BLOOD X MONEY

— Юра, я хочу уйти из мафии, — гангстер смотрел на босса упрямо, а тот, будто не слышал его совсем. Юра продолжал сидеть в кресле как царь, закинув ноги на стол и потягивая из бокала алкоголь. Даня уже и не помнил, когда последний раз он видел Хованского не пьяного, он вечно в говно. Ну что поделать, русскую натуру не вывести из тела бренного, хотя, Хован вечно пытался делать все, лишь бы не относить себя к этой нации. Кашин прошел глубже, оглядывая кабинет: по середине стоял массивный стол из красного дерева, за ним кресло, панорамное окно, вечно скрытое за бордовыми шторами. В углу располагался диван изумрудного цвета, а рядом шкафы с множеством книг, сейф. На столе его был всегда беспорядок, бумаги важные испачканы и помяты, бутылка на пару с бокалом, какая-то коробочка, пепельница, разбросанные купюры, на некоторых были ожоги от сигарет и приправленно это месиво слоем пыли. А еще, на столе был глобус. Юра любил по долгу рассматривать этот мячик земной, от чего все близкие шутили, что Хованский готовит план по захвату мира. Юра был чрезмерно начитанным человеком, но до ужаса бестактным. Он был джентльменом, но до мерзости прямолинейным, с очень острым и длинным языком, хотя при разговоре был всегда немногословен, но одного его слова хватало, чтобы разнести оппонента в пух и прах. Рыжий понимал, что доканывать босса не нужно, поэтому, пройдясь мимо бара, он взял бокал за ножку и уселся на дорогой стол. Взяв стоящую бутылку вина, он принялся разливать по фужерам напиток, настраиваясь на разговор. — Terwijl je denkt, curtsy, het bespaart tijd. (Пока думаешь — делай реверанс, это экономит время.), — мутные, пьяные глаза всматривались в лакированные туфли, а потом переместились на Кашина с каким-то недоверием. Юра улыбнулся криво сначала, затем он поднял сосуд вверх, предлагая Даниле чокнутся. Тот, без задних мыслей, проделал уважительный жест, и они оба отпили чуть — чуть. Пить вино — искусство, оно постигается годами. Нужно уметь делать все грамотно, не торопясь и изысканно, помешивая красный алкоголь, растягивая удовольствие, которое ты можешь получить с одного бокала на час минимум. — Юра, я к тебе по делу, — Кашин уже наседал на собеседника, он был не в настроении слушать нидерландские россказни. Бандит смотрел четко на главу, но мужчине было плевать, он просто тянул время, он не мог сфокусироваться на нормальной беседе, ведь вечно его отвлекал джаз, что плавными струями просачивался к нему даже сквозь закрытую дверь. Палец указательный, пухлый, с перстнем тяжелым, вальсировал в воздухе плавно под ритм текущий. — Ты вечно куда-то спешишь, Даня. Нужно уметь слушать и ловить момент, у меня сегодня выходной, я не хочу решать твои проблемы, — затянувшись, Юра задержал дыхание, а после выпустил клуб дыма, смотря как он рассеивается и взлетает к потолку. — У тебя каждый день как выходной, Юра, — язвительно ответил младший и задумчиво посмотрел в сторону, находя глазами винтажную, настенную лампу, которая проливала теплые лучи искусственные. — А что в этом такого? Жизнь — праздник! Разве это не прекрасно? — говорить о серьезных вещах с ним сейчас было просто бесполезно, поэтому Даня отставил бокал, вставая со стола. Он был разочарован. Да. Скорее всего, разочарован. Раньше, к Юре можно было обратиться по любому поводу, а теперь он постоянно в измененном состоянии, еще и стал редко выходить из своей трухлявой комнаты. Для Кашина было настоящим шоком то, что его до сих пор не грохнул никто. Ведь сделать это было, скорее всего, очень легко. — Че там с Питером? Слышал, ты наломал дел там… — туша в пепельнице сигару, Хованский сплел пальцы, пристально глядя на младшего. Даня остановился на секунду, он говорил об этом только Ю, а сейчас оказывается, что и босс в курсе всех событий. Кашин искал в голове слова чтобы оправдаться, но ничего не лезло. В этом моменте, Даня понял, что возможно он сможет поговорить с ним, поэтому он решил стоять до последнего и взять быка за рога. — Тебе Ю сказал? — эмоции сменялись быстро внутри бандита, и сжав покрепче зубы, парень повернулся к Хованскому. — Я знаю всех и все что происходит в пределе этого города, приятель. Пора бы тебе это запомнить. — Почему ты не…? — Спросил об этом до твоего отъезда? Сам не знаю, я просто чувствовал, что все будет хорошо, — мужчина убрал ноги со стола, сажаясь в привычное положение, полностью погружаясь в глаза напротив. — Все ведь так? — подытожил Юра, полуприкрытыми глазами простреливая тело как из автомата. — Не совсем, — почесав затылок, Кашин опять вспомнил эти слезы, наркоманку-мать и выстрелы громкие, что сотрясли весь дом тогда. — Ладно, иди, я не настроен разговаривать сейчас, — Даня вышел с этим напутствием, что ударило в спину, не проронив ни слова в ответ. Гангстеру казалась странной сама манера общения, Юра говорил загадками, будто он знал все и даже больше. В этом был весь страх и тревога, что наполнила тело Кашина сразу как он перешагнул порог его кабинета. Опять эти коридоры, а джаз стал громче. Спустившись вниз, гангстер искал глазами Ю среди толпы, и когда он нашел его, он потянул блондина за рукав, вытаскивая из кого-то круга, где шла оживленная беседа. Пурга прекратилась, погода успокоилась, а с неба сыпался снег крупными хлопьями, падая на землю промерзшую. — Ну и как? — поинтересовался товарищ, почти залезая в лицо рыжему. — Зачем ты ему рассказал про Питер? — Что? Бля буду, Даня, об этом знала только Даша и я, — глаза карие у друга честные, и Ю искренне не понимал как это могло произойти. — А кто кроме тебя, Ю? Не находишь это странным? — отмахиваясь раздраженно от прикосновений, Данила встал напротив друга, сложа руки на груди. — Тише, тише. Я за все это время не покидал дом, спроси у Даши, я на работу забил, хотя у меня тоже дел хуева гора, они поважнее чем прикрытие твоей задницы, Дань. — И как это получилось? — Слушай, братан, ты же знаешь Юру. Он мертвого из-под земли достанет, поэтому с одной стороны это даже не удивительно, а с другой, это порождает много вопросов. Что-то тут не чисто, — пальцы почесали подбородок, а карие глаза уставились в небо, наблюдая за каждой снежинкой, что проделывала свой путь. — Блять, Ю, я не идиот, если это сказал ты, смысл скрываться? — терпение было на пределе, еще немного и Данилу разорвет на части. — Даня, ты прикалываешься?! На кой хуй мне вообще было говорить это Юре? Он даже не связывался со мной эти три дня… Постой, — палец завис в воздухе, словно Ю нашел решение сложной задачи. — Что? — Кашин выпрямил спину и раздался еле слышный хруст суставов. — Тебе не кажется все до пизды странным? Ты уезжаешь, там с Лерой вертишься, убиваешь этих наркоманов, и нам с неизвестного отсылают эти фотки? Причем, заметь, — Онешко вынимает телефон из сумки и находит скрины сообщений, показывая их Даниле. -Разница, плюс- минус, полтора часа, — Даня прикусил губу задумчиво, а потом взглянул на Ю. — А за день до твоего приезда, он назначает слёт! — Онешко говорил громко, стараясь докричаться до друга. — Но, даже если это и Юра, зачем ему это? И что делать теперь? — Дань, я не знаю нахуй он это делает, но мне кажется, сейчас тебе лучше отгородиться от него. -Сука, в мыслях не укладывается, нахуя? Он же сам помогал нам, да мы росли вместе…- парни сели в авто, наблюдая из лобового стекла за людьми на улице. — Точно утверждать мы пока что ничего не можем, но можем понаблюдать издалека. Ты кстати, зачем к нему ходил? — Ю, тут такое дело, я знаю, что, наверно, ты не одобришь это, но я хочу уйти из криминала, — рука татуированная сжала руль, а сам Кашин будто готовился к подзатыльнику. — Т-ты в своем уме? А че ты делать будешь потом? — карие глаза на лоб полезли, и Ю даже заикнулся от неожиданности. — Юлик, мне кажется, я сделал уже достаточно, многим причинил боль, Руслан не исключение… Я не хочу чтобы моя дальнейшая жизнь была пропановой бочкой, и в случае чего, как семечки при урагане меня сметет к хуям. Этот тейк остался без ответа, Ю смолчал, обдумывая услышанное, а после они направились домой. Красные ленты заката сменились темным небом, огни зажигались, ночная жизнь Амстердама проснулась. Многие шлялись по кабакам и борделям, на предложение Ю расслабиться, Даня отреагировал неоднозначно. Он помотал головой и скривил лицо, говоря, что хочет домой поскорее. Вся дорога прошла в обсуждении сложившейся ситуации, но решение проблемы не торопилось приходить в головы. Тем временем в доме Каплан уткнулась в документы, сверяя какие-то данные. Девушка была настолько погружена в этот процесс, что даже не услышала тихие шаги за спиной. Повернув голову, Даша ойкнула: — Руслан! Напугал, пиздец… Как ты? — ногой отодвинув соседний стул, она приглашала Руслана присесть рядом, озабоченно поглядывая на Тушенцова. — Лучше чем было, но… Даш, что-то меня тревожит. Будто все идет к забвению, что-то прячется от нас, — подтянув к себе колени, парень обнял ноги, подбородком упираясь в них. — Все что происходит тут — это один сплошной спектакль, будто мы все запрограммированы, — глаза черные смотрели в никуда, Даша подумала, что, возможно, Руслан ещё дремает и от этого несет всякую чушь. — О чем ты? — их не начавшиеся рассуждения перебили Ю и Даня, что ввалились в дом. Даша отложила бумаги на край, оглядывая мальчиков, Руслан тоже повернулся к ним лицом, особенно задерживаясь на Даниле. Хоть Тушенцов и был растрепан, но он по прежнему был чертовски привлекательным для Кашина. Он любил его всем сердцем и душой, хотя до этого, ему казалось, что ничего уже не пошатнет его каменной сердце. Данила пальто сбросил, сразу же к младшему подходя и кладя руки холодные на щеки сзади, поглаживая суховатую кожу. Руслан дергается на мгновение от ладоней ледяных, но продолжает ластиться, прижимаясь головой к торсу и вдыхая морозную свежесть от тела крупного. Прикосновения рук его были для Руслана анальгином. Они обезболивали, охлаждали и лечили одновременно. Брюнет томно прикрыл глаза и прошептал: — Ты холодный, Даня, убери руки, — но рыжий негодник продолжал по лицу водить пальцами, и его пробивало на легкую улыбку. Там где есть Руслан, для Дани дом. Там где они все вместе, для него дом. И хорошо, спокойно, блаженно на душе становилось. Заходя и видя их, бандит оставлял позади все свои проблемы, отдаваясь близким. — У тебя не болит голова? Я слышал, что если приложить холодное к лицу, то отеков не будет, да и полегчает, — Данила приблизился к лицу, посмеиваясь. Даже вверх тормашками оно было любимым и прекрасным, от чего гангстер просто не удержался и поцеловал в лоб парня, а потом еще, ещё и ещё. Рыжий скучал всегда до безумия по темным, каштановым волосам, таким же глазам, губам, ему хотелось навсегда оставаться в месте, где будет Тушенцов. Брюнет щурился как котенок, принимая новые поцелуи на лицо от сухих, холодных губ, которые пахли сигаретами. Ю тоже не терял времени, он потрепал девушку за волосы светлые, утыкаясь в них носом. Когда они все вместе, когда они дарят друг другу любовь, даже если она разрушающая, им было комфортно. То, что они вместе- сила, это делало их неразрушимыми. В камине дрова потрескивали, а за окном мерцали звезды холодные и фонари. Эта ночь была спокойной, ведь по логике, после бури — затишье, а после дождя — радуга, так и у них. Но это не решало проблемы, это лишь останавливало их. Каплан предложила чаю, на что все кивнули головами, наконец-то нашелся случай посидеть всем вместе. Девушка по кружкам разлила напиток, от чего пар поднимался вверх. Данила руки приложил к фарфору, согревая ладони быстро. Онешко посмотрел на Даню, намекая, что пора сказать хоть что-то. — Как все прошло, мальчики? — Даша опередила всех. Отпив чай, она уставилась с любопытством на всех сидящих, а под столом ножку на блондина положила. — Юра ебнулся на старость лет — вот как все прошло, — Ю взмахнул руками, а потом покрутил пальцем у виска. — А что с ним? — Да есть подозрения кое-какие, но мы не уверены до конца. Все что происходит тут, это явно че-то не чистое, — Кашин смело поднес стакан ко рту, обжигаясь. — Блять! — друзья и Руслан захихикали подло, смотря на страдания чужие. Кашин прошелся до шкафчика, взял другую кружку, и наполнил ее холодной водой, опуская туда кончик языка. — Я так и знал, Даша, я же говорил! — Руслан ударил по столу, к нему пришло озарение, оно было связанно с уверенностью, что он ни один так считал и не сошел с ума. -Как бы то ни было, сейчас ждем, Юра очень трудный человек, — рыжий говорил шепеляво, ведь язык жгло адски от выпитого кипятка. — Ждем когда он из запоя выйдет нахуй, иначе с ним разговаривать невозможно, — блондин хмыкнул, поглаживая ногу женскую под столешницей. — Ну так, господа, — Каплан встала из-за стола и оперлась об него руками. — Утро вечера мудренее, отбой, — девушка взяла посуду и поставила в раковину, а от нее направилась к лестнице, исчезая. Юлик вздохнул и тоже встал, уходя следом. — Спокойной ночи, — Даня произнес в след товарищу, а тот повернулся и подмигнул весело. — Жаркой ночи, — указывая глазами на брюнета, он потер пальцы друг об друга, показывая язык рыжему. — Онешко! Мне долго тебя ждать?! — сверху донесся девичий крик, и парень поспешил наверх. Остались только они вдвоем. По Тушенцову было видно, что ему стало чуть лучше, поэтому Кашин уставился на него, положив голову на руки. — Как ты себя чувствуешь, солнце? — голос был нежен и тих, а в это прозвище «солнце» гангстер будто вкладывал отдельный смысл. Ведь Руслан действительно солнышко для него, даже если ему очень плохо, он встает, освещает жизнь Даниле одним своим присутствием. — Я подумал, все-таки, мне не зачем было держаться за родителей… Им было плевать на меня, я должен иди дальше, хоть это и не так легко, но я знаю, что у меня есть ты… Даже после того… Знаешь, я люблю тебя, я так хотел это сказать тебе последние четыре дня, — по телу мурашки пробежались, а Даня улыбнулся в ответ. Гангстер готов жить ради этих слов, он готов жить чтобы быть любимым и любить в ответ. Простое «я тебя люблю» согревало все внутри, и Данила непроизвольно краснел от стыда. — Русь, я хочу рассказать тебе… — Тушенцов внимательно глядел в голубые глаза, они для него были небом, даже после всего дерьма, он хотел доверять, хотел прощать этого рыжего ублюдка. — Это я во всем виноват. Тогда, когда мы встретились с тобой первый раз в жизни, летом, я понял, что это навсегда. Потом мы потеряли связь, а после поступили в один универ, — Руся качал головой, это он действительно это помнил и даже не старался играть. — Помнишь как мы пересеклись в коридоре корпуса А? Я тогда толкнул тебя в плечо, оглянулся, увидел как ты злостно материшь меня, — бандит случайно посмеялся, а подняв глаза на Руслана, он наконец-то увидел и его улыбку. Кашин даже не хотел представлять как ужасно чувствовал себя младший эти дни, а сейчас, он впервые искренне посмеялся. Даня таял от его растянутых губ, что обнажали зубки. — Ха-ха, было, я до сих пор не простил тебе эту хуйню! — Руслан нахмурил брови и грозно показал старшему кулак. — Мы начали общаться… Когда ты мне рассказал о своих предках, я… я не знал как тебе помочь, и в итоге слинял в другую страну. Бросил тебя, поступил как ишак последний. Прошло четыре года, ты уже доучился, а я и Ю стали говорящими бошками в мафии. Там из уст бывших знакомых я узнал про тебя и твою жизнь в Питере… — Руслана захлестнули неприятные воспоминания, от которых становилось тошно и хотелось плакать, но о держался и старался быть замечательным слушателем. — В общем, тебя продали предки мне, и в тот день, когда ты возвращался с работы, мои знакомые просто ебнули тебя по голове и привезли в Амстер. Уже здесь, тебя передали в INKRISTAL, а там, сам знаешь… — Данила напрягся всем телом, ожидая реакции чужой. Всю хронологию Тушенцов слушал с открытым ртом, глаза наконец-то открылись, это чувство было равное тому, что ты узнал наконец-то кто ты на самом деле. Вроде теперь все на своих местах, но так непривычно слышать правду, будто все, что только что сказал Даня, было выдумкой. — Спасибо… — За что? Я хотел тебя спасти, а по итогу, сделал еще хуже… Я сломал тебя в надежде, что хотя бы так ты вспомнишь мое имя… — Нет, правда, спасибо, Дань. Я не исключаю твоей вины, мы просто не могли понять друг друга все это время… Грусто, что мы поняли друг друга так поздно, — Тушенцов опустил взор вниз, все в голове перемешалось, но все же потихоньку начало становиться на свои места. Кашин поднялся и присел у чужих ног, кладя голову на колени худые, обнимая их, целуя кожу бледную. Руслан руки в ржавые локоны запустил, гладя как щенка старшего, а тот сопел и внюхивался в кожу, ловя запах геля для душа и его вещей. — Не поздно, Руслан… По крайней мере, любить тебя мне было никогда не поздно, хотя сейчас, сидя тут с тобой, я знаю, что не достоин твоей любви. И я унижусь пред тобою; И твой привет, и твой укор Главенствуют моей душою. Знай: мы родные с этих пор.