Потребность

После долгой разлуки с хёнами макнэ-лайн вместе с Намджуном с нетерпением ждали их скорейшего небольшого отпуска. Тут и Тэхён уже, и Чонгук свои соло-альбомы выпустили, Чимин выпускает видео, где рассказывает о работе над своим альбомом, Намджун подстригся коротко, часто выходит в лайвы и тоже много над чем работает. И как только у хёнов выдаётся тот самый отпуск, младшие откладывают все дела, организовывая долгожданную встречу. Они собираются в доме Чонгука, готовят еду, Чимина выбирают ответственным за алкоголь, а Тэхён тут как тут, тоже принимается ему с этим помогать. Намджун руководит процессом и следит, чтобы хёны им не помогали и отдыхали. Поэтому Юнги с Хосоком дремлют, а Сокджин сидит в телефоне, листает фото. Фото, отправленные в специальную папку, спрятанные от лишних глаз. И пусть, что эти фото есть в открытом доступе в интернете. В его телефоне для них есть особое место. Сокджин открывает эту папку с фото, вводит пароль (да, даже с паролем, настолько они личные для него) и уже не может сдержать восторженного вздоха от первой фотографии. Он увеличивает изображение, упиваясь чувством эйфории. Листает следующее и закусывает от увиденного губу. Ещё пару фото. Уже бьёт в виске. Он не может. Хочется целовать экран от изображённого на нём. Нет ну серьёзно, зачем такие фото в инстаграм выкладывать, Ким Намджун? Пусть и в сториз, но всё же. Сокджин уже просто не вывозит. Возьми ответственность, Ким Намджун! Какого чёрта у него такие ноги? Ровные стопы, аккуратные пятки, нет, пяточки, а пальцы? Вы видели его пальцы? Как на них выступают косточки и как хорошо видны узлы суставов, видели? А ровно постриженные ногти, бережно ухоженные стопы, ступни? А вот эта татуировка небольшая на лодыжке? Она смотрится там так правильно и аккуратно, хоть сейчас бери да целуй. Ким Намджун — настоящая находка для футфетишиста, серьёзно. Для такого, как Сокджин. И вот сейчас Намджун заходит в комнату, чтоб позвать старших за стол. Босой. В шортах, чуть не достающих колена. Вот как назло. Сокджин закрывает глаза и медленно выдыхает ранее набранный в лёгкие воздух. Вот, Ким Намджун, он же когда-нибудь сорвётся. Вот привяжет тебя к стулу и будет ласкать твои ноги, пока не удовлетворит потребность. Действительно потребность. Не зависимость, нет, просто жизненно необходимая нужда. Ему нужно. Ему нужны именно его ноги. Вот как у других мемберов? Они ходят в обуви, в носках, фото никуда не выкладывают, ну, Тэхён раз выложил фото. Всего раз. А Намджун? Намджун делает это, будто бы по расписанию. Ну вот в дебютное время. Юнги вроде выкладывал что-то, Чимин тоже, но у Сокджина в те годы и не было такой потребности. Такое чувство, что Намджун сам же развил в нём это. Вот серьёзно. Сокджин выключает экран телефона, кладёт его в карман, застёгивая на нём молнию. Чтоб надёжнее. Они идут вчетвером на кухню, а Сокджин всё смотрит на ноги, которые будто бы даже парят над полом, не касаясь его, и чешет руки. Вот бы прикоснуться. Промаргивается, зарывая своё желание где-то глубоко внутри, старается больше не думать о Намджуне и его восхитительных ногах. За столом они все всемером едят, смеются, вспоминают общие моменты, истории слушают. Немного выпивают. Макнэ-лайн дурачится, а потом Чимин с хитрым взглядом выдаёт: — Давайте в камень-ножницы-бумага. Победитель задаст проигравшему любой вопрос, а тот будет обязан на него ответить. И куда же без этих игр, конечно. Будто заняться больше нечем. Но, видимо, это беспокоит только Сокджина и, может, немного Юнги, но остальные охотно соглашаются. И играть начинают именно со старшего хёна. То ли от нежелания участвовать в этом, то ли от чего-то ещё Сокджин проигрывает абсолютно всем. Вопросы попадают совсем несложные. Какой поцелуй лучше: долгий или краткий, сколько партнёров было и всё подобное, что уже не раз спрашивали, но от наличия алкоголя в крови забыли. Вот только Чимин сидит с тем же хитрым прищуром и коварной улыбкой. И когда он задаёт свой вопрос, становится понятно такое его состояние. — Джин-хён, есть ли у тебя какие-либо фетиши? Отвечай честно. Все восклицают от такого неудобного и каверзного вопроса. Сокджин часто моргает, бегает глазами и случайно цепляется взглядом за оголённую стопу Намджуна. Ну вот очень вовремя, Ким Намджун. Джин смотрит на Чимина и говорит одно лишь слово: — Ноги. А потом, немного помолчав, добавляет: — Нижняя часть. Все замолкают, а Сокджину становится из-за этого неуютно. Тишина бьёт по вискам, а Чимин неожиданно прыскает от смеха. — Ноги? Серьёзно? Все улыбаются, подхватывая его настрой и решая, что Сокджин пошутил. Но он не пошутил. — Я серьёзно. Все вновь замолкают, переглядываются, а Чонгук прячет свои ступни под одежду, из-за чего Сокджин закатывает глаза и вздыхает. — И что в этом такого? Чонгук, вынь ноги обратно. Это футфетиш называется, если не ошибаюсь. — Да, «фут» — это ступня, — спокойно говорит Намджун, ловя на себе удивлённые взгляды. — Ты тоже... — Просто английский, — пожимает плечами. — Хён, — неуверенно начинает Чонгук, — а тебе нравится, когда... ну... ты всё это... как бы делаешь или... — Это уже следующий вопрос, а вы их все уже задали. И к тому же, это уже личное, вам не кажется? Старшие понимающе кивают и, кажется, уже совсем забивают на этот разговор, общаясь между собой. Тэхён тоже присоединяется к ним. Лишь Чонгук непонимающе хлопает глазами, а Чимин сидит, задумавшись. Позже всё устаканивается, а игра продолжается, и чтобы потом не сидеть в ступоре, никто больше и не задаёт настолько откровенных вопросов. Только Чимин, обыгравший Хосока, задаёт ему тот же вопрос. — Колготки в сетку. Нравятся очень. Алкоголь в крови помогает говорить, а остальным спокойно переваривать это. Все кивают на эти слова, принимая ответ. Всё, это был последний вопрос. Все расходятся по разным комнатам, кто куда. Сокджин заходит в крайнюю, там пусто, хорошо, сможет обдумать всё перед сном, как часто делает. Чимина хочется прибить, но в то же время все теперь всё знают, все приняли это более менее, всё нормально. Сокджин ложится на матрас возле стены, не на кровать, на матрасе потвёрже, спина хоть отдохнёт немного. Хорошо. Сокджин закрывает глаза, как в комнату заходит кто-то ещё. Он еле идёт, вероятно, слишком сонный, ложится уже на кровать, накрываясь одеялом, но оставляя ноги не под ним. Сокджин часто моргает, сгоняя дрёму. Глядит на силуэт ног. Он эти ноги узнает из тысячи. Из миллиона. Ким Намджун, почему именно сейчас? Сокджин лежит, замерев. Старается совсем не шевелиться. Ноги Намджуна непозволительно близко, всего пара-тройка шагов, и они будут доступны Сокджину. Намджун шумно вздыхает и принимается тереть одну ступню о другую. Наверно чешется. Сокджин закрывает глаза и прикусывает губу, начинает на коленях подползать к кровати, хочет ударить себя из-за неразумности и нелепости своих действий. Сидя рядом с кроватью, восхищённо смотрит на ноги. Они так рядом, он наклоняется ближе и пальцами чешет ступню. — Ох, спасибо, — бормочет Намджун, потягиваясь, но через мгновение приподнимается на локтях, — кто здесь? — Ч-ш-ш, спи, Намджун-а. — Хён? Джин-хён, это ты? — Намджун облегчённо выдыхает. — Не пугай так. Ты чего тут? — Я пришёл раньше тебя и лёг на матрас, — говорит Сокджин, а у самого руки трясутся и чешутся от своей потребности. — Так ложись на кровать, я подвинусь. — Нет, нет. Всё в порядке. Меня вполне устраивает матрас. Но всё же кое-что меня не устраивает. — Плед? — Меня не устраивает то, — Сокджин облизывает губы, — что ты слишком распоясался, Намджун-и. — Что? — Пока я в армии, ты делаешь слишком много фото своих чудесных ног. Будто назло мне. — Ох, Джин-хён, иди проспись. — Я практически не пил, Намджун-и. Я вполне трезв. Но твои ноги сводят меня с ума уже долгое время. — Хён, иди спать, — Намджун бьёт ногой Сокджину в плечо, отталкивая. — Не-а, — Джин поворачивает голову и чувствует приятный аромат мыла. Клубничного мыла, своего любимого. Он когда-то дарил его Чонгуку, а Намджун, видимо, нашёл его и воспользовался. Вот он выпил, но совсем немного, что даже незаметно, зато до жути был сонный, а ноги всё равно помыл. — Ножки вымыл. Какой умница. — Сокджин касается губами лодыжки. — Хён, прекрати, — протестует Намджун. Сокджин забирается на кровать, ложится рядом, и Намджун решает, что тот успокоился и будет спать, но тут на его ухо раздаётся шёпот, томный шёпот. — Я сделаю всё, что ты захочешь, только дай мне сейчас то, что я прошу. — Что ты будешь с ними делать? — Как что, — Сокджин посмеивается, — касаться, целовать, а может и облизывать. Намджун гулко сглатывает. — Ты сделаешь то, что я захочу, а за это я должен буду дать тебе обслюнявить свои ноги? — Скажешь тоже. Обслюнявить. Правильнее будет обласкать. Но если не обращать внимание на эту неточность, то да. Намджун молчит, обдумывая предложение. — Ладно. Всё, чего я захочу, ты выполнишь. — Замечательно. Сними с себя бельё, я хочу видеть, как ты реагируешь. — Мы так не договаривались! — восклицает Намджун. За стеной слышится скрип кровати: кто-то из мемберов ворочается. — Ч-ш-ш, будь тише, Намджун-и, — Сокджин прикладывает палец к губам донсена. — Ты же не хочешь никого разбудить, верно? Будь тихим и послушным. Раздевайся. Пока можешь только шорты, я не заставляю. — Намджун покорно избавляется от одежды. — Умница. Раздвинь-ка ноги. — С чего бы? — Тебе перехотелось заполучить желание? М? Намджун выполняет просьбу и отворачивает голову в сторону. — Не отворачивайся. Смотри, как я тебя ласкаю. Намджун, повернувшись обратно, встречается с пронзительным взглядом Сокджина. Он смотрит голодно, прожигает насквозь, его глаза, кажется, блестят, как у настоящего хищника. Но он ласково улыбается, тут же разрушая вызывающий страх образ. Намджуну от этой улыбки становится как-то спокойнее, пусть и находится он сейчас в не таком уж и приятном для себя положении. Сокджин аккуратно оглаживает бёдра, чувствует напряжение в мышцах, что ему не нравится. Тихо шепчет: «Расслабься», а после оставляет первый поцелуй на бедре. Затем второй. И третий. Приподнимает ногу, держа её под коленом, и старается поцеловать с каждой стороны. Дальше переходит на вторую, вдоль мажет по ней губами, иногда захватывая ими кожу. Ту ногу без ласк не оставляет, гладит её рукой, сжимая осторожно. Спускается губами ниже, целует впадинку под коленом, слабо задевая зубами выступающие связки. Поднимает взгляд на Намджуна, следит за его реакцией. Тому либо действительно неприятно, либо он пытается сдерживать свои эмоции, чтоб не показать свою слабость. И Сокджин почему-то больше склоняется ко второму. Он переходит обратно к другой ноге, целуя голень. Гладит вторую рукой, давит пальцами, чувствуя, как Намджун опять напрягает мышцы. — Я же тебе сказал, — Сокджин устало выдыхает, — расслабься. — Как я могу расслабиться? Это всё так странно. Вот скажи, тебе серьёзно нравится этим всем сейчас заниматься? — Ты не представляешь, насколько мне нравится. — Сокджин оставляет несколько поцелуев на голени и один на лодыжке. — Обопрись на спинку кровати. Тебе будет лучше видно, что я делаю. — Намджун двигается, елозит по постели, опираясь. — Умница. Сокджин спускается с кровати, садится на пол возле неё. Целует лодыжку, татуировку на ней, обхватывает губами выпирающую на ней косточку, неожиданно кусая. Намджун дёргает ногой, шипит от болезненных ощущений, а Сокджин проводит по месту укуса языком, трётся щекой, извиняясь. От влаги по коже пробегает лёгкий холодок, а после выступает множество мурашек. Сокджин целует боковую сторону ступни, со второй делает так же, касается щекой стопы, прикрывая глаза. — Намджун-и, ты такой умничка. Такие чудесные ножки. Всегда ухоженные, всегда чистенькие, ласкать одно удовольствие. Сокджин оглаживает ступни ладонями, проводит большими пальцами по впадине на стопе, а потом обводит ими же пятки. Ведёт носом по лодыжке, целует выпирающую косточку, мажет губами ниже и касается ими пятки пяточки. Кожа не ней не грубая, не шершавая, наоборот, гладкая и мягкая. Ухоженная пяточка. Покрывает поцелуями всю стопу, обхватывает по возможности все её выступы губами. Касается каждой подушечки пальца. Узлы суставов смотрятся так красиво, так привлекательно, что им хочется по-особенному уделить внимание. Сокджин хочет подготовить Намджуна к своим дальнейшим действиям, поэтому возвращается к пяточке, целует её вновь и вновь, а потом медленно обводит её языком. — Боже, хён... Тебе приятно так делать? — Очень, Намджун-и. А тебе нравится чувствовать мои прикосновения? — Сокджин проводит языком выше, по всей стопе. Намджун молчит, но его тело говорит за него. Сокджину всё становится понятно, когда пальцы Намджуна поджимаются, а нога чуть сгибается в колене. — Выпрями пальчики, Намджун-и. Они выдают тебя и твои эмоции. Послушный. Умница, — хвалит его Сокджин, когда Джун выполняет просьбу. Сокджин ещё раз проводит языком по стопе, чувствуя лёгкую, едва ощутимую, солоноватость и ведёт дальше, по большому пальцу. Поднимает глаза на Намджуна, встречаясь с его взглядом, прищуривает их и, продолжая зрительный контакт, погружает этот же палец в рот. По телу Намджуна пробегает заметная дрожь. Сокджин победно улыбается глазами, когда Намджун отводит взгляд и возвращает его, уже смотря из-под полуопущенных ресниц. Палец Намджуна холодный, и Сокджин согревает его слюной, которую проглатывает, когда тот более менее становится тёплым. Некоторые капельки слюны вытекают наружу, оставляя прохладные дорожки на ступне. Сокджин обводит палец языком, изредка приоткрывает губы, специально причмокивая, водит ими, на время выпуская изо рта одну фалангу. Сокджин ощущает, как под действием влаги кожа становится более мягкой, и решает, что хватит, переходя к следующему пальцу. Обсасывает его так же, в это же время поглаживая вторую ступню ладонью. Выпускает его из горячего рта и берётся сразу за два следующих, повторяя с ними те же манипуляции. И вот, наконец, добирается до мизинчика, сначала выцеловывает его и только потом обхватывает губами. Водит по нему языком, задевает зубами, мажет по нему внутренней стороной губы, а потом вынимает его, тихо хлюпая. Сокджин прислушивается и улавливает рваные вздохи. Поднимает взгляд на Намджуна и видит, как тот лежит с закрытыми глазами, хватая ртом воздух. Значит, ему нравится. И Сокджина это устраивает. Он мажет по боковой стороне ступни языком, затем по другой стороне, потом сверху, не забывая поцеловать выступающую косточку на лодыжке, а напоследок по стопе, уделяя много внимания его пяточке, которую он ещё и обцеловывает со всех сторон. Намджун на эти действия хрипит, даже слабо порыкивает и тихо ахает, а Сокджину эти звуки придают уверенности и, кажется, возбуждают. Сокджин переходит ко второй ступне. В этот раз начинает с пальцев. Проводит языком по всему их ряду, облизывает подушечку большого пальца и погружает его в рот. Обсасывает, втягивает щёки, заставляя кровь поступать ближе к самому его кончику, обводит несколько раз языком, обмазывая по нему большое количество слюны. Выпускает его со звучным чмоком, следя за спускающимися каплями, и тихонько дует, создавая резкий контраст температур. Намджун дёргает ногой, выдыхает шумно, а капельки из-за движения бегут быстрее. Сокджину нужно больше вздохов. Он захватывает губами сразу два пальца, проводит языком между ними, доставляя этим приятные ощущения и себе, и Намджуну. Покусывает их, облизывает, движет губами и замечает, как Намджун рукой тянется к своему паху, тут же отдёргивая её обратно. Сокджин приглядывается, замечая выпуклость, и отрывается от своего занятия. — Ты возбудился? — Сокджин даже резко останавливается гладить другую ступню рукой, а после серьёзно добавляет, — покажи. Голос звучит холодно, будто приказ, отдаётся металлом в ушах, и Намджун повинуется, стягивая боксеры до бёдер. — Умничка, — хвалит Сокджин. Эти его «умница» и «умничка» так бьют по Намджуну, так ласкают его слух, доставляя какое-то необъяснимое удовольствие, так заставляют топиться в эмоциях и угождать Сокджину, чтоб снова и снова слышать эту похвалу, так разгоняют по его телу расслабляющую эйфорию, фокусирующуюся в большей мере в области паха, что у Намджуна скоро от перевозбуждения член будет лежать на животе. И не только у Намджуна так. Сокджин и сам уже на пределе. Он возвращается к ступне, небрежно и с большим количеством слюны облизывает пальцы. Обсасывает их резко, но старательно, причмокивает часто, заставляя Намджуна возбуждаться от этих звуков ещё больше, хотя больше-то уже и некуда, и всё обильнее истекать его член смазкой. Он, если так и дальше пойдёт, и без рук кончит. А Сокджин всё грубее ласкает ступню. Если с той он был нежен, то сейчас отрывается по полной. Он мажет языком так, что со ступни слюна уже скоро начнёт капать от её большого количества. Он целует, втягивая кожу, оставляя небольшие красные пятна, кусает бок ступни, что Намджун немного вскрикивает, закрывает рот рукой, а второй, Сокджин замечает, он тянется к члену. — Нельзя. Тебя сейчас ласкаю я. Фокусируйся на мне и моих прикосновениях. И будь потише, Намджун-и, если не хочешь никого разбудить. — Намджун хватается одной рукой за лежащее сбоку одеяло, а второй за простынь и закусывает губу, чувствуя себя до безумия раскрепощённым. Чувствует на себе голодный взгляд, чувствует, как ступня хладеет от влаги, чувствует горячую ладонь на второй ступне, чувствует себя так хорошо, что аж плохо. — Моя умница. Намджун закидывает голову назад в блаженном вздохе из-за этой похвалы. Сладко тянущее тепло собирается в животе, скручивает всё внутри, Намджун кое-как не стонет и не хрипит, чувствует, как всё больше крови притекает к его члену и как тот начинает приятно ныть. Сокджин обводит языком стопу, покусывает, мажет губами, втягивает нежную кожу на пяточке, цепляет её зубами, поднимается к пальцам, опять принимаясь их обсасывать. Намджун дрожит, поддаётся бёдрами вверх, хочет прикоснуться к себе, но нельзя, тогда Сокджин его не похвалит. А так хочется услышать ещё. Очень хочется угодить Сокджину, чтоб тот его похвалил, назвал снова «умницей» или «умничкой», назвал его «послушным», а может и как-нибудь ещё. — Пожалуйста... — выдыхает Намджун. — Похвали, пожалуйста... хён... — говорит рвано и едва разборчиво из-за частых вздохов. — А ты заслужил? Похвалу нужно заслужить, Намджун-и. И ты можешь её заслужить, если будешь хорошим мальчиком. Детка, помоги мне кончить. — Намджун от этих слов выгибается, чувствуя ещё одну волну возбуждения. Сокджин забирается на край кровати, встаёт на колени, держит ноги Намджуна, приподняв. — Ты ведь знаешь, что делать? — Сокджин ставит ступни на свои бёдра, подцепляя за большие пальцы кромку штанов. Намджун пытается их снять, но получается плохо. — Ладно, я помогу тебе, — Сокджин стягивает штаны до колен, оставаясь в одном нижнем белье, а потом смотрит на Намджуна. Поразмыслив, наклоняется к нему и снимает с его ног боксеры. — Тебе будет удобнее. Дальше давай сам. — Намджун зацепляет пальцами резинку белья и медленно и неумело стягивает его вниз. Смотрит на член и вздыхает, принимает сидячее положение и тянется к нему рукой, как получает по ней звонкий шлепок. — Не так, Намджун-и. Ножками, Намджун-и, ножками, — Сокджин проводит ладонью от колена до лодыжки. Намджун гулко сглатывает. Ему нужно сейчас?.. Он справится. Он сделает это и получит похвалу. Он ложится обратно и движет ногой к члену, как Сокджин перехватывает её, поднимает на уровень лица и начинает старательно, с обилием слюны вылизывать стопу. Кажется, Намджун понимает для чего, поэтому тянет осторожно вторую ногу. Сокджин улыбается на этот жест, ждёт, когда Намджун сам приблизит ступню к его лицу, а потом повторяет с ней то же, что и с предыдущей. Намджун немного опускает ноги и обхватывает стопами член, начиная двигать ими. Сокджин откидывает голову назад, ахает протяжно и оглаживает ладонью голень. Намджун с особым усердием водит по члену ногами, смотрит на лицо Сокджина, пытаясь прочитать в нём все эмоции, пытаясь понять, правильно ли он всё делает. Сокджин кончает довольно быстро, со сдавленным высоким стоном, при этом сомкнув губы, чтоб не звучать слишком громко, и на ступни Намджуна. Намджун отодвигает ноги, держа их в воздухе, а Сокджин часто и шумно дышит, быстро одевается обратно и хватает ноги за пятки, начиная целовать пальцы. — Какой умница, мой хороший мальчик, а ещё и с чудными ножками. — Намджун хрипло стонет, но кусает ребро ладони, старается не быть громким, тут же получая похвалу и за это. — Умничка. Такой послушный, правда? Ты ведь кончишь для своего хёна, верно? — Намджун рьяно кивает. — Давай. Кончи для меня, детка, — шепчет томно, заставляя Намджуна содрогнуться. Он решает, что Сокджин дал ему разрешение, поэтому тянется рукой к члену. — Не трогай себя. Кончи, не касаясь себя, детка. Просто смотри на меня. Намджун смотрит туманно и, когда замечает, как Сокджин начинает водить языком по обеим ступням по очереди, слизывая свою же сперму, то поддаётся бёдрами, выгибает спину, чувствуя, что ещё пара движений языком, и он просто кончит. Он на грани, на пределе, его член ноет и пульсирует, он липкий от выступившей смазки, а Сокджин продолжает широкими мазками собирать свою сперму с его ног. Обсасывает каждый пальчик, каждый сустав, каждый выступ, вылизывает кожу до чистого блеска, что Намджун не выдерживает, изливаясь себе на живот и пряча свой низкий стон в ладони. Сокджин целует каждую подушечку пальца, каждую пяточку, отпускает ноги на кровать и подползает к Намджуну ближе, нависает над ним, наклоняется к животу, принимаясь его вылизывать. Намджун из-за мощного оргазма кое-как разлепляет веки и первое, что видит, это Сокджина, слизывающего теперь уже его сперму. Намджун тянет руки, запускает пальцы в чуть отросшие волосы, оттягивает осторожно пряди. Сокджин всё проводит языком, поднимает взгляд, глядя на Намджуна снизу вверх, и заставляет его замереть. Намджун просто смотрит Сокджину в глаза, ощущая плавные мазки на коже, подрагивает, чувствует пробегающий холодок. Сокджин заканчивает с животом, переходит на грудь, выцеловывает её, пару раз лижет по набухшим соскам, покрывает поцелуями ключицы, шею, добирается до уха и шепчет: — Ты такой сладкий, Намджун-и. Такой умничка для меня. Такой вкусный и послушный. У тебя чудесные ножки, — говорит, целуя мочку. — Я хочу, чтоб ты почувствовал вкус своих ножек и нашей спермы. Что думаешь? — выдыхает прямо в ухо. — Это так грязно, хён... Так грязно звучит... — И поэтому ты согласен, верно? — Сокджин облизывается, проводит языком по линии челюсти, ведёт по нижней губе, ощущая горячее дыхание. — Боже, хён... Верно, да, — низко хрипит Намджун, приоткрывая губы, чем даёт Сокджину разрешение. Сокджин обхватывает его нижнюю губу, посасывая, чувствует, как Намджун проводит языком по выемке под носом, и резко выпускает его губу, захватывая язык. Втягивает его, касается своим языком, что Намджун ощущает горечь и совсем слабую солёность, а потом отрывается, рвано дыша, заводит ладонь на затылок. — Я бы притянул тебя за волосы, но ты подстриг их, будто назло мне. Сокджин снова касается губ, в этот раз не просто передавая вкус, а уже целуя. Сминает губы, открывает рот, позволяя Намджуну проникнуть языком, но не позволяя переходить границы, изредка прикусывая кончик. Намджун порыкивает из-за чувства вседозволенности, от свободы, которую ему сейчас дают, но слишком рано радуется, осознаёт последствия поздно. Сокджин целует страстно, горячо и влажно, подминает Намджуна, отбирает дарованную ранее свободу, сам проникает языком в его рот, проводит по внутренней стороне губы, по зубам, по его языку. Прикусывает губу, лижет её и резко отрывается, выдыхая Намджуну в лицо. — Ты был плохим мальчиком. Мог подчиниться хёну, а решил напирать сам. Теперь ты наказан. Но можешь исправиться, если сделаешь кое-что для меня. — Что, хён? — протяжно выдыхает Намджун. — Ты закрыл рот ладошкой, чтоб быть тихим, как я и просил, и я совсем не слышал тебя. Постони мне на ушко, Намджун-и. Намджун удивлённо хлопает глазами. — По... постонать? — Всё верно, детка. Ты же хочешь, чтоб я тебя похвалил? — Хочу, — соглашается сразу. — Тогда сделай это для меня. Давай. Сокджин наклоняется, подносит ухо к губам, ощущая вздохи. Намджун приоткрывает рот, тихо ахает, пытается постонать, но то ли чего-то стесняется, то ли боится. Он прикрывает губы, шумно выдыхая, пытается собраться с мыслями. Мычит тихо, вновь открывая рот, и, кажется, у него начинает получаться. Звук выходит из горла, пока ещё грубый, небрежный, но Намджун вспоминает, как Сокджин ласкал его ноги, и стон, пусть и остаётся хриплым, но уже звучит не так рвано, звучит целостно и плавно, звучит именно так, как нужно Сокджину. — Да, вот так, детка. Умница. Я бы попросил тебя стонать дольше и громче, но мы же не хотим никого разбудить, верно? — Намджун кивает, вздыхает, чувствуя язык на щеке. — Ты хорошо поработал, да? Заслужил похвалу? Мой послушный мальчик хочет, чтобы его похвалили? — Очень хочет, — шепчет Намджун сипло. — Мой умница. Какой хороший, да? Мой послушный мальчик старается для хёна. Слушается, — шепчет Сокджин, оставляя поцелуи на лице. — Такой сладкий и вкусный. Податливый, принимающий мои ласки. Мой хороший мальчик. Умничка. Люблю твои чудесные ножки, — произносит и касается губами носа. — Детка, ты доволен? — Да-а, — говорит на выдохе Намджун, — если продолжишь, у меня снова встанет. — Я не могу такого допустить, — посмеивается Джин, — мы так всю ночь не уснём. А нам выспаться надо. Давай, Намджун-и, одевайся. Будем готовиться ко сну, — он ласково оглаживает щеку тыльной стороной ладони. Сокджин ложится на кровать, давая Намджуну сесть. Тот усаживается, надевая снятую ранее одежду, и ложится обратно, накрываясь одеялом и укрывая в этот раз и ноги. Сокджин прижимается к нему вплотную, пробирается ладонью по одеяло, оглаживая грудь, потом забрасывает на его тело ногу, утыкается носом в шею и целует её влажно, заставляя Намджуна часто задышать. — Сладкий, — шепчет, оторвавшись от шеи, — и такому сладкому нужен сладкий сон. — Намджун слабо усмехается. — Сладких снов, Намджун-и. — Тебе тоже, Джин-хён. Сокджин кратко касается губами ключицы Намджуна, кладёт голову ему на плечо и закидывает руку на грудь. Когда Сокджин начинает тихо посапывать, а его дыхание выравнивается, Намджун смотрит на его лицо: на его пухлые щёки щёчки, на подрагивающие ресницы реснички, на причмокивающие губы губки, и ему не верится, что такой нежный человек вытворял такие вещи несколько минут назад и доминировал над ним. Сокджин невозможный. Намджун перебирает пальцами короткие волосы, поглаживая второй рукой ладонь Сокджина на своей груди, и вроде бы пытается думать о произошедшем. Но в то же время не хочется забивать сейчас свою голову чем-то, над чем надо много размышлять. Всё завтра, всё завтра...

***

Сокджин просыпается, протяжно зевая и сладко потягиваясь, обшаривает руками постель с ещё не полностью открытыми глазами и не обнаруживает Намджуна. Ушёл. Он разочарованно вздыхает. Лишь бы Джун не начал его избегать после случившегося. Хотя вчера он особо-то и не сопротивлялся, даже просил его хвалить, разрешал касаться, позволил поцеловать. Но кто знает, может, как говорят, возбуждение в голову ударило. Он поднимается с кровати и, всё ещё потирая глаза кулаками, идёт в гостиную, где находит Намджуна, лежащего на диване и читающего книгу. Он, услыша шаги, тут же поднимает голову. — О, Джин-хён, доброе утро. — Доброе, Намджун-и. Намджун не шарахается, ведёт себя вполне естественно. Сокджин садится на край дивана, хватаясь ладонями за щёки и пытаясь полностью согнать дрёму. — А что так тихо? Где все? — Наши трое макнэ решили утащить Хосока с Юнги на аттракционы. Хотели и тебя разбудить, но я запретил. Ты должен был выспаться. Хорошо спалось, кстати? — А... ну, нормально. Выспался. А тебе как спалось? — Очень сладко, хён, — его глаза хитро поблёскивают. — Это хорошо, — Сокджин чуть наклоняет голову, направляя взгляд на босые ноги, и почёсывает руки. — Хочешь — прикоснись. — Можно? — Я разрешаю, — кивает Намджун. Сокджин осторожно протягивает ладони к ступням и обхватывает их, начиная поглаживать. — Хён. Ты вчера говорил про желание. — Ох, да-да. Только в рамках осуществимого. — Я тут подумал... Хён, я... мы... мы же можем повторить? — Когда? — Сокджин смотрит Намджуну в глаза, и тот замечает в них хищный блеск. — Сейчас.