ГЕРМИОНА
Я едва ли могу удержать смешок, что просится наружу вместе с выпитой за ночь сорокаградусной водкой и почти отчаянным — забирай. Забирай–забирай–забирай, кем бы ты ни был. Поломанную, искореженную, выжженную дотла меня. Забирай потому что ничего и не осталось. Какая ирония, ведь нечего больше отнимать, но ты, если хочешь — конечно бери. Улыбаясь собственным мыслям, я прикусываю сначала язык, затем губы, слизываю ненавистную помаду, пропитавшуюся алкоголем, только чтобы не рассмеяться во весь голос. — Она никуда с тобой не пойдет, Реддл, — разрезает загустевший воздух голос Тео и я понимаю — не померещилось. Он, и что хуже, Босс действительно здесь, а я, очевидно, в полной заднице. Снова. — Опусти ствол, мальчишка, — рычит громила за спиной, заставляя безрезультатно дернуться в сторону выхода. Руки сопровождающего все еще кандалами сковывают запястье. — Тихо, Уолден, — тот, к кому я пришла, бросает слова словно кости бездомным собакам. Гордо и непоколебимо несмотря на пистолет, упирающийся в подчелюстные кости. — Господа, давайте не будем совершать необдуманных поступков, из-за которых придется умирать. Хоть с нами и доктор, это вряд ли значительно повышает шансы на выживание при выстреле в упор. — Том, — низкий тембр Малфоя впивается в органы чувств и будто моментально отрезвляет. Дребезжит меж позвонков и заставляет ненадолго оторвать взгляд от высокого силуэта, находящегося под прицелом. — Уверен ты сможешь найти в «Даймонде» более интересный экземпляр и вообще, вряд ли можно назвать охотой то, когда добыча сама ползет тебе в руки. От услышанного не становится обидно. Просто — никак. Как впрочем и все происходящее сегодня после полудня: дорога от маминого дома до собственной квартиры на тринадцатой улице, «Здравствуйте, мистер Бинс. Я в порядке. Как ваши внуки?», погром и намного больше пары тарелок, разбитых о столешницу — придется вызвать мастера для замены. Впитавшиеся в ковер слезы, по настоящему грозящие обезвоживанием, беспокойный сон прямо там на полу ванной комнаты, потому что нет больше сил, и сообщение Пэнси, чтобы узнать адрес. Это словно иллюзия воспаленного горем мозга, но никак не реальность. Время почти переливается через край, когда присутствующие все же решают опустить оружие. Щелчки предохранителей звучат один за другим. Раз, два, три и настороженные мужчины отходят друг от друга на равный шаг, поправляя идеально сидящие на их телах костюмы. Они перфекционисты: в одежде и в убийстве. — Все это крайне занимательно, Босс, — продолжает незнакомец — Реддл — что пару минут назад игриво подмигнул мне с противоположного балкона, показавшись неплохим вариантом забыться. Какое опасное заблуждение. — Но твой брат угрожал мне. — зеленые глаза прищуриваются, на секунду окрашиваясь в красный под светом движущихся стробоскопов. — Не думал, что вы так встречаете гостей на своей территории, Драко. Но к счастью, у меня все еще крайне хорошее настроение и, как я уже говорил, пользоваться положением не в моих правилах. Поэтому, я прислушаюсь к тебе. На этот раз, — уточняет, пару раз касаясь указательным пальцем крыла острого носа. — Но все же я хочу, чтобы ты привел ангела ко мне на свадьбу, — кивает, указывая направление, отвратительно-хищно облизываясь. — Она очевидно желает повеселиться, к тому же, никогда не знаешь, когда придется доставать пули. Будет полезна в любом случае: украшение или прислуга — семантика. Даже сквозь страх, что уже начинает просачиваться сквозь кожу внутрь, я под действием веселящих промилле все же не удерживаюсь и прыскаю коротким истеричным смешком. Давлюсь им, поспешно, но совершенно бесполезно прикрывая рот рукой. Абсурд. Они разговаривают обо мне, как о предмете. О чем-то неодушевленном и не стоящем рядом. Как о грязи под ногтями и это настолько же ужасно, насколько смешно. — Из-ивините, — запинаясь, бормочу себе под нос, когда все присутствующие переключают внимание на меня. Вот же дерьмо. Как же тянет блевать от этих чертовых мафиози с их чертовыми пушками, без которых, как оказалось, в Лондоне не возможен ни один чертов квадратный метр. — Идем. Одни руки сменяются другими, более теплыми. Тео выводит меня из ложи, уверенно шагая по лестницам, балконам-танцполам, сквозь шумные, заполненные людьми будто муравьями коридоры, пока вокруг все продолжает мерцать неоном. Кажется все и вся живет, дышит с воодушевлением и восторгом. Как в последний раз перед скоропостижной кончиной и лишь я пришла не за этим. — Какого хрена, Декс?! — спрашивает Нотт, когда мы проходим мимо охраны в узкий и относительно тихий коридор: низкочастотные басы музыкальных ритмов здесь едва постукивают под ногами. — Какого, мать твою, ты здесь забыла?! — Отдыхаю после тяжелый трудовых будней. — Из всех клубов сраного Лондона, — непривычно зло выплевывает он, нависая надо мной всем своим ростом. — Ты выбрала именно этот. Именно в этот гребаный вечер. — Есть какой-то особый регламент, с которым я не знакома?! — огрызаюсь, морщась от раздражения. — Будь добр, напомни, если я упустила очередную рабскую деталь моей жизни. Во мне безусловно говорит алкоголь — не подбирая выражений, не выказывая и капли повиновения, только защищая собственные убеждения — много алкоголя, что циркулирует по венам, обжигая сосуды. — Я отвезу тебя домой. — Нет. — Это не просьба, Декс, — опасно рычит мужчина, стискивая челюсть до заметной мышечной судороги, и ударяет тростью о стену так сильно, что слышится хруст дерева. — Я с тобой никогда больше не заговорю, если хоть пальцем коснешься меня. — Если это поможет сохранить твою блядскую жизнь — я согласен. Ты даже не знаешь на кого нарвалась. Его лицо так близко, что можно пересчитать родинки. Самые яркие — пара точек на высокой скуле. Меня трясет и бьет мелкой дрожью. Режет по швам ощутимой яростью оппонента и пронизывает насквозь, до самых костей, ароматом виски и сигарет. — А я не просила, — шумно сглотнув и вздернув подбородок кверху. — Меня. Спасать. — Послушай меня внимательно, мисс Грейнджер, — ударяется о каменные стены и я, вздрогнув, сразу же оборачиваюсь на новую вспышку голоса. — Надеюсь, ты не настолько пьяна, чтобы совершить еще больше глупых поступков, так что сейчас ты закроешь свой рот и пойдешь за Тео, как маленькая послушная зверушка, — Драко делает шаг за шагом в моем направлении. Наступает, отражаясь пугающей тенью, и я неосознанно пячусь назад, ударяясь спиной о грудь Нотта. — И если хоть на одну блядскую секунду в твоей голове промелькнет мысль, что ты можешь этого избежать, я сам пущу тебе пулю в лоб, — продолжает он, склоняя голову на бок. — Потому что, если тебе конечно интересно, оставшись здесь — ты в лучшем случае выйдешь покалеченной. А если мне не изменяет память, тебе все еще нужно изображать жертвенную героиню и работать, чтобы оплачивать больничные счета матери. Вздох замирает в горле. Слишком больно. Невероятно. Невыносимо. Пелена слез и ярости занавесом падает перед глазами, почти лишая зрения. Рвет тормоза и выкорчевывает остатки души. — Это ты послушай меня, Босс, — произношу, упираясь дрожащей рукой в идеально выглаженный пиджак. — Ты кажется не вызывал меня обработать раны и зашить очередных пленников, что истязаются в твоих подвалах — значит я не на работе, а значит и не обязана подчиняться. Драко Малфой смотрит на меня — жалкие человеческие руины — в упор, лениво передвигая широкими зрачками, закрывающими ртутные радужки, из стороны в сторону, как будто пытаясь решить, стоит ли все это его времени. Стою ли я ответа или может быть короткого выстрела за непростительную дерзость. — Если ты закончила, — почти брезгливо он отряхивает мои руки с собственного тела. — Номер стола. — Что? — спрашиваю, не понимая сути. — Какой номер у стола, что вы заняли с подругой. — Откуда ты… — Не спрашивай, — рявкает Босс. — Отвечай. — Третий. Номер три. — Нотт, займись этим, — не отводя глаз от моего ошарашенного лица, приказывает Малфой и я чувствую, как ткань рубашки Тео создает легкое трение о мою голую спину, когда он, не сказав и слова на прощание, уходит. Подчиняется. — А ты, — продолжает Драко на выдохе, смотря сверху вниз. — Едешь со мной. — Я не… — Не заставляй. Меня. Применять силу. Гермиона._______
— Прекрати. Обрываю монотонное постукивание ногтей о лакированную панель двери мерседеса, не совершив последнего короткого такта. Молча складываю руки на коленях, как обычно делаю на воскресных службах и, по обыкновению не вытерпев даже одного дыхательного цикла в умиротворенной обездвиженности, принимаюсь тихо перебирать пальцами белый шелк платья. За окном в свете фонарей цветной голограммой рябит снег. Сыпет на проезжую часть, пока я не слежу за временем, а неестественно–болезненная тишина укладывается слой за слоем в холодном салоне автомобиля. — Это помогает думать, — непонятно зачем произношу я. — Стук-Стук. Как метроном. — И о чем же ты думаешь, Декс? — звучит в ответ спустя долгую минуту. — Ну, например, кто этот человек из клуба. Или скольких убил Тео из того пистолета, что я сегодня видела. Или ты из своего. Или, о, тебе это понравится! — размазав по лицу ухмылку, откидываюсь на спинку кожаного сиденья и поворачиваю голову в сторону Малфоя. — Самое интересное: почему сраный Бог решил убить мою мать? Очередной за вечер приступ истеричного смеха душит, звеня в замкнутом пространстве вместо радио. — Неужели не весело? — изумленно спрашиваю я, заправляя выбившиеся волосы за ухо. — Прошу не стесняйся, Босс. Поделись мыслями, ведь у тебя кажется всегда есть ответ. Потому что у меня их нет. Если это просто то, что я заслужила — дело дрянь. Вряд ли решения судьбы можно обжаловать. Или может это наказание Джин за то, что она не забрала того милого щенка из приюта? Не слишком ли, черт возьми, сурово? И почему в конечном итоге именно я сейчас как будто состою из почти испарившейся жидкости. Как будто проливаюсь с каждым движением грудной клетки. Вся до последней капли. — Что случилось с твоей матерью? — сухо, но с интересом. Хотя может быть мне всего лишь мерещится человечность внутри него. — Ну, ты же знаешь, она вроде как мучительно умирает. — Что случилось сегодня. — Думаю, с меня хватит разговоров, — бесцветно говорю я, поплотнее запахивая куртку. — Можешь остановить у того дома за перекрестком. — Грейнджер. — Нет, хватит, — внезапно срываюсь на крик, который позволяю только наедине с самой собой. — Ты обещал не называть меня так. Загляни в свой гребаный контракт! — Ты идиотка, — шипит Драко сквозь зубы, ударяя по тормозам посреди улицы. — Стараешься контролировать себя, но нихрена не выходит. И я, к несчастью для тебя, говорю не только про сегодня, — его длинные пальцы резко прилипают к лицу, вдавливаются в щеки, что хочется приоткрыть губы, разворачивая к себе лицом. — Думаешь, ты непроницаема? Разочарую, — он впервые за два года говорит с каким-то реальным оттенком эмоций. — Ты гребаная открытая книга, Декс. — Я бы хотела быть как ты, Босс, — с трудом выговариваю и чувствую, как слюна собирается в уголке рта. — Правда. Я бы очень хотела абсолютно ничего не чувствовать.