Мальчик

      Был у меня в классе один мальчик. Ему всегда случалось сидеть за партой в совершенно другом конце кабинета от моей, так, что я не мог видеть его лица. Он записывал, казалось, даже не то, что касается урока, а что-то своё. Трёх раз порой бывало мало, чтобы тот услышал свою фамилию, настолько он был в себе. После урока же он так же молча выходил (почти выбегал) из класса одним из самых первых.       Я никогда не был особо любопытным. Я периодически обращал внимание на мальчика, но в один день мне в голову, без веской на то причины, ударил сильнейшей интерес насчёт этого мальчика. Захотелось узнать его имя, впервые посмотреть в глаза, и, самое главное, стать первым из всех, с кем он будет обмениваться словами. До этого я почему-то думал, что у меня нет такой возможности, будто его такая отстранённость — вечное и неизменное событие. Но мне ничто не мешает поймать его на выходе из класса или где-нибудь в коридоре и завести с ним беседу. Ну, или хотя-бы мигом сунуть ему в руку бумажку со своим номером телефона, пока тот не убежал.       И я начал лучше наблюдать за тем, как быстро он покидает кабинет; мне хватало времени сделать это быстрее, если собрать вещи за 5 минут до урока и выскочить с рюкзаком на выход прямо после слов учителя «урок окончен» (у нас не было звонка). Так у меня даже оставалось дополнительное время, пока он собирает вещи. И, Боги, он был красив. Его милое лицо пятиклассника, с теми голубыми глазами, напоминающими лунный камень, чарующими, как луна, с почти по-белоснежному жёлтой чёлкой, так идеально закрывающей лоб… Принц сразу двух миров: Зимы и Лета. Даже то недоумение в его зимнем взгляде подходило его образу.       Я так удивился, что потерял дар речи и забыл всё, что собирался сделать или сказать. Но, не уронив момент, молча, слегка дрожащей по-детски рукой протянул ему бумажку. Он молча взял её и юркнул прочь от меня на другой этаж.       После этого события всё стало, как и было. Он не звонил и не писал, да и я вообще не был уверен, что он не выбросил ту бумажку сразу, как прочитал и осознал её содержимое. Но я не сдавался. То моё первоначальное любопытство, после увиденного, лишь загорелось ярче. Я начал относиться к этому как к вызову — «я могу это сделать!» Поэтому решил попытать удачу другим способом: во время урока, когда мы вновь сидели так же далеко друг от друга, написал записку и подложил её на соседнюю парту со словами «передай другому».       Записка переходила из рук в руки, пока не дошла до пункта назначения. Прекрасный блондин, должно быть, понял, от кого она, потому что тот, даже не посмотрев в мою сторону, положил непрочитанную «посылку» в карман своего телесного джемпера и продолжил писать материал, что был на доске. А по окончании урока я выбежал из класса раньше всех, так что уже не видел, достал ли он её. «Пора попробовать план В», подумал я, мчась по коридору, торопливо сменяя школьную обувь уличной и вылетая на улицу. Там я начал ждать мальчика у ворот, встав так, чтобы он не смог спокойно пройти мимо меня. И дождался — он тоже бежал куда-то, но, узнав меня, тут же сбавил шаг и пошёл неторопливо, как ходил обычно. Глаза же его сверкали волнением.       — Привет! Прогуляемся вместе? Я могу проводить тебя, — защебетал я сразу, как только он приблизился к воротам.       — Да, хорошо, — быстро ответил он, кивнув. Голос его на редкость полностью соответствовал владельцу.       Я так обрадовался, будто выиграл в лотерею или прошёл безумно сложный уровень, на который потратил не меньше недели проигрышей. Я уже не помню, прыгал я от радости или нет. Мальчик тоже вряд-ли вспомнит.       По дороге к его дому мы много разговаривали, хоть он и был довольно тихий. Я же, наоборот, говорил даже громче нужного. Такая уж у меня вредная привычка. Но его это устраивало. Мы смеялись до самого крыльца его дома. Он извинился за то, что не позвонил — не решился. А записку он прочитал, когда я уже убежал. Но об этом он мне сказал далеко не сразу (более того, я об этом узнал совсем недавно).       После этого мы общались каждый день, хотя судьба всё равно не давала нам сесть ближе к друг другу, — так что мы передавали записки. А после уроков я провожал его до дома, иногда оставаясь с ночёвкой (его родители тогда не позволяли ему оставаться у меня). Но сейчас они не видят в этом никакой проблемы. Потому что мы уже 8 лет живём вместе, и ещё 2 встречаемся.       Я так ни разу и не встретил кого-то ещё столь солнечного, обаятельного и понимающего меня с полуслова. Он всё такой же спокойный, сдержанный парень, но стал гораздо смелее и увереннее с возрастом. Я же по-прежнему очень громкий, когда увлекусь разговором, так что ему часто приходится слегка «понижать» моё рвение, когда это начинает давить на его нежный слух. Но я не мог быть счастливее.