Papa's girl

Тело молодой девушки остывает на кровати, ещё совсем недавно она боролась чтобы родить ребёнка. К сожалению, вынести и родить ребёнка змеинного саннина оказалось во вред себе, отчего она умерла, при этом успев поцеловать и прижать к груди маленькое кровянистое чадо. — Я горжусь тобой, ты прошла через многое. Спасибо за нашего ребёнка. — с хрипотцой в голосе произнёс Орочимару, и накрыл белой тканью её тело. Кабуто протянул ему полотно в котором, беспощадно слуху всех пищал и шевелился живой комок. Саннин принял полотно, и посмотрел туда, пальцем перебирая ткань. — Здравствуй, здравствуй — он проигнорировал тот факт, что испачкан в кровянных выделениях девушки после родов. Маленькая узкоглазенькая девочка щурилась, её кожа была розоватого оттенка оттого, что она адаптировалась к новой среде. Орочимару поднял взгляд на помощника, который перебирал инструменты и протирал их тряпкой, вид у него был не очень. Конечно после такого зрелища вряд-ли он ещё будет есть несколько дней. — Все в порядке, Кабуто? — спросил господин. Кабуто поднял на него свой взгляд, а потом кивнул. — Она проголодалась, ей необходимо молозиво, а так как её мать погибла, нужно молоко, грудное, — завораживающе он окинул помощника таким взглядом, словно Кабуто в чем-то ему должен. — Я найду. — кивнул Якуши. * * * Якуши не обманул господина. В течении нескольких часов, он привёл к Орочимару молодую женщину из деревни неподалёку от их логова. Завидев Орочимару, женщина чуть не умерла от страха прямо на месте. — Не бойся, женщина. Я не убью тебя, — насмешливо произнёс Орочимару восседая в своём троне, — Не убью, если выполнишь мой приказ, — он подошёл к ней и протянул свёрток в руках. Женщина посмотрела туда и шелохнулась. — Будешь кормить её грудью в течении шести месяцев, отпущу и щедро отблагодарю. — его властный тон пугал её, но она послушно кивнула, не каждый возвращался из его логова живым. — Но смотри у меня, если попытаешься что либо с ней сделать, хоть один волосок упадет с её головы, я убью всех твоих детей и мужа, заставлю мучиться так, что ты будешь умолять меня о смерти… — пугающе сверкнул злыми глазами напугав её до самых чёртиков. Женщина лишь под угрозой смерти близких закивала головой, быстро принимая ребёнка из его рук. * * * Прошло несколько месяцев. Кабуто уныло сидел в кресле напротив кормилицы, не сводя с неё глаз. Дочь Орочимару вдоволь питалась молоком, все больше становясь похожей на здорового ребёнка. Когда женщина закончила, Кабуто взял ребёнка из её рук и положил в колыбель. — Чтож, Харуко… ты свободна, — сказал парень, подойдя ближе к женщине, — но ты ведь знаешь, что никому нельзя провозглашать информацию о том, что у него есть ребёнок, ведь? — Д-да… — напуганная женщина кивала головой, клялась, что никому не расскажет. — Было бы так, я бы тебя отпустил, но риск высок… В следующую минуту кровь хлынула из-за перерезанного горла женщины, отчего та взахлёб своей кровью умирала в этой комнате. Послышался плач, Кабуто подошёл к колыбели и взяв оттуда дочь господина, начал успокаивать, качая на руках. — Тише, Эми… так было нужно. * * * Как ребёнок Эми была очень спокойной и тихой для своего возраста. Уже в свои девять месяцев она спокойно опираясь об стенку шагала, играясь в своей комнате, которую выделили как детскую. Вечерами Орочимару приходил в её комнату, усаживался у стены и смотрел как его чадо сама по себе играет, на что-то ему указывает, показывает, из-за чего на лице жестокого, беспощадного саннина появляется улыбка. Не та зловещая ухмылка, какой он привык пугать окружение, а именно добрая улыбка показывающая самую глубину его души. Он никому так не улыбался, как улыбался ей, как и она ему. Особенность её имени то, что носители этого имени должны улыбаться, но не она. Она не любит улыбаться, никто из его подчинённых так и не увидел её улыбку, кроме него. Ещё одной забавной игрой малышки было залезать куда попало, и играть в прятки. Она заползала в укромное местечко в подземелье с соской во рту, и ждала пока её найдут. Чего только не пережил бедный Якуши. В первый раз, когда он не обнаружил ребёнка в комнате, он искал её везде, перевернул все вверх дном зная, что если он не найдёт её, то Орочимару убьёт его. Сколько он её не искал по истечению её поисков, он выпил сразу несколько таблеток валерьянки, опасаясь самого худшего. Поиски ничего не дали, он уже отправился в лабораторию господина, заранее подготовиться к своей казни, как услышал оттуда знакомое агуканье. Открыв дверь, он увидел как она сидела на столе играясь с яблоком в руках, пока господин был увлечённо занят экспериментами. Каково же было облегчение Кабуто, на что Орочимару хмыкнул. — Похоже, ты плохо справляешься с обязанностями няни, Кабуто. * * * — Кабуто! — рявкнул саннин злопашмя, Кабуто зашёл в детскую. — Где она? — А… опять ускользнула, Орочимару-сама, сейчас найду… — Мои змеи почувствовали бы её чакру, в логове её нет. — прошипел Орочимару. Кабуто вытаращил на него зенки. — Если я её не найду, я убью всех кто находится в этом логове и тебя. Призывные змеи быстро распределились по поверхности и стали искать его чадо. Орочимару и сам бегал, искал её. Надвигался дождь, гремел гром, один лес вокруг, — не самое безопасное место и время для двухлетнего ребенка. Змей надеялся найти дочь до того, как кто нибудь из деревенских найдёт её. Сердце билось бешено, с ним никогда не такого происходило, чувство тревоги било по нервным клеткам, он двигался быстрее, призывал больше змей, не получал ответа. Остановившись на одной из ветви, он почувствовал сигнал от одной из змей, самой младшей из всех. Идя по отмеченным координатам, он остановился у большого старого дуба, что был окружён кустарниками и большими лопухами. — Эми… — охрипшим голосом произнёс он, в горле пересохло от достаточно долгого бега и без остановки. Тут же послышался шорох в кустарниках, он внимательно присмотрелся, и осторожно подошёл к кустарникам у дерева. Раздвинув большие листья и ветви, он и увидел свою малышку. На лице пару царапинок, на лице застыл страх, а на щеках засохшие слезы. — Я нашёл тебя… — он протянул руки к ней, подняв с места прижал её к себе в объятия придерживая за голову. — Испугалась? — в ответ лишь кивок. — Папа… — прошептала девочка. — Ты лучший… — ещё тише сказала она. Её тихий голосочек был единственным голосом, который он любил слушать, хоть она почти никогда и не говорила ни с кем. — Спасибо, — он поцеловал её в макушку, шагая вместе с ней домой на руках, она уже уснула на его плече, а он чтобы не будить, напевал что-то вроде колыбельной, крепко держа на руках её хрупкое тельце. * * *