет достаточный вес, чтобы его слова ощущались так, словно они проникают тебе под кожу, - "я думал, что выиграл джекпот. Мне показалось, что я не правильно расслышал тебя, когда ты меня спрашивала. Ты знаешь, что происходит с мужчиной, который влюблен в тебя, когда ты просишь его трахнуть тебя, чтобы зачать ребенка?" “Ч-Чайльд–!” “Да или нет, милая”, - прерывает Чайльд напряженным голосом. Он тоже близко, ты чувствуешь это по подергиванию его брюшного пресса у твоей задницы, по небрежности его движений. В отчаянии ты говоришь правду и качаешь головой. "Я не знала! Мне жаль!" "Не извиняйся. Не за то, что дала мне именно то, чего я хочу". Его следующие слова прерываются толчками, которые с резким свистом выдавливают воздух из твоих легких. "Ты, на четвереньках, задницей вверх. Только... Для... Меня". Пальцы Чайльда резко сжимаются, жжение смешивается с сигналами экстаза в твоем мозгу, пока не становится настолько неразличимым, что ты теряешь контроль над собой. Мучительный стон почти срывается с твоих губ, но ты заглушаешь его ладонью, все еще тщетно пытаясь не казаться такой нуждающейся и отчаявшейся, какой ты была на самом деле. Даже когда ты делаешь именно то, о чем так беспокоилась, и кончаешь, когда член Чайльда трахает тебя в открытую, хлюпающий звук далеко не такой громкий, как его довольный смех, согревающий тебя изнутри. “Ну вот, теперь я не буду чувствовать себя так плохо из-за того, что наполнил тебя своей спермой”. Еще один ленивый поцелуй с открытым ртом в твою шею, когда ты вздрагиваешь под ним. "Надеюсь, у нас не получится это сразу. Тогда я смогу трахать тебя снова и снова, снова и снова, пока ты не получишь то, что тебе нужно. Будешь милой и округлой с моим ребенком? Ты сводишь меня с ума, ты знаешь это?" Ты знаешь - очень хорошо. Потому что то же самое ты можешь сказать о нем в данный момент - всякая неловкость с его стороны была полностью сметена этой... дикостью. Хотя, как бы грубо он себя ни вел, то, как его пальцы переплетаются с твоими, когда он толкает тебя к кровати, очень мягко. Твой язык высовывается, облизывая пересохшие губы, прежде чем ты прижимаешься щекой к кровати и смотришь на него краем глаза. “Пожалуйста, Чайльд...” “О, да? Что "пожалуйста", милая?" У тебя даже не хватает духу почувствовать какой-либо стыд, когда ты слабо прижимаешься к его бедрам. “Тебе нужно кончить в меня, пожалуйста. Хочу забеременеть - хочу, чтобы ты это сделал...” Любые добродушные насмешки или поддразнивания разбиваются вдребезги, когда его лицо зарывается в твою шею, а пальцы, давно покинувшие твой клитор, снова сжимают твое бедро. Ощущение впивающихся ногтей, как будто он боится, что ты ускользнешь прежде, чем он успеет кончить, загоняя свою сперму поглубже в тебя. Каждый стон вдавливается в твою кожу, как будто он хочет оставить его там в качестве метки, как будто размножение с тобой - это еще не достаточное право на тебя. Несмотря на то, что ты кончила раньше, тебе требуется еще некоторое время, чтобы полностью прийти в себя. Тем временем он почти сразу начинает осыпать поцелуями твою шею и плечи, старательно избегая твоего лица. Несмотря на то что его член размягчается, он не вынимает его до тех пор, пока ты не начинаешь нетерпеливо покачиваться, желая подняться с колен и лечь. Вместо того чтобы позволить тебе упасть вперед на живот, он продолжает держать тебя за бедро, сдвигаясь, чтобы раздвинуть тебя и тихо промурлыкать. Внезапное ощущение его пальцев на твоем чувствительном влагалище заставляет тебя дернуться от его крепкой хватки, что только усугубляется тем, как он собирает свою сперму, которая вытекла наружу, и заталкивает ее обратно внутрь. Только тогда он, наконец, позволяет тебе лечь плашмя, сводя твои ноги вместе, когда он забирается на тебя сверху и опускается, чтобы лечь тебе на спину. Воздух вырывается из твоих легких под его внезапным весом, и он не извиняется ничем, кроме еще одного поцелуя в твое плечо. Здесь тихо. В холодильнике все ещё делаются кубики льда. Ты полагаешь, что самая простая тема - самая вопиющая. Скрестив руки на груди и подперев ими подбородок, ты спрашиваешь: “Ты все это говорил серьезно?” "В какой части?" “Я сказала "все"”. Чайльд хмыкает, словно размышляя, но ты знаешь, что у него уже есть ответ. Его щека прижимается к твоим лопаткам, и от легкого вздоха по коже бегут мурашки, когда ты чувствуешь, как он отстраняется. "Да, все. Наверное, стоило сказать это до всего этого". “Мм... да, наверное”. Еще один отрезок тишины, дыхание Чайльда несколько раз прерывается, когда он начинает говорить, прежде чем прервать его. Это продолжается несколько раз, прежде чем он, наконец, решается: “Ты злишься на меня?” И что еще остается делать, кроме как рассмеяться, удивляясь, что из всего он решил выбрать что-то настолько глупое. "Что? Нет, с чего бы мне злиться? Ты сделал то, о чем я тебя просила". “И еще немного. С э-э… дополнительным смыслом.” “О, определенно. Но я не злюсь. Может быть, слегка раздражена. Ты собирался сказать что-нибудь… когда-то? О своих чувствах?” Настала очередь Чайльда смеяться, когда он скатывается с тебя, подпирая голову локтем, поскольку считает, что в этой части более уместно смотреть тебе в глаза. "Нет, скорее всего, нет. Не думал, что тебе это интересно. На самом деле, я все еще не уверен". "Господи, ты идиот. Да, мне интересно". Твое недовольство заглушается тем, как он переворачивается на спину и вытягивается, из него вырывается легкое "Да!" покидая его. Трудно воспринимать его всерьез, когда он лежит вот так, с вынутым и наполовину твердым членом, занимая слишком много места на твоей кровати. Чайльд поворачивает голову в сторону, улыбаясь тебе так, как ты давно не видела. Зубастая, с розовыми щеками и достаточно широкая улыбка, чтобы быть заразительной, совсем чуть-чуть. "Дай мне минутку, и я снова буду готов к работе". "Один раз, наверное, было достаточно для сегодняшнего дня..." "О, черт возьми, нет. Сколько тестов ты взяла? Мне сходить за новыми? Ты не выйдешь из дома, пока мы не получим положительный результат". Бедра Чайлда приподнимаются с кровати, когда он роется в заднем кармане, чтобы вытащить бумажник, уже прикидывая, сколько у него наличных на случай импровизированной пробежки по магазинам. На самом деле надвигающееся чувство обреченности не кажется таким уж плохим.