Тихий вечер в гримёрной

— Дрюсь, все знают нас как коллег... *** — Кто эти красавцы? — Ты чего?... Это же Ширвиндт и Миронов! — Тише! В зале нельзя было разговаривать громко, так как шёл спектакль. А спектакль назывался «Безумный день, или Женитьба Фигаро», и шёл он в Московском академическом театре Сатиры. В полутьме зала среди множества актёров на сцене блистали два невероятно обаятельных актёра — Андрей Миронов и Александр Ширвиндт. Две девушки на первом ряду наблюдали за ними, не спуская глаз. — А тот в парике... — Говорила одна из девушек шёпотом. — Хорош... — Да... Он так смотрит на Миронова... — Ты тоже это заметила? — Ага. Они были прекрасны в своих роскошных костюмах под освещением ламп, от них исходила такая энергия, что казалось, будто бы они были способны притягивать всё внимание только к себе. Два совершенно симпатичных и сексуальных мужчины, которых увидеть рядом было слишком большое удовольствие. Когда они находились рядом друг с другом, их совместная энергетика словно говорила о чём-то, что таилось между ними и чего никто не знал. *** Совершенно вымотавшись на спектакле они шли по полутёмному коридору закулисья, а после оказались в гримёрной Александра Ширвиндта. — Шура... Это было жарко. — Сказал Андрей, плюхнувшись в мягкое кожанное кресло, стоявшее в углу. Ширвиндт снял парик, под которым находились его тёмные, слегка кучерявые и мокрые от пота волосы. Он упёрся руками о стол, и наклонился вперёд, смотря в зеркало,а сзади виднелся сидящий в кресле Миронов. — Шура, подай сигареты. Ширвиндт через зеркало иронично смотрел на Миронова «пьяным» от усталости взглядом, и ждал, когда тот обратит на него внимание. Когда уставшие грустные глаза посмотрели в глаза друга, послышался тяжкий вздох. — Шурка... Миронов встал с кресла и медленно подошёл к другу, становишь сзади него. Рука его потянулась на столик, где лежала пачка сигарет «Marlboro», но, как только он притронулся к пачке, рука друга остановила его. Замерев, Миронов наблюдал за рукой, которая лежала сверху на его руке. — Дрюсь... Миронов глубоким взглядом посмотрел на друга. — Не кури, пожалуйста. Тебе вредно. — Как скажешь. — Что с тобой? Тебе плохо? — Нет. — Тогда почему ты такой бледный и грустный? — Очень устал. — Сказал Миронов, нависнув на столик руками. Ширвиндт медленно провёл рукой по светлым волосам друга, в которых утонули все пять пальцев. — Повернись ко мне. — Сказал Ширвиндт. Когда Миронов послушно повернулся, Ширвиндт взял полотенце и медленно стал вытирать пот с его лица, пару капелек которого успели капнуть вниз. — Я никогда раньше не замечал, что пот тебе так к лицу... — Я тоже... — Говорил Миронов, который тыльной стороной пальцев провел по влажному и горячему лбу Ширвиндта.  — Ты горячий. — Миронов нежно прислонил губы ко лбу темноволосого друга, однако признаки высокой температуры он не обнаружил. — Жарко... — Сказал Ширвиндт, сняв жилет и расстегнув белую рубашку на две пуговицы. — Согласен. Ширвиндт подошёл к Миронову ещё ближе, так, что расстояние между ними можно было измерить ладонью. — Дрюсь, все знают нас как коллег... — Полушёпотом говорил Ширвиндт Миронову на ухо так, что тот ощущал его тёплое дыхание. — Но мы больше, чем просто коллеги... — Сказал Миронов, положив ладонь на щёку друга. Тот ответно взял руку друга за кисть. — Никто не знает, что происходит за кулисами сцены. Голубоглазый Миронов внимательно смотрел на друга, слушая его и одновременно закуривая сигарету. Он медленно выдыхал дым, который ловил его друг своим лицом, вдыхая этот до боли любимый аромат. Очередная затяжка, очередная порция большого объёма дыма, вываливающаяся изо рта Миронова, прямо в губы друга, находившиеся так близко к его губам. Смотря на Миронова, Ширвиндт стал расстёгивать его чёрный жилет. — Разденься, Дрюсь... Жарко... Курящий Миронов иронично смотрел на друга, продолжая курить, и остановил его руку на своей груди, прикрыв своей сверху. Они молча смотрелт друг на друга, но их глаза говорили слишком много. — Хватит. — Сказал Ширвиндт, взяв у Миронова сигарету и продолжил её докуривать. Ширвиндт подошёл к Миронову сзади и, чуть наклонившись, прислонился к его спине. — Я так скучал по тебе во время спектакля, Дрюсь... Нельзя было ничего поделать... — Пауза. — Иди-ка ложись на диван. Ты устал, Дрюсь. На стоявший у стены небольшой диван лёг Миронов, сняв рубашку. Он лежал и чувствовал мгновенно прилипающий к его мокрому торсу воздух и дышал, а его сильная, немного волосатая грудь раномерными движениями поднималась и опускалась, а ноги его свисали вниз. Переодевшись, его друг присоединился к Миронову. Он сел на диван, а голова Миронова оказалась на его коленях. Они молчали, раздумывая о чём-то. Слышна была стрелка тикающих советских часов на стене, горел мрачный свет от лампы. На полу валялись костюмы, на столе лежала открытая пачка сигарет, а в воздухе витал их запах. Было тихо и спокойно. Неподвижно. Лишь только рука Ширвиндта нежно поглаживала тёплую грудь друга.