Oysters

      Склизкая мерзость.       Тилль с отвращением поморщился, когда неловкие пальцы ткнулись в полужидкое тельце устрицы вместо того, чтобы взять ее за открытую ракушку. И погрузились в вязкое, мокрое. Никакие соусы и разбросанные по блюду дольки лайма не спасали от этого ощущения на корне языка, из-за чего хотелось проблеваться поскорее. Если бы эту дрянь можно было хотя бы запечь... Но тогда она бы стала совершенно бесполезна.       Хотя, он и так не особо верил в особые свойства устриц, честно говоря. Скорее это было его последним шансом.       Если и это не поможет - значит никакой надежды вернуть своему расплывшемуся телу мужественность естества нет. Возможно, если бы не импотенция, Тилль бы даже не прикоснулся к устрицам. И не больное сердце - именно оно заставляло так извращаться, когда после тщательно рассчитанной дозы Виагры к нему едва доехала личная медицинская бригада. Не будь у него достаточно денег на такую роскошь - так бы и сдох. Нелепая смерть.       Пухлые губы разомкнулись, чтобы пропустить жесткую скорлупку раковины, которая неприятно поцарапала при прикосновении. На ней остались капельки лаймового сока, словно обжегшие широкий язык, когда он попытался выколупать оттуда эти полупрозрачные сопли. Тилль закрыл глаза, будто это могло избавить его от ощущений. Нет, он любил морепродукты, но не такие. Когда-то в прошлой жизни ему случилось побывать по деловой встрече в знаменитом мишленовском Rutz - красивый ресторанчик с неоправданно высокими ценами. Но их лобстер был из разряда "что-то с чем-то". Язык до сих пор хранил воспоминания об этом нежном вкусе с нотками какого-то травяного масла, которым несчастное создание начинили перед готовкой. Вот что-то такое он бы попробовал, будь у него желание тащиться туда только ради этого.       Но желания не было, да и от еще одной устрицы в желудке не прибавилось. От этой мерзости уже начинало мутить, и Тилль отложил пустую скорлупку, неловко стерев толстым пальцем с губ ощущение влажности. Хотелось надеяться, что черный тинт не размажется, но вроде бы он был водостойким.       Всё было похоже на театр абсурда. Ещё и эти устрицы.       Дверь тихо скрипнула, и он с трудом повернулся к ней лицом. Ещё немного, и ему просто, чтобы вставать с этой кровати, потребуется помощь, раз даже сидя он чувствовал себя неподъемным. Всё-таки это психологическое - не мог он даже при таком весе ощущать себя настолько неловким. Мысленно мужчина приготовился, будто собирался окунуться в ледяную воду. Ему сказали, что найдут самую профессиональную шлюху. Чтобы точно и наверняка. Чтобы даже такой, как он, что-то почувствовал. Последнее сказано не было, но читалось между строк. Трудно заставить трепетать от страсти гору жира, что сейчас закрывала его колени складчатым животом, обтянутым белой рубашкой. Возможно, белый не лучший выбор, но ему хотелось выглядеть соответственно тому, что он чувствовал. Некрасиво. Неповоротливо. Массивно. Просто отвратительно до тошноты. Хуже и быть не может. Еще и старо - обвисшие щеки и двойной подбородок прибавили его лицу еще лет семь, будто ему было мало своих сорока двух.       А, когда дверь открылась окончательно, и посетитель вошёл, Тилль невольно сглотнул вязкую слюну с привкусом рыбы. Они обещали, и что они сделали? Прислали ему девчонку.       Просто, блять, великолепно.       Девушка выглядела едва на восемнадцать, хотя сейчас молодежь позже взрослеет телом, сохраняя до тридцатника какие-то юношеские черты. Но всё равно это было мерзко. Представить это тонкое, длинное тело в облегающей черной рубашке, что застыло в дверях с нечитаемым взглядом. И его. Слишком большого. Слишком толстого. Боги, он же может случайно сломать этой тростинке что-нибудь - мелькнуло в голове. Но его спасение от одиночества было довольно притягательным, несмотря на присущую многим немцам лёгкую некрасивость черт лица в совокупности. Надо было меньше жечь красивых женщин в средневековье. Но по отдельности эти огромные, сейчас широко распахнутые голубые глаза, были милы. Она их еще и накрасила какой-то пародией на смоки, отчего они выделялись ещё ярче на длинном молодом лице. И патлы по плечи. Интересно, она знала, что Тиллю нравятся блондинки, или этот выжженный цвет был чистым совпадением. Девочка была высокой, девочка была худая до комичности по сравнению с ним, девочка не надела бюстгальтер, и ее маленькие груди просвечивали под рубашкой. Девочке тут было не место.       - Сколько тебе лет? - Собственный голос показался Тиллю кощунственно грубым. Будто молоток, готовый стукнуть по тонкой вазочке и разбить ее на такие осколки, которые не соберут даже японцы со своей техникой кинцуги       Девушка вздрогнула. И вошла в комнату, с прищуром посмотрев на сидящего в полутьме клиента. Интересно, была ли она испугана, когда вместо того, чтобы подняться в бордель, Тилль вызвал её к себе домой. Во времена, когда Тиллю было двадцать, заказать шлюху стоило дорого. Сейчас он и не смотрел, сколько там списалось с карточки.       - Двадцать три. Меня зовут Кристина, но лучше Флаке. - Голос у неё оказался сиплым и немного надтреснутым. Слишком много курит - мелькнуло в голове у Тилля. Он тоже курил. Значит хоть что-то общее у них найдется. Тилль пожал протянутую ему тонкую ладошку и ещё раз ужаснулся тому, как это выглядело со стороны. Хрупкие длинные пальцы, казалось, могли сломаться в его лапище, словно соломинки. Но была в этом и какая-то своя извращенная красота. Особенно, когда Кристина присела рядом на огромную кровать и как-то потерялась на этом фоне. Внешне, не психически - голубые глаза с интересом скользили по окружению, выхватывая какие-то отдельные вещи типа широкой плазмы на стене или темных бархатных штор, от которых почти не исходило света, делая всё интимнее в полутьме, словно они два подростка, собирающихся в первый раз переспать. Взгляд соскользнул на Тилля, и тот неловко отвернулся. Его и так постоянно рассматривали во время интервью, словно огромное странное животное.       - Я взяла на себя смелость притащить некоторые штуки. - Кристина, видимо, поняла это, и зашебуршала, снимая и расстегивая небольшую изящную сумку. Несмотря на ее маленький размер, на столик она оттуда выставила довольно много - кажется, половина была всякими смазками с китайскими названиями, которые Тилль даже не смог бы прочитать.       Хотели ли они друг друга вообще? Хотела ли эта девчонка этой ночи? Или её просто уговорили обещанные деньги?       - Мне обещали не обычную шлюху. - Тилль не вытерпел - протянул руку и взял тощую девицу за подбородок, поворачивая к себе. Уши у той оказались просто краснющими. Хотя главным требованием было выбрать кандидата с хоть каким-то опытом. Опять же, Тилль почти ничего не читал из того, что ему присылали на выбор, а просто обозначил допустимые границы и написал искать на чужой вкус.       Если они прислали девственницу - он применит все свои остатки былой силы, чтобы свернуть им шеи.       - Я бы легла под тебя и бесплатно. - А девушка махнула короткими ресницами и неожиданно улыбнулась. - У меня и так кинк на мужиков в возрасте и весе, а ты вообще просто ходячая камасутра для меня. Достаточно необычно?       Тилль... Оценил:       - Очень. - Сглотнул неожиданно вязкую слюну и потянулся к следующей устрице. Эту мысль следовало заесть, чтобы у него был хоть какой-то шанс сегодня.       Нет, он понимал, что бывают люди... Со странностями. Но чтобы кто-то мог счесть его сексуальным - это надо было хорошенько надраться. Наверное, даже до бессознательности, иначе представить свою привлекательность Тилль не мог никоим образом. Видимо, Кристина это почувствовала - придвинулась ближе, с легким выражением неверия происходящего заглянув мужчине в рот. Как раз, когда Тилль положил туда устрицу. Пришлось глотать, хотя искренне хотелось исторгнуть из себя столь мерзкую пищу. Особенно под этим наивным немного взглядом, будто девчонка увидела бога. Ещё так подсела, скрестив тонкие лодыжки друг с другом и обняв себя длинными худыми руками.       - Серьезно, мужик. Я на тебя уже несколько лет дрочу. - Весь её тон так и кричал: "Пожалуйста, поверь мне". Тилль не смог, но осторожно положил ладонь на тонкое колено. Та оказалась шире едва не в два раза. Хотя Флаке, кажется, это помогло - девушка развязно улыбнулась и сладким шепотом поведала: - У меня весь комп в твоих фотках и записях интервью. И не тех времён, когда ты был подтянутым и мускулистым.       - Даже так? - Улыбка на лице мужчины возникла кривая. Тилль не мог себе это представить. Это хрупкое эфемерное создание - и такие мысли. Он в принципе плохо представлял себе чужие фантазии - все его предыдущие шлюхи не особо открывали для него границы своих фантазий, как и все оставшиеся в далеком прошлом бывшие тоже. Но чутьё подсказывало, что о таком вообще мало кто фантазирует.       И это им предстояло сделать... Хотя бы попытаться - "сделать" тут было бы громко сказано.       - Ага. По глазам вижу, что не веришь. - Кристина резко извернулась и закинула свои длинные ноги Тиллю на колени, будто это не делало ситуацию еще абсурднее. Словно тонкая легкая спичка, да, немного некрасивая на лицо, но при общем взгляде девушка была приятна. Такой бы хорошего мужика, который содержит и обеспечит, а не снимет на одну ночь, и пусть дрочит на его толстую задницу. Но нет. Они были здесь, на слишком неуютной гротескной кровати Тилля, а от него самого мерзко пахло солёной гнилью устриц. В ухо мужчине раздался тихий вздох, и проститутка ласково обвила его руками за плечи, будто молодая лоза шпалеру. - Позволь мне тебя разубедить, пожалуйста. Чего ты хочешь? Быть с тобой мягче, нежнее, целовать как в последний раз, плавиться в твоих руках тонкой свечой и извиваться под тобой?       Её голос задрожал, и на щеке у Тилля остался влажный след поцелуя. Профессионального - Флаке не просто ткнулась губами, а основательно попробовала на вкус чуть обвисшую от веса и возраста кожу, прошлась юрким язычком куда-то до уха и оторвалась. Это не возбуждало, но что-то было такое в этом действии, отчего Тилль задержал дыхание, чтобы не прекращать момент.       - Или мне тебя укусить, зарыться рукой в твои волосы и потянуть, пока я буду оскорблять тебя на всех языках мира? Встать перед тобой на колени и служить, словно верная собака? Только скажи... - А проститутке было хорошо, судя по тому, как заблестели в полутьме её голубые глаза. Она окончательно перебралась на толстые бедра и теперь ерзала о ширинку Тилля, словно это одно могло воплотить все её мечты. Правда, погребенный где-то там между наплывшими ляжками и животом член упорно не собирался это ей давать.       Тилль сглотнул и осторожно обернул руки в ответ. Ладно, может быть, он потерпит? Не верилось, что у них что-то выйдет, было мерзко от самого себя и вида такого молодого лица рядом со своей отечной мордой. Но и чувства дохлой рыбы не было. Почему-то устрицы больше не воняли, перестав напоминать запахом некоторые неудачные ночи. Они просто попробуют.       - Тогда будь самой собой.- Попросил он, поглаживая обтирающееся об него тело. Не тело. Кристину. Губы нашарили вслепую губы - стало неуютно смотреть в лицо девушке, когда та радостно вздёрнулась и полезла целоваться. Трудно было объяснить, но делала она это странно - вроде бы и уверенно, с идеально отточенной техникой, но совсем не так, как прошлые девушки - они всегда целовались механически и подставляясь. Будто кукла с откинутой головой и приоткрытым ртом, куда следовало ткнуться губами и что-то сделать. Кристина то напирала сама, впрочем, не убирая никуда руки, просто ерзая всем телом из стороны в сторону. То останавливалась и отцеплялась, шумно дыша носом и принимаясь почти что вылизывать Тиллю лицо изучающими поцелуями, которые были медленнее и словно нежнее. Как будто это не она тут выглядела хрустальной вазой.       Или почувствовала, что внутри клиента такое же стекло. Трещинами и сколами, заклеенное тщетно суровой изолентой, которая то и дело отсыхала от времени, давая еще паре крошек стекла отпасть и закатиться под кровать.       - Тебе придется раздеться. - Флаке мазнула последним поцелуем и осторожно положила руки Тиллю на живот, погладив нагревшиеся пуговицы на его рубашке. Захотелось отодвинуться, уйти, но Тилль себя пересилил и открыл глаза, посмотрев прямо в лицо своему личному кошмару. Раздеться его давно не просили, разве что приспустить брюки, застревавшие в районе колен нелепыми складками ткани. А эта попросила. И растянула тонкие губы в улыбке: - Хочу видеть это восхитительное тело, и я тебя уже предупредила, что дрочила на тебя годами.       "Восхитительное", боже, блять. Тилль мученически поморщился. Теперь он чувствовал себя ещё толще, а живот словно начал давить сильнее на швы рубашки. Ладно. Он попробует.       - Ты хочешь как? - Тонкие пальчики резво расстегнули все пуговицы на рубашке, стянув ее с взмокших плеч. Тилль упорно старался смотреть не на себя, подняв взгляд вверх и вперив его в Кристину. А та явно была рада открывающемуся виду. Особенно, когда кинула рубашку в сторону и залезла ладонями Тиллю на живот. Вот тогда её улыбка стала и вовсе какой-то безумной, словно цель всей её жизни была выполнена. Насколько же мало иногда надо человеку для счастья. Просто получить то, что давно хотел. Тилль сглотнул и осторожно переложил ладошки на впившийся в кожу пояс, позволяя Флаке раздевать его и дальше.       - Орально, я не уверен, что у меня сердце не прихватит. - Пришлось втянуть живот, но пуговица брюк поддалась, а застёжка разъехалась сама по себе от тяжести удерживаемого на себе веса. Кажется, Кристина даже пискнула в этот момент, наверное, какое-то радостное ругательство. У Тилля перед глазами всё плыло от стыда, поэтому посмотреть на то, как проститутка осторожно освобождала его ноги от нелепых белых штанин и туго сидящих ботинок, он не смог. Оно и к лучшему. Сейчас отвлечься от желания хоть чем-нибудь себя закрыть помогало лишь то, с какой нежностью и почти раболепным восторгом девушка его раздевала, что-то вкрадчиво мурлыкая и иногда оставляя мокрые поцелуи на вспотевшей под одеждой коже.       Чтобы избавиться от белья, пришлось привстать, чувствуя себя ещё более неловко. Наверное, даже хорошо, что Тилль давно не видел собственного вялого члена - не хотелось ощущать себя более открытым, чем он уже был, а при взгляде на гениталии он бы точно почувствовал себя как под камерами. Тяжело упав обратно на постель, Тилль провел рукой по лицу, чтобы зализать назад острые иглы челки. И с отвращением почувствовал, что весь взмок.       - Очаровательно. - Тонкие ручки Кристины схватили его за ладонь, и она облизала соленую влагу вертким язычком, ткнувшись носом в мягкую плоть перед тем, как встать на колени. Сама она была всё еще одета, разве что выглядела ещё растрепаннее, чем в начале, и её длинные крашенные патлы разметались по плечам светлым ореолом. - Настолько толстый, что тебе даже такая активность тяжела. - Она прижалась щекой к животу Тилля, что возлежал на опухших ногах, похожий на отдельную часть, что-то лишнее и грузно-пугающее. Но проститутка, кажется, от этого млела. Причем настолько, что не пожалела сил подарить несколько поцелуев этому уродливому свидетельству чужого порока и несдержанности, мокро и сильно укусив бледную плоть, покрытую мужской шёрсткой. А тут Тилль был кучерявым, и дорожка волос убегала вниз, превращаясь в пушистые заросли, в которые Флаке зарылась носом и пробормотала: - Жаль, ты не заводишь молодых любовниц, а то я была бы первой в очереди на затрахать тебя до смерти.       - Да ты и сейчас в близости от этого... - Не в силах смотреть на это, хотя внутри что-то приятно поджималось от поцелуев, Тилль поспешил приподнять руками живот, чтобы открыть Кристине лучший доступ к члену. Вышло не очень - брюхо норовило выскользнуть, мокрое неизвестно от чего, то ли от обилия ласк, то ли просто от пота, покрывавшего Тилля при малейшем напряжении мерзкой пленкой капель. - Не могу сильнее, прости.       - Ничего страшного, так даже лучше. - И Кристина нырнула куда-то туда головой, заставляя невольно испугаться - она была такой тонкой на фоне толстых ляжек Тилля, что показалось - можно раздавить её, просто сдвинув ноги. Тилль расставил их пошире. И вздрогнул, когда проститутка уверенно обхватила ладонью его член, оголив головку нежными пальчиками. У Флаке всё выходило нежно, словно это Тилль весил раза в три меньше, а не Кристина.       Тонкие пальчики осторожно нанесли на кожу что-то из тех тюбиков, которые девушка вытащила из сумочки, и Тилль вздрогнул - прохладные ладошки Флаке начали приятно согреваться. Что ж, может быть, это было не так плохо, как он ожидал. Руки двигались уверенно, но осторожно - примериваясь, изучая. Наверное, в первую очередь это было нужно самой проститутке, раз она так долго мечтала об этом моменте. Было как-то неловко осознавать себя героем чьих-то грез, и что, что девице за двадцать. Не сосредотачиваться на собственных ощущениях, а думать о ней почему-то было менее неловко. Как она открывала его фотки тайком от... А когда Кристина вообще влезла в это болото продажи своего тела? При возможности стоило спросить, хотя Тилль наивно надеялся, что та вляпалась в дерьмо проституции хотя бы совершеннолетней. Да и на подсаженную на что-нибудь, измученную психически шлюху она не тянула, возможно, ещё не успела познать все "прелести" работы в полной мере. В любом случае, представлять, как эти руки, сейчас старающиеся внизу, ласкают собственное, красивое и худое тело под его интервью, было волнительно.       Тилль столько бегал от фанаток в молодости, а в итоге докатился до фантазий о том, как они бегали за ним, потому что большее ему светить не могло. И надо же, как получилось. Наверняка Кристина смотрела его юные фотки. Ну не мог мужчина представить её дрочащей на себя нынешнего. Если постараться, то можно представить, как она опускает руку вниз, смотря на экран, и зажимает рот рукой, чтобы не спалиться. Когда-то давно Тилль сам был на её месте, только его объектом внимания были красотки с обложек эротических журналов. В тот момент, когда разум мужчины почти отчётливо представил себе, как это эфемерное чудо с тонким вскриком кончает, на член Тилля лег широкий мягкий рот, тягуче облизывая своей нежной бархатностью языка.       - О, ты не сладкий. - Заметив, что мужчина уставился на неё, Флаке чуть приподняла голову и улыбнулась. Широко. Располагающе. Всё в порядке. И мне вовсе не интересно, что у тебя в голове. Шлюхам плевать, в каком виде их представляют клиенты. Мне за это хорошо заплатили, и я сделаю вид, что мне приятно. Хотя в следующую секунду этот рот изрек то, чего Тилль точно не ожидал услышать: - А я думала, у тебя диабет.       - Может, ещё будет. - Эта мысль заставила улыбнуться, и Тилль тихо фыркнул. С его-то образом жизни... Сколько там прогноз, до 60 он хотя бы дотянет без инфаркта? Вряд-ли, конечно. - Мне не нужны врачи или медицина. Сколько проживу - столько проживу.       - Фаталист. - Кристина только хмыкнула и снова опустилась ртом на член, осторожно перехватив орган у толстого основания. Чёрт, и ведь какой-то отклик появился - что-то внутри словно свернулось канатом и медленно связывалось в узлы от движений юркого языка. Тилль не знал, как у этого дарования получается заставить его почувствовать, но получалось. Тонкие губы, явно смазанные перед выходом какой-то гигиеничкой, влажно обхватили крупную головку и пососали, словно рожок мороженого. Это ощущалось странно, но приятно - Флаке явно не стремилась сделать типичный горловой минет, который обычно заказывал Тилль у шлюх. Не то, чтобы вид вялого толстого члена в глотке у девки был чем-то красивым, как и издаваемые при этом звуки в попытке не дать сработать рвотному рефлексу.       Нет, она действовала по какой-то своей технике, облизывая, посасывая и почти не издавая звуков, кроме тихого сопения, да ерзанья одной из рук на члене. Вторая лежала на мягком целлюлитном бедре, осторожно кружа, но не двигаясь дальше. Это было приятно. Без наигранности - упорная пылкая работа давала какие-то результаты, и Тилль сладко вздрогнул от давно забытого ощущения.       - Блять. - У него и правда стояло. Не так, как в плохом порно, конечно, не в его возрасте.       Но вот уже и амплитуда движений руки Флаке стала больше, когда член перестал быть обмякшим отростком в её руках, а головка приятно задела ребристое нёбо и с пошлым хлюпким звуком выскользнула из раскрасневшихся губ. Вернее, Тилль представил это, ориентируясь на ощущения - смотреть на двигающуюся между ног блондинистую голову было неловко, да и придерживаемый живот мешал. Наверное, это лицо Кристины сейчас было по-своему красивым, сосредоточенное, раскрасневшееся. Тилль утер капельки пота на лбу, чувствуя, как колотится сердце.       - Что ты со мной делаешь, чёрт. - У него самого лицо уже постепенно становилось из привычно нездорово-красного багровым, но такие мелочи были как-то побоку на фоне того, как двигался язык на толстой головке, не в силах облизать ее всю сразу. Флаке приняла этот хриплый голос как поощрение и осторожно обхватила член ртом снова, не пытаясь взять до горла, но двигаться в этой влажной мягкости рта было приятно, а тонкие пальчики кольцом свернулись у основания, придерживая удовольствие. Конечно же, Тилль не выдержал бы долго - возраст, будь он неладен, и вес, чтоб ему провалиться, не давали никаких шансов на долгий минет. Удел таких запустивших себя людей, как он, в голове мужчины был только один - спустить быстренько после вялого оргазма и завалиться на кровать.       Поэтому ощущение того, что ему буквально не дают кончить, ударило по мозгам подобно бейсбольной бите, перемешав всё в голове примерно так же. Это было на грани фола и победы одновременно. Кристина сжала руку деликатно, но с явным пониманием того, что она творила - сердце у Тилля колотилось где-то в глотке. Даже в лучшие годы, когда импотенция еще не подобралась к его достоинству, такого ему никто не делал. А сейчас мало того, что он действительно ощущал подступающий оргазм, от которого бледные ноги подрагивали, трясясь жиром на ляжках, так еще и ощущение это длилось, постепенно став невыносимым, до белых точек под веками.       Наверное, Кристина это почувствовала или услышала какой-то сдавленный то ли стон, то ли хрип, но пальцы отпустила, на последок снова присосавшись, словно пиявка, чтобы ничего не запачкать. Тилль искренне не хотел знать, глотала ли она, благо, перед глазами так оглушительно поплыло, что в этот момент Флаке могла с полной уверенностью отбежать сплюнуть.       - У тебя даже член такой толстый, что горло болит. - Её голос пробился откуда-то уже сбоку, а не снизу, видимо, и правда прошло какое-то время. Тилль хрипло выдохнул, ощущая, как на него натягивают белье обратно:       - У меня сейчас сердце встанет.       Руки на бедрах исчезли, а Кристина взвилась с кровати. - Колеса есть?       - Капотен в кармане рубашки. - Тилль протер мокрое от пота лицо и с отвращением вытер руки об одеяло, почувствовав, что ладони тоже вспотели и мелко дрожали. Кристина принесла воду, явно не зная, как пить такие лекарства. Повезло - мужчина усмехнулся, но сделал несколько судорожных глотков, чтобы промочить губы. Горькое колесо легло под язык, окрашивая слюну своим мерзким привкусом.       Да, дотрахались, конечно. Стало от себя противно, особенно, когда проститутка села рядом, по-собачьи заглядывая в глаза. Тилль не знал, что ему чувствовать - вроде как это был триумф, но его окончание выглядело настоящим липким позором со вкусом лекарств и натужного стука в груди с нудной болью. Хотя бы сердце не жгло, а просто ныло, значит не инфаркт. Тилль утешал себя этим, пусть врачи советовали обращать внимание на любую боль. Почему-то именно мужчины за сорок чаще всего оказывались в реанимации, пропустив небольшую боль в сердце.       - Второй раз не предлагать? - Тонкие ладошки легли на плечи, и мужчина зажмурился сильнее, пытаясь не дышать, не двигаться и сжаться в комок. Проститутки после секса - это самое мерзкое. Не они сами, а ощущение липкой грязи, от которой не отмыться обоим, и не ясно, какие слова подобрать, чтобы всё закончилось. Тилль не был сексистом и совсем уж ханжой, но он честно не знал, как и всякий мужчина, покупающий секс, что говорить проститутке после него. Все они такие. Громоздкие обрюзгшие мужики, которые не считают тело за человека. Надо было всё-таки что-то сказать - молчание, повисшее в комнате, становилось неловким. Но вместо этого он просто взял стакан и допил воду, громко поставив его обратно на тумбочку, отчего Кристиана вздрогнула и отлипла.       - У нас еще половина времени. - Девушка неловко улыбнулась, словно чувствуя это напряжение, искрившее от Тилля. Стало неловко от того, что проститутка сидела одетой, а на голые ноги Тилля падал тусклый свет, отчего в полумраке они казались еще более белыми, явно давно не загоравшие и не видевшие солнца. Но, несмотря на это почти паническое ощущение чего-то противного, разлившегося по комнате, проститутка всё-таки решилась: - Раз я отработала вложенные бабки, не хочешь теперь исполнить мою мечту? Хотя бы полапай.       Взгляд Тилля упал на абсолютно плоское тощее тело, обтянутое рубашкой, и длинные ноги-палочки, и мужчина невольно усмехнулся:       - Да было бы за что.       По сравнению с ним эта худоба смотрелась иронично, словно жертва Освенцима поднялась в мир сытых и богатых господ. Невольно замутило, или это давление так отозвалось, но запить уже было нечем, пришлось потянуться к остаткам устриц. Жесткая скорлупа неприятно крошилась на пальцах, окунувшихся в склизкое месиво - отвращение от всей этой ситуации, этого дня, этого странного секса отразились на усталом, покрытом рытвинами лице Тилля, и он бы, наверное, вспылил... Но толстое запястье перехватили длинные пальчики и отняли у него устрицу, а уже на его толстые пальцы лег горячий рот с розовыми от минета губами. Или от согревающей смазки. Кристина ловко приправила морского гада лаймом и осторожно ткнула Тиллю в губы скорлупку, внимательно смотря, как тот глотает.       - Ну не всем же такое пузо иметь... - Вторая её рука довольно погладила голый живот, покрытый маршем мурашек, словно Тилль был большим животным, послушно выполнившим команду, и заслуживал поощрения.       Удивительно, но его не затошнило сильнее, хотя он никогда не мог представить, что его тело будут рассматривать так - жадно, с довольным прищуром, скользя пальцами по влажному от испарины животу и забираясь в складки над пахом, чтобы осторожно смять их. Кажется, у проститутки чуть ли не глаза от этого закатывались, когда она сжала обеими руками самый низ чужого брюха, тщетно пытаясь обхватить гору жира. В её руках это казалось чем-то отдельным от Тилля, инопланетным паразитом, присосавшимся и тянувшим из владельца жизнь. От осознания, что он сам себя до такого довел, стало жутко.       - Никогда раньше не был с такой, как ты. - Попытка сменить тему была абсолютно нелепа и провальна, но Тилль чувствовал, что ещё немного этих касаний, и его действительно стошнит. Пальцы Кристины забрались в глубокий пупок, словно длинноногие пауки, и массировали его, щупая мягкий валик жира, образовавшийся вокруг от сидячего положения. - Так странно.       В ответ девушка чуть отодвинулась и внезапно расстегнула молнию. Молча. В абсолютной тишине слезла с кровати и принялась стягивать с ног одежду, под которой белело какое-то ужасно нелепое кружевное белье, впрочем, выглядящее на этом худом теле так же гармонично. Она бы могла выйти так на улицу, и это было бы красиво. Тилль сглотнул вязкую слюну. Сердце всё еще билось с усилием.       Кристина села к нему на колени, нарочито небрежно расстегивая рубашку, но было видно, как её руки мелко задрожали, после чего Флаке резко подняла свои умопомрачительно блядские глаза, взяла его за руку и хрипло прошептала:       - Опусти руку вниз. - И направила его ладонь в это торчащее белое кружево, пока толстые пальцы не уткнулись в что-то влажное, женское. И не нащупали щель, в которую впились трусики, промокнув внизу. Наверное, у мужчины было какое-то такое выражение на лице, которое нельзя было пропустить - Кристина улыбнулась. Широко так, довольно. - Ага. Неплохо, правда? - Он направила руку Тилля выше, давая ощупать грудь. Кристина чуть ли не заурчала от такого, довольно вжимаясь торсом в широкую ладонь - казалось, Тилль её рукой может наполовину обхватить. Было заметно, как напряглось её тело, пусть девушка и пыталась всеми силами не зажиматься, нарочито расслабленно покачиваясь на чужих коленях.       - Не совсем плоско. - Тилль позволил себе сдержанную ухмылку и ещё раз опустил взгляд на чужую грудь, осторожно потянул проститутку к себе за плечи и в первый раз поцеловал сам. Это было странно - никогда еще ему не приходилось целовать шлюх, но эту почему-то захотелось, и Тилль не понимал, почему он это делает. Впрочем, Кристина быстро перехватила управление обратно и перетащила руки клиента - одну на талию, а вторую обратно в трусы. Приступы нежности и проституция всё-таки вещи мало совместимые.       - Вылижу тебе в следующий раз очко и искусаю твои булки, а ты мне даже не помешаешь. - Когда Тилль осторожно погладил влажные складки её пизды, девушка чуть ли не завертелась от ожидания и приникла ближе, снова включив режим своих странных поцелуев-облизываний, будто благодарная собака, которую не пнули ногой после того, как покормили. От этого ощущения замутило, особенно, когда Флаке влажно причмокнула в ухо, едва не вылизав мужчине ушную раковину: - Хочу сдохнуть от того, что ты сядешь мне на лицо.       По горлу от такого прокатился неприятный комок - почему-то картинка предстала перед глазами чрезвычайно чётко. Нет, всё-таки он не привык к такому. Тилль всю молодость был сторонником консервативного секса, и только под старость обыденности стало не хватать настолько, что сейчас он даже решился подыграть пыхтящей на ухо проститутке, что потерлась о его пальцы влажным пахом, оставляя на руке мокрые полосы.       - Для этого мне достаточно было просто сжать тебя бедрами, пока ты сосала. - Вышло откровенно жалко, но Кристина, кажется впечатлилась, моментально отлипнув и с довольным лицом соскочив с колен Тилля, чтобы снять с себя бельё и остаться окончательно голой. В таком виде она была чем-то похожа на ангела, пусть и потеряла жесткие кружева белья вокруг сокровенного, того, куда Тиллю было совестно смотреть, чтобы не прилипнуть взглядом к худым бедрам. Но что-то в этом теле было неправильно.       Почему-то в таком виде она показалась особенно худой и тонкой - без одежды, беззащитная, открытая. На одной её ноге были два давних синяка, пожелтевших от времени и почти сошедших, а на ляжках можно было с трудом разглядеть несколько застарелых линий. То ли шрамы, то ли растяжки - Кристина была высокой. Будто что-то упало с небес, сломало крылья и завязло в грязи. Тиллю невольно захотелось узнать, какой он у неё по счету. Перевалил ли за сотню? Или несколько сотен. И только ли он один в любимых клиентах. И что заказывают нелюбимые?       Какая же всё это грязь.       - О, а ты начинаешь проникаться. - Девица нисколько не смутилась - довольно продефилировала обратно, закинув белье к остальной куче одежды у ног Тилля. Её же длинные бледные ноги двигались так, словно Флаке выросла на подиуме. Без одежды перед обнаженным заказчиком ей явно было комфортнее. - Мои извращения заразны? Может, в следующий раз позволишь мне называть тебя папочкой?       Тилль грустно усмехнулся: - Если этот раз еще будет.       Но девушку это не испугало, и она с явным удовольствием села обратно, всеми силами пытаясь выглядеть соблазнительно, и этим же проигрывала. Изогнувшись, она тихо рассмеялась Тиллю в ухо абсолютно пошлым и звонким смехом перед тем, как с улыбкой пошутить: - Атлант встал с колен один раз, встанет и второй.       В момент, когда Кристина была абсолютно обнажена, будто самой своей душой, она была куда более привлекательнее, чем сейчас. И Тилль понял, что было неправильно. Эта девушка не была создана для секса. По крайней мере, для такого. Грязного и пятнающего. И он сам это знал, сломав себя, чтобы начать получать удовольствие. Тилль сглотнул. Комок в горле с трудом давал ему наслаждаться движениями на члене - второй раз тело не хотело реагировать.       - Это просто устрицы. - Он попробовал откинуть эти мысли, найти внутри то ощущение, но не смог. Сегодня его тело дошло до своего предела. - Без них ничего бы не вышло.       Хотелось абстрагироваться от происходящего, как раньше, чем и был хорош секс с проститутками. Почему его и выбирали неженатые пожилые мужчины, оставляя за порогом борделя мысли о партнёрше на вечер. Но, наверное, он наконец-то научился быть человеком, а не последней тварью, раз впервые за много лет у него заболела совесть и проснулись хоть какие-то эмоции. Тилль жалел и ненавидел себя, но сейчас жалость ощущалась совсем не так. Будто бабочка в конце лета, Кристина вызывала у него желание взять красивое создание и осторожно опустить на последний цветок, чтобы то не умерло в грязи и пыли. И это было так неправильно, как только могло быть, как была неправильной эта худенькая девушка в его спальне, на его коленях, выглядевшая так, словно разобьётся от прикосновения. Так же, как горели её блестящие от возбуждения глаза и двигались руки, сжимающие складки жира на животе Тилля.       Нет, возможно, последнее было правильно. Тихие худые очкарики на задней парте обычно самые жуткие люди. У Тилля был такой много лет назад в школе. Воспоминания почти стёрлись, но ощущение было таким же - ангельское хрупкое лицо в больших черепаховых очках, которое было пунцово-алым, когда тихий милый парнишка душил своего обидчика во время драки. Наверное, именно такие и должны иметь в голове что-то, что не выйдет осмыслить ни с первого раза, ни с десятого. Кристине идеально подходило. Еще больше ей подошло бы отсутствие связей с борделем.       Это были абсолютно глупые мысли. Глупые и нелепые для возраста Тилля. В сорок с лишним влюбиться в шлюху, еще и младше на двадцать лет - да даже не так, просто почувствовать жалость к тому, кто по определению не должен ее вызывать. Кто должен быть просто инструментом, лекарством для либидо, не более... Это было так глупо, что стоило бы дать себе пощечину, чтобы отпустило, но не хотелось напугать Кристину. Тилль не мог позволить себе глупости.       По крайней мере, он мог позволить себе еще одну небольшую глупость. Поэтому, когда Флаке отстранилась и с абсолютно блядским лицом прошептала:       - Тогда, хочешь попробовать мою устрицу?       Тилль сдался. Сдался и попытался отказаться от этого, в последний раз делая усилие, чтобы удержаться от ошибки, отшутиться: - Я так не изогнусь, даже не мечтай.       Но это прозвучало так неуверенно, что даже он сам себе не поверил. Конечно же, Кристина не смогла тоже - бабочка сама залезла в подставленную ладонь.       - Да похер, хоть пальцами, они у тебя и так толщиной с маленький вибро каждый. - Она извернулась и спешно потянулась за сумочкой: - Постой, я сменю смазку, не люблю жгучую внутри.       Косточки на остром позвоночнике выступили еще острее, будто проститутка была глубоководной рыбой, чей острый спинной плавник готовился прорваться через кожу. Даже прикасаться было страшно, но Тилль осторожно придержал тонкое тело, ладонью ощущая, как у Флаке движутся ребра от дыхания, будто узкая грудная клетка не подходила этому телу. Почему-то это было до слез трогательно ощущать. Эти мелочи всегда стирались из памяти, и Тилль не мог вспомнить даже лица тех женщин, с которыми когда-то спал. Но эта маленькая особенность чем-то зацепила его настолько, что он точно не забыл бы её за всю жизнь.       Достав смазку, Кристина обильно вылила ее на подставленную ладонь мужчины, а сама скользнула рукой внутрь, и, несмотря на предосторожности, её тонкие пальцы вошли легко. Тилль тоже неловко размазал холодный гель по руке и потянулся к пушистому треугольнику. Когда-то у него был подобный опыт, но не то, чтобы много - в его юности секс обычно включал простое "сунул-вынул".       Шершавая подушечка его пальца ощущалась слишком грубой по сравнению с нежными лепестками половых губ, и всё было так неловко, что, если бы не довольное урчание Флаке, то выглядело бы это как попытка изнасилования. Но проститутка сама нагнулась и схватила его за руку, направляя палец чуть выше, глубже. И рвано всхлипнула: - Блядство, у тебя рука толще моего бедра. Я же ночью издрочусь на это.       - Как же я тебе завидую. - Тилль заставил её повернуться, чтобы было удобнее, и по наитию приставил второй палец, проехавшийся по горошине клитора. Он совершенно не понимал, делает ли хоть что-то правильно, но жалоб от Кристины не поступало. Оставалось только продолжать, чуть потянув тонкое тело вверх и скомандовав скупое: - Опускайся.       Его член от этого даже не пошевелился, но девчонка что-то довольно проскрипела резко севшим голосом, и правда опустилась обратно вниз, усевшись на два пальца. Бледное длинное лицо покраснело, и стало слышно, как Флаке выдохнула тихое "боже".       - Достаточно просто "Тилль". - Это вызвало улыбку, хотя сидеть согнувшись и держа на коленях пусть и худую, но всё-таки взрослую девушку, было неудобно. Кристина двигалась сама, как-то сжимая бедра или направляя пальцы внутри, но даже так по вискам Тилля скатились капельки пота. Благо, долго это всё-таки не продолжалось - когда руки начали затекать, проститутка начала ёрзать под другим углом, будто пытался найти удобную точку. И через какое-то время горячие стенки сжались вокруг пальцев, а длинные ноги вздрогнули, сведенные лёгкой судорогой.       Кристина завозилась, рвано вздохнула и встала, чуть потрясываясь - после оргазма, если это не была его жиденькая имитация, продолжать было больно. Наверное, Тилль ожидал чего-то большего, за столько лет уже забыв, как выглядит реальный оргазм у тех, с кем он спал. Но всё-таки было приятно, морально, что этому маленькому хрупкому созданию действительно хорошо с ним. План "не влюбляться в проституток" рушился с громким треском, и сам себе мужчина казался жалким. Ещё и пальцы пахли устрицами. Но из глубины копания себе могилы Тилля вырвал довольный смешок Флаке, которая, потянувшись так, что все ребра проступили острее, а лопатки попытались по виду прорвать собою тонкую кожу, тихо и довольно рассмеялась:       - Бля, я после такого ни от одного члена больше удовольствия не почувствую.       - Надо было в пианисты идти. - Тилль тоже позволил себе скупую улыбку. Нужно было взять салфетки, вытереть мокрые руки и, желательно, одеться, но всё, что он мог - просто сидеть, голый, нелепый и удивительно спокойный после этого вечера       - Я играла на пианино в детстве. - Кристина потянулась за сумкой и вытащила влажные салфетки, часть отдав Тиллю. - А ты умеешь петь, ты рассказывал на интервью, и я видела пару очень старых записей в инете с твоим пением.       - Какой бы из нас вышел жуткий дуэт. - Тот лишь хмыкнул, представив это. Возможно, если бы его жизнь сложилась иначе, он бы исполнил юношескую мечту и стал каким-нибудь певцом. Хотя вряд-ли, на то это и мечты. Представить себя на сцене даже в двадцать Тиллю было трудно. А превратиться в престарелого оплывшего музыкантьишку с нелепыми кривляньями было бы даже противнее, чем его нынешний облик.       Вытерев руку, он потянулся и взял одну из последних устриц, которые уже успели заветриться, и с прихлюпыванием выпил, пока проститутка собирала и натягивала свою одежду, светя голой задницей. Такой же красивой, как и всё это белое худое тело, будто вылезшее из прошлого столетия. Кристина бы отлично вписалась в какую-нибудь нуарную атмосферу, с сигаретой и тонкими исколотыми ручками. Обычно эти ночные бабочки сгорают быстро. Высветленная копна длинных волос её качнулась прямо перед лицом Тилля, когда девушка нагнулась за рубашкой, и на секунду захотелось зарыться в неё пальцами и просто посидеть так. Час, два, перебирая жёсткие ломкие пряди в пальцах, смотря, как поднимается и опускается бледный живот с россыпью родинок, а штаны топорщатся на острых бедренных косточках.       Тилль помотал головой и отодвинулся, взяв из рук Флаке собственную одежду. О чем он только думает.       - Время заканчивается. - А та оглянулась на телефон и неуверенно улыбнулась: - Может, хочешь продлить? Можем просто попиздеть, если тебе хоть немного интересно со мной.       Её глаза с чуть размазанной тушью печально моргнули, будто она уже ожидала отказа. Наверное, это витало в самой атмосфере. Со шлюхами после секса всегда было неловко, вряд-ли её продлевали для разговоров. Да и деньги, им всегда были нужны деньги - Тилль плохо понимал, как работают бордели, да и не хотел разбирать, честно говоря, но догадаться о том, что львиная доля уходит не ночным бабочкам, было не сложно. Он не знал, почему согласился. Почему кивнул и улыбнулся на загоревшийся взгляд Кристины.       Просто ему захотелось.