***
— Ну и дыра, — цокнул языком Какузу, когда в мобильнике в очередной раз пропала сеть. — Почему тебя вечно отправляют в какое-то захолустье? — На то воля божья, — отозвался Хидан, подъезжая к невысокому невзрачному домику. — А бог не может отправлять тебя в места поприличнее? — недовольно отозвался Какузу. Хидан вздохнул, но ничего не ответил. Иногда смирение — лучший способ избежать конфликта. Они вышли из машины и огляделись. Через дорогу от дома стояла такая же убогая часовня, в которую Хидан был отправлен для дальнейшего богослужения. Потемневший от дождей крест на крыше, трещины на стенах — здание отчаянно нуждалось в ремонте и реставрации. — Думаю, внутри дом окажется лучше, чем снаружи, — оптимистично предположил Хидан, открывая дверь. Какузу наградил его мрачным взглядом и прошел следом. Он зажег свет, его встретили маленькие, пыльные комнаты, со старой мебелью и низкими потолками. — Тут даже микроволновки нет! — Какузу стоял посреди кухни. — И стиралки тоже! — Зато есть плита, — Хидан кивнул на громоздкую газовую плиту из 50-х. — И холодильник работает! — он открыл дверцу, и внутри сразу зажегся свет. Какузу закатил глаза и вышел из кухни. Он обошел все комнаты в поисках роутера, но в этот дом не был проведен интернет. — Эта халупа хуже всех предыдущих! — он подобрал с пола сумку, и швырнул ее на пол в своей спальне. Хидан виновато опустил голову. Он привык к лишениям, и для комфортной жизни ему требовалось совсем немного. Но Какузу — современный подросток, и все, что Хиданом считалось излишеством, для него было необходимостью. Неожиданно в дверь позвонили. На пороге стоял высокий смуглый бородач, от которого сильно несло табаком. — Я местный полицейский, — Асума показал Хидану свои документы. — Слежу здесь за порядком, — он улыбнулся. — Хотел узнать, как вы устроились. — Все нормально, спасибо, — Хидан старался выглядеть максимально дружелюбным. — Скажите, а мой предшественник, Данзо, раньше жил здесь? — Да, — Асума кивнул. — Его вещи перенесли в подвал, но если они вам мешают… — Нет-нет, все хорошо, — поспешил его заверить Хидан. — Жаль, что мы не можем передать их ему лично, — он состроил скорбную мину. — Все удивились, когда наш викарий исчез, — вздохнул Асума. — Это маленькая деревня, и люди здесь очень набожные. Данзо уехал по семейным обстоятельствам, он обсуждал это с кем-то из местных жителей. Это ваш сын? — Асума заметил стоящего в проходе между комнатами Какузу. — Нет, это мой племянник, — в очередной раз солгал Хидан. — Вы придете, завтра послушать проповедь? — он перешел на более безопасную тему. — Конечно, вся деревня соберется, чтобы поприветствовать вас, — уверил его Асума. — Мои дети сейчас не здесь, они учатся в городе, — виновато добавил он. — Но мы с женой придем, чтобы вас послушать. — Буду рад со всеми вами познакомиться, — Хидан одарил его улыбкой. — Вам привезти микроволновку? — спросил Асума, заметив пустой стол на кухне. — У нас стоит в гараже нетронутая: родственники жены подарили. — Если вам нетрудно, мы будем очень благодарны, — Хидан никогда не отказывался от предложенных ему благ. Они попрощались, Асума обещал заехать завтра. — Он к тебе клеился, — хмыкнул Какузу, развешивая в шкафу одежду. — Что? — такое предположение Хидана страшно развеселило. — Он просто добросердечный христианин, помогающий ближнему, — Хидан разложил на столе свои книги. — У него жена и двое детей! — И как они ему помешают хотеть тебя? — Какузу нарочно его провоцировал. — Ведь «любовь покрывает множество грехов», — повторил он фразу, которую Хидан произнес на одной из проповедей. — А еще любовь «радуется истине», — отозвался Хидан. — Измены и ложь ведут к страданиям, утратам и осуждению, в подобных поступках нет бога, — он может долго цитировать священные писания, но Какузу слишком упрямый, чтобы признать, что заблуждается. — Эй, — Хидан закинул руку Какузу на плечо. — Если, по-твоему, этот бородач запал на меня, значит я все-таки симпатичный? Тот пробормотал что-то невнятное, и отодвинулся от него, подобные вопросы его смущали. Хидан подумал, что когда Какузу был младше, с ним было проще. Он был более контактным, позволял себя обнимать, и не был таким колючим и язвительным. — Ванная вся проржавела! — Какузу добрался до санузла. — И тут нет горячей воды! Хидан, это просто днище! Хидан сидел на краю постели. В доме не было нормального отопления, а он так и не разобрался с растопкой камина. Спать придется в старом спортивном костюме, но ему не привыкать. Главное, что крыша над головой есть. — Спасибо тебе, господи, за этот прожитый день, и за возможность начать завтра заново, — он взглянул на висевшее на стене распятье. — Может, все это — расплата за мои грехи, но Какузу прав: это просто гребаное днище, — он лег на скрипучую кровать. — Кстати, я уже неделю как не курю, — Хидан рассматривал покрытый трещинами потолок. — Но я нашел в куртке Какузу сигареты. Устроить ему взбучку? — вздох. — Ему всего шестнадцать. Не хочу, чтобы он сбился с пути, но с таким наставником как я — это немудрено, — Хидан зажмурился. Все внутренности заходятся от страха, он лежит, прикованный к постели, обливаясь потом. Кажется, он обмочился то ли от вспышки боли, то ли от того, что находится в этой комнате слишком долго. — Не надо, пожалуйста! — умоляет он, когда щелкает зажигалка, и к огню подносится обмотанный бинтом перстень. — Я исправлюсь, я обещаю! — Мне бы очень хотелось тебе поверить, Хидан, — отвечает наполненный сочувствием голос. — Но в тебе прячется дьявол, и мы должны его из тебя изгнать. Когда раскаленный перстень прижимается к голой коже, на его растрескавшихся губах застывает крик. — Хидан! Хидан проснись! — Какузу тряс его за плечи. — Тебе опять приснился кошмар! Хидан распахнул глаза и увидел перед собой встревоженное лицо Какузу. По вискам струился пот, сердце было готово вырваться из груди. — Это просто дурной сон, — произнес он на выдохе, прижав Какузу к себе. — Со мной все в порядке. — Расскажи мне, что тебе приснилось? — в очередной раз спросил Какузу. — Как-нибудь потом, — ответил Хидан, отстранившись. — Не хочу сейчас об этом говорить. — Ты вечно от меня что-то скрываешь! — ощетинился Какузу. — Хидан, я уже не ребенок! — Обсудим это позже! — Хидан вскочил с постели, увидев на часах время. — Я опаздываю! Белый воротник священника сегодня ощущался им как удавка. Хидан быстро шел через кладбище, раскинувшееся по бокам от часовни, стараясь не размахивать руками, чтобы под короткой накидкой никто не заметил плечевую кобуру с пистолетом. — Прости меня, господи, — бормотал Хидан, — что я иду проповедовать не жравши, не сравши, с грязными зубами, — он быстро потер указательным пальцем передние зубы. Внутри часовня была такая же запущенная, как и снаружи. К его приходу на скамейках разложили потрепанные молитвенники, подмели полы, поставили кафедру с облупившейся, старой краской. — Я очень признателен, что вы пришли послушать мою первую проповедь в этой славной деревне, — Хидан растянул губы в улыбке, и обвел взглядом скамейки забитые прихожанами. — С некоторыми из вас я уже успел познакомиться, — он кивнул сидевшему напротив него Асуме с женой, — а остальным рад представиться сейчас. Меня зовут Хидан, и приехал в вашу деревню, чтобы продолжить служение богу, — старушки в первых рядах радостно переглянулись, это его любимая публика. — И на своей первой проповеди я бы хотел поговорить о честности. Ибо мерзость пред господом — уста лживые, а говорящие истину благоугодны ему… Честность. Приезжая в новое место, он всегда начинал с этой темы, ему важно выстроить доверительные отношения с прихожанами. Именно от них и завесила цель его миссии.***
Какузу шел вдоль проселочной дороги, пытаясь найти место, где будет нормально ловить связь. Хидан обещал ему, что сегодня свяжется с провайдером, чтобы в их дом провели интернет, но Какузу особо на него не рассчитывал. Он как всегда забудет, занятый своими церковными делами. Какузу сунул руку в карман, и нашел там упаковку фруктовой жвачки. Когда он был младше, они часто переезжали, и в машине его все время укачивало, жвачка спасала от тошноты. Сейчас он уже избавился от этой проблемы, но Хидан продолжал раскладывать по его карманам жвачку, не замечая, что он уже вырос. И это его ужасно бесило. Странно, что Хидан не предъявил ему за то, что он курит: подсовывая ему жвачку, он не мог не увидеть спрятанные сигареты. Какузу дошел до пустующей детской площадки и устроился на скамейке: наконец-то здесь появилась сеть. Он закурил, и сидел, уткнувшись в смартфон, до тех пор, пока его не окликнули. — Привет, — с ним поздоровался невысокий рыжий парень. — Ты недавно сюда переехал? — Какузу кивнул. — Ты сын нового викария? — он подошел ближе. — Хидан мне не отец, — Какузу бросил окурок в урну. — Это мой дядя, — от этого слова его перекосило. Хидан и это солидное «дядя» плохо сочетались. Какузу не воспринимал его как ни как родственника, ни, уж тем более, как наставника. Скорее как друга. А может, он больше не считал его таковым. Чем больше он думал о своих чувствах, тем сильнее запутывался и из-за этого злился. — Я — Сасори, — незнакомец, наконец, представился. — У нас тут тухло с развлечениями, и почти негде гулять, — он поморщился, — но я знаю одно крутое место. Это недалеко, — он махнул рукой в сторону. — Пойдем, покажу. Там можно сделать крутые фотки. — Я не снимаю контент для тик-тока или похожей херни, — Какузу с сомнением посмотрел на Сасори. На нем была потрепанная косуха, и черная кепка с вышитой ладонью сжимающей сердце — логотипом одного из альбомов группы Green Day. По крайней мере, у этого парня хороший музыкальный вкус. — Поэтому я и предложил тебе его увидеть, — хмыкнул Сасори. — Ты не похож на позера, и по-настоящему оценишь красоту этого места. Эти слова в итоге Какузу и подкупили.***
Хидан вздохнул с облегчением: несмотря на небольшое опоздание все прошло хорошо. Люди тепло его приняли: сразу нашелся сантехник, который посмотрит трубы в его доме, а соседи разрешили пользоваться их вай-фаем, пока он не наладит интернет. Местные жители боялись ему отказать. Они боялись обидеть господа. Хидан корил себя за тщеславие, но мелочно радовался, что его слова так влияют на них. Из часовни все разошлись, Хидан собирал молитвенники со скамеек, когда заметил, что на спинке одной из них, кто-то из его фан-клуба бабулек оставил свою шаль. Он подобрал ее, и хотел выйти на улицу, чтобы вернуть владелице, когда заметил сидевшего в углу мальчика. Светлые волосы, темная одежда… Хидан не мог вспомнить, видел ли он его среди прихожан. — Где твои родители? — спросил он, но ребенок не ответил. — Ты потерялся? — Хидан подошел ближе. Вдруг сильно запахло паленым. Хидан огляделся, но все было в порядке, ни одной свечи в здании не горело. Когда он повернулся к ребенку, мальчик уже исчез. Хидан в смятении вышел на улицу. Почти все уже разошлись, Асума стоял и курил под деревом. — Это шаль Чие, — он указал взглядом на накидку, которую Хидан сжимал в руках. — Она вон там живет, — Асума назвал ему адрес. — Хотите, отнесу ее ей? — Не стоит, я сам к ней зайду, — Хидан поблагодарил его. — Там еще оставался мальчик. Такой, светлый, — Хидан провел ладонью по волосам. — Чей это ребенок? — Мальчик? — Асума удивленно вскинул брови. — Все дети ушли с родителями. И среди них не было светлых мальчиков, — он задумчиво посмотрел на свою дымящуюся сигарету. — Скажите, а вы почувствовали запах гари, прежде чем увидели его? — Да, — осторожно ответил Хидан, — к чему вы клоните? — Пять лет назад в местной школе случился пожар, — Асума выдохнул дым через ноздри. — Персонал и ученики успели выбежать на улицу, но один первоклассник испугался происходящего и спрятался в шкафу. — Он погиб, — закончил за него Хидан, и Асума кивнул. Вечером он прочтет молитву за упокой этого несчастного. — Да, его останки извлекли из-под обломков. Он похоронен вон там, — Асума показал на могилу, возле которой еще лежали потрепанные мягкие игрушки. — Но потом стали возникать слухи, что его призрак, до сих пор ходит по деревне. Это предвестник беды, его появление сулит несчастье. Хидан подошел к могиле и взглянул на надгробие: Какаши Хатаке 2010-2017***
Они вышли к заброшенному двухэтажному зданию в форме буквы П. Почерневшие от сажи стены покрывались плющом с пожелтевшими листьями, там, куда не добрались растения, виднелись предупреждающие надписи и парочка неприличных граффити. — Я раньше здесь учился, — Сасори ловко перебрался через забор. — Но после пожара школу так и не восстановили, теперь приходится мотаться в город, — он поморщился. Какузу огляделся: и, правда, заброшенное здание выглядело привлекательным. Оно было похоже на локацию к компьютерной игре с сюжетом про апокалипсис, или тайные цивилизации. — Внутри еще круче, — Сасори приоткрыл скрипучую дверь. — Только лестницы тут ненадежные, нужно идти осторожно, — они подошли к ступенькам. — Я тебя поведу. Возьми меня за руку.***
— Я знала, что вы зайдете, — улыбнулась ему Чие, когда Хидан появился на пороге ее дома. — Проходите, пожалуйста, я приготовила чай. Они устроились за столом в гостиной, Чие трясущимися руками разливала чай по чашкам. Хидан предложил ей помочь, но она от него лишь отмахнулась. — Нет-нет, — Чие села напротив него. — Вы сегодня мой гость! С предыдущим викарием я познакомилась точно так же, — она грустно улыбнулась. — Значит, вы разговаривали с Данзо, перед тем, как он уехал? — спросил Хидан, отхлебнув из своей чашки. — Да, — Чие закивала. — Он говорил, что в его семье какие-то серьезные проблемы, и он должен быть рядом, чтобы поддержать родственников. Это очень добрый, отзывчивый человек! Уверена, он отправился туда, где он нужнее, — половина чашки расплескалась, пока Чие донесла ее до рта. — Данзо всегда навещал семьи, которым было особенно необходимо слово божье. Надеюсь, вы будете поступать также, — ее изрезанное морщинами лицо повернулось к нему. — Конечно, — Хидан закивал. — Я еще не всех здесь знаю, — он улыбнулся своей самой искренней улыбкой. — Кого Данзо навещал в первую очередь? — Он много внимания уделял многодетной семье с фермы, на противоположном конце деревни. Там живут порядочные люди, но их младшая дочь, Таюя, она, — Чие задумалась, подбирая слова. — Она совсем отбилась от рук. Очень дерзкая, крайне неприятная особа, — Чие поморщилась. — Мой внук, Сасори встречался с ней, но я убедила его, что такая девушка ему не пара. Данзо пытался наставить ее на истинный путь. И что вы думаете? Стоило ему уехать, как эта чертовка сбежала! — Чие всплеснула руками, и остатки чая расплескались по креслу. — С современными подростками бывает непросто, — Хидан протянул старухе салфетку. — У моего… племянника тоже тяжелый характер, — вспоминая о Какузу, у него всегда теплело в груди. — Данзо тоже об этом говорил, — Чие поставила пустую чашку на стол, забирая у него салфетку. — У вас с ним одинаковые перстни, — она покосилась на ладонь Хидана. — У всех священнослужителей схожее облачение, — Хидан продолжил любезничать со старухой, спрятав ладонь под стол. — Асума рассказал мне историю «сгоревшего мальчика». Тут и, правда, произошел пожар пять лет назад? — он поспешно сменил тему. — Да, — ответила старуха с несчастным лицом. — Я работала в этой школе медсестрой, но после случившегося поняла — пора на пенсию. Ужасная история, — она промокнула глаза салфеткой. — Пока не приехали пожарные, мы пытались тушить огонь своими силами. Сакумо — отец погибшего мальчика порывался войти внутрь, чтобы отыскать сына, но Данзо удержал его. С тех пор они не ладили. Сакумо был уверен, что успел бы отыскать Какаши до того, как от огня обвалилась крыша. Вы… его видели? — Хидан в недоумении уставился на Чие. — Призрака погибшего мальчика? — пояснила она. — Мне рассказал об этом Асума, — уклончиво ответил Хидан. — Я не уверен, что кого-то видел. — Какаши всегда видят там, где случится несчастье, — Чие обхватила себя руками за плечи. — Раньше Асума много пил, был настоящим алкоголиком, его чуть не уволили со службы. Однажды он увидел призрака Какаши в спальне своей дочери. Видел, как он… сгорает. После этого он завязал с выпивкой, а дочь отправил учиться в город. Мираи — хорошая девочка, — Чие улыбнулась. — Поступила в колледж, как и ее старший брат, Шикамару. Неизвестно, что с ней было, если бы она осталась здесь. Она водилась с Таюей, наверняка эта чертовка подговорила бы ее сбежать! — А где живет отец Какаши? — задумчиво спросил Хидан. — Я бы хотел с ним пообщаться. Потеря ребенка — тяжелое испытание, и… — Он уехал, — вздохнула Чие. — После смерти жены и ребенка, в этих местах его ничего не держало. — Я видела, как он сел с чемоданом в свой пикап два месяца назад. Данзо, Таюя, Сакумо… — Был очень рад с вами познакомиться, — Хидан поднялся, и поблагодарил старуху за чай. — Я к вам еще зайду, — пообещал он, и вышел за дверь. Хидан отошел от дома старухи и вытащил из кармана мобильник. — Почему вы мне не сказали?! — возмутился он, когда на том конце сняли трубку. — Почему я узнаю от местных, что мой предшественник занимался тем же, чем и я?! — Хидан, мы не обсуждаем приказы, а следуем полученным указаниям, — ответил ему мягкий, бархатистый голос. — Меня отправили сюда, чтобы найти пропавшую девушку! — взвился он. — А в этой сраной деревне за пару месяцев исчезло три человека! Вы понимаете, что это значит?! — Хидан, я понимаю твой гнев, но таков путь, который указал нам всевышний. И мы будем молиться, чтобы господь помогал и наставлял тебя, пока ты не пройдешь его до конца, — Хидан не выдержал, показал экрану смартфона средний палец, и завершил вызов.***
— Это ты нарисовал? — спросил Какузу, проходя вслед за Сасори в большой зал, с длинными рядами обуглившихся кресел. На стенах были граффити, но все они перекрывались рисунками с пентаграммами, в некоторых из них были нарисованы козлиные головы, и написаны непонятные знаки. Под ногами хрустела осыпавшаяся штукатурка, на полу валялись огарки свечей, бумаги, и прочий мусор. — Нет, тут уже так было, — Сасори покачал головой. — Твой дядя бы этого не одобрил, — он усмехнулся. — Не одобрил бы, — согласился Какузу. Он хотел добавить, что Хидан и не святой, но понимал, что о подобных вещах лучше никому не рассказывать. Хидан стоял в ванной, в раковине лежала разворошенная аптечка. Он вылил антисептик себе на ладонь, и прижал ее к порезу на шее, морщась от боли. — Какузу, иди спать, — сказал Хидан, заметив его стоящим в полумраке коридора. Он не в первый раз видел Хидана раненным, в окровавленной одежде, но никаких объяснений так и не получил. — Тут как будто снимали ужастик, — Какузу огляделся. — Ты часто здесь тусуешься? — Прихожу иногда, — Сасори отряхнул от побелки сиденье кресла, — когда хочу побыть один, чтобы отдохнуть от старухи, с которой сейчас живу, — он недовольно скривился, кресло скрипнуло, когда он на него сел. Какузу решил не спрашивать его о родителях, понимая, что ответ очевиден. Он достал мобильник, и сфотографировал стену, где была нарисована огромная пентаграмма. Возле нее, на сцене темнели пятна краски и лежали засохшие цветы. И, правда, все выглядело как декорации для триллера, но Какузу это не пугало. Место, и, правда, классное, для уединения самое то. — А что в других комнатах? — спросил он. — Отсюда можно спуститься в столовку, — Сасори достал из кармана куртки сигарету, и закурил. По запаху Какузу понял, что это совсем не табак. — Там тоже все разрисовано. Я не все здесь обошел, проходы кое-где завалило. Хочу дойти до того крыла, где был бассейн, но туда не пробраться: проход слишком узкий. — Наверняка есть вход с другой стороны, — Какузу вспомнил бассейн в своей старой школе. — Давай, попробуем пройти там? — ему тоже было интересно исследовать это место. Сасори кивнул, и они начали спускаться по лестнице на первый этаж. Какузу шел за ним, тот вел его за руку. Сасори бросил окурок, и он исчез в трещине под лестницей. Когда они почти дошли до первого этажа, Какузу почувствовал, что запахло гарью. Он повернулся, ожидая увидеть дым, в том месте, где Сасори бросил свою сигарету, но его там не было. Вместо него на ступеньках стоял мальчик. Какузу удивленно смотрел на ребенка: как он смог подкрасться к ним незамеченным? Мальчишка спустился на ступеньку ниже, и Какузу увидел, как одежда на нем вспыхнула. Пламя ползло вверх, мальчик сгорал, как лист бумаги. — Эй! — Какузу отпустил руку Сасори. — Какого черта?! — он растерянно смотрел на растворяющийся в воздухе дым. — В чем дело? — Сасори удивленно смотрел на Какузу и пустую лестницу. Прежде, чем Какузу успел ответить, потолок над их головами затрясся, сверху посыпалась пыль и кусок камня ударил Сасори по голове.***
Хидан отряхнул руки от сажи: он прочистил забившийся дымоход, наконец-то в доме будет тепло! В сарае он нашел немного дров, а добрые соседи отдали ему мешок угля, им было стыдно требовать с него деньги. Он бросил в камин подожженную бумажку, и огонек начал медленно распространятся по разложенным там поленьям. — Нам привезли микроволновку! — отчитался он, услышав, что Какузу вернулся. — Завтра заменят трубы, и в доме будет горячая вода. Я забыл про интернет, — Хидан поморщился, понимая, что опять облажался, — но зато я починил камин! Какузу медленно прошел в комнату, и Хидан увидел, что он весь в грязи. — Что случилось? — он нахмурился. — Ты только не ори, — попросил Какузу. — Не буду, — Хидан не понимал, с чего вдруг, тот попросил его об этом. Какузу рос беспроблемным ребенком, на него не приходилось орать. Какузу кивнул и завел в комнату грязного парня, у которого по виску струилась кровь. — О чем вы только думали?! — Хидан обрабатывал рану на голове Сасори антисептиком. — Зачем вы полезли в эту разрушенную школу?! — Ты обещал не орать! — зашипел на него Какузу. — Я не ору, — продолжил Хидан уже спокойнее. — Я просто пытаюсь понять: что вы там делали? — Гуляли, — отозвался Сасори, морщась от пенящегося антисептика. — Это не место для прогулок, — Хидан бросил в аптечку кусок бинта. — Уверен, твоя бабушка, скажет тебе то же самое! Сасори кивком попрощался с Какузу, и Хидан проводил его до двери. — Подожди, — Хидан, схватил его за руку, стоило Сасори выйти на улицу. — Ты не смотри, что я в одежде священника, — он сощурился. — Нравится укуриваться марихуаной — твое дело. Но если с Какузу из-за тебя что-то случится, — он сильнее сжал его руку, — я испорчу твою жизнь так, что тебе и не снилось! — он отпустил его, и захлопнул дверь.***
После уборки в доме стало намного уютнее. — Нам провели интернет! — Хидан поднял над головой перемигивающийся роутер, когда мастер из телефонной компании ушел. — Угу, круто, — отозвался Какузу без особого энтузиазма, жуя на кухне свой тост. — Чем ты недоволен? — удивленно спросил Хидан. — Микроволновка, горячая вода, интернет, — перечислял он, загибая пальцы. — Я все наладил в короткие сроки! — Я только успел с кем-то познакомиться в этой деревне, и ты сразу набычил на моего друга, — припомнил ему Какузу стычку с Сасори. — Боже милостивый, — Хидан возвел глаза к потолку. — Вы могли там погибнуть! Я всегда думал, что ты достаточно благоразумный, Какузу! Зачем вообще ты потащился с ним к этим руинам? — Ты привез меня в эту дыру! — вспылил Какузу. — С кем я должен общаться, если ты целыми днями торчишь в церкви?! — он отпихнул от себя тарелку, и поднялся по лестнице. Хидан уперся руками в столешницу и вздохнул: как бы ему не хотелось этого признавать — Какузу прав. Из-за постоянных переездов он не успевает ни нормально учиться, ни завести друзей. А Какузу ни за что не согласится остаться в доме-интернате, да и Хидан не готов так его предать. Он собрал со стола тарелки, и подошел к раковине, чтобы помыть посуду. Хидан удивленно уставился в водосточный желоб: оттуда доносилась музыка и голос Какузу, подпевающий Игги Попу: I wanna be your slave, I wanna be your master I wanna make your heartbeat run like rollercoasters I wanna be your good boy, I wanna be your gangster 'Cause you can be the beauty and I could be the monster… Трубы разносят звук, на втором этаже Какузу пел возле ванной комнаты. — У тебя классный голос, — Хидан прошел к нему в спальню. — Думаю, тебе стоит заняться пением, и я сейчас не про церковный хор, — он улыбнулся. — У меня сломаны наушники, — Какузу поспешно выключил в телефоне музыку. — Я говорил тебе еще неделю назад! Наушники, точно! Хидан на секунду зажмурился: вечно он своими промахами портит и без того натянутые отношения. — Прости, — пробормотал он, обнимая Какузу за плечи. — Я замотался с этим переездом, и совсем забыл, — он уткнулся носом ему в макушку, вдохнул запах шампуня. — Я оставлю тебе деньги, купишь себе новые. Какузу стоял напряженный: спина прямая, плечи как камень. Хидан чувствовал, что его сердце колошматилось и сбоило подобно с рваными басами из хрипящего динамика телефона. — Ты в порядке? — он попытался заглянуть ему в глаза, но Какузу отвернулся. — Да, — он отодвинулся от него. — Я поеду в городской центр, вернусь вечером. — С этим парнем? — Хидан нахмурился. — Сасори, — кивнул Какузу. — И я не виноват, в том, что он тебе не понравился! — огрызнулся он. — Я просто за тебя беспокоюсь, — Хидан примиряюще вскинул руки. — Во сколько ты вернешься? Встречу тебя на остановке. — В девять, — Какузу распахнул дверцы шкафа. — И не нужно меня встречать, я не детсадовец! — В восемь, и я согласен, — Хидан достал из кармана стопку купюр. Какузу бросил на него недовольный взгляд, но возражать не стал.***
Когда Какузу ушел, Хидан решил разобрать вещи в подвале. Он очень надеялся, что там отыщется стиральная машина, которую можно починить, и им не придется стирать руками. Не то чтобы, его пугала подобная перспектива, но ему хотелось, чтобы Какузу здесь было максимально комфортно. Ведь неизвестно, на сколько они тут застрянут. Потрепанные кресла, старые занавески, ламповый телевизор… Хидан распаковал коробку с вещами, оставшуюся от прежнего жильца. Внутри он нашел несколько темных мантий, библию, потертый портсигар. Хидан открыл его — в нем оставалось еще пять сигарет. Возникло желание сразу же закурить, но он убрал портсигар в карман — сейчас не время отвлекаться на это. Хидан открыл папку для бумаг: в ней лежала смета расходов на ремонт часовни, и отчет пред прихожанами о собранных пожертвованиях. Данзо собирался задержаться здесь надолго, раз планировал заняться ремонтом. Хидан не верил, что он мог сорваться и куда-то уехать. Среди бумаг ему попался конверт без каких-либо опознавательных знаков. Хидан открыл его: внутри лежали деньги и железнодорожный билет двухмесячной давности. В графе «пассажир» значилось: Хокумон Таюя. — Он хотел помочь ей сбежать, — Хидан задумчиво крутил в руках конверт. — Но что-то не заладилось. На дне коробки лежал старый, поцарапанный ноутбук. Хидан вынес его на кухню, подключил все провода, и компьютер ожил. Ему повезло — владелец не устанавливал на нем пароль. Скучные системные программы, электронный ящик можно не проверять: все письма из него удаляются сразу после прочтения. Никаких скаченных файлов, компьютер был пуст. Хидан открыл браузер, радуясь тому, как вовремя он провел сюда интернет — со своего старого смартфона он не смог бы раздать вай-фай. История поиска не была очищена, и Хидан принялся открывать все просмотренные Данзо сайты. Все они вели на страницы новостных изданий: газет и телеканалов, где рассказывалось о пожаре, произошедшем в школе Конохи. — Почему эта трагедия заинтересовала тебя спустя пять лет? — спросил Хидан у ноутбука, пристально всматриваясь в фотографии, сделанные на месте происшествия. Почерневшее здание, пожарные и полицейские машины, встревоженные люди, столпившиеся на улице. На одном фото Хидан увидел Асуму, разговаривающего с пожарным. Он искал на снимках своего предшественника, его в толпе зевак непременно выдаст белый воротник, когда его отвлек звонок в дверь.***
— Тут есть неплохой магазин техники, — Сасори вел его к торговому центру. — Там можно купить наушники. Какузу кивнул, все еще пребывая в смятении после разговора с Хиданом. Неужели он не понимает, не чувствует, что его отношение к нему изменилось? Или он навсегда останется для него ребенком, которого он однажды встретил в своем приходе?! — Откуда тебя шрамы на лице? — спросил Сасори, когда они остановились перед высокими, раздвижными дверями. — Хотел закосить под Джокера? — усмехнулся он. — Типа того, — Какузу косо улыбнулся. — Тебе понравился последний фильм про него? — он сменил тему, чтобы избежать дальнейших вопросов про свою, нетипичную для этих мест внешность. Они стали обсуждать музыку и кино, и Какузу с удовлетворением замечал, что у них схожие вкусы.***
— Сегодня у моей жены день рождения, — на пороге стоял Асума. — Вы тоже приглашены. Идемте, там уже все собрались! — Спасибо, — Хидан решил не отказываться от приглашения. — Я зайду ненадолго. Мне неловко, что я с пустыми руками… — Не беспокойтесь! — отмахнулся от него Асума. — Ваше присутствие обрадует ее больше любого подарка! В доме действительно было полно народу: соседи и родственники, все сидели за большим длинным столом. Хидан весь вечер улыбался, хвалил стряпню хозяйки, и пытался подслушать, о чем болтали местные: в сплетнях может оказаться много полезной информации. — Вы курите? — спросил его Асума, взглядом предлагая пройти на террасу. — Да, — Хидан вытащил из кармана портсигар Данзо. — Сегодня я составлю вам компанию. — Курение — грех, преподобный? — Асума прикрыл дверь, и шум гостей поутих. — Это грех не против бога, — Хидан сел в плетеное кресло. — Это грех против самого себя, — он смотрел, как Асума чиркал своей зажигалкой. — Страсть, которая заставляет человека снова и снова искать временного удовольствия. — «Временное удовольствие»? — Асума задумчиво смотрел на зажжённую сигарету. — Никогда об этом так не думал. — Приходите чаще в дом бога, — Хидан из-под полуопущенных век следил за тем, как Асума выдохнул дым, — и вы задумаетесь о многих вещах. — Вы не похожи на предыдущих священников, — Асума передал ему зажигалку. — Мне постоянно об этом говорят, — Хидан забрал ее у Асумы, на мгновение, накрыв ладонью его пальцы. — Люди, подобные мне, редки в природе, — на его губах играла улыбка. При других обстоятельствах Хидан бы давно пустил в ход все свое обаяние, чтобы затащить этого бородача к себе в постель. Иногда ему требовалось удовлетворять свои потребности. А еще, чтобы у Асумы, будучи полицейским, не было возможности на него давить, когда его присутствие в этой деревне станет слишком заметным. Но с появлением в его жизни Какузу многое изменилось. Хидан больше не позволял себе подобных связей. — Я навел кое-какие справки, — Асума откинулся на спинку кресла. — Вы ведь не просто священник, — Хидан невозмутимо смотрел, как Асума что-то доставал из кармана. — А сегодня я нашел это в своем почтовом ящике, — он протянул ему клочок бумаги. Хидан поднес к глазам пожелтевшую газетную вырезку: Викарий подозревается в двойном убийстве А под заголовком разместили его черно-белое фото. — В суде не смогли ничего доказать, — Хидан пожал плечами. — А за все грехи я отвечу перед господом, — он достал сигарету из портсигара, чиркнул зажигалкой, и поджег обрывок статьи. Пламя быстро побежало вверх, уничтожая его лицо. Хидан прикурил от огня, и бросил бумагу в пепельницу. — Мальчик, живущий с вами не ваш племянник, — Хидан кивнул. — Вы пытались его защитить, преподобный? — Асума пристально смотрел на него — Убив его семью? — Детство Какузу нельзя назвать счастливым, — Хидан выдохнул дым через ноздри, на мгновенье зажмурившись. Данзо любил крепкие сигареты. — На каждую мою проповедь он приходил сильно избитый, в синяках и порезах. Однажды он пришел со сломанной рукой, — Асума нахмурился. — Я пытался привлечь к его семье внимание службы опеки. К ним приходили с проверкой, но на каждую травму у них находилось объяснение. Какузу упал с велосипеда, споткнулся на лестнице, и все в этом духе. Я видел, что в своей жестокости эти люди заходят все дальше и дальше. Что однажды они его убьют, и спишут все на очередную случайность. Тогда я решил забрать мальчика к себе. В воздухе пахло пороховой кислотой, Хидан поспешно вытер пистолет, и вложил его в руку отцу семейства с исколотыми венами. Хидан осторожно прошел мимо лежащих на полу трупов, стараясь не наступить в лужу крови. — Какузу! — Хидан распахивал двери во все комнаты, в поисках мальчишки. — Не бойся, это я, Хидан! Он прошел в детскую, и лег на пол. Какузу спрятался под кроватью. — Эй, — Хидан протянул руку в темноту, откуда доносилось шумное дыхание. — Теперь они тебя не тронут. Нам нужно идти. Возьми меня за руку. — Общество привыкло считать, что семья — самое надежное место для ребенка, — Хидан раздавил окурок в пепельнице. — Самое надежное, но и самое опасное. - Я согласен, мы живем в плену стереотипов, - кивнул Асума. - Мне не за что вас осуждать. Но кто-то в деревне явно невзлюбил вас, - он покосился на горстку пепла. — Я приехал сюда не для того, чтобы нравиться всем, — хмыкнул Хидан. — Слышал, здесь пропала девушка, — он обеспокоенно взглянул на Асуму. — Она была из неблагополучной семьи? — Вы про Таюю? — Хидан кивнул. — Она воспитывалась в строгости, это так, но не думаю, что там доходило до жестокого обращения, — ответ Асумы был слишком размытым, и Хидан понял, что он имеет очень поверхностные представления о «строгости». В подобных семьях за неподчинения правилам жестоко наказывают. — К тому же, она не пропала, а просто сбежала, — отмахнулся Асума. — С ее образом жизни это было ожидаемо, родственники даже не заявляли в полицию об исчезновении. — Каким образом жизни? — Таюя была бунтаркой, — Асума, жмурясь от яркости, что-то искал в своем смартфоне. — Курила травку, красила волосы в экстремальный цвет, вызывающе одевалась, прогуливала учебу. Вот, я нашел ее фотографию в инстаграмме дочери, — Асума протянул Хидану свой мобильник. С экрана на Хидана смотрела девушка с резкими чертами лица, очень ярким макияжем, с волосами, выкрашенными в розовый цвет. В семье с безупречной репутацией, такую выскочку считали бы паршивой овцой. Родственники не заявили об исчезновении, ведь так они избавились от «позора семьи». Может, они ее и убили?.. — Спасибо за вечер, — поблагодарил Хидан Асуму, поднявшись. — Мне уже пора. — Вас подвезти? — вызвался Асума. — Не стоит, я сам дойду, — отказался Хидан. Какузу уже должен был вернуться, он не хотел, чтобы он видел их вместе, иначе решит, что между ними что-то есть. Раньше его забавляла эта детская ревность, но теперь он догадывался, что дело было вовсе не в ней.***
Какузу весь вечер ходил, не вынимая из ушей наушники. Хидан понимал, что он злился: он заставил его вернуться домой раньше, а сам отсутствовал. Он хотел предложить ему провести время вместе, посмотреть какой-нибудь фильм, но Какузу закрылся в своей комнате после ужина. — Прости меня, господи, — Хидан сидел на постели, и смотрел на распятье. — Я снова курил, лукавил, и вел себя недостойно сана, — он лег на постель. — Это не деревня, а сраный Бермудский треугольник, — вздох. — Данзо собирал деньги на ремонт часовни, но никакого преображения в твоем доме, господи, не наблюдается. Куда он их дел? — Хидан рассматривал покрытый трещинами потолок. — Это ты его наказал за кражу? Или он передал их нуждающимся? Все было бы проще, если бы ты мог давать прямые ответы, — он перевернулся на бок, и с головой накрылся одеялом. Руки затекли от веревки, тело, покрытое ожогами, разрывалось от боли. Ужасно хотелось пить, во рту все пересохло. Он уже потерял счет времени, казалось, его мучениям не будет конца. Когда скрипнула дверь, Хидан в ужасе повернулся к входу, но к своему облегчению, увидел там младшего брата. — Ягура! — позвал он, и закашлялся. — Быстрее, развяжи меня! Ягура был младше всего на два года, но из-за плохого питания, и того, что его постоянно держали в темноте, он был очень низким и хилым. Под глазом у него до сих пор кровоточил шрам, после последнего «изгнания дьявола». Ягура подергал узлы на запястьях Хидана, но они были крепкими и тугими, а его руки очень слабыми. — Возьми нож, — Хидан подбородком указал на тумбочку у кровати. — Там, в шкатулке! — Папа не разрешает ее трогать, — брат в нерешительности замер. — Я старше, и я тебе разрешаю! — Хидан нетерпеливо заерзал. — Помоги мне! — взмолился он. Ягура взглянул на его, покрытое ранами и кровоподтеками тело, и осторожно откинул крышку шкатулки. Внутри лежали разные инструменты для экзорцизма, среди них был и ритуальный нож с коротким лезвием. Когда Ягура начал резать веревку, они услышали приближающиеся шаги. — Кто-то идет, — Хидан в ужасе вжался в матрас. — Быстрее, спрячься вон там, в шкафу! Едва дверца шкафа за братом захлопнулась, в комнату прошел отец. — Мы должны изгнать из тебя дьявола, Хидан. Во имя господа! — он склонился над шкатулкой. Хидан увидел на его морщинистом лице удивление, когда он заметил, что ножа внутри нет. Шкаф приоткрылся, и оттуда выскользнул Ягура. Отец почувствовал его приближение, и обернулся. — Ягура? — он в недоумении смотрел на брата. — Что ты здесь де… На постель брызнула кровь: Ягура воткнул нож ему в шею. Отец захрипел, и сполз на пол, держась за горло. Когда веревка была перерезана, Хидан, наконец, смог сесть. От долгожданной свободы кружилась голова, тело плохо слушалось. Он растирал пальцами запястья, когда Ягура, с улыбкой, протянул ему нож: — Теперь ты. — Хидан! — голос Какузу. — Хидан открой глаза! Хидан подскочил в постели, ожидая увидеть на ней брызги крови, и своего младшего брата рядом. Он шумно выдохнул и откинулся на подушку, осознав, что это всего лишь призраки прошлого, а кошмары из детства остались позади. — Я разбудил тебя, да? — Хидан повернулся к Какузу, тот кивнул. — Извини. На новом месте мне часто снятся кошмары… — Они тебе снились и на старом тоже, — Какузу недовольно поджал губы, собираясь уйти. — Эй, останься, — Хидан поймал его за руку. — Ложись здесь, у меня, — он подвинулся на кровати. Какузу помедлил и согласился. Когда он был младше, они часто засыпали вместе, спасаясь от холода и дурных снов, в объятьях друг друга. — Я видел призрака в той заброшенной школе, — неожиданно поделился с ним Какузу. — Правда? И как он выглядел? — Это мальчик, который сгорает заживо. Какаши всегда видят там, где случится несчастье. — Это просто заблудшие души, которые не смогли перейти на ту сторону. Все будет хорошо, — Хидан поцеловал Какузу в лоб, когда тот устроил свою голову у него на плече. Какузу вскоре заснул, но к Хидану сон не шел. Он лежал, бездумно глядя в окно, наблюдая, как ночь постепенно отступала. Неожиданно в окнах, стоявшей напротив дома часовни зажегся свет. Хидан нахмурился, и осторожно поднялся. Часовня была заперта, кто бы туда не явился, у него были явно недобрые намерения. Хидан набросил на плечи куртку, взял в сарае ручной фонарь, и направился к часовне. Свет в окнах то появлялся, то вновь исчезал. Он поздно вспомнил, что оставил пистолет в доме, и очень надеялся, что он ему не понадобится. Хидан повернул в замке ключ, и распахнул дверь. — Эй! — он скользил лучом фонаря по пустым скамейкам. — Выходите отсюда! — он был уверен, что сюда забрались подростки. — Красть здесь нечего! — его голос гулким эхом отскакивал от стен. — Здесь уже давно все до вас украли, одно эхо и осталось! — он не удержался от колкости. В часовне стояла тишина, ему никто не ответил. Хидан направился вперед, к алтарю, когда учуял запах гари. Он посветил в сторону, откуда доносился запах, и испуганно отшатнулся, увидев бледное лицо ребенка, покрывающееся ожогами. — Господи, — Хидан схватился, за висевший на шее крест, глядя, как мальчишка сгорает заживо. — Ты пришла в дом бога, заблудшая душа? — видение постепенно развеивалось. — Какаши? — позвал он, вспомнив имя ребенка. Хидан медленно двинулся вдоль ряда скамеек, туда, где стоял Какаши. Остановился, огляделся по сторонам: ничего. Он сел на скамью, и принялся читать молитву. Когда он закончил, на улице уже светало, начался дождь. Хидан поднялся, с удивлением заметив, что это та самая скамья, на которой Чие забыла свою шаль. Он светил фонарем под ноги, чтобы не споткнутся. На полу появилась лужа из-за протекающей крыши. Хидан уставился на нее: вода возле скамейки на полу не задерживалась, она просачивалась сквозь стыки каменных плит вниз, и стекала дальше. Под полом часовни было еще одно помещение. Хидан отодвинул скамейки в сторону, и, согнувшись, стал тщательно осматривать каждый сантиметр пола. Вскоре он нашел неровности, по выбоинам на камне, он понял, что там крепилась кольцо для открытия люка. Хидан принес из сарая лом, и подцепил им, каменную плиту. Раздался скрежет, посыпалась каменная крошка, и плита отъехала в сторону, открыв темный проход. — Боже, — в нос ударил характерный запах смерти, и Хидан закрыл лицо рукавом. Внизу определенно смердел труп. Он осветил каменные ступеньки, и начал спускаться по лестнице. Вскоре он вышел на небольшую каменную площадку, на которой расположилось несколько ветхих гробов. — Чья это усыпальница? — побормотал он, пытаясь разглядеть на гробах стершиеся таблички. Когда он подошел к последнему, затянутому пылью и паутиной гробу, его нога запнулась обо что-то, и из прохода выкатился чемодан. Современный чемодан на колесиках, с нарисованным на нем Эйфелевой башней. Хидан осторожно перевернул бирку, висевшую на ручке: Хокумон Таюя Похоже, Данзо прятал Таюю здесь. Она скрывалась от своей семьи, и ждала, когда он купит ей билет на поезд. А ночью, он бы незаметно отвез ее на вокзал. Но он так и не передал ей билет. Хидан гипнотизировал чемодан взглядом, понимая, что Таюя не покидала деревню. Он осветил угол, откуда он выкатился, ожидая увидеть труп девушки, но вместо него луч фонаря выхватил из темноты руку с ошметками кожи. На указательном пальце было кольцо, точно такое же, как и у него. Хидан подошел ближе, чувствуя, что бледнеет, горло стягивает ледяной петлей, мышцы каменеют. Он знал этого человека. И от того, что он встретил свою смерть здесь, ему было страшно и больно одновременно. Он продолжал бить отца ножом, даже после того, как тот обмяк и перестал дышать. Рядом стоял Ягура, выражая молчаливую поддержку вершившемуся возмездию. Когда дверь в очередной раз открылась, Хидан встал, сжимая в кулаке нож, готовый наброситься на любого, кто войдет сейчас в комнату. На пороге стоял высокий человек, в темной одежде с белым воротником. Хидан узнал в нем священника из их прихода. — Отдай мне это, — властно произнес он, протянув руку, на котором блеснул крупный перстень. — Хидан, — повторил он, глядя на нож. — Отдай мне это. Хидан стоял, тяжело дыша, он чувствовал себя опустошенным. Он не хотел подчиняться, но рука, будто сама, против его воли, протянула священнику нож. Тот ухватил его за лезвие, но Хидан держал нож изо всех сил, боясь отпустить, боясь разжать пальцы. Ему казалось, если он это сделает, то весь мир сорвется, и полет в пропасть. — Хидан, — мягко позвал священник, сжимая лезвие в своей ладони. Хидан увидел, что тот порезался, между пальцев, заструилась кровь. — Он тебе больше не нужен. Отдай мне это. Хидан ослабил хватку, и позволил священнику забрать у него нож. — Отлично, — тот улыбнулся, когда нож исчез в кармане его накидки. — А теперь тебе с братом нужно идти. Возьми меня за руку. Желтая ограничительная лента трепыхалась на ветру, Асума раздавал указания своим сотрудникам, люди в белых комбинезонах из научной группы готовились спуститься под землю, чтобы исследовать усыпальницу. — Успокоиться?! — тараторил Хидан по мобильнику. — Я нашел своего предшественника мертвым, замурованным в подземелье часовни, и ты говоришь мне «успокоиться»?! — Хидан, я понимаю, каково тебе сейчас, но… — Понимаешь?! — зашипел он в ответ. — Это не ты, а я обнаружил своего наставника мертвым! И не надо мне врать, будто ты об этом ничего не знал! — Хидан, тебе известны правила, — голос на том конце прозвучал устало. — Наставники не раскрывают своих настоящих имен. Сейчас правда никого не воскресит, не спасет и не оправдает. Данзо, или Канзо многое для тебя сделал, поэтому, ради его светлой памяти, заверши начатую им миссию. — Ягура, ты самый говнистый говнюк из всех говнюков, которых я только знаю! — выпалил Хидан, понимая, что бессилен, что-либо изменить. — Я тоже тебя люблю, — в голосе брата скользнула улыбка, и связь прервалась. Хидан удержался от того, чтобы сплюнуть под ноги и закурил. Иногда ему казалось, что это Ягура должен был родиться раньше него, и быть старшим братом. Он всегда был рациональным, и не давал эмоциям брать над собой верх. Видимо, по этой причине Хидана и посылали в богом забытые места, а Ягура следил за выполнением задач. Брат всегда стремился к власти. — Вы выяснили, почему предыдущий викарий умер? — спросил Хидан, когда Асума вышел из часовни. — Нужно ждать заключение экспертов, — ответил он. — Но пока все указывает на самоубийство. Хидан поморщился от услышанного и отвернулся. Данзо научил его всему: священному писанию, обращаться с оружием, без него он бы не стал тем, кто он есть. Он знал этого человека. И знал, что он не совершил бы такой грех, как самоубийство. На улице, рядом с часовней собрались зеваки, и Хидан увидел среди них Сасори. — Таюя была моей девушкой, — пояснил он, когда Хидан спросил, что он здесь делает. — Слышал, в часовне нашли ее вещи, и я… — Ты переживаешь за нее? — Сасори кивнул. — Расскажи мне, какая она была? — Веселой, — он улыбнулся. — Правда, с характером. Она ненавидела это место, — Сасори обвел холодным взглядом деревню. — И свою семью в том числе. Ей постоянно приходилось терпеть домогательства своих старших братьев, — Сасори поморщился. — Она мечтала уехать отсюда.***
— Так тебе ничего неизвестно? — разочарованно спросил Сасори, когда он встретился с Какузу на детской площадке. — Хидан ничего мне не рассказывает о своих делах, — Какузу покачал головой, скрывая то, что его это злило. У Хидана была тайная сторона жизни, в которую, как бы Какузу не старался, ему никак не удавалось проникнуть. — Вчера он целый день торчал в участке, сегодня к нам снова пришел тот бородатый полицейский, — Какузу поморщился. — Целый час что-то обсуждали на кухне. Мне это надоело, и я ушел. Думаю, мы вообще, скоро уедем отсюда. — Уедете? — Сасори недовольно поджал губы. — Вы же только приехали! — Мы часто переезжаем, — ответил Какузу и закурил. — А тут еще труп предыдущего викария нашли в подземельях часовни. Думаю, Хидан тоже будет рад убраться отсюда. — Понятно, — по лицу Сасори скользнула тень. — Жаль будет, если ты и правда отсюда уедешь, нормальные парни тут — это редкость, — он косо усмехнулся. — Мы так и не осмотрели школьный бассейн. Хочешь пойти сейчас? Какузу выбросил окурок в урну и согласился.***
— Скелеты в гробах относятся к пятнадцатому веку, — Асума поблагодарил Хидана за кофе, и сел за кухонный стол. — Думаю, это семейная усыпальница основателей деревни, будет проведено еще несколько тестов, чтобы это подтвердить. — Что на счет Данзо? — Хидан с трудом скрывал нетерпение. — Самоубийство, — Асума отхлебнул из своей чашки. — Прострелил себе голову, — он сложил два пальца и приставил их к виску. — Пистолет нашли под одним из гробов, видимо, его туда оттеснили крысы. На нем его отпечатки, и ребята из баллистической экспертизы, подтвердили, что пуля, которая снесла Данзо пол головы, была выпущена из него. — А чемодан Таюи? Как он там оказался? — Хидан с сомнением посмотрел на него. — Основная версия такова: Данзо похитил Таюю, когда та собиралась сбежать, и отправлялась на вокзал. Он запер ее в этом подвале, после чего убил и спрятал тело за пределами часовни. Потом не выдержал угрызений совести и покончил с собой, — Хидан закатил глаза. — Понимаю, звучит бредово, но порой люди способны на куда большее, чем от них ожидают. Вам ли об этом не знать? — он покосился на Хидана, напоминая ему о его собственных грехах. — Кто еще мог знать об усыпальнице? — Понятия не имею! — Хидан прислонился к столешнице, и сложил руки на груди.- Я и сам обнаружил ее случайно! Ночью мне показалось, что в часовню кто-то залез, я пришел проверить, — он поморщился. — Я вам сто раз уже это рассказывал! — И вы не заметили ничего необычного? — Асума отодвинул от себя чашку. — Нет, — солгал Хидан, покачав головой. — Кстати, а вы проверяли отца Какаши? — Его нет в деревне уже несколько месяцев, — Асума удивленно вскинул брови. — С чего вы взяли, что он может быть в этом замешан? — Мне говорили, что он и Данзо не ладили, — Хидан нахмурился. — Данзо помешал ему спасти сына во время пожара. — Что? — недоверчиво переспросил Асума. — Да кто вам об этом сказал! — он всплеснул руками. — Сакумо и Данзо прекрасно ладили, Данзо помогал ему пережить потерю жены. И во время пожара, Сакумо находился на работе: он был репортером на местном телевиденье. Я лично звонил ему, чтобы сообщить о случившемся. — Значит, старуха мне солгала, — пробормотал Хидан сощурившись. Он схватил ноутбук Данзо, лежавший на краю стола, и включил его. У него возникло дурное предчувствие. — Вы говорили, Какаши прятался от пожара в шкафу, — он повернулся к Асуме. — А в какой из комнат вы нашли его тело? — Я этого уже не помню, — Асума достал из кармана мобильник. — Но могу узнать. Хидан снова открыл сайты новостных изданий, которые проверял Данзо. Он искал первые снимки, сделанные, когда пожар только начался. Наконец, он нашел его: снимок был нечетким, фотографировали на мобильный, с далекого расстояния. На фотографии из окна второго этажа школы валил дым и вырывались языки пламени. Видимо, в этот момент сработала пожарная тревога, и из здания стали выбегать люди. Хидан приблизил снимок: среди первых выбежавших наружу людей Хидан узнал Чие — на ней была та самая шаль, что и в день их знакомства. Она держала за руку мальчика, своего внука Сасори. — Тело нашли на втором этаже, — Асума закончил разговор с коллегами по телефону. — Там, где раньше был медицинский кабинет. — Твою ж!..- Хидан выругался, и вскочил из-за стола. — Они подожгли школу, чтобы скрыть другое преступление! — он распахнул дверцу шкафчика, висевшего над мойкой, и под удивленным взглядом Асумы вытащил из-за стопки тарелок свой пистолет.***
Они обошли здание школы кругом, и вскоре Сасори отыскал нужную дверь. — Здесь раньше был запасной выход, ведущий из бассейна, — он подошел к заколоченному проему, и с легкостью оторвал одну доску. Какузу посветил в открывшуюся дыру. Оттуда тянуло затхлостью, на полу валялись камни и строительный мусор. Неожиданно что-то темное метнулось в сторону, будто испугавшись света. — Это крыса или бродячая кошка, — Сасори пригнулся, и пролез внутрь. — Ну, так что, ты идешь? — он повернулся к Какузу. Какузу взглянул на покрытые трещинами стены: того и гляди обвалятся. Еще не поздно отступить, но он не слабак какой-нибудь, он всегда с презрением относился к опасности. Даже внезапно появившийся призрак его не напугает! Если он тут поранится, то Хидан опять раскудахтается… Ну и пусть! Хидан сам сотни раз возвращался домой с различными ранениями, и ни одного вразумительного ответа Какузу от него так и не получил. Он шел по коридору, резкий специфический запах усиливался. Впереди показались сломанные трибуны для болельщиков, чаша бассейна напоминала ему черную дыру. — Тут нет никаких рисунков, — Какузу осветил стены. — Похоже сюда никто не захо…дил… Он замер, глядя на противоположную сторону бассейна: там снова стоял тот мальчик. Когда Какузу хотел позвать Сасори, ребенок вспыхнул, и пламя от его тела осветило написанное красной краской на стенке бассейна слово «HELP». — Она до последнего надеялась, что сюда кто-нибудь придет, — Сасори подошел ближе. — Что ее спасут, и она не умрет здесь в одиночестве. Она? — Она хотела меня бросить, подговорила того старого козла-викария купить ей билет и отвезти на вокзал, — к его голосу добавилось сбивчивое дыхание. — Но я выследил их в часовне. Потому что только я решаю, когда настанет наше расставание! — О чем ты говоришь? — Какузу в недоумении повернулся к Сасори. Но вместо ответа он с силой толкнул его, и Какузу полетел в пустой бассейн.***
— Чие! Откройте! — Хидан настойчиво бил кулаком в дверь. — Позвольте мне, преподобный, — Асума отстранил его, и с силой налег плечом на дверь. Внутри что-то щелкнуло, и дверь распахнулась. — Я давно говорил ей сменить замок. Их сразу встретил знакомый запах смерти. Асума зарядил пистолет, но когда они прошли в гостиную, то увидели, что уже было поздно. Чие лежала на полу, возле нее валялась перевернутая чашка с чаем. На голове старухи была вмятина, а вскоре Хидан увидел прислоненную к стене бейсбольную биту в кровавых подтеках. — Черт! — Асума ударил кулаком в стену. — Когда я пришел пригласить ее на день рождения жены, этот сукин сын сказал, что «бабушке нездоровиться». Наверняка этот мелкий выродок и убил Какаши, а бабка его покрывала, вот и задурила вам голову! — Она говорила, что Сасори и Таюя встречались, — Хидан задержал взгляд на трупе старухи. — Наверняка девчонка рассказала ему, что собралась бежать, и Сасори эта идея не понравилась. — Дом маленький, — Асума бегло осмотрел каждую комнату. — Тут никого не спрячешь, и никаких пристроек здесь нет. — Зато есть заброшенная школа, в которую никто из местных не сунется, — Хидан достал мобильник, и позвонил Какузу. Ему ответил автоответчик. От осознания случившейся катастрофы Хидан почувствовал глухую, ноющую боль под ребрами. Он понял, почему Какаши являлся к Какузу, а затем и к нему. — Срочно отвезите меня в это место! — потребовал он, стремительно выходя из дома.***
Все тело содрогнулось от удара, он непроизвольно вскрикнул, в левой ноге возникла знакомая, резкая боль, и Какузу понял, что ее сломал. Телефон светился сбоку от него, Какузу потянулся к мобильнику, когда почувствовал, что наткнулся на что-то мягкое и твердое одновременно. Он отшатнулся, и когда мобильник, наконец, оказался у него в руках, фонарик осветил труп девушки. Она лежала на боку, и была похожа на мумию. Какузу в ужасе смотрел на обтянутый кожей скелет. — Таюя умерла от обезвоживания, — донесся сверху голос Сасори. — Я приносил ей воду, но эта дурочка отказывалась ее пить. Не будь она такой упрямой — сейчас была бы жива. — Больной ублюдок, — прорычал Какузу, медленно поднимаясь, чувствуя, как боль в сломанной ноге усиливается. Хидан был прав: не стоило приходить сюда, нужно было к нему прислушаться. — Тебе придется ответить за свои слова, — раздался скрежет, и на дно бассейна опустилась ржавая выдвижная лестница. — И за то, что собирался бросить меня — тоже. Какузу понял, что эта лестница — единственный способ подняться наверх. А мелькнувший в ладони Сасори нож не вселял в него уверенность, что он сможет это сделать.***
— Какузу! — Хидан шел по обуглившимся школьным коридорам, уворачиваясь от свисавших с потолка арматуры и проводки. Он вместе с Асумой обошел весь первый этаж, и теперь искал на втором. — Правое крыло, возле актового зала завалило, там не пройти, — Асума утер на лбу испарину.- Вот здесь был медицинский кабинет, — он кивнул на почерневший дверной проем. — Давайте, посмотрим там. Хидан кивнул, и они прошли внутрь. Под ногами разлетались обрывки газет, и скрипела стеклянная крошка. У стены стояла ржавая металлическая кушетка, в углу была навалена куча тряпья, стены украшали граффити с сатанинской символикой, но Хидану было на них плевать. — Они точно где-то здесь, — он метался взад вперед, осматривая каждый угол. — Где мы еще не были? — В спортзале, но там завал, Сасори не мог туда перебраться, — ответил Асума, задумчиво потерев подбородок.- Можно еще подняться на крышу. Хидан остановился возле стены, где раньше стояла раковина, и уставился на остатки водопроводных труб. Он сел на колени и прислушался. Оттуда доносился непонятный гул, но Хидану казалось, что он слышал неразборчивые голоса. Он вспомнил о водопроводной системе у себя дома, когда случайно услышал, как Какузу поет. — Куда ведут эти трубы?***
Происходящее все больше казалось Какузу каким-то сюрреалистичным бредом. Он находился в заброшенной школе на дне пустого бассейна, его собирался прирезать парень, которого он считал своим другом, а между ними лежал труп его бывшей девушки. Сасори оставил свой фонарь наверху, и он ярко освещал бассейн, как арену с гладиаторским боем. Сасори сделал выпад, Какузу успел уклониться, но почувствовал, что лезвие порезало куртку на плече. Он пытался отступить в темноту, за пределы видимости Сасори, но сломанная нога сделала из него медленного неуклюжего придурка. Когда он уперся спиной в стену, на которой Таюя своей кровью написала «HELP», сверху неожиданно раздался знакомый голос: — Сасори, убери нож! — к бассейну, с пистолетом наизготовку подошел Асума. — Руки за голову, лицом к стене! Вслед за Асумой у бассейна возник Хидан. Какузу впервые видел его таким: бледным, с пронизывающими, безжалостными глазами, будто древнее зло, таившееся в нем, пробудилось. Он был в ярости. — Отпусти Какузу! — потребовал он, и нацелил на Сасори свой пистолет. — Это ты убил Данзо? — Ну, технически, он покончил с собой, — Сасори усмехнулся. — Я сказал ему, что не причиню зла этой дуре, — он кивнул на труп Таюи, — если он сделает это. И он согласился. И ты тоже согласишься, — самоуверенно добавил он. Прежде, чем Какузу успел понять, что это значит, к его горлу приставили нож. — Давайте, пристрелите друг друга, — он обратился к Хидану и Асуме. — Тогда Какузу не пострадает. — Сасори, ты же умный малый, — Асума снова завел свои «полицейские» разговоры, — сдавайся, и судья смягчит приговор. Почему ты убил свою бабушку? — тот не ответил. — А Какаши? Он был ребенком, как и ты… — Он собирался уехать отсюда вместе со своим папашей, — зашипел Сасори, и Какузу почувствовал, как на воротник полилась кровь. — Никто не смеет меня бросать! Какаши. Какузу вспомнил, как тот мальчишка вспыхивал и сгорал прямо у него на глазах. Он дотронулся до своего кармана и нащупал там зажигалку. Хорошо, что Хидан так и не присел ему на уши с лекцией о вреде курения. Асума продолжал уговаривать Сасори сдаться, Хидан, молча, смотрел на них, но Какузу был уверен: он поймет, что нужно делать. Он достал зажигалку, и поднес ее к локтю Сасори. Когда рукав его куртки вспыхнул, Сасори издал сдавленный вопль, и выронил нож. Он начал кататься по дну бассейна, чтобы сбить пламя, и скоро оказался у Хидана на прицеле. — Ты не можешь в меня выстрелить, ты же священник! — выкрикнул он, упрямо глядя Хидану в глаза. — Еще как могу, — спокойно ответил Хидан, и эхо выстрела разнеслось по зданию. Боковым зрением, Какузу увидел Какаши, стоявшего у края бассейна. Он больше не горел, его призрак медленно рассеивался, становясь серебристой дымкой.***
Какузу лежал на диване в гостиной, левая нога была в гипсе. Хидан только что вернулся с похорон Данзо, и сидел рядом, задумчиво гладя его по больной ноге. — Расскажешь мне об ордене? — спросил Какузу, взглянув на перстень с изображением святого, держащего на руках младенца. Это был перстень Данзо, Хидану позволили оставить его себе. Он положил его на журнальный столик, и он лежал там уже несколько дней. — Ватикан называет нас «орденом святого Стилиана», — Хидан подобрал перстень со стола. — Мы служим богу и защищаем детей. Я попал туда давно, еще в детстве. Данзо привел меня туда. — А почему меня не взяли на службу в орден? — Какузу с подозрением уставился на ладони Хидана. — Я готов… — Рекрутируют только тех, кто перешел черту, — перебил его Хидан. — Остальным дают шанс на новую жизнь. Таковы правила. — Перешел черту? — Какузу нахмурился. — Это значит, что ты кого-то убил, когда был ребенком? — Я, и мой младший брат тоже, — Хидан кивнул. — Данзо немного опоздал, или нарочно не пришел вовремя, — вздох. — Как бы то ни было — теперь я тот, кто я есть. — У тебя есть брат? — Какузу не знал, что у Хидана имелись родственники. — Ягура тот еще говнюк, — Хидан усмехнулся. — Сейчас он в ордене всем управляет, типа, большая шишка. Но думаю, в Ватикане побаиваются его ума, и того, что он может перейти на «темную сторону». Поэтому и дали ему такой высокий пост, чтобы держать поближе к себе. Когда-нибудь я вас познакомлю, — он потрепал Какузу по голове. — Это значит, что я тоже теперь часть ордена? — Какузу в недоумении смотрел на Хидана. — Ты вырос, Какузу, — Хидан улыбнулся. — И мне требовалось время, чтобы осознать этот факт. Ордену нужны агенты не только в церкви. Поэтому — да, — он стянул с пальца свой перстень, и протянул его Какузу. — Теперь ты часть ордена святого Стилиана, и мы будем работать в паре. В груди стало горячо от этих слов. Какузу хотелось ответить, что он не подведет, поблагодарить за доверие. И в тоже время, он понимал, как нелепо это будет звучать, когда он валяется на диване с ногой в гипсе. Перстень был ему великоват, поэтому Хидан предложил носить его на цепочке. А сам он надел перстень Данзо. Какузу казалось, что это самый подходящий момент, чтобы признаться в своих чувствах, но страх перед фразой «я тебя люблю» был слишком силен. Он вспомнил, что у них была еще одна фраза, которая означала: «я тебе доверяю», «я позабочусь о тебе». Фраза, с которой когда-то все началось. — Хидан, — тихо позвал его Какузу. — Возьми меня за руку.