В конце туннеля яркий свет слепой звезды,
Подошвы на сухой листве оставят следы,
Еще под кожей бьётся пульс и надо жить,
Я больше может не вернусь,
А может – я с тобой останусь.
Останусь пеплом на губах,
Останусь пламенем в глазах,
В твоих руках дыханьем ветра.
Останусь снегом на щеке,
Останусь светом вдалеке,
Я для тебя останусь – светом.
В конце туннеля яркий свет, и я иду,
Иду по выженной траве, по тонкому льду.
Не плачь, я боли не боюсь, ее там нет
Я больше может не вернусь,
А может - я с тобой останусь.
Останусь пеплом на губах,
Останусь пламенем в глазах,
В твоих руках дыханьем ветра.
Останусь снегом на щеке,
Останусь светом вдалеке,
Я для тебя останусь - светом...
Наступил март, весна, погода стала чуть теплее относительно февраля, который не обошёлся без сильных ветров и дождей. Птицы ещё не запели, цветы ещё не распустились, но уже ощущалась эта атмосфера. Люблю и весну тоже именно за этот переход. Всё шло, как обычно, не считая того, что я сдала экзамен по гистологии на пятерку, а сейчас приходится грызть гранит экономики и безопасности жизнедеятельности. К слову сказать, никто это не учит, но сидеть на занятиях надо, да и потом, вопросы по этому предмету,и которые необходимы для тестирования, учить всё равно надо + латынь, английский. И вот однажды, в один мартовский, не холодный день, псле занятий в университете ехала я в метро. Зайдя на перрон, устало вздохнула. Опять куча людей стоит и ждёт поезда. Как же меня раздражает эстетика нашего метро. Зашла в вагон, хоть этого и не слишком хотела. Я планировала пропустить этот поезд и сесть в другой, чтобы было удобнее стоять, если зайду первой. Но потом людей меня подхватил, и я оказалась в вагоне. Стою, никого не трогаю. Одной рукой держусь за поручень, а другой рукой сжимаю пакеты из продуктового и канцелярского магазинов. Тут я чувствую слабое, скользящее прикосновение теплых пальцев. Они касались легонько, пытаясь взять меня за руку, что впоследствии, впрочем, и случилось. Я была в капюшоне, так что могла беспалевно немного повернуть голову. Мужчина. В коричневой куртке и черных брюках, с лёгкой щетиной. И это были его пальцы, скользившие по ладони. Я оттолкнула его руку, так оттолкнула, чтобы окружающие люди этого не заметили. Но он снова начал это и снова взял меня за руку, за ладонь. Я стояла так тихо, насколько могла, практически задержав дыхание. В груди было тяжёлое ощущение. При остановке нас тряхануло и его ладонь чудесным, в кавычках, образом оказалась на моей правой ягодице, сжимая. Обмирая от мысленной тихой истерики, я молилась, чтобы кто-то встал с ближайшего ко мне сиденья и вышел. Вышли две девушки, и я быстро села. ОН остался стоять, а место рядом со мной заняла какая-то женщина. На следующей после этого станции этот человек вышел. А я испытывала жгучее желание сжечь свои брюки и отмыть ладонь с мылом и губкой. Конечно, одежду я сжигать не стану, но желание было. Я сидела и смотрела в одну точку. Это не в первый раз, подобное происходило уже два раза, тоже в вагоне метро. И во все три раза я старалась вести себя тихо и никак не подавать людям знак, что что-то не так. В первый раз, который произошел в сентябре, мужчина трогал между ног сбоку, на мне тогда была юбка, которая оканчивалась на конце коленной чашечки, то есть, не короткая юбка. Я чувствовала эти омерзительные прикосновения к себе и отчаянно смотрела на всех тех, кто находился рядом. Но или люди не понимали, или им просто было всё равно. Тогда я вышла через 7(±) минут и подождала следущий поезд. Зайдя домой, я кинула куртку на комод, стоявший около двери, кинула брюки в стирку, не обращая внимания на братца, который круглыми глазами наблюдал за этим. Конечно, не каждый день его сестра разгуливает по квартире в колготках. Накинув на себя свой любимый красный длинный халат, пошла в ванную, разделась и встала под струи горячей воды. Взяла жёсткую губку, намылила её моющим средством и начала отчаянно скрести кожу ладони, с обеих сторон. Остановилась я только тогда, когда уже больно было и кожа стала красной. Где-то проступала кровь. Не знала, что возможно до такой степени такое сделать. Простояв под струями ещё некоторое время, я закрыла кран, обмотала волосы полотенцем, вытерла полотенцем тело и надела халат. Протерев зеркальную поверхность от пара, посмотрела на себя. Какой же жалкой я выглядела. Вроде ничего страшного, ну потрогали меня, ну облапали, ведь не изнасиловали, в конце концов, но становится не по себе. Улыбнувшись своему отражению, вышла в коридор, встречаясь взглядом с Эмилем. –Расскажешь, Соня? –Расскажу. Позже. У нас нет с братом секретов, как я уже говорила. И это происшествие не было исключением. Как и ожидалось, он отреагировал бурно; но ничего поделать нельзя было. –По яйцам бы дала, и всё. –Но людям бы это не понравилось, Эмиль, меня бы посчитала бы за ненормальную. –Заебись! Тебе мнение каких-то рандомных людей важнее собственной безопасности? Ну точно ненормальная. Ей сказала об этом? –Нет, не хочу беспокоить. Он посмотрел на меня как на умалишённую и ушел к себе. Я обхватила голову руками и поставила локти на колени. Рука побаливала, кожа так и осталась красной. Щипет. Подошла к раковине, взяла с полочки, которая была сверху, перекись водорода и обработала кожу, скорее как по привычке, чем с целью продезинфицировать. Высушив волосы феном, я не стала заморачиваться с ними больше и легла, прямо в халате, в постель. Едва закрыв глаза, я провалилась в тяжёлый и тёмный сон. *** С трудом разлепив глаза после противной трели будильника, я посмотрела в потолок. Подняла вверх руку и посмотрела на неё. Всё ещё осталась красной, да ещё и болела. Я поднялась и, быстро собравшись, так и не позавтракав, побежала в университет. Мне было необходимо успокоиться, а возможно это было только одним способом. Валерия была в своем кабинете, она часто приходит пораньше и просто сидит, что-то читает или просматривает. Я нерешительно замерла на пороге и, дождавшись её улыбки, закрыла дверь на замок и села за первую парту. –Мне надо тебе кое-что рассказать. Она спустилась взглядом к моей ладони и удивлённо спросила: –Что это солнышко? –Меня снова в метро... Трогали... –Что случилось? Я пересказала свою историю. Сама не заметила, как щеки стали мокрыми. От этих воспоминаний стало тяжело. Вроде ничего ужасного, но так неприятно и страшно. Лера сочувствующе на меня посмотрела и произнесла: –Иди ко мне, Соня. Я встала и подошла к ней. Она притянула меня к себе и усадила на коленях, положила мою голову себе на плечо и, поглаживая по спине, шепнула: –Всё будет хорошо, солнышко, всё будет хорошо. Теперь ты не будешь одна ехать в общественном транспорте. Только со мной или Женей, запомнила? –Угу. Это уже в третий раз, - пожаловалась я. Так мы и сидели, пока часы Валерии не запиликали, возвещая о том, что до начала пары осталось 15 минут. С сожалением подняв голову с её плеча, посмотрела в её глаза. Её губы поймали мои и втянули в поцелуй. Будь моя воля, весь день провела бы с ней, но надо уходить. Оставшуюся часть дня я провела в обществе Жени и Фатимы. Фатима, между прочим, активно прятала от меня глаза, а Женя, знавшая про чувства Фатимы, улыбалась уголком губ. Ей я чуть позже рассказала о случае в метро. Она согласилась со словами моей Валерии о том, что мне не стоит одной так путешествовать. Поэтому сегодня было выдвинуто решение, что мы с Женей сегодня вместе поедем домой. К концу пар мне позвонила мама, спросила, как наши дела и заодно прочитала лекцию о том, как важно отлично учиться. Ей необязательно знать про мои четвёрки, так что заверила её в том, что всё просто прекрасно. Да и про тот случай ни словом не обмолвилась. В метро тоже было поспокойнее; Женя стояла чуть сзади меня, готовая отразить атаку озабоченного существа, но сегодня мы обошлись без него. Дома меня встретил Эмиль. Переговорив с ним, я пошла сразу на кухню и начала готовить макароны с консервированным тунцом. Получилось вкусно, единственный минус в том, что отмывать пластмассовую тарелку от масла не совсем, так сказать, удобно. В наушниках играла песня "Каменная леди" Славы, в мозгу проигрывался вчерашний вечер и сегодняшнее утро, а в руках была грязная тарелка. Руку всё так же пощипывало. Наскоро сделав домашнее задание по английскому языку и выучив около 60 вопросов по экономике, легла спать. Сон – это святое, если нет особенной альтернативы. *** Сожжённые, обугленные кончики травинок, чёрная от копоти земля, на которой лежат отрубленные человеческие конечности. Немного дальше, в метрах пяти-шести стояло грязно-жёлтого цвета среднего роста пугало, и на месте головы была настоящая голова человека. Спутанные волосы, слипшиеся от запекшейся крови, широко открытые глаза и искаженный в жуткой улыбке рот. Вдруг губы этой Головы начали двигаться, и до меня донёсся пробирающий до костей шёпот: –Мне нужна новая голова, София... Мне нужна ты. С поразительной для пугала скоростью оно оказалось возле меня – я даже не поняла, как оно двигается – и вцепилось своими негнущимися руками-палками мне в голову, хватая за уши и оттягивая их. По лицу пугала начали ползать жуки, тараканы, сороконожки, переползать по его рукам на моё лицо. Закричав, я начала задыхаться от того, что эти противные твари заползли в рот. Чувствуя конец моих мучений, я была готова умереть и... Проснулась. Слава небесам, это сон. Очень реалистичный, необычный и жуткий сон. Майка, заменявшая мне пижамную кофту, была насквозь мокрая. Плотнее укрывшись одеялом, я перевернулась на другой бок и прикрыла глаза. Сон всё не шел, и я решила написать Валерии: *София: Мне сон приснился. *Валерия: И ты из-за этого решила меня разбудить в три часа ночи?) *София: Это был очень жуткий сон... Я до сих пор не могу отойти от него, мне страшно. *Валерия: Хочешь поговорить об этом, солнышко? *София: пожалуй, да. Я пересказал ей свой сон и принялась ждать ответа. *Валерия: Действительно, очень странный сон. *София: Не то слово. Интересно, почему он мне приснился? *Валерия: Стресс, который совсем недавно у тебя был, должно быть, из-за него тебе это приснилось.. *София: Наверное. Сможешь записать голосовое сообщение для меня? Хочу услышать твой голос. *Валерия: Для тебя всё, что угодно. В голосовом сообщении Лера говорила, что любит меня, что она со мной, что всё будет хорошо, что я самая замечательная в мире, говорила, что пока я защищена нашей связью, никакое пугало меня не тронет. Она говорила со мной, как с маленьким ребёнком, но мне становилось спокойнее. Её голос мне кажется самым нежным и родным; слушая это сообщение в наушниках на повторе, я не заметила, как заснула. На этот раз мне снилось что-то неоформленное, но приятное и положительное.