Рональд Уизли

1997. Страшный и мрачный 1997 год. Теперь небо над Лондоном освещало и согревало не яркое желтое солнце, а черная метка цвета смертельного заклинания, цвета Авады. Дома окутал холодный серый дым, прежде не пахнущий ни чем, а сейчас извергающий вонь убийственного газа. Дожди с разъяренным ветром выбивали стекла витрин и балконов и разбивали их на мелкие зернышки. Каждый жил, как в каком-то ужасном сне. Статьи в газетах пестрили кровавыми заголовками, и каждый час пополнялись новыми унесенными жизнями. Было страшно не то, что выйти на улицу, было страшно подойти к разрывающемуся от вибраций телефону. В этот прекрасный мир пришел он, тот, чье имя еще несколько месяцев назад любой волшебник, от мала до велика, побоялся бы произнести даже наедине с собой. Он принес с собой ад, самое что ни на есть раскаленное жерло ада. Это кровавое месиво оставило ожоги на каждом теле, в каждой памяти, в каждых сердцах. Он, самый страшный из всех магов и маглов, не спросивший всевышнего "А надо ли это миру? А нужны ли такие страдания людям?", одним своим взглядом и взмахом руки погубил все человеческое, подчинив себе все мертвое. В этом злополучном году словно эра процветания и счастья сменилась эрой нелюдимости и хауса. Апокалипсис. Да, на эту планету спустился сам апокалипсис! В доме Грейнджер по прежнему текла мирная жизнь. В этот день мистер и миссис Грейнджер перебирали завалявшиеся на запыленных полках фотографии, а их прелестная дочь, Гермиона, все это время находилась в своей комнате на втором этаже. Все нежно-розовые вещи в комнате девочки, которые прежде излучали любовь и сеяли детскими воспоминаниями, покрылись серым густым налетом. Сейчас было не важно, да и не вовремя думать о чистоте, нужно было обеспечить безопасность своих близких. Перелистывая страницу за страницей, Гермиона все сильнее ужасалась тому, что происходит вокруг. "Черная Метка Провоцирует панику. Число Пожирателей Смерти растет. Убита семья маглов . Руфус Скримджер проводит экстренную встречу с премьер-министром маглов ...". Как ни хотелось Грейнджер, чтобы все это был плохой сон, но это была та страшная действительность, от которой не убежать и не скрыться. Она понимала, что только стерев память, она сможет защитить своих родителей от опасности, которая могла им угрожать, но у нее просто не хватало смелости взять в руки палочку и произнести это ужасное, в тот момент, заклинание "Обливиэйт". Гермиона с одной стороны все еще следовала правилам, которые запрещали использовать магию вне школы, а с другой говорила себе, что в такой час ей за это ничего не будет, как не будет и тому, кто в очередной раз нарушил это священное для мира магов правило. - Гермиона! Чай готов, милая! - Слова матери заставили девушку отбросить все сомнения, и единственно верным путем заставить забыть их о существовании самой Гермионы и семьи Грейнджер вообще. - Иду, мам! - Трясущимися руками Гермиона буквально заставила себя сквозь соленые слезинки, капающие из глаз, взять в левую руку волшебную палочку. Едва слышно спустившись в гостиную, Грейнджер подкралась на цыпочках к родителям. Улыбка, с которой они обсуждали снимки, привезенные из Австралии, заставили ее еще на какое-то мгновение усомниться в правильности своих действий. Но поборов всякое волнение, Грейнджер подняла волшебную палочку и сквозь мокрые глаза в пол голоса проговорила: - Обливиэйт! Все... Все кончено. Семьи Грейнджер больше нет, как и замечательной Гермионы больше нет у этих теперь чужих для нее людях. Проводив на прощание взглядом исчезающий свой силуэт с фотографий на столе, девушка ушла из дома. Куда теперь идти? Туда, наверное, где она полезнее и ее ждут.